Человек – или не человек вовсе 5 страница

Сергей так разозлился, что на мгновение даже о задании забыл. Бросил гневный взгляд на разболтавшегося друга – и чуть не закричал в полный голос. Уже не от злости: от страха.

Какой‑то совершенно неожиданной оказалась увиденная им картина: весело смеющийся Гришка, заботливо усаженный мачехой в низкое кресло возле журнального столика, и странный (ни на что не похожий!) вихрящийся клубок тьмы, расположившийся напротив него.

Мачеха сидела к Сергею спиной. Вместо нее он видел лишь пульсирующую, подсвеченную откуда‑то изнутри огромную кляксу, расцветавшую диковинным цветком над спинкой кресла.

Глаза у Сергея вдруг защипало, в них будто горсть песка швырнули, они мгновенно заслезились. Как испуганный мальчик ни напрягал зрение, он не разглядел в мерзком сгустке тьмы даже контуров человеческой головы!

«Такое ощущение, – ошеломленно подумал Сергей, – что самого человека‑то и нет! Как в кислоте растворился. Может, я просто не вижу ее? Хотя вон – Гришкино свечение: его обычный ореол, он ничего не скрывает…»

Смотреть долго на Эльвиру, вернее, на то, что находилось в кресле, Сергей не смог. Появилось странное чувство, что там его услышали. Скорее как‑то поняли, что ее‑его, их? – раскрыли. И мальчику почудилось вдруг, что он ощущает некое странное удовлетворение мачехи, будто именно этого она хотела и ждала – его страха.

Клякса внезапно заволновалась. Запульсировала сильнее, из нее во все стороны полезли омерзительные щупальца. Длинные и тонкие, как шерстяные растрепанные нити. Они неприятно вибрировали, старательно ощупывая окружающее пространство, а потом уверенно сменили направление.

Сергей увидел, что большая их часть потянулась к лестнице, где он стоял. Забыв обо всем на свете, он в панике рванул к своей комнате.

Плотно закрыв за собой дверь, Сергей бросился на кровать и крепко зажмурился. Ему было страшно. Очень страшно!

Воображение его заработало вовсю. Сергей буквально видел, как проклятые нити, постепенно истончаясь, просачиваются через щель под дверью в его комнату. Бесшумно. И стремительно. Опасные, как гадюки.

Не закричал Сергей – в голос – лишь по одной‑единственной причине – он слишком сильно прикусил нижнюю губу.

Неожиданный громкий стук в дверь заставил сердце Сергея сбиться с ритма. От нестерпимого ужаса дыхание у него перехватило, во рту пересохло, ладони повлажнели…

Ответить на стук Сергей оказался не в состоянии. Но этого и не потребовалось. Дверь распахнулась, и возмущенный голос друга мгновенно привел Сергея в себя:

– Нет, вы только посмотрите на него, Эльвира Викторовна! Мы там ждем, а он в кровати валяется! Баиньки улегся, понимаешь ли! Принц наследный…

«Надо же, еще и Эльвира Викторовна», – вяло удивился Сергей.

– Скотина! – с чувством прошептал знакомый голос в самое его ухо. Вслух же Гришка заботливо запел другое: – Ты что, заболел?

– Да нет, – отрицательно помотал головой Сергей, старательно отводя глаза от мачехи. – Сам не знаю, как это получилось. Прилег на секунду и, наверное, вырубился. – И, оправдываясь, он торопливо добавил: – Я сегодня ночью долго не мог заснуть, понимаешь? Голова отчего‑то так трещала…

К невыразимому облегчению Сергея, никакие черные нити в поле его зрения больше не попадались. Комната выглядела совершенно обыденно. Только от порога, где стояла Эльвира, по‑прежнему тянуло ледяным сквознячком, из‑за чего ему стало немного не по себе. Ничего больше!

«То ли мне все это померещилось, – растерянно подумал Сергей, – то ли оно ощущает меня, лишь когда я сам его вижу…»

– Ничего удивительного, что ты так долго не мог заснуть ночью, – услышал вдруг Сергей сладкий голос мачехи. Она мягко ему напомнила: – Ты же выспался днем, забыл? У компьютера.

