Некоторые рекомендации, приведенные в пособиях Вольфа, Цукермана и Фрэя, неверны (мы уже обсуждали проблему «сказал») или трудновыполнимы в условиях русского языка.

 

Например, главы пособия Вольфа заканчиваются «бонусами» – советом заглянуть на сайт www.yourwritingcoach.com и по сообщенному автором коду прослушать интервью с тем или иным писателем, журналистом, сценаристом и т. д. Это, кстати, можно сделать и без «тайного кода», но необходимо хорошее знание английского, так что я считаю эти «бонусы» не очень умной шуткой. Переводчик и редактор пособий должны были бы отнестись к читателям с большим уважением и добавить: «Те, кто воспринимает английскую речь на слух, могут обратиться туда‑то и прослушать то‑то».

В пособии Вольфа есть замечания верные, есть спорные, есть не очень подходящие для нас рекомендации. Начну с верных. Он советует: «Пишите то, что вас волнует, а не то, что, как вам кажется, будет продаваться. Если вы стараетесь творить в жанре, к которому на самом деле равнодушны, это неизбежно скажется на результате». Абсолютно правильная мысль – как я вам уже сообщил, настоящий сочинитель творит только для себя. Вольф обращает внимание на сны: «Сон – один из самых распространенных видов творчества» – и далее: «Есть много случаев, когда вдохновение приходило к писателям во сне».

Он касается очень тонкого вопроса о поведении героев: «В процессе [работы. – М.А. ] будут появляться новые идеи, и вы будете удивлены желанием персонажей иногда сказать совсем не то, что вы планировали. Если эти изменения значительны и вы уверены, что они делают ваш первоначальный план лучше, то [можете. – М.А. ] развить новые идеи так, чтобы они органично вписались в ваш проект». Речь идет о бунте героя, и очень жаль, что этому явлению Вольф посвящает только две фразы, а не анализирует его подробнее.

Верен и совет, связанный с необходимым представлением о жизни и судьбах героев: «Секрет, как сделать для читателя персонаж реальным, в том, чтобы самому знать его досконально. Скорее всего вы и сами никогда не используете все, что знаете, но чем больше вы знаете, тем больше полезного сможете отобрать».

 

Вольф не обсуждает в деталях некоторые важные моменты, но хотя бы упоминает о них, и это уже делает книгу полезной. Однако в ней отсутствуют четкое описание возможных структур романа и их вариации, классификация конфликтов, анализ «острых» сцен,

 

примеры текстов, представляющих идею, сюжет и фабулу, сопоставление романа и рассказа и многое другое, с чем вы уже познакомились в части II и части III. В ряде случаев изложение очень поверхностное – так, о рассказе сообщается лишь то, что в нем описан короткий промежуток времени, что сюжетная линия в нем менее запутанна и что «сочинение рассказов вряд ли принесет вам большой доход» (ср. с той же темой у Веллера).

 

Завершающая часть книги, в которой описан институт литературных агентов, борьба за читателя и т. д., имеет для российских авторов лишь познавательный смысл; у нас профессиональных литагентов можно перечесть по пальцам одной руки, и работают они с издательствами, занимаясь в основном продажей книг зарубежных авторов.

Обратимся к анализу пособия Цукермана. Анализ не издававшегося у нас романа Фоллетта, а также творений Пьюзо, Митчелл, Маккалоу, Гудж я советую пропустить. Если вас все‑таки интересуют эти рассуждения, то сначала прочитайте или восстановите в памяти романы, опубликованные по‑русски, чтобы ориентироваться в сюжетных перипетиях. Из того, что осталось, попытайтесь извлечь максимум пользы.

У Цукермана есть весьма меткие замечания. Анализируя сотворение бестселлера, он пишет, что в этом случае «необходимо создавать драматические ситуации, сюжеты должны быть причудливы и полны удивительных поворотов, сменяющих один другой и нанизанных на один энергетический стержень. В реальной жизни такой калейдоскоп событий почти невозможен». Он неоднократно привлекает наше внимание к окружающей обстановке. Она должна «работать на сюжет, помогать развитию характеров».

