Здесь и далее цитируется в переводе С. Ошерова под редакцией Ф. Петровского. 12 страница

Самый необыкновенный из церковных лабиринтов конца xix века появился весьма неожиданно. Сэр Джордж Гилберт Скотт заслужил известность, состояние и рыцар­ский титул благодаря тому, что строил — а чаще перестраи­вал — здания, которые после его работы могли легко сойти за подлинные благороднейшие образцы архитектуры xvi-xvii веков. Сколько посетителей за последние полтора сто­летия восхищались великолепным готическим потолком в церкви Батского аббатства, прекрасно зная, что он вовсе не тюдорский, а викторианский? Скотт мог с одинаковым успехом построить средневековый вокзал (Сент-Панкрас в Лондоне), привести в порядок национальное достояние (Вестминстерское аббатство) или спасти угрожающе обвет­шавший деревенский собор, как он сделал в местечке Эли недалеко от Кембриджа.

214 1 вечная тайна лабиринта

Ангелы, которыми он разрисовал трансепт в соборе Эли, не оставляют сомнений в том, что они не что иное, как творения xix века, но вот черно-белый каменный лаби­ринт на полу у входа в собор вызывает подлинное удивле­ние. Это первый и единственный лабиринт в английском соборе, и его расположение почти в точности совпадает с положением лабиринтов во французских церквах. Но благодаря своим резким поворотам, почти го квадратным футам площади и странной форме (лабиринт квадратный, но оптическая иллюзия создает ощущение, что перед нами прямоугольник), лабиринт в Эли не похож ни на один из ранее построенных. И хотя в путеводителях по собору при­водится весьма уместная средневековая история о том, что лабиринт был придуман для того, чтобы развернуть дья­вола и отправить его обратно через дверь, в которую тот только что вошел, — не остается никаких сомнений в том, что это — безусловно и абсолютно современное творение.

Интерес к лабиринтам, возрожденный в конце века, в сочетании с еще более сильным увлечением новыми научными достижениями и строительными материалами нашел отражение (причем в буквальном смысле слова) в новом виде лабиринтов. По обе стороны Атлантики многие самые популярные лабиринты конца xix и начала хх века были сделаны из стекла. Их устройство и прин­цип действия не имел почти никакого отношения к Кри­ту, Шартру или Хэмптон-Корту, они пояпм-тись только благодаря открытиям в области физики и оптики. Зер­кальные лабиринты были идеальным ярмарочным раз­влечением. Их было легко собирать, легко поддерживать в хорошем состоянии, и к тому же для них не требова­лось много места. Ведь и в самом деле, площадь, которую они занимали, благодаря оптическому обману казалась

Семь. Девятнадцатый век \ 215

в шесть раз больше, чем была на самом деле. Ширина стандартного ярмарочного фургона составляла лишь во­семь футов, а лабиринты в разложенном виде вырастали до шестнадцати. Роберт Голдсак, специалист по ярмар­кам и бродячим представлениям, писал, что секрет успе­ха "стеклянного дома", как их тогда называли, заключал­ся в том, что они никогда не запутывали посетителя так сильно, чтобы он остался там надолго. Ведь иначе там просто не хватило бы места на всех.

Типичный "стеклянный дом" состоял, во-первых, из коридора, который часто благодаря отражению удваивал сам себя и был увешан кривыми зеркалами, отображаясь в которых, посетители становились выше, или толще, или меньше, чем были на самом деле. Иногда в пол были вмон­тированы пружины, чтобы посетители теряли равновесие. А еще здесь встречались и элементы "пещеры ужасов" — сви­сающие с потолка веревки (имитирующие паутину), жутко­ватые огни (правда, слишком темно здесь не бывало, ведь тогда зеркала перестали бы отражать) и выскакивающие из темноты скелеты и чудовища. Коридор вел в сам зеркаль­ный лабиринт, где арки, двери и другие коридоры словно растягивались во всех направлениях, и посетители то тут, то там замечали свое отражение — иногда даже целую дю­жину своих отражений — и эти отражения часто шли в на­правлении, противоположном тому, в котором двигался сам посетитель. Задача здесь состояла не в том, чтобы до­браться до центра, а в том, чтобы по дороге к выходу не слишком часто ударяться лбом о неожиданную зеркальную стену. Вскоре многие люди наловчились проходить зер­кальные лабиринты, выставив вперед руки, сильно смахи­вая при этом на актрис, исполняющих роль леди Макбет в бродячих театрах.

