Вырождение двести лет спустя

Мухаммед Гаяз Исхаки

 

ВЫРОЖДЕНИЕ двести лет спустя

 

 http://bulgarlib.ru

«Вырождение двести лет спустя»: Издательская группа Булгар Иле; Москва; 2004

 

Аннотация

 

Настоящее издание открывает книжную серию «Антология булгарской литературы XIX – XXI вв.», куда включены произведения булгарских писателей данного периода, совершенно неизвестные русскому и европейскому читателю.

Эти работы, при советской власти долгое время находившиеся под запретом, помогут читателям глубже понять волжских булгар – народ благочестивый, отзывчивый, миролюбивый и трудолюбивый, хорошо знающий, что такое истинная любовь, свобода и справедливость.

Античные греки уважительно называли булгар (скифов) самым древним народом земли. Почему же над ним в начале XX века возник чудовищный призрак смерти? На этот волнующий вопрос отвечает замечательная книга гения булгарской литературы Гаяза Исхаки.

 

 

Слово к читателю

 

Появлению этой книги великого булгарского писателя ХХ века Гаяза Исхаки (1878 – 1954) предшествовали события, поставившие под угрозу жизнь его родного булгарского народа.

В 1230 – 1260-х гг. потомки старшего сына Чингисхана Джучи – Джучиды – подчиняют Булгарию и Русь и создают империю, которая в российской историографии именовалась «Золотой Ордой». Джучидская верхушка Орды, просуществовавшей до 1437 года, никогда не распространяла имени «татар» на подчиненные ей тюркские народы, а булгар обычно называла бесерменами. В самой Булгарии с середины XIII века слово «татарин» употреблялось в качестве ругательства, означавшего «выходец из ада».

В 1437 году булгары восстановили независимость Булгарии, а ее столицей провозгласили город Казань. В независимой Булгарии слово «татарин» продолжало бытовать как ругательство. Этим словом булгары называли тюрко-монгольских кочевников, враждебных Булгарии. Но, несмотря на это, русские летописцы XV – XVI вв. наряду с тюрко-монгольскими кочевниками стали именовать «татарами» и булгар.

После присоединения булгарских земель к Московскому государству к концу XIX века название «татары» распространилось среди несколько тысяч волжско-уральских мусульман (части интеллигентов, мурз и малообразованных людей), ради материальной выгоды признавшие себя «татарскими людьми». Поскольку настоящих татар после 1204 года не осталось, а сам термин «татарин» с середины XIII века применялся как бранное слово, булгарский народ прозвал новоявленных «татар» татарчеками. В литературе татарчеков называют также «татаристами».

В 1884 году татаристы разгромили булгарский культурный центр в Казани (Всего мира государственный молитвенный дом Мяктяб Гирфан, т.е. Мусульманская Академия), созданный булгарской Ваисовской партией. Тогда погибли сотни уникальных булгарских рукописных книг, в том числе и летописи. С того же года начинаются судебные расправы над участниками булгарского освободительного движения. Так, в 1884-м был заключен в Казанскую психиатрическую лечебницу, а в 1893-м убит виднейший булгарский политический деятель и поэт XIX века Багаутдин Ваисов (1804 – 1893).

Внушив булгарскому народу страх, татаристы захватили господство в образовании и других важнейших сферах деятельности и сумели увеличить свои ряды. К началу ХХ века некоторые булгары предпочли – во имя собственного спокойствия и материального благополучия – притвориться «татарскими людьми». И хотя татаристов все равно было ничтожно мало в сравнении с массой булгар, они господствовали над испуганно-безропотным народом. Лишь немногие булгарские интеллигенты осмеливались говорить правду и протестовать против жестокого антибулгарского гнета. Среди смельчаков, ставших совестью и душой булгарской нации были Галимджан Баруди (1857 – 1921), Ризаэтдин Фахретдинов (1859 – 1936), братья Ахмет-Хади (1868 – 1941) и Садри (1878 – 1957) Максуди, Хасан-Гата Габаши (1863 – 1933), Гайнетдин Ахмаров (1864 – 1911), сыновья Багаутдина Ваисова Гайнан (1878 – 1918) и Газизан (1887 – 1963)...