– Ничего себе! – картинно возмутился Гришка. – Он еще и у компа дрыхнет! Совсем с ума сошел! Сурок, тоже мне!

Лапшин выдернул из судорожно сжатой руки Сергея диск и грубо пихнул друга локтем в бок.

– Проснись же наконец! Не забыл, нам еще к девчонкам сегодня слетать надо!

– Действительно… Если уж девочки заболели… А классный руководитель вас попросил… Сходите… – удивительно мирным тоном поддержала Гришку мачеха. Секунду помолчала и вкрадчиво предложила: – Кстати, почему бы вам как‑нибудь не пригласить девочек сюда? Познакомите нас. Гриша сказал – вы чуть ли не с детского сада дружите?

Сергей внезапно почувствовал в этом невинном вроде бы вопросе какую‑то опасность. Он с трудом «притушил» свои новые способности и исподлобья, осторожно посмотрел на Эльвиру.

Мачеха стояла в двух шагах от него. Она старательно улыбалась и вид имела сверхдоброжелательный. Прямо‑таки сочилась медом. И все‑таки… Что‑то здесь нечисто! И приводить в дом Дину…

– Нечего им здесь делать, – проворчал Сергей, почти бегом спускаясь в холл. Торопливо застегнул куртку и открыл дверь. – В школе видимся, достаточно и этого.

– Ну почему же? – ласково проворковала Эльвира. – Вы можете музыку послушать, потанцевать, поболтать. Я хоть на твою девочку посмотрю. На… Дину, кажется?

– Никакая она не моя! – отрезал Сергей, вновь ощутив некую безотчетную тревогу. И, выскальзывая на крыльцо, грубо крикнул: – Эта девчонка вообще мне не нравится! Абсолютно! Она не в моем вкусе, понимаете? А у Лапшина – глюки! Кретин рыжий!!!

Лицо у Сергея запылало, и он быстро побежал вниз по ступенькам, жалея, что Лапшин припозднился и теперь грохочет своими кроссовками у него за спиной. Шел бы впереди… Сергей хищно ухмыльнулся и сжал кулаки: ох, и полетел бы сейчас Рыжий перед ним ласточкой! Все ступени своей тупой башкой пересчитал бы! В следующий раз он хорошенько подумал бы, прежде чем распускать язык…

Сергей был настолько взбешен, что едва не полез в драку, как только они с Гришкой свернули в сквер. Впервые в жизни он совершенно не боялся лапшинских кулаков! Что потрясло самоуверенного Гришку невероятно. И заставило его путано оправдываться.

Деморализованный Лапшин понес какую‑то невероятную чушь. Клялся, что в последний раз он так подвел Сергея… Да он и не думал, что все всерьез… Да вообще он просто так болтал, чтобы отвлечь Эльвиру… Да, Динка – классная девчонка, он и сам в нее почти влюблен… Да черт с ней, с Динкой, не нужна она ему, Сергей – его друг, и он, Гришка, все‑все понимает…

Лапшин нес невесть что, пока Сергей немного не успокоился и не перестал наскакивать на него петухом. А потом Гришка насильно усадил друга на скамью и потребовал объяснений. В конце концов, не зря же он целый час распинался перед этой Эльвирой! Кстати, вполне симпатичная тетка, когда с ней как следует разговоришься, непонятно, отчего Серый к ней так цепляется…

Сергей с ним не спорил. Помялся, подбирая слова, и начал рассказывать. Осознавая свое косноязычие, он с досадой подумал – рисовать проще. Он уже видел перед глазами эту картину в мрачноватых, ало‑черных тонах: косо падающие на лестницу лучи заходящего солнца; жмущийся к перилам перепуганный мальчишка на верхних ступенях; ползущие к нему по алой ковровой дорожке зловещие черные нити… Как бесконечно длинные змеи с хищными зубастыми пастями и раздвоенными языками! И последний штрих – капающий с острых клыков этих змей яд, от которого спекаются ворсинки ковра, превращаясь в сгустки спаленной шерсти.

