Однако взаимосвязь предварительного удовольствия с инфантильной сексуальной жизнью подтверждается патогенной ролью, которая может выпасть на его долю. Из механизма, в который вошло предварительное удовольствие, очевидно, возникает опасность для возможности достижения нормальной сексуальной цели; она возникает тогда, когда в каком‑нибудь месте подготовительных сексуальных процессов предварительное удовольствие становится слишком сильным, а присущий ему компонент напряжения – слишком незначительным. Тогда сила влечения, необходимая для продолжения сексуального процесса, пропадает, весь путь сокращается, данное подготовительное действие занимает место нормальной сексуальной цели. Как показывает опыт, этот вредный случай обусловлен тем, что данная эрогенная зона или соответствующее парциальное влечение уже в инфантильной жизни в необычайной степени способствовали получению удовольствия. Если добавляются еще и моменты, содействующие фиксации, то в дальнейшей жизни легко возникает навязчивость, препятствующая включению этого предварительного удовольствия в новую взаимосвязь. Таков фактически механизм многих перверсий, которые представляют собой остановку на подготовительных актах сексуального процесса.
Нарушения функции сексуального механизма, возникающего по вине предварительного удовольствия, избежать проще всего, если примат генитальных зон предначертан уже в инфантильной жизни. Для этого, по‑видимому, действительно принимаются меры во второй половине детства (от восьми лет до пубертата). В эти годы генитальные зоны ведут себя уже так, как в период зрелости, они становятся местом ощущений возбуждения и подготовительных изменений, если ощущается какое‑либо удовольствие вследствие удовлетворения других эрогенных зон, хотя этот эффект пока еще остается бесцельным, то есть не способствует продолжению сексуального процесса. Таким образом, уже в детские годы наряду с удовольствием от удовлетворения имеется известное количество сексуального напряжения, хотя менее постоянного и менее значительного, и теперь мы можем понять, почему при обсуждении источников сексуальности мы могли с таким же правом сказать, что данный процесс и приносит сексуальное удовлетворение, и вызывает сексуальное возбуждение. Мы замечаем, что на пути к познанию сначала представляли себе различия инфантильной и зрелой сексуальной жизни чрезмерно большими, и теперь задним числом вносим корректировку. Не только отклонения от нормальной сексуальной жизни, но и нормальные ее формы определяются инфантильными проявлениями сексуальности.
Проблема сексуального возбуждения
У нас осталось совершенно необъясненным, откуда берется сексуальное напряжение, возникающее при удовлетворении эрогенных зон одновременно с удовольствием, и в чем состоит его сущность.[128] Напрашивающееся предположение, что это напряжение возникает каким‑то образом из самого удовольствия, не только само по себе весьма неправдоподобно, оно также несостоятельно, поскольку при самом большом удовольствии, связанном с опорожнением половых продуктов, не создается никакого напряжения; напротив, всякое напряжение прекращается. Поэтому удовольствие и сексуальное напряжение могут быть связаны только косвенным образом.
Роль сексуальных веществ
Помимо факта, что обычно только освобождение от сексуальных веществ кладет конец сексуальному возбуждению, имеются еще и другие основания связать сексуальное напряжение с сексуальными продуктами. При воздержанной жизни половой аппарат через различные, но не беспорядочные периоды освобождается по ночам во время галлюцинаторного представления во сне полового акта, сопровождающегося ощущением удовольствия, от сексуальных веществ, и в отношении этого процесса – ночной поллюции – трудно отказаться от мнения, что сексуальное напряжение, которое умеет найти короткий галлюцинаторный путь для замены акта, является функцией накопления семени в резервуарах для половых продуктов. В этом же смысле опыт указывает на относительную истощаемость сексуального механизма. При опустошенных запасах семени не только невозможно осуществление полового акта, но и пропадает также раздражимость эрогенных зон, соответствующее возбуждение которых не может вызвать удовольствия. Таким образом, попутно мы узнаем, что известная степень сексуального напряжения требуется даже для возбуждения эрогенных зон.
Стало быть, напрашивается предположение, которое, если я не ошибаюсь, распространено довольно широко, что накопление сексуальных веществ создает и поддерживает сексуальное напряжение, поскольку давление этих продуктов на стенки их резервуаров действует как раздражение на спинальный центр, состояние которого воспринимается высшими центрами, и в таком случае в сознании появляется известное ощущение напряжения. Если возбуждение эрогенных зон усиливает сексуальное напряжение, то это может происходить только из‑за того, что эрогенные зоны находятся в анатомической связи с этими центрами, повышают тонус возбуждения в них, при достаточном сексуальном напряжении приводят в действие половой акт, а при недостаточном – стимулируют производство половых веществ.
Слабость этого учения, которого придерживается, например, фон Краффт‑Эбинг в своем описании сексуальных процессов, состоит в том, что, созданное для объяснения половой деятельности зрелого мужчины, оно мало учитывает троякого рода условия, которым оно также должно дать объяснение. Эти условия относятся к ребенку, к женщине и к кастрату мужского пола. Во всех трех случаях не может быть и речи о накоплении половых продуктов в таком же смысле, как у мужчины, что затрудняет простое применение схемы; однако надо сразу признаться, что можно найти сведения, позволяющие упорядочить также и эти случаи. В любом случае необходимо предостеречь от того, чтобы приписывать фактору накопления половых продуктов функции, на которые, он, по‑видимому, не способен.