В бесстрашную когорту булгарских национальных героев входил и Гаяз Исхаки. Он и Г.Ахмаров на рубеже XIX – XX вв. первыми увидели опасную «татарскую язву», грозившую гангреной организму булгарского народа. Они одновременно – Гайнетдин языком исторической науки, а Гаяз страстным словом литератора – предупредили булгарскую нацию о том, что если народ не защитит себя от от язвы татаризма и потеряет название булгар, то она оторвется от своей булгарской культуры, выродится и перестанет существовать как этнос. Гаяз Исхаки считал, что окончательное вырождение свершится через 200 лет. Предлагаемая книга как раз и есть то самое знаменитое литературное предупреждение Г. Исхаки.

К чести булгарского народа он прислушался к голосу писателя. После Октябрьской революции 1917 года булгары под руководством Гайнана Ваисова попытались предпринять соответствующие шаги. 7 января 1918 года Гайнан объявил об образовании Булгарской республики в составе Российской Федеративной Республики и приступил к формированию булгарского правительства. Став главой этого правительства, он тут же предложил Галимджану Баруди пост президента Идель-Уральской Булгарии, Гаязу Исхаки пост министра иностранных дел, а Хасан-Гате Габаши – должность министра нравственности и просвещения. В феврале 1918 года они дали согласие войти в органы власти возрожденной Булгарии.

1 марта Гайнан Ваисов должен был выступить на Театральной площади Казани с объявлением о восстановлении Булгарской республики. К этому времени даже вождь булгарских эсеров И. Алкин (1895 – 1937), критиковавший Гайнана за союз с большевиками, согласился войти в правительство, если ему будет дан пост военного министра. Переговоры об этом были намечены на 28 февраля 1918 года, но троцкистское крыло большевистской партии, державшее многие рычаги советской власти в своих руках, не допустило этого. По приказу троцкистов подчинявшиеся им Чрезвычайный Комитет в Казани и вожди татаристов М. Султан-Галиев (1892 – 1940) и Г. Багаутдинов разработали план уничтожения булгарского правительства и показательного убийства Гайнана Ваисова. В соответствии с этим М. Султан-Галиев в ночь на 28 февраля арестовал И. Алкина и его сподвижников, а Г. Багаутдинов с отрядом вооруженных татаристов окружил резиденцию Ваисова в Казани. Когда тот предложил татаристам мирные переговоры, в его резиденцию под видом посланцев татаристов вошли агенты троцкиста Султан-Галиева и в упор расстреляли членов булгарского правительства. Четверо министров были убиты на месте, трое ранены. Охрана ничего не могла сделать, поскольку оказалась с незаряженными винтовками. Это случилось из-за предательства командира ваисовской зеленой гвардии, недовольного тем, что Г. Ваисов решил дать пост военного министра не ему, а И. Алкину. Толпа татаристов ворвалась в резиденцию и, вытащив смертельно раненного Гайнана Ваисова на улицу, растерзала его. Потрясенные изменой булгарские зеленогвардейцы были разоружены, и Булгарская республика пала…

Впоследствии большевики под давлением троцкистов образовали в 1920 году на территории Волжской Булгарии Татарскую автономную республику и стали распространять на казанских булгар унизительное название «татар». Еще позднее была запрещена булгарская Ваисовская партия, а ее последний руководитель Газизан Ваисов отправлен в тюрьму.

Такое унижение не прошло даром, и булгарский народ опять тяжко захворал, пораженный заразой татаризма. «Если согнешь шею, то на нее тут же наденут ярмо», – говаривали средневековые булгары. Когда в 1918 году большая часть булгар склонила шею, татаристы тут же запрягли их в свою телегу и до сих пор ездят на ней.