Услышанное потрясло Лапшина. Он ошеломленно повертел головой и невнятно пробормотал:

– Ну, влипли! А на вид, клянусь, нормальная тетка… Я даже начал подумывать, не оставить ли ее в покое? В конце концов, не ты же на ней женишься, а твой папа. А он – не младенец. Сам о себе может позаботиться… – Гришка немного помолчал и почти жалобным тоном произнес: – А ты не ошибся?

– Конечно, ошибся, – раздраженно буркнул Сергей. – И в постель я нырнул не от страха, а потому что поспать мне вдруг захотелось! Обожаю спать днем. Знаешь, это еще с детского сада у меня осталось. Нет, с ясельного возраста!

– А ведь Эльвира тебе поверила, – задумчиво протянул Гришка.

– Я действительно днем заснул у компьютера, – зло отрезал Сергей. – И голова у меня гудела, как хороший барабан. Ей ли об этом не знать?

Гришка серьезно посмотрел на друга:

– Все‑таки ты думаешь, что стакан с напитком был наяву?

– Да.

– Слушай… я не понял одно… твоя мачеха – человек или нет? – Гришка смущенно помялся и торопливо выпалил: – Ты видел просто свечение вокруг нее черного цвета или что‑то другое? Я имею в виду, саму‑то Эльвиру ты видел?

И он мысленно потер руки: жизнь становилась все интереснее и интереснее. Было в этой Эльвире нечто… необычное, да! Она – классный противник!

– Если б я знал… Понимаешь, не понял я. Мне кажется… ее саму я так и не увидел. Только кусок тьмы в кресле. И над ним… – Сергей с отчаянием махнул рукой. – Может, я просто разглядеть ее не сумел в той дурацкой кляксе?

Гришка разочарованно проворчал:

– Мог бы присмотреться и получше! Тебя никто не торопил.

– Не получилось, – Сергей встал со скамьи и медленно побрел по аллее. – Сначала, ни с того ни с сего, у меня глаза вдруг защипало страшно, а потом эти жуткие нити из Эльвиры ка‑ак полезли! Словно змеи!

– Ладно, разберемся, – Гришка сочувственно покосился на приятеля. – Не бери в голову. Не один же ты!

Друзья какое‑то время шли молча, думая каждый о своем. Почти не сговариваясь, они подошли к киоску и купили по мороженому. Потом не спеша ели его, с сожалением отмечая, как все‑таки быстро уменьшается в размерах сладкая шоколадная масса в вафельных рожках.

Ни Сергею, ни Гришке не хотелось говорить об Эльвире. Случившееся больше походило на сюжет для триллера, чем на реальную историю. И непонятно, как им из этого выбираться? Желательно с минимальными потерями.

Гришка едва ли не впервые в жизни был настроен серьезно. Впрочем… он всегда играл всерьез!

Выбросив в ближайшую урну цветастую фольгу из‑под мороженого, мальчишки угрюмо переглянулись. Играть дальше в молчанку им обоим показалось глупым. И проблему это никак не решало.

Сергей откашлялся и почти робко поинтересовался:

– На чем ты остановился? Рассказать все девчонкам?

– Для начала – да.

– Может, не надо? Помочь они мне не помогут, только испугаются. Да и поверят ли?

– Это Ленка‑то испугается? – фыркнул Гришка. – Скажешь тоже! И положиться на нее можно не хуже, чем на любого мальчишку.

– А Дина?

– Что – Дина? В драке от нее толку, конечно, никакого, но Динка не продаст. А если с нами что‑то случится, она хотя бы поднимет тревогу.

– Я не понял, – растерянно прошептал Сергей. – Что с нами должно случиться? Что ты собираешься делать?!

– Да уж не ждать у моря погоды! – отрезал Лапшин. Бросил насмешливый взгляд на друга и ехидно протянул: – Или ты разрешишь своему отцу жениться на ней? Если да – тогда действуй! Забудем обо всем, что ты видел. Как будто ничего и не было. – И он сухо добавил: – Не думаешь же ты, что Эльвира – одна такая, с тараканами? Пошарь в Сети – там на такое можно наткнуться, что Эльвира тебе просто ангелом покажется!