Он совершенно справедливо отмечает: «Для того чтобы создать достойную «окружающую среду» романа, автору необходимо самому досконально изучить и прочувствовать то, о чем он собирается писать» (затем даны примеры: автор‑врач работает над медицинскими триллерами, автор‑юрист – над детективами и т. д.). Он пишет: «Раскрытие внутреннего мира героя может происходить в диалогах, или, если вам так больше нравится, через внутренние монологи, или от лица автора – любым приглянувшимся вам способом. Но главная задача заключается в том, чтобы душа героя приоткрылась перед читателем, это сблизит их». Он упоминает о ритме повествования: «Современный популярный роман состоит из чередующихся сцен, причем они сменяют одна другую в строгой ритмической пропорции, в которой ускорения действия следуют за замедлениями: герой выходит из ситуаций то побежденным, то победителем, сцены триумфов сменяются сценами поражений героя или героини».

Словом, вам будет интересно обнаружить параллели между его пособием и моей книгой. Но не рассчитывайте найти в полном объеме изложенный у меня материал; систематическая подача там отсутствует, и «мудрые мысли» нередко соседствуют с многословными и не очень интересными рассуждениями.

Как и Вольф, Цукерман включил в свое пособие заключительную главу о литагентах, рекламной кампании и продвижении книги (правда, эта глава совсем небольшая, всего двенадцать страниц, а у Вольфа – почти полсотни). С умилительной наивностью (разумеется, для нас, не для американцев) он советует нанять хорошего редактора, найти хорошего литагента, прорекламировать свою книгу на телевидении, а затем устроить прием, пригласив на него репортеров и книготорговцев. Ну, favete linguis[10], как говорили латиняне! Впрочем, я готов многое простить Цукерману: на странице 56 своей книги он – единственный! – хоть мельком, но упомянул авторов, которых я очень ценю: Джеймса Клавеля, Гэри Дженнингса и Николаса Гилда.

В трилогии Фрэя (в ином написании – Фрея) основной является первая книга, вышедшая на языке оригинала еще в 1987 г.; вторая (1994 г.) и третья (2004 г.) ее уточняют и дополняют. Уже за это Джеймс Фрэй заслуживает уважения – он трудился около двадцати лет. Я не могу отказать ему в определенной логике подачи материала: в первой книге он начинает с персонажей, затем переходит к конфликтам (классифицируя их по‑своему), вскользь упоминает о литературных жанрах, обращается к понятию идеи, затем к сюжету, кульминации и развязке, к способам повествования и, наконец, к диалогу.

Моя книга выстроена иначе, я считаю более правильным идти от жанров к идее, сюжету и композиции, а затем – к персонажам и диалогу. Но, вероятно, у каждого из нас, у Фрэя и у меня, свой опыт преподавания писательского мастерства. То, что Фрэй преподаватель, очень заметно: его книга написана ясным, четким, а местами весьма красочным языком. Книга простая, многого в ней нет, но она, безусловно, полезна для знакомства с точкой зрения автора на те или иные аспекты сотворения воображаемой реальности. Я приведу пару цитат из нее, чтобы вы могли ощутить легкий изящный стиль Фрэя и четкость его мысли. Вот что он пишет о таинственном возникновении идей:

«Прообраз идеи может быть любым. Чувство. Образ. Смутные воспоминания о том, как у вас билось сердце, когда вы танцевали на выпускном балу в школе. Человек, которого вы мельком видели в автобусе. Ваш старый дядя Вильмонт, который любил закладывать за воротник. Можно задаться вопросом: «А что, если вдруг?..» А что, если вдруг президентом станет марсианин? Что будет, если вдруг нищенка найдет миллион долларов? Что, если вдруг знаменитого пловца разобьет паралич? Прообраз идеи – расплывчатое чувство. Хотите написать роман? Возьмите тот прообраз идеи, что вам больше по сердцу. Скажем, дядя Вильмонт. Первый шаг сделан. Теперь вы берете ручку и бумагу и пускаетесь на поиски сюжета».