2 1 6

вечная тайна лабиринта

 

Ч.У. Паркер из Ливенворта, Канзас, ведущий произво­дитель оборудования для ярмарочных представлений и ин­термедий, сделал множество передвижных стеклянных домов, но некоторые его произведения были установлены стационарно в парках развлечений. В рекламной листовке парка "Стиплчейз" ("Единственное смешное место в Кони-Айленде¹") значилось двадцать пять аттракционов, кото­рые можно было посетить всего за 25 центов, и номером ig (между i8: "Движущиеся картины" и го: "Русские горки") значился Стеклянный музей в Затонувшем саду. Начиная с 1906 года зеркальный лабиринт выставлен и в музее вос­ковых фигур "Гревен", парижской версии музея мадам Тюс-со. Его построили для Всемирной выставки igoo года, но он так и остался в тени Эйфелевой башни, чуда тогдашней инженерной мысли, оставшегося от Всемирной выставки 1889 года.

Густав фон Птиттвитц Палм, если его действитель­но звали именно так, представлялся "австро-венгерским подданным, временно проживающим в Нью-Йорке" — так было написано в документах, которые 30 мая 1893 года он подал в патентное бюро, желая получить патент Соединен­ных Штатов на "устройство для произведения оптических иллюзий". Это был зеркальный лабиринт, который пред­лагал сразу два оптических обмана. Первый — исчезающая женщина (или "любая другая подходящая приманка"), ко­торую посетитель, входя в лабиринт, видит на отдаленном расстоянии, но, когда он подходит к ней ближе, "приман­ка" оказывается уже совсем в другом месте. Палм писал так:

1 Кони-Айленд — южная оконечность Бруклина, на которой в i88o-x годах был разбит первый в мире комплекс парков развлечений с аттрак­ционами и т. д. Состоял собственно из трех парков, принадлежащих разным владельцам: "Луна-парк", "Дримленл" и "Стиплчейз".

Семь. Девятнадцатый век

2 1 7

"Как бы посетитель ни старался добраться до этого пред- 1 мета или человека, всякий раз он будет попадать впросак". | Второй — это иллюзия толпы. Как описывал это Палм, по­сетитель входит в "лабиринт" (изобретатель сам ставил это слово в кавычки), и затем:

глядя перед собой, он видит нескольких других посетителей, '1 но, приглядевшись внимательнее, обнаруживает, что на са-,1 мом деле все это — лишь многочисленные отражения одного и того же человека... И точно так же видят другие посетите­ли его самого. Фактически каждый посетитель в любой части "лабиринта" отражается во всех других частях "лабиринта". Совсем по-другому дело обстоит с "приманкой" (женщиной или любым другим подходящим предметом, который попа- $ дается на глаза сразу при входе в лабиринт)... Таким образом, создаются две иллюзии: первая заставляет поверить в то, что это помещение огромно, не имеет границ и заполнено посе­тителями, а вторая — в то, что некий объект находится со­всем рядом и добраться до него ничего не стоит.

Устройство, получившее патентное удостоверение за номе­ром 49^ 5²4- всеми своими иллюзиями было обязано зер­калам — двадцати пяти штукам. Несколько месяцев спустя Палм получил дополнительные патенты на свой зеркаль­ный лабиринт, потому что теперь в нем появились "улуч­шенные" арки и рамы, а также были более тщательно по­догнаны друг к другу размеры стекол, чтобы было проще перевозить аттракцион с места на место.

Лучшим из сохранившихся зеркальных лабиринтов xix века считается лабиринт, также построенный для вы­ставки: Швейцарской национальной выставки 1896 года в Женеве. После окончания выставки лабиринт был от-

вечная тайна лабиринта

строен заново в "Ледниковом саду" в Люцерне, где ему по­счастливилось быть отремонтированным и восстановлен­ным в 1Q9^{1 Г}°ДУ- На первый взгляд большой зал произво­дит впечатление многоколонной мавританской фантазии, возможно навеянной испанской Альгамброй¹, и кажется, будто все его коридоры и проходы ведут одновременно в шесть — или их там даже больше? — направлений. Люди, бродящие среди зеркал, тщетно пытаются найти дорогу, но натыкаются на бесконечное число дверных проемов, кото­рые на деле оказываются вовсе никакими и не дверными проемами, то и дело замечают самих себя в дальнем конце коридора, в который собираются войти, входят в комнату, полную цветов, и даже несколько раз, к своему удивлению, встречаются с калифом.