Сергей угрюмо промолчал. Гришка фыркнул:

– Мир ты все равно не изменишь. Так что – решай. Вопрос пока стоит так: жить Эльвире с вами или не жить?

Сергей со злостью пнул урну, та почему‑то оказалась пустой и зазвенела на весь сквер.

Гришка терпеливо пояснил:

– Понимаешь, мы будем действовать так, будто ничто не изменилось. Никаких там сгустков тьмы, дурацких щупальцев, ведьминского зелья! Никаких твоих падений с лестницы или ржавого гвоздя в сердце! Просто ты хочешь избавиться от мачехи. Ну, как и пару дней тому назад! Усек?

– Кажется, – и Сергей снова пнул несчастную урну.

– Хорошо, что завтра суббота, – жизнерадостно воскликнул Лапшин. – Прямо с утра девчонок и загрузим! Я сам Ленке позвоню, а она уже – Динке, пойдет?

– Да какая разница…

– А встретимся здесь, в парке. Я утром в Сети прогноз погоды смотрел, еще дня три тепло продержится. Главное, дождя не обещают.

Сергей пожал плечами, ему было все равно – будет дождь или нет. Тут вся жизнь пошла кувырком, а Лапшин о погоде болтает!

– Потом можно к Карандашу заглянуть, – Гришка ловко пнул игравшим неподалеку малышам откатившийся на дорожку мяч.

– Домой, что ли? – хмуро спросил Сергей.

– Вот еще, – удивился Гришка. – Он с самого утра в своей мастерской торчит, воскресенье – не воскресенье, Карандашу это все равно, по‑моему.

– Посмотрим…

 

Глава 15

Военный совет

 

Метеорологи не ошиблись, субботнее утро оказалось на удивление ясным и теплым. Как‑то вдруг резко запахло скорой весной. В ветвях деревьев радостно гомонили птицы, собаки бродили, опьянев от забытых за зиму запахов, а уж как визжала на детских площадках малышня…

Гришка оказался прав: Лена восприняла их рассказ восторженно. Даже слишком. В отличие от подруги она ничуть не испугалась. Просто перед ней, Ленкой, теперь встала новая интереснейшая проблема, требующая решения, и появилась возможность поучаствовать в забавном приключении. Ничего страшного она в этой истории не заметила. А может, она просто мальчишкам до конца не поверила. Розыгрыши‑то в их маленькой компании – обычное дело, так что… А мальчишки в этот раз явно расстарались: история эта звучала совершенно фантастически, и Лене очень хотелось в нее поверить.

К Сергею девчонка пристала, словно перцовый пластырь. Не отдерешь, а уж кусается…

– Нет, скажи, как ты меня сейчас видишь, а? Ну, новым этим зрением?

– Отстань, – устало огрызался Сергей.

Настырная Парамонова требовала от него ответа уже в третий раз за последние несколько минут, и Сергею его недавние приключения начали казаться настоящим шоу. Нестрашным цирковым трюком! Больше всего на свете Сергею хотелось, чтобы все вернулось на пару дней назад, когда он еще ни о чем таком даже не подозревал и жил себе спокойно. Только как вдолбить это Ленке? Ну, чтобы она не воспринимала эту жутковатую историю как увлекательное приключение!

Лена поняла, что нахрапом от мрачного Сергея она ничего сегодня не добьется, и жалобно запричитала:

– Гришке, значит, ты все выложил про этот его «изумрудный» цвет, да? Светку Лукьяненко, видите ли, даже нарисовал – да так, что весь класс лег пластом, да? А на меня, получается, ты даже взглянуть отказываешься? Тоже мне, друг называется…

Сергей угрюмо молчал.

Гришка с трудом сдерживал улыбку.