Прошло сто лет со дня выхода книги – предупреждения Гаяза Исхаки, и мы видим, что немало представителей булгарского народа из-за «болезни татаризма» выродилось, и их численность стала стремительно сокращаться. Выходит, прав оказался великий булгарский писатель и патриот Гаяз Исхаки. И книга его не только не потеряла своей актуальности, но даже стала еще более злободневной. Надеемся, что она послужит спасительным лекарством для булгарского народа.

 

 

Ф. Нурутдинов,

историк-источниковед

 

ВЫРОЖДЕНИЕ ДВЕСТИ ЛЕТ СПУСТЯ

 

Вступление

 

Написать эту книгу меня побудила глубокая неудовлетворенность тем путем развития, который вольно или невольно наша нация избрала для себя и который сулит ей неизбежную гибель. В противовес мнению некоторых моих соплеменников, считающих, что именно этот путь приведет к благополучию и процветанию, в настоящий момент я не вижу ни одного продуманного шага, способного помочь нам всем выбраться из тупика. То, что делается, по большому счету не что иное, как преходящий приступ лихорадочной активности, обозначенный бесплодными словопрениями, не претворяющимися в конкретные действия. Это своего рода мода на энтузиазм, и я не могу определить его другим словосочетанием, нежели "кукольная свадьба". Все вокруг действительно напоминает театр марионеток. Естественно, при таком развитии событий ожидать серьезных результатов не приходится.

Возможно, я ошибаюсь; не исключено, что мои утверждения будут даже осмеяны. Однако я почему-то уверен, что очень близок к истине в оценке положения, а может статься, и подошел к ней вплотную.

В книге мое мнение о нынешней национальной ситуации будет представлено со всей полнотой. Тут же, впрочем, хочу заметить, что если положение коренным образом изменится, на смену моим скептическим мыслям придет надежда.

Книга написана очень жестким языком. Особенно досталось сословию улемов1, пользующемуся большим уважением в народе. Поначалу я хотел объяснить, откуда у меня такое к ним отношение, то есть, как бы заранее оправдаться. Но мое убеждение в том, что именно улемы являются главным препятствием на пути национального прогресса, оказалось настолько сильным, что я посчитал за унижение оправдываться перед ними. Однако внести некоторую ясность я все же должен. Пусть у читателя не складывается впечатление, что мои атаки на улемов обусловлены какими-то личными поводами. Нет, просто всякий раз, когда я выстраивал в уме основные причины нашей отсталости, сословие улемов, защищающее невежество с такой яростью и ожесточением, тут же занимало первое место среди них. Ислам, приверженцем которого я являюсь, не позволяет мне скрывать правду, особенно если дело касается будущего нации, а совесть велит называть вещи своими именами, без оглядки на авторитеты.

Я допускаю, что многие встанут на защиту улемов и будут возражать мне, утверждая, будто я отказываюсь видеть и воспринимать все то хорошее, что улемы совершают ежедневно. Но это будет мнением ошибочным. Я — представитель рода мулл и по отцовской, и по материнской линии. С детства я постоянно был окружен людьми этого сословия, да и в дальнейшей жизни очень часто общался с ними. То есть написанное в предлагаемой книге — следствие личных наблюдений и опыта. Этот опыт прямо подсказал мне, что сословие улемов как массивный камень заслоняет дорогу к прогрессу, не давая никому двинуться дальше. Я пришел к пониманию того, что если мы хотим видеть нашу нацию процветающей, ни в чем не проигрывающий на фоне других народов, необходимо пренебречь "добрыми советами" улемов, положить конец их вмешательству в чисто бытовые вопросы, начиная от покупки штанов и починки самовара и заканчивая выдачей девушек замуж. Равным образом, их следует лишить всех привилегий и относиться к ним как к обычным людям, имеющим свои достоинства и недостатки.

По-моему, пришло время освободиться от "идейного" давления улемов и стать, наконец, свободными в действиях и поступках. Только после этого можно рассуждать о дальнейших перспективах.