Над головой здесь нависает нечто, очень напоминаю­щее мавританские узорчатые своды, а пол, как и у большин­ства полов зеркальных лабиринтов, украшен узором из рав­носторонних треугольников. Они-то и являются ключом к разгадке обмана. Не каждый треугольник действительно используется — некоторые играют чисто декоративную роль. Ширина высоких прямоугольных зеркал (которые ни­как не искажают отражающиеся в них предметы) совпадает с длиной одной стороны треугольников, и зеркала расстав­лены точь-в-точь по краям треугольников. Иногда зеркало есть только у одной стороны, иногда — у двух, иногда одна сторона треугольника соприкасается с нижним краем зер­кала, а иногда — с краем простого прозрачного стекла такой же формы и размера. Из-за треугольников все эти зеркала стоят под углом в 6о градусов, и те, которые оказываются

¹ Альгамбра (от арабского "аль-хамра" — красная) — архитектурный ан­самбль xiii-xvi веков в Гранаде. Яркий образец изощренной поздпемав-ританской архитектуры.

Семь. Девятнадцатый век \ 2 i g

в правильном положении относительно друг друга, могут взаимодействовать и отражать друг друга. В более сложных лабиринтах, таких как лабиринт двойной иллюзии Густава Палма, используются также маленькие лабиринты внутри больших, и тогда независимая сеть зеркал — не принимаю­щая во внимание треугольники — расставляется под углом 45 градусов, и эти зеркала отражают друг друга, но не те, ко­торые стоят под углом 6о градусов. Впрочем, такое допол­нительное усложнение встречается редко и на сегодняш­ний день, возможно, существует только в литературных произведениях — например, таких как мистический роман Уильяма Бэйера "Зеркальный лабиринт".

В ig86 году Джирл Уокер, ведущий колонки "Ученый-любитель" з журнале "Сайентифик Американ", вошел в ла­биринт Люцерны и нашел его намного более сложным, чем ожидал. И вот, будучи журналистом, он вернулся в ла­биринт с блокнотом в руках, пустил вперед жену, чтобы не натыкаться на неожиданные стеклянные стены, и нарисо­вал карту аттракциона. На рисунке, который он опублико­вал в своей июньской колонке, изображена, казалось бы, совершенно несложная дорога с чередующимися правыми и левыми поворотами (и всего одним настоящим тупиком), которая, извиваясь, тянется вдоль стен из расставленных под углом зеркал. Также из рисунка видно, что на самом деле это никакой и не лабиринт, а всего лишь иллюзия, оптический и геометрический обман зрения. Петляющий и изменчивый лабиринт существует лишь в голове того, кто по нему идет. Как продукт технократической науки xix ве­ка, лабиринт в Люцерне представляет собой такую же за­тейливую конструкцию и, при всей своей несерьезности, гениальное творение, как и его современница — Эйфелева башня.

220 | вечная тайна лабиринта

Зеркальные лабиринты до сих пор можно встретить на редких странствующих ярмарках и в парках развлече­ний. В некоторых плохеньких версиях стеклянные зеркала заменили на полиэфирную пленку. В пещере Вуки-Хоул ря­дом с Батом (Англия) находится яркий разноцветный лаби­ринт, явно навеянный люцернским, правда слегка попроще. (Здесь уж точно не понадобится жена, которая шла бы пе­ред пытливым составителем карты, забреди он вдруг сюда.) И в отличие от лабиринта в Люцерне лабиринт в Вуки-Хоул завершается гигантским зеркальным фонтаном. В чикаг­ском Нэви-Пир находится лабиринт, в котором представ­лены все главные достопримечательности "города ветров" в миниатюре. А в загородном поместье Лонглит на юге Ан­глии разыгрывают легенду о короле Артуре в зеркальном лабиринте, построенном в здании конюшни. Все эти новые творения — дело рук изобретательного Эдриана Фишера. Интересная вариация на тему зеркального лабиринта су­ществовала одно время в саду отеля "Тйаарда" в Голландии. Построенный в хх веке и несколько раз расширявшийся, с ig8o года лабиринт превратился в автомобильную стоян­ку. На первый взгляд он казался обыкновенным лабирин­том, но, когда идущий доходил до центра, там его ожидали шесть кривых зеркал. И то, что испокон веков было момен­том триумфа, здесь оборачивалось издевкой и насмешкой. А Минотавр оказывался лишь искаженным отображением тебя самого.