А Ленка Парамонова все ныла и ныла на одной ноте, упрекая Ильина в махровом эгоизме, жестокости, элементарном хамстве, наглости и еще бог знает в чем.

Наконец Сергей не выдержал:

– А ты тоже хочешь, чтобы я и на тебя посмотрел по‑другому?! – И он резко повернулся к потерянно молчавшей Дине.

Девочка вздрогнула и отрицательно замотала головой:

– Н‑нет. У к‑каждого человека должны оставаться с‑секреты. Я не хочу, чтобы мне л‑лезли в д‑душу…

– Глупости, – презрительно фыркнула Ленка. – Ты просто трусишь! Знать себя – чем это плохо?

– Пусть трушу, – не стала возражать Дина и отвернулась.

Ленка же еще энергичнее стала наседать на Сергея. Она не привыкла отступать. А уж дожать Сергея… еще не было случая, чтобы это у нее когда‑нибудь не получалось!

Сергей устало вздохнул: от Ленкиного нытья у него уже в ушах звенело. И он вопросительно посмотрел на Гришку.

Лапшин подмигнул:

– Давай. Раз она сама хочет! Выкладывай всю ее подноготную. Мне, знаешь, тоже интересно послушать. Буду знать Парамошку как облупленную!

Сергей кивнул и прикрыл на секунду глаза. А открыв их, он вновь окунулся в этот непривычный, нереальный мир. На этот раз на него полыхнуло пронзительно‑синим!

Сергей непроизвольно зажмурился, до того Ленкино свечение оказалось ярким и агрессивным. Оно чем‑то напоминало отцовское, но в нем не было папиной терпимости, приглушенности. И совсем не чувствовалось боли. Зато жизнерадостность, энергия так и хлестали через край!

«Ну и характерец, – ошеломленно подумал Сергей. – Ничего девчоночьего! Мягкости – ноль целых, ноль десятых. Одни углы и полное отсутствие воображения. И страха!»

– Ну что? – с жадным любопытством смотрела на него Лена. – Чем я свечусь? Каким цветом?

– Ярко‑синим.

– Прекрасно! – обрадовалась девочка. – Мой любимый цвет! А дальше‑то, дальше? Что ты еще видишь?

– Отстань, а?

– Никогда! И не тяни лучше! Иначе я, клянусь, умру от любопытства! Прямо сейчас и на твоих глазах!

– Подожди, – Сергей сузил глаза и спросил: – Все говорить?

– Конечно!

– Ну, смотри. Сама напросилась!

Гришка нервно хохотнул и забрался на скамью с ногами. Впрочем, Ленка тут же его согнала. Без лишних слов. Просто стащила за шиворот, как котенка. И Гришка в очередной раз подумал, что девчонкам нельзя так злоупотреблять спортом. Ладно уж – художественная гимнастика или фигурное катание. Но не карате же!

Бледная Дина машинально накручивала на палец кончик косы: ей было не по себе. Дина никогда бы не рискнула при всех выслушивать самое сокровенное о себе. А вдруг…

Какая Лена все‑таки храбрая! И сильная!

Сергей помолчал, всматриваясь в Ленкино лицо, хорошо ему знакомое с раннего детства. И наконец неохотно бросил:

– Прямолинейна – до грубости. Ни на грош воображения. Стремительна. Даже слишком. Не труслива, но это за счет отсутствия воображения, как я уже сказал. Что еще? Да, ты очень упряма! До крайности. К цели пойдешь напрямик и через трупы. Ну‑у… верна друзьям и по‑своему честна. – Сергей сдвинул брови, размышляя, и неуверенно буркнул: – Кажется – и это странно – ты весьма прагматична, рациональна и… еще ты – неплохой математик…

– Класс!!! – восторженно выдохнула Ленка, с уважением глядя на хмурую физиономию друга. – Действительно – класс!

Сергей очень удивился. Гришка насмешливо заухмылялся. Дина встревоженно смотрела на друзей: она не хотела ссоры.

Лена вспыхнула и мгновенно сыграла отступного. Пожала плечами и снисходительно заявила:

– В принципе ничего нового я не услышала. Но все равно: приятно получить подтверждение собственным мыслям о себе!