Хорошо известно, что нынешним бедственным положением некогда процветавшие Испания и Бухара обязаны именно слепому следованию бестолковым и недальновидным советам и рекомендациям так называемых "ученых" от религии. Доказано, что в истории каждой нации, каждой религии "ученые мужи" всегда были помехой прогрессивному развитию, и, уж, конечно, наши доморощенные улемы — не исключение из этого правила. Так давайте же отвергнем их притязания на обладание истиной. Ведь их назначение — хоронить, как подобает, умерших, давать имена новорожденным и тому подобные обязанности. И мы не имеем права наделять их другими полномочиями.

Вторая помеха на пути прогресса — отсутствие настоящих мектебов2 и медресе3. В тех, которые худо-бедно функционируют, обучают чему угодно, только не научным дисциплинам. Вообще проблеме образования мы придаем ничтожно малое значение. И, прежде всего, по причине того, что отдали дело просвещения на откуп все тем же улемам, хорошо зная, сколь низкой компетенцией они обладают в этой области. Глупо надеяться, что люди, не могущие даже связно ответить на вопрос, зачем и почему нужны образование и воспитание, справятся со святым делом подготовки детей к взрослой жизни. Да, глупо и в то же время опасно. Когда я думаю над этим, в памяти постоянно всплывают строки одного из крупнейших русских писателей, великолепного психолога Тургенева: "Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно"4. И, действительно, размышления над проблемой, вызывают у меня то приступ смеха, то слезы.

Третья и едва ли не самая значительная помеха на нашем пути — это нищета, в которой прозябают люди, пытающиеся, так или иначе, способствовать прогрессу. Такие обычно рождаются в бедных семьях и поэтому, не имея возможности приложить свой энтузиазм на святом поприще национального возрождения, служат лишь как наемная сила, изнывая от произвола невежественных хозяев. Все это очень прискорбно. Среди нынешних писателей и литераторов ни один не может позволить себе статус независимого художника. Они угнетены жизненными обстоятельствами, привязаны к месту, которое дает им какой-никакой, а кусок хлеба, и фактически являются марионетками в руках богатых самодуров. Самое скверное, что пока не видно ничего, что могло бы вывести этих потенциальных патриотов из рабского положения. Ситуация крайне тревожная, и для ее исправления нужно очень много сделать, разумеется, сначала все хорошенько обдумав. К несчастью, у нас, у булгар,** сложились особые, специфические условия жизни, отличные от других народов. В зарубежных странах поборники активного действия, сторонники прогресса, в особенности мастера художественного слова выросли в богатых и благородных семьях. У нас же совершенно другая картина: люди, готовые с великой радостью посвятить себя подвижнической деятельности, происходят из неимущего класса. Они живут под постоянной угрозой того, что одно неосторожно сказанное ими слово лишит их источника пропитания на долгие месяцы и даже приведет к полной изоляции от общества.

Есть и четвертое препятствие на пути прогресса — наш отказ от образования в русских школах. Ведь мы до сих пор не осмеливаемся признаться самим себе, что не имеем медресе в подлинном значении этого слова, что мы невежды, которые изучили процедуру ритуального омовения и при этом, едва ли сделали несколько серьезных шагов на пути углубления знаний. Естественно, такое положение приносит нам только вред и в дальнейшем не сулит ничего радостного. До сих пор даже наиболее способные и думающие из нас избегают учиться в государственных образовательных заведениях и отговаривают от этого других. Я крайне огорчен этим обстоятельством и, честно говоря, не усматриваю причин для такого отношения к казенным школам и училищам.

Мы находимся в составе России уже 350 лет и за эти годы не видели от нее ничего, кроме пользы. Странно, что очень многие мои соплеменники даже не знают, подданными какого государства они являются. Другие же (и их не меньше) опасаются русских, подозревают их во враждебном и тенденциозном отношении к мусульманам. Все это крайне неблагоприятно сказываются на положении нашей нации и нашей отчизны. Я полагаю, что в исправлении столь ненормальной ситуации в лучшую сторону должно быть заинтересовано правительство. Но такая возможность откроется лишь при условии, пропаганды русского языка среди булгар, широкого распространения произведений русских писателей и одновременной свободе издания булгарской литературы. Правительственные чиновники не должны опасаться ее, так как булгарские авторы — люди одаренные, сообразительные, прогрессивно мыслящие и, что очень важно, не обвиняющие русских в некоем пристрастном отношении к булгарам. Нет никаких сомнений, что наша литература внесет значительный вклад в сближение русских с булгарами, и, конечно, чем больше выйдет книг на булгарском языке, тем больше людей смогут прочитать их и открыть для себя нечто очень важное и необходимое.