 

Еще один фрагмент – в сущности, о смысле художественной литературы и литературного творчества:

 

«Люди читают книги, чтобы сопереживать героям, волноваться за них. Если кто‑нибудь просит вас искать в романах скрытый символизм, смутные намеки, рассматривать нюансы различных философских взглядов, гадать над подтекстом, постигать смысл экзистенциального – не слушайте. Это сгубило многих писателей и читателей. Люди читают книги, чтобы испытывать то, что чувствуют персонажи. Люди хотят вместе с ними смеяться, плакать, страдать. Если вы писатель, ваша главная задача – заставить читателя сопереживать».

 

Айн Рэнд, несомненно, – самый опытный, самый известный автор в квартете Вольф – Цукерман – Фрэй – Рэнд. Ее книга более глубока и сложна, и я рекомендую ее тем, кто уже имеет писательский опыт и испытывает желание отшлифовать свое мастерство. Айн Рэнд не дает советов, как найти литагента и продвинуть книгу, и не предлагает читателю бонусы – она занимается сутью литературного процесса. Если у вас хватит сил и упорства ознакомиться с «Искусством беллетристики» с первой до последней страницы, вас ожидают любопытные открытия. Например, такое:

 

«У меня есть много эпизодов, которые не планировались заранее и писались без установки, что эта сцена имеет такую‑то и такую‑то цель, – и все же, когда я дошла до них, они написались сами. Обычно это эпизоды, которые я очень ясно представляла себе. Все нюансы – интеллектуальные, эмоциональные, художественные – были так хорошо знакомы, что, как только я поняла общую цель, мое подсознание сделало остальное. Это самое счастливое состояние, которого может достичь писатель, и самый удивительный опыт. Ты начинаешь описание и чувствуешь, будто кто‑то диктует тебе, и не понимаешь, что происходит. Удивительно, ты пишешь, пребывая в трансе, – а позже, когда перечитываешь, видишь, что сделанное почти совершенно».

 

Возможно, вы не поверили мне, когда я говорил о вещах почти мистических – скажем, о писательском трансе. Вот вам свидетельство очевидца: «чувствуешь, будто кто‑то диктует тебе, и не понимаешь, что происходит…» Айн Рэнд испытывала это состояние, как многие сочинители до нее и после нее, и поведала о столь интимном личном опыте своим студентам в Нью‑Йорке в 1958 году.

Нью‑Йорк, Америка, такая далекая от нас… Другой язык, другая культурная среда, другие праздники, традиции, национальные ценности… Бывает даже так, что книги, ставшие бестселлерами в Америке, у нас не имели никакого успеха… Но писатель, творец, сочинитель – понятие интернациональное, и где бы мы ни находились, на каком бы языке ни творили, чувства мы испытываем одинаковые.

 

Кстати, о языке. Языка и текста авторы вышеупомянутых пособий не касаются, а если что‑то на данную тему и говорится, то такие советы для нас бесполезны. Это понятно – у русского языка свои законы. Зарубежный автор может рассуждать об идее, композиции, персонажах и стилистике, но не о нашем языке; наш родной язык и то, что на нем написано, – уникально. Поэтому у англичан или американцев вы не найдете оценок хорошего и плохого текста и рассуждений о глагольной рифмовке, повторяющихся слогах, паразитных словах и так далее.

 

О языке и качестве текста пишут наши литераторы. Очевидно, первым, кто выпустил пособие для начинающих авторов, посвященное романистике, является Николай Басов, чья книга вышла еще в 1999 году. Работа большая и, на мой взгляд, удачная. Одна из главных идей Басова такова: если вам хочется писать – пишите, даже если нет надежд на публикацию ваших творений.