Становление и развитие системы общественного призрения

На протяжении веков средоточием социальной помощи были церкви и монастыри. Под их руководством русские люди училисьпонимать и исполнять заповедь о любви к ближнему. При общественной неурядице, при недостатке безопасности для слабого и защиты для обижаемого следование этой заповеди полагали, прежде всего, в подвиге сострадания к страждущему, а ее первым требованием признавали личную милостыню.

Когда встречались две руки, одна с просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христово, трудно было сказать, которая из них больше подавала милостыню другой, — нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих. Вот почему древняя Русь понимала и ценила только личную, непосредственную благотворительность, милостыню, подаваемую из руки в руку. Нищий был для благодетеля лучший богомолец, молитвенный ходатай, душевный благодетель. «В рай входят святой милостыней», — говорили в старину. Благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить Душевную пользу; нуждающийся должен был видеть своего милостивца, чтобы знать, на кого молиться. Нищенство на Руси считалось не экономическим бременем для народа, не язвой общественного порядка, а одним из главных средств нравственного воспитания народа, практическим институтом благонравия, состоящим при церкви.

Стоит ли удивляться тому, что при подобном взгляде на нищенство вокруг церквей и монастырей сложились со временем целые слободки, где жили люди, основным источником существования которых стала милостыня. Люди порой начинали нищенствовать непотому, что неожиданно впадали в нужду, а потому, что это было выгоднее, чем честным трудом зарабатывать свой хлеб. Нищих были несколько категорий: «блаженные»— раздавали все свое имущество и добровольно несли крест терпения и смирения; «юродивые» — прорицатели, ясновидцы, вразрез с нынешними представлениями отнюдь не сумасшедшие. Чаще всего симулировали безумие; «немощные» — слепые, старые, «настоящие» душевнобольные, все те, кто не мог добывать на пропитание не иначе  «милостынькой»; «гулящие» — те, кто бродяжничал в собственное удовольствие или скрывался от властей.

Борьба с профессиональным нищенством могла пойти только во благо общества. И первым российским самодержцем, решившим искоренить попрошайничество насильственными методами, был Петр I. В именном указе Стрелецкому приказу от 30 ноября1692 г., он велел записать: «Известно ему Великому государю, что на Москве гулящие люди, подвязав руки и ноги, притворным лукавством просят на Христово имя милостыни, а по осмотру они все здоровы». Таких людей царь велел ловить и отправлять по месту жительства, беглых крестьян отправляли к их помещикам. Повторив уличенных в попрошайничестве били кнутом и ссылали в Сибирь. По указу 1712г. всех ленивых прошаков без разбора били прилюдно на площадях, клеймили и ссылали на каторжные работы. «Амнистии» не полагалось никому — ни старым, ни больным, ни сумасшедшим (правда, позже Петр ввел «освидетельствованиедураков»). С 1718 г. карали и дающих милостыню— первый штраф5 рублей, второй — 10. Петр не запрещал милостыню вообще. Хочешь — отдай деньги в богадельню, приют и т.д., благо их к тому времени было уже много. Такая политика не могла, естественно понравиться людям, которые привыкли к исторически сложившимся традициям Руси.

В последние годы своего царствования великий реформатор, видимо, осознал, что война с нищими проиграна. Появился новый проект — раздать всех «прошаков» по монастырям. Задуманную для этого всероссийскую перепись «гулящих людей» он уже не успел осуществить.

Указ 1712 г. «О воспрещении нищенства» не пересматривался преемниками Петра I в течение тридцати семи лет. Лишь дважды Сенат сделал исключение. В первый раз послужил тому страшный голод 1734 г. Второй раз — частный случай: ослепшему киевскому гражданину дозволили собирать милостыню для уплаты долга в 200 рублей, «дабы не пойти по миру с семьей».

Естественно, деятельность Петра I заключалась не только в борьбе с нищенством. Первый русский император практически подошел к созданию системы общественного призрения. При нем обязанность строительства и содержания больниц лежала на приказах, сначала Патриаршем, с 1701 г. — Монастырском, а с 1721 г. — относилась к Святейшему правительствующему Синоду и Камер-конторе. Главный магистрат и воеводы должны были приступить к устроению больниц, богаделен, сиротских домов, домов для призрения незаконнорожденных младенцев, домов смирительных и домов прядильных для людей «праздношатающихся и им подобных». Изданы были правила, чтобы города, общества, помещики и все места и лица, управляющие казенными и партикулярными домами вотчинами, старались о прокормлении и призрении нищих и убогих их ведомств, не допуская их ходить по миру для прошения милостыни. Наблюдать за этим должна была полиция.

Некоторой предтечей пенсионного законодательства являются указы о призрении «не имеющих чем жить» младших офицеров и солдат (1722 и 1723 г. соответственно). Предполагалось, что они должны были идти жить в монастыри или богадельни, где офицерам даже полагалось жалованье.

Очень интересен указ Петра I от 16 января 1721 г., где впервые шла речь о том, что бродяги являются социально опасным элементом. При этом делались очень убедительные ссылки на Библию.

Преемники Петра продолжили борьбу со «шляющимися», думается, заботясь в основном о внешней благопристойности государства. Хотя указ 1734 г. был очень интересным исключением: в связи с голодомбыло решено нищих из Москвы не высылатьв деревнюдо выяснения степени родства людей, обязанных содержать своих попавших  в беду родственников.

Екатерина Великая реализовала замысел Петра I строительством вначале в Москве (1763 г.), а потом в Петербурге (1772 г.) императорских воспитательных домов для "зазорных младенцев".