Друзья переглянулись.

Дина откашлялась и невнятно пробормотала:

– А мне п‑показалось – н‑ничего хор‑р‑рошего он не сказал…

– Это – на твой взгляд, – Лена покровительственно посмотрела на подругу. – На мой же взгляд, он сказал главное: что я стремительна, смела, рациональна и верна друзьям! По‑моему, лучшей характеристики вообще не существует!

– А как насчет «идти по трупам»? – ехидно напомнил Гришка.

– Мелочи, – отмахнулась Лена. – Учти, если хочешь чего‑то в жизни добиться, о слюнтяйстве нужно забыть. Папа говорит – это интеллигентщина. Я о слюнтяйстве, понял?

Гришка сердито выкрикнул:

– А отсутствие воображения?! Это же почти тупость!

– Помолчи, мазила! – презрительно фыркнула Парамонова. – Мне ваше дурацкое воображение – до лампочки! Без надобности, понял, нет?

Мальчишки вновь переглянулись. Дина мягко улыбнулась. Гришка рявкнул:

– А упрямство?!

– Чья бы корова мычала! – возмутилась Лена, вспыхивая как порох. – На себя посмотри!

– Молчу‑молчу, – Гришка дурашливо поднял руки. – Ни малейшего желания, чтобы ты потопталась и на моем трупе!

– То‑то же, – засмеялась Лена. И легонько шлепнула Гришку по затылку. – Ладно, кончай базар! Пусть теперь Динка выскажется. Она одна еще ни словечка ни выдала.

Дина недоумевающе посмотрела на нее:

– А что г‑говорить‑то?

– Ну, ты даешь! – восхищенно присвистнул Гришка.

Лена терпеливо пояснила:

– Что ты думаешь об этой истории? И что, по‑твоему, нам делать дальше?

Дина какое‑то время задумчиво рассматривала Сергея. Затем тряхнула головой:

– Честно?

– Естественно, – буркнула Ленка.

Дина помолчала немного. И торопливой скороговоркой сказала:

– Я бы прямо с‑сейчас побежала к Карандашу. И в‑все‑все ему рассказала бы. Ему, с‑сами знаете, можно довериться. И он п‑поможет. Наверняка. Тем более, с‑сами говорите, он и так что‑то знает.

Гришка попытался ее перебить. Дина с отчаянием крикнула:

– А п‑пытаться рассорить Сережиных родителей – глупо! Если у этой Эльвиры есть к‑какая‑то цель, она на н‑наши провокации не купится! Я так думаю…

Она почти упала на скамью и прикрыла загоревшееся лицо ладонями.

Ребята переглянулись. Гришка дурашливо пропел:

– Всегда говорил – в нашей тихоне что‑то есть!

– Кончай придуриваться, – рассердилась Лена. – Я согласна с Динкой – топаем к Карандашу.

Гришка пожал плечами, но возразить не рискнул. Прекрасно знал: если Ленка приняла какое‑то решение, спорить с ней абсолютно бесполезно. И опасно! Пустая трата времени. Дальше Парамонова двигалась напролом. Как танк. И помешать ей наломать дров способны только они. Втроем.

Увидев, как решительно она настроена, все остальные покорно поднялись со скамьи.

– Куда пойдем? – покорно спросил Сергей. – В школу или прямиком домой?

– Для начала – в школу, – кратко распорядилась Лена. – Сами знаете, Карандаш в мастерской обычно с утра до позднего вечера торчит. Художничек, елки!

 

Глава 16

Рассказ Карандаша

 

Карандаша они застали в мастерской. К изумлению друзей, там же находилась и Света Лукьяненко. Окна в мастерской были распахнуты, солнечные лучи простреливали комнату насквозь, в школьном саду звенели птицы… Света сидела у окна, положив голову на подоконник, и сладко спала. Рядом стоял мольберт, на полу валялась оброненная кисть.

– Что это она тут делает?! – возмутилась жарким шепотом Лена.