Ну а стеклянный дом, который навсегда останется в па­мяти, — это лабиринт из заброшенного парка развлечений в Сан-Франциско, который появляется в конце фильма Ор-сона Уэллса "Леди из Шанхая" (1948). Рита Хейворт игра­ет даму, которая, кажется, запуталась в своем браке. Уэллс, помимо режиссуры, исполняет в фильме роль не-столъ-

Семь. Девятнадцатый век \ 221

невинного безучастного наблюдателя с ирландским акцен­том, который получает в итоге больше, чем рассчитывал. Это классический американский фильм в жанре нуар, с со­ответствующими диалогами. "Мир жесток", — говорит Рита. "Каждый человек — игрушка в чьих-то руках", — говорит Ор-сон. Перестрелка между дамой и ее мужем (знаменитым адвокатом, чью роль исполняет непривычно злой Эверетт Слоан) отражается в разлетающихся на осколки стеклах Зеркальной комнаты. Стрельба длится не больше двадцати секунд, но именно из-за них люди помнят оставшиеся во­семьдесят семь минут фильма.

Несмотря на все это увлечение новаторством, всевоз­можные технические ухищрения и щекочущую нервы не­разгаданную загадку, мистическое притяжение лабиринта никуда не делось. И в конце xix века не было на земле друго­го такого места, где бы оно выразилось с такой силой, как в маленькой часовне из красного кирпича на кладбищен­ском холме в Суррее. В деревне под названием Комптон жил художник и скульптор Джордж Фредерик Уотте и его молодая жена Мэри. Огромные, тяжелые картины Уоттса с их мускулистыми героями и мелодраматическими поло­жениями давно вышли из моды, хотя были времена, когда его называли "английским Микеланджело". Мэри была его второй женой — первой была шестнадцатилетняя на мо­мент брака актриса Эллен Терри, — и, хотя ее преданность "Синьору" (как называли Уоттса дома) не подвергается со­мнениям, художественный вкус Мэри считался более "со­временным", чем его. Шотландка, выросшая в фамильном замке Алдури, на Лох-Нессе, Мэри находила вдохновение для своих работ в кельтских источниках — богато иллюстри­рованной "Келлской книге" и "Книге из Дарроу", а также в затейливо украшенных высоких крестах Ирландии, Шот-

ВЕЧНАЯ ТАЙНА ЛАБИРИНТА

ландии и Уэллса. Кроме того, она почитала Уильяма Мор­риса и "Движение искусств и ремесел"¹ с его философией преображения масс посредством искусства. Задача движе­ния состояла не столько в том, чтобы обучить народ ценить прекрасное в искусстве, сколько в том, чтобы обучить его самостоятельно делать прекрасные вещи, которые потом можно было бы для чего-нибудь использовать. Например, огорченная некрасивостью большинства надгробных плит, Мэри некоторое время носилась с мыслью о том, чтобы научить людей готовить надгробия для себя самих — из до­ступных материалов.

В 1895 ^Г°ДУ деревня Комптон купила небольшое коли­чество земли рядом с домом Уоттса — под новое кладбище. Но у Мэри родился уже более амбициозный план, чем про­сто надгробия. Она нарисует эскиз для часовни, которая будет стоять на этом кладбище, и покажет деревенским жителям, как делать глиняные архитектурные элементы-символы, благодаря которым это здание станет одним из самых удивительных в Англии — хотя кое-кто назовет его просто гротескным. Мэри устраивала занятия по лепке в поместье Уоттса, где можно было даже нарыть глины для работы, и скоро желающих заниматься у нее стало боль­ше, чем она могла предположить. В своей тоненькой книге "Мир в узоре" Мэри пыталась растолковать значение симво­лов часовни (и извинялась — не слишком, впрочем, убеди­тельно — за то, что объяснять приходится так кного) и пе-

Quot;Движение искусств и ремесел" — художественное течение, рас­пространенное в Великобритании и Америке в конце xix века. Его участ­ники ратовали за возвращение к ручным видам ремесел и особое внима­ние уделяли текстурам материалов, с которыми работают. Самыми ценными произведениями они считали предметы, украшающие быт человека, поэтому главным направлением деятельности Движения было создание обоев, тканей и других деталей интерьера.