Благотворительная деятельность Российского императорского двора, прежде всего его женской половины, приобретает в этот период форму устойчивой традиции. Так, Мария Федоровна, жена Павла I и первый министр благотворительности, проявляла большую заботу о сиротах. В1797 г. она пишет императору доклад о работе воспитательных домов и приютов, в котором, в частности, предлагается "...отдавать младенцев (сирот) на воспитание в государевы деревни к крестьянам "доброго поведения ". Мальчики могут жить в приемных семьях до 18 лет, девочки - до 15". Как правило, эти дети вступали в брак в деревне, а их будущее управлялось органами общественного призрения. Так было положено начало системе воспитания сирот в семьях.Мария Федоровна на собственные средства открывала педагогические классы при воспитательных домах и пепиньерские(пепиньерка - девушка, окончившая среднее закрытое учебное заведение и оставленная при нем для педагогической практики) классы - в женских гимназиях и институтах, которые готовили учительниц и гувернанток. Ею же в 1798 г. было основано Попечительство о глухонемых детях.

В этот же период начинают создаваться общественные организации, самостоятельно выбирающие объект помощи и работающие в той социальной нише, которую государство не охватывало своим вниманием. Так, при Екатерине II (середина XVIII в.) в Москве открывается государственно-филантропическое "Воспитательное общество". В 1842 г., также в Москве, создается опекунский совет детских приютов, который возглавляет княгиня Н. С. Трубецкая. Первоначально деятельность совета была сосредоточена на организации свободного времени бедных детей, остающихся в дневное время без присмотра родителей. Позднее при совете стали открываться отделения для сирот, а в 1895 г. - больница для детей московских бедняков.

Александр I обращает свое внимание на детей с нарушением зрения. По его приказу в Петербург был приглашен знаменитый французский учитель Валентин Гаюи, который разработал оригинальную методику обучения слепых детей. С этого времени начинают строиться учреждения для этой категории детей, а в 1807 г. открывается первый институт слепых, где обучалось лишь 15 слепых детей (рассчитывали принять 25), так как уже в то время был живуч тезис " в России слепых нет ".

С 60-х гг. XIX в. до начала XX в. наблюдается переход от государственной благотворительной деятельности к частной благотворительности. Зарождаются общественные филантропические организации. Одна из них - "Императорское человеколюбивое общество", в котором были сосредоточены денежные благотворительные пожертвования частных лиц, включая и особ императорской фамилии.

Как и в Западной Европе, в России постепенно формировалась сеть благотворительных учреждений и заведений, налаживались и совершенствовались механизмы благотворительной помощи, которой охватывался все более широкий круг детей с разными социальными проблемами: болезнь или дефект развития, сиротство, бродяжничество, беспризорность, проституция, алкоголизм и т. д.

Общественные филантропические деяния распространились и на детей с физическими недостатками. Были организованы приюты для глухонемых, слепых детей, детей-инвалидов, где их образовывали и обучали различным ремеслам в соответствии с их недугом.

Так императрицей Марией Фёдоровной были организованы Воспитательные дома. Для их содержания были установлены специальные источники доходов, в частности монопольное производство карт, ссудная и сохранная казна. Девочки и мальчики находились в воспитательных домах до 19 - 21 года. Причём их учили не только чтению, письму, счёту,  иностранным языкам (немецкий и латинский), но и ремеслу.

В XIX в. были созданы и такие воспитательные учреждения, как детские приюты. Считается, что первый немонастырский приют был открыт фабрикантом - горнозаводчиком А. Демидовым при доме призрения учащихся. Он предназначался для дневного присмотра за детьми работниц его промышленных предприятий. Основная задача приютов состояла в том, чтобы предоставить детям временное убежище и элементарное образование. Впоследствии в них разрешался ночлег, а затем и постоянное проживание для наиболее обездоленных.

В это же время на средства частной предпринимательницы А. С. Балицкой был создан первый приют для калек и парализованных детей. В Санкт - Петербурге врач-психотерапевт И. В. Маляревский открывает врачебно воспитательное заведение для умственно отсталых детей, преследуя цель содействовать детям с проблемами психического здоровья в обучении их честной трудовой жизни.

В период с 1839 г. по 1899 г. открывалось более двух приютов в год и к концу этого 60 - летнего периода их насчитывалось в стране более 160. На полном содержании в приютах находилось примерно 6,5 тыс. человек, а с приходящими - более 13 тыс. Многие учреждения находились в бедственном положении, не могли вместить всех нуждающихся, деятельность ограничивалась жёсткими бюрократическими предписаниями и т.д. Однако в целом воспитательно - благотворительные учреждения для детей, традиция создания которых была положена и в XIX столетии, готовили полноценных членов общества к самостоятельной жизни.

Заметное влияние на развитие общественного воспитания оказали революционные демократы В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарёв, А.Н. Радищев. Их взгляды сходились в том, что человек есть существо общественное, что его развивает и образует общество.Значительный интерес для характеристики развития социального воспитания представляют взгляды крупнейшего представителя русской педагогики XIX в., основателя научной педагогики в России К.Д. Ушинского. Он утверждал, что духовное воспитание человека совершается не только школой, но и такими великими воспитателями, как природа, семья, общество, религия, язык, другими словами, - природой и историей в широком смысле этих понятий.

В результате реформ второй половины XIX в. в России появились земства, которым были переданы вопросы местного самоуправления и, естественно, решение некоторых вопросов общественного призрения. Но откуда могли они взять денег, к примеру, для помощи здоровому человеку, оставшемуся без работы и имеющему семью, если в законодательстве не было предусмотрено страхования на случай безработицы?

Для решения этих и целого ряда других вопросов в конце прошлого века была образована (по высочайшему повелению) комиссия для пересмотра действующего законодательства о призрениибедных. Но войны, а затем и революции помешали увидеть результаты деятельности этой комиссии.