– Дрыхнет, сама разве не видишь? – фыркнул Гришка.

– Пришла работу закончить, вчера во время уроков не успела, – негромко пояснил Карандаш. – Да вот заснула. Воздух‑то какой… весна наконец пришла!

Старый учитель их приходу, похоже, не удивился. Он отозвал Сергея в сторону и осторожно спросил:

– Ты по поводу мачехи?

– Как вы догадались?

– Невелика догадка, – хмуро улыбнулся старик. – Ясно же: что‑то неладно у тебя в доме. Такое, – он кивком указал на знакомый Сергею холст, лежавший на столе, – не от большой радости пишут!

Карандаш сдержанно пригласил ребят усаживаться.

Бдительная Парамонова с большим подозрением покосилась на спящую одноклассницу. Видя, что друзья на Лукьяненко внимания не обращают, она недовольно прошипела:

– Что, прямо при ней будем говорить?

Сергей торопливо сказал:

– Ничего страшного. Пусть себе спит.

– Ага, плюнь, – как‑то слишком быстро поддержал его Гришка.

Лена насупилась. Такое единодушие показалось ей странноватым. Ладно бы, один Сергей, он вообще слизняк, но Лапшин… Это уже перебор!

Перехватив негодующий Ленкин взгляд, Карандаш сказал:

– Они правы. Если бы ты видела портрет Светы, написанный Ильиным, ты бы не сомневалась – более чистую душу трудно найти.

– Вот еще! – разозлилась Ленка. – Чище, грязнее – глупости это все!

Но старый учитель все смотрел на нее – строго и как‑то… грустно. И Ленка сдалась.

– Ну, и где этот ваш знаменитый портрет? – делано‑небрежно спросила она.

Старый художник кивком указал на картину Сергея, и Лена с самым безразличным выражением на лице направилась к его мольберту. Дина, подумав, пошла следом – она тоже еще не видела портрета Светланы.

Карандаш и мальчишки переглянулись. Гришка с любопытством ожидал возвращения Парамоновой.

Но первой вернулась Дина. Посмотрела на Сергея и со вздохом сказала:

– Какая же Света красивая!

Голос ее дрогнул, и Сергей торопливо заметил:

– Не красивее тебя!

– Правда?

Сергей кивнул, и Дина просияла. А Гришка подумал, что Зимина все‑таки дурочка – мишура для нее важнее сути. Впрочем, она добрая в отличие от Ленки. Прогонять отсюда Свету Лукьяненко Дине и в голову бы не пришло.

Лена вернулась не скоро. Минут через пять, не раньше. Лицо ее казалось каким‑то странным. Она ткнула в Сергея пальцем и громко заявила:

– Слушай, зря ты это сделал!

И уселась рядом с Диной. Больше против присутствия в мастерской Лукьяненко она не возражала.

Карандаш внимательно осмотрел всю четверку. Указал Гришке, топтавшемуся у стола, на ближайший стул и сказал:

– Ну что ж, не будем терять времени. Рассказывайте, с чем пришли.

Сергей резко помрачнел и попросил Гришку:

– Слушай, давай ты. Мне тошно об этом даже вспоминать, не то что говорить!

Гришка проворчал:

– Ну конечно, пусть в дурдом отправят меня! Я на этом много не потеряю, так?

Лена фыркнула. Дина поморщилась:

– Р‑ребята, ну какие тут могут быть шутки?

Гришка демонстративно отвернулся. Сергей тяжело вздохнул. Лена вдруг обнаружила занозу в большом пальце правой руки и срочно ею занялась. Дина вспыхнула от негодования и заявила:

– Л‑ладно, я начну! А т‑ты, Сережа, если я что‑то перепутаю, меня поправишь. Хор‑рошо?

Поправлять Дину Сергею не пришлось. В ее изложении вся его история прозвучала на удивление ясно и законченно.

Карандашу Динин рассказ явно не понравился. Он долго рассматривал упорно молчавших ребят. Потом взял со стола холст и уставился уже на него. Сдвинул мохнатые седые брови и задумался.

