ГЛАВА 1История моего детства, без всяких прикрас 9 страница

Дальнейшее произошло в одно мгновение. Должно быть, пытаясь утихомирить кошку, я себя каким‑то образом обнаружила. По‑видимому, я подошла слишком близко, и одна из девиц, собравшихся меня искать, разглядела через щель между полом и дверью белый башмачок. Ясно, что именно она и подняла крик: «Она вернулась, глядите, вон там!»

Отпрянув от двери, я тут же допустила одну за другой три оплошности: выронила бутыль с бургундским, и та вдребезги разбилась о каменный пол; не смогла удержать Малуэнду, и она вырвалась из моих рук; и при этом, похоже, нечаянно толкнула дверь, и та распахнулась прямо перед моим носом и… И я предстала перед всеми стоящей в дверном проеме при полном параде: в драном розовом платье не по росту, с четками из синих камней на шее и с кошкой‑наперсницей у ног – тут как тут. Молча взирающей на всех тех, кто находился в библиотеке, на все их сборище. Вид у меня был, должно быть, самый дурацкий – хотя многим, наверное, показалось, что явилась я прямо из ада.

Все, что запечатлелось у меня в памяти, – это панически мечущиеся, точно на палубе тонущего корабля, фигуры, потому что девицы и селяне разом бросились к противоположной двери. Наутек. От меня! Мэр и какой‑то старикашка обнялись, будто разом овдовевшие сестры. Только сестра Клер дерзнула ко мне приблизиться.

– Ах ты… – Она зло сплюнула. – И ты отважилась… – Но ей не суждено было договорить, потому что с невероятной скоростью Малуэнда, сильная, как тысяча кошек, нет, словно десять тысяч этих проворных тварей, метнулась к ней, обнажив когти, подобные острым ножам.

Все, кроме моей наперсницы и сестры Клер, замерли, в ужасе наблюдая за происходящим. Монахиня повалилась на пол, сбитая с ног молниеносным ударом. Она отбивалась от вспрыгнувшей на нее кошки, рвавшей ее плоть стремительными взмахами когтистых передних лап. Задними та яростно раздирала ей грудь и живот, оставляя жалкие клочья от грубой мешковины и спрятанной под ней власяницы. Тут мне и довелось увидеть на бледной коже те шрамы, следы многолетнего умерщвления плоти, оставленные шипами терновника, но теперь к ним добавилось много новых.

Клевретки директрисы бились в корчах, скакали, прыгали, причитали, взвизгивали, но никто не решился прийти к ней на помощь.

– Меня сейчас вытошнит! – предупредила одна из них. Слова ее не разошлись с делом, однако никто не обратил на это внимания. Да и у меня самой подвело живот, чего не случалось с тех пор, как несколько лет назад Мария‑Эдита, нарезая мясо для жарки, отхватила себе кончики двух пальцев и те так и остались лежать на разделочной доске.

Когда Малуэнда наконец оставила свою жертву и отпрыгнула от директрисы, монахиня осталась лежать на каменном полу – словно та самая груда кровавых кусков для ростбифа, – неподвижная от пережитого потрясения, уставившись в пространство расширенными от ужаса глазами. Малуэнда, явно удовлетворенная тем, что сделала, легко вскочила на подоконник, оглянулась, бросив на меня прощальный взгляд, провела, замурлыкав, лапкою там, где совсем недавно торчали ушки, и выпрыгнула через окно во двор с высоты второго этажа.

– Нет! – закричала я и шагнула вперед. – Малуэнда! – Но для того, чтобы пересечь комнату и подойти к подоконнику, мне требовалось переступить через распростертое тело сестры Клер де Сазильи; оно приковало к себе мой взор, и оказалось, что я не в силах этого сделать. Я остановилась, с отвращением глядя на нее сверху вниз. Ах, как я ее ненавидела; но желала ли я, чтобы дело дошло вот до такого? Сестра Клер была… неузнаваема. Вместо лица у нее осталась сплошная кровавая рана; черты его практически не угадывались. Я обратила внимание, что Малуэнда оторвала ей мочку на одном из ушей…

Пока я стояла и смотрела на лежащую у моих ног монахиню, пока дивилась тому, как ее изувечила моя наперсница, меня схватили двое, а может, и четверо селян. По знаку мэра они подошли ко мне сзади. Воистину отважные сердца! Не забывайте, кем они меня считали. Разумеется, если бы во мне оставались хоть крохи рассудка, я могла бы попытаться обратить их суеверие против них же самих. «Используй их страх!» – вспомнилось мне. Я бы их так напугала, что им пришлось бы отказаться от намерения задержать меня. Закрутись я волчком в пляске дервишей, сделай в их сторону жест рукой, заговори на незнакомом им языке, тогда, возможно, мне удалось бы уйти из малой библиотеки, даже из С***, тем же вечером. Но, как бы там ни было, мне даже в голову не пришло сопротивляться.