Семь. Девятнадцатый век \ 223

речисляла имена семидесяти трех человек, включая свое собственное, — тех, кто помогал ей в создании этого тво­рения. Из местной глины лепились сотни ангелов, петухов, кораблей, мышей, переплетенные ветви кельтского Древа Жизни, псевдоарабские библейские цитаты и еще несколь­ко десятков других деталей, среди которых было довольно много лабиринтов. А потом все это обжигалось в печи, ко­торую помог установить Уильям Де Морган — блестящий плиточный художник Уильяма Морриса.

Дорога к часовне была доделана в 1898 году. Она про­ходит среди рядов густо посаженных деревьев и ведет че­рез кладбище. Когда выходишь наконец из гущи деревьев, ощущение такое, будто вышел из лабиринта живой изгоро­ди, а маленькое кирпичное здание, которое открывается твоему взору, даже после того, как оно сто с лишним лет выцветало на солнце, по-прежнему выглядит очень-очень красным. Второе, что бросается в глаза, — это массивная романская дверь, окаймленная замысловатой резьбой по камню (в действительности — глиной), которая вполне мог­ла бы принадлежать средневековому ирландскому монасты­рю или любому из многочисленных зданий Генри Хобсона Ричардсона или Луиса Салливана из еще более далеких Новой Англии или Чикаго. В плане часовня представля­ет собой греческий (равносторонний) крест, вмещающий в себя круг меньшего размера. Купольная крыша выложена из необычно узких кирпичей, и от этого часовня кажется выше, чем есть на самом деле, а сверху ее украшает неболь­шая колокольня. И повсюду видны завитки тонкой резьбы по красному кирпичу.

На каждой стене, кроме фронтальной, изображен ан­гел с лабиринтом в руках — всего три ангела, символизи­рующие Путь, Правду и Любовь. Лабиринт, означающий

224! вечная тайна лабиринта

Путь, напоминает напольную мозаику в церкви Сан-Витале в Равенне. Найджел Пенник указывает, что это и в самом деле копия итальянского лабиринта в том виде, в каком он представлен на неточном рисунке, опубликованном в кни­ге "Архитектура, мистика и миф" Уильяма Летаби — одно­го из главных философов "Движения искусств и ремесел". Внутри, в единственном помещении часовни, на нас об­рушивается головокружительное смешение кельтского ис­кусства, ар-нуво и элементов в стиле "Движения искусств и ремесел", которые сама Мэри Уотте называла (возможно, в шутку) "возвеличенными обоями", а алтарь украшает еще один лабиринт — большего размера и на этот раз одиннад-цатикруговой.

Но самые необыкновенные лабиринты в часовне, к сожалению, обычно остаются без внимания — как и фи­гурки в нижней части колонн, окружающих окна. Мэри Уотте пишет, что увидела этот узор на кельтском кресте в деревне Кэрью в Уэльсе. В нем сочетается изображение свастики (которая, по мнению Мэри, в дохристианском мире символизировала путь солнца), а также знак *Т", или "Тау", — символ, который предшествовал кресту Иисуса и который израильтяне в Египте вешали над дверями своих домов в ночь еврейской Пасхи. Завидев этот знак, Ангел Смерти должен был пройти мимо и пощадить иу­дейских первенцев. А кроме того, как пишет Мэри Уотте, "Тау" был "символом, который на протяже­нии многих тысяч лет до прихода Моисея египтяне использовали для обозначения бессмертия".

Семь. Девятнадцатый век \ 225

Мэри полагала, что лабиринт в Кэрью у первых британ­ских христиан играл роль опознавательного знака, и иногда вокруг лабиринта приписывались слова: "благость Божия ведет"¹. Она черпала в этом силы. Хотя часовня, вопреки распространенному убеждению, не была построена в па­мять о Г.Ф. Уоттсе, его прах хранится здесь, рядом с алта­рем, в небольшой шкатулке, которую Мэри сделала за мно­го лет до его смерти совсем для других целей. Некоторые из жителей и жительниц Комптона, работавшие с глиной, образовали Гильдию гончарного искусства и изготавлива­ли не только надгробные плиты из красного кирпича, но еще и популярную до сих пор глиняную посуду, за которой в наши дни охотятся коллекционеры. А когда начался но­вый век, Мэри Уотте написала, что истинное значение ла­биринта в Кэрью с его изгибами, поворотами и символами вечной жизни можно отыскать в пьесе Роберта Браунинга "Пиппа проходит": "Бог в своих небесах — /Ив порядке мир

id 2

1     "Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию"? (Рим. г: 4)-

2    Перевод И. Гумилева.

восемь

Движение