Любопытная Лена не выдержала первый:

– Ну что, Иван Петрович? Вы ведь нечто подобное и ожидали, да?

– Как вам сказать, – прокряхтел он. – Мне больше хотелось надеяться, что я ошибся…

– В чем? – Ленка облокотилась о стол. Уложила подбородок на скрещенные кисти рук и таинственным шепотом заявила: – Признайтесь, вы ведь что‑то о Сережкиной мачехе уже знаете? Иначе откуда эти вопросики, а?

Гришка украдкой показал ей кулак. Парамонова пренебрежительно хмыкнула. Дина и Сергей молчали. Они ждали, что же скажет учитель.

Сергей помалкивал и по другой причине. Он единственный видел: Светлана проснулась. Проснулась она уже давно, едва только они начали разговор. Еще до рассказа Дины.

Обратить на это внимание друзей Сергей не решился. Он чувствовал себя виноватым перед девочкой. И не хотел для нее новых неприятностей. Кто знает, как отреагирует на ее пробуждение Ленка, с ее извечной вспыльчивостью? Запросто поднимет скандал и потребует, чтобы Светлана ушла. А Лапшин? Он в любую секунду может поддержать Парамонову. Эта парочка всегда так. Вечно ссорятся, но… Слишком уж они похожи друг на друга!

Сергей мрачно усмехнулся: «Лучше им пока не знать, что Лукьяненко проснулась. На всякий случай». К тому же ему вдруг показалось: Светлана может им пригодиться. В чем? Когда? Непонятно! Абсолютно нерациональное чувство!

Карандаш положил портрет Эльвиры на стол и неохотно сказал:

– Ну хорошо. Рискну. Только учтите: все это пока что из области догадок. Может, я ошибаюсь…

Друзья переглянулись и с жадным любопытством уставились на учителя. Карандаш, немного помолчав, начал:

– Два года тому назад я был в Германии. Младший сын с семьей уже лет семнадцать там живет. Вот я периодически и наведываюсь. Когда по внукам соскучусь. Телевизор, как вы знаете, я не люблю. Времени на него жалко. Все эти бесконечные сериалы только отупляют. И к «ящику» излишне привязывают, я это по жене вижу. А вот новости не пропускаю… – Он помолчал минуту и грустно усмехнулся: – И вот, в гостях у сына, как‑то раз я наткнулся на передачу о банде сектантов, разгромленной полицией. Они черной магией баловались. И ладно бы – теоретически! Ну, пусть бы они просто заклинания разучивали бы, травы курили, змей ели…

Дина побледнела. Ленка брезгливо скривилась. Гришка демонстративно облизнулся, будто всю жизнь только и мечтал о змеином мясе.

Карандаш поднял руку, требуя внимания, и строго сказал:

– Это бы еще мелочи…

– Ничего себе – мелочи! – хихикнула Лена.

– Мелочи, – сурово повторил Карандаш. – Но эти подонки людей убивали! Большей частью детей. Кровь пили, ритуал у них такой, видите ли. На их совести почти триста человеческих жизней!

Он окинул взглядом потрясенные лица семиклассников и угрюмо продолжил:

– Большинство жертвоприношений приходилось на христианские праздники. На Рождество Христово, например, или на Пасху. Этим сектанты как бы перечеркивали все, сделанное Христом, и поддерживали в людях злое начало.

Лена открыла было рот, но вопрос задать не успела – Гришка пребольно ткнул ее локтем в бок.

Карандаш закончил:

– Вот их и взяли. Практически всех. С поличным. Во время проведения очередного обряда. Да еще и часть этого ритуала на видеокамеру сняли. Кто‑то из полиции в банду внедрился и расстарался. А вот вожака упустили. Молодую женщину. Она как сквозь землю провалилась! На пленке она есть, все входы и выходы из пещеры полицией были перекрыты, а найти ее так и не сумели. – Карандаш горестно усмехнулся: – Главное, никто из секты не смог толком сказать – кто она такая. Все искренне верили: она – выходец оттуда. Представитель темных сил на Земле!