Наконец, пятая преграда, затрудняющая поступательное движение, — это отсутствие основательности и солидности при подготовке и осуществлении задуманных дел. Последовательности у нас едва хватает на год, ну а дальше что-то заклинивает, и все планы рушатся. Многие сознают этот недостаток, но пытаются утверждать, что он чуть ли не врожденный. На мой взгляд, причина в том, что у нас не выработана привычка настойчиво и упорно трудиться. Обязательно нужно найти средство, "лекарство", которое смогло бы привить нам этот столь необходимый навык.

Да, верно, в наших селах открываются и работают школы. Но преемственности в этом деле как не было, так и нет! Не успев открыться, школа уже через год прекращает свою деятельность; проучившись один год в мектебе, шакирд5 бросает его, чтобы найти какую-то работу.

И еще об одном я хочу сказать. Некоторые из нас с пылом и рвением берутся за ту или иную работу, но хотят результата немедленно, а не получив его, остывают и бросают дело на полпути. Приступают к другому, но терпят такую же неудачу. Их губит нетерпение, неумение видеть перспективу. Мы вообще чураемся кропотливого труда, который единственно и дает возможность создать в итоге что-то прочное и серьезное.

Лишь один год проучившись в русском училище, мы уже требуем права на поступление в университет, ну а те, кто оказался настолько терпеливым, что выдержал два года обучения, устраиваются писарями в каком-нибудь судебном присутствии за 15 рублей месячного жалования и сразу же приобретают страшно деловой вид, словно служат нации на очень важном посту.

Все, о чем я написал выше, по-моему, не что иное, как прямые признаки вырождения, по крайней мере, начала катастрофического процесса. Поэтому я призываю вас немедленно приступить к переустройству жизни. Если у нас есть желание идти вперед по цивилизованному пути, мы обязаны взяться за решение самых насущных проблем национального бытия и всячески помогать тем, кто уже занимается этим святым делом. Двинемся навстречу прогрессу плечом к плечу, ведь помыслы и желания наши едины. Будем старательны и терпеливы в этом движении, не пожалеем ничего ради достижения цели. Только так нация получит право называться действительно нацией.

Ну а если мы по-прежнему будем заниматься ни к чему не обязывающими разговорами о будущем за чашкой чая с вареньем, следует забыть о счастливом конце. Ведь известно: чтобы получить плоды, дерево выращивают и бережно ухаживают за ним несколько лет. Так давайте поступать таким же образом. Не собираемся же мы ставить себя в положение людей, которые сегодня посадили яблоню, а назавтра вышли с лукошком собирать яблоки, и, удостоверившись, что никаких плодов нет, стали рубить безвинное деревце!

Все написанное в этой книге, каким бы горьким или, наоборот, приторным оно ни показалось, исходит из моего сердца, поверьте. То, что может быть воспринято вами как ироничное, насмешливое отношение к серьезным вещам, на самом деле результат долгих мучительных раздумий, когда уже кажется, что просто невозможно найти нужные слова, способные передать душевную боль, когда хочется плакать, а слез уже нет. Вот почему горькие строки в этой книге, исторгнутые из почти иссохшей души, для меня гораздо важнее и дороже тех, что содержат положительные оценки того или иного явления. Я надеюсь, что, в свою очередь, и их воздействие на читателя будет гораздо сильнее и существеннее.

 

* Формально вводная часть книги не выделена отдельным заголовком. И все же по сути это - вступление ("мукаддама", как пишет сам автор), и мы сочли возможным поименовать его именно так.

1 Улемы — араб., богословы, теологи; в книге под этим словом подразумеваются прежде всего консервативно настроенные муллы.

2 Мектеб — араб., обычно деревенская школа при мечети.