Обретение языческого знания 7 страница

Мистерии повторяли эпизоды известной участникам мифологии. Это очень важно. Не знающий мифологии (сценария мистерии), как и в нашем современном театре, следил бы за нитью сюжета, а качество игры и детали невольно отошли бы на второй план. Участник, знающий мифологический сюжет, неизбежно смотрит на то, как исполняется действие. В его сознании запечатляется не сюжет, а качество действия персонажей. Именно такой участник получает наибольшую остроту осязания образов.

2. Издревле, мистериальные эффекты усиливались посредством использования галлюциногена. Согласно Ригведе, у древних ариев таким галлюциногеном была сома. По-видимому, сома использовалась и их наследниками — зороастрийцами, основными религиозными действами которых были так же мистерии. У зороастрийцев сома называлась «хаома».

В начале девяностых годов, в юго-восточных Каракумах, на территории древней Маргины, в поселении Тоголок, был раскопан храм второго тысячелетия до н.э. Храм принадлежал древним иранцам дозороастрийской эпохи, когда, как полагают, началась запись ведических гимнов, тысячелетиями до этого пересказывавшихся устно.

Храм имел размер шестьдесят на пятьдесят метров и очень толстые стены. Центр его занимал крытый дворик, где были обнаружены терки, пестики и пифосы. Судя по расположению дворика, в нем производилось таинство. На стенках пифосов, были найдены следы галлюциногенного растения эфедры, а на пестиках следы мака. Надо понимать, что все это толкли и добавляли в какой-то напиток, приготовление которого составляло великую тайну. Внутри, по периметру храма располагались алтари с ямами для огня и священные места расположения богов, (вероятно, там помещались их изваяния). Из результатов раскопок следует очевидный вывод: если религиозные действа производились с использованием галлюциногена, секрет которого хранился как величайшая ценность, то в обыденной жизни на использование галлюциногена такого типа был наложен строгий запрет.

Согласно книге Т. Маккенны «Пища богов», именно эфедра и мак являются основными претендентами на компоненты, входящие в сому — священный напиток Ригведы. Хотя при этом Маккена не отрицает известное мнение о том, что сома могла вырабатываться из какого-то гриба, например, мухомора, но считает это маловероятным по причине его слабых галлюциногенных свойств.

По мнению Маккены, эфедра, мед и мак могли быть используемы и в Элевсинских мистериях. Возможно, они входили в элевсинское пиво, которое готовили к этому празднику. По крайней мере, Деметру — Матерь-Землю, которой были посвящены эти мистерии, изображали с колосьями ячменя и головками мака. В пользу того, что во время элевсинских мистерий, нечто принималось участниками, говорит известный скандал в Афинах в 415г. до н.э., когда был оштрафован аристократ Алкивиад, за то, что у него в доме оказалось элевсинское таинство, он пользовался им и угощал друзей.

3. Даже большая доза галлюциногена проявит очень слабое действие, если человеческое сознание не будет работать должным образом. В некотором смысле, галлюциноген является лишь средством, облегчающим видение иного мира. Видения наступают, если человек этого активно желает сам, и должные образы уже есть в его сознании. Роль галлюциногена состоит лишь в том, что он снимает физиологические запреты сознания видеть иное, не только то, что имеет место в объективном плане. Доза галлюциногена в мистериях, очевидно, должна была быть не большой, такой, чтобы участник мог проявлять активность, т.е., чтобы он видел то, что ему представляют в мистерии и был способен к известному участию в действии, но при этом, видение происходящего было бы иным, не таким, как в обыденной жизни.

Каким же было видение? Этот вопрос является самым сложным. Он относится к сути и содержанию мистерий, которые тщательно скрывались. Но, ведь, в мистериях принимало участие очень большое число людей разных сословий, в течении многих веков! Последний раз античные мистерии вспыхнули в четвертом веке, при Юлиане. До и после они изощренно преследовались христианской церковью. Так, неужели ни один участник мистерий не выдал тайны? Получается, что ни один! И это странно. Может быть, суть мистерии оказывалась просто неизреченной?

На разглашение сути мистерий был наложен запрет. Вот что пишет Апулей по этому поводу, говоря о таинстве посвящения его в мисты богини Исиды, которое понималось как духовное рождение: «Я бы сказал, если бы было позволено говорить, а ты бы узнал, если бы позволено было слышать. Одинаковой опасности подвергаются и рассказчик и слушатель... но не буду больше томить тебя. Итак, слушай и верь, что я говорю правду. Я достиг пределов смерти, преступил порог Прозерпины и снова вернулся, пройдя все стихии; в полночь я увидел солнце в сверкающем блеске, предстал перед богами подземными и небесными и вблизи поклонился им. Вот я тебе и передал, а ты, хотя и выслушал, остался в полном неведении."

Почти все виденное рассказчиком можно было проделать в рамках театрального действа. Наверное, так оно и было, но Апулей пережил это всерьез, как реальность. Кроме этого, Апулей достиг пределов смерти, что кажется невозможным театральными средствами для зрителя. Здесь должно быть некое сильное воздействие на сознание, приводящее к его временному угасанию. Такое воздействие как раз и может оказать галлюциноген.

Итак, мы можем сказать, что сознание участвующего в мистерии принимало виденное и слышимое им за абсолютную реальность, как во время мистерии, так и после нее.

Но, почему это не стало известно в деталях во времена гонений на мистерии, когда бывшие мисты, обратившись в иную веру могли бы поведать кое-что любопытное? Надо думать, что таковых было немного, но основная причина умолчания о таинстве мистерий кроется ни в том, что мисты не хотели сказать — что было во время мистерий. Отсутствие таких рассказов означает, что они не были способны этого сделать даже по доброй воле.

Все дело здесь в том, что для описания мира иной реальности, в которую попадали мисты при мистериях, не было и нет понятийного аппарата. Новизна ощущений и образов не могла быть передана слушателю просто потому, что для этого не было слов! Запрет на разглашение мистерий был, по сути, запретом на разработку понятийного аппарата, ибо чудо должно оставаться чудом, быть изначально свежим для каждого человека, сколько бы их ни было. Иначе оно начнет осваиваться разумом и распадается! Язык мистерии не имеет перевода.

Вот в этом и состоит основная тайна мистерий. Мудрость оказалась как раз в том, что не все надо стремиться осваивать разумом, хотя он и хочет охватить все. Так, нельзя анализировать свою любовь и любимого человека — это ослабляет чувства и оказывается не на пользу. Ровно как не стоит копаться в том, что подано на обед.

4. Опишем некоторые мистерии древности, которые нам известны. Дополнительно к скудным историческим источникам, мы позволим себе некоторую степень реконструкции, которая имеет характер исторической возможности, как правило, близкой к какому-то одному из многих случаев исторически бывшей действительности.

Элевсинские мистерии происходили в течение девяти дней — до девятого сентября, на элевсинском поле, недалеко от Афин. Они происходили в честь Деметры — Матери Земли, и ее дочери Персефоны, ставшей богиней и хозяйкой Аида. Мистерии входили в официальный афинский культ, поэтому были хорошо разработаны, и несли смысл праздника урожая, справляемого, очевидно, всеми индоевропейцами.

На Руси это праздник урожая — праздник Рода и Рожаниц, всегда справлялся девятого сентября. Западные славяне в этот день чествовали Святовита большим пирогом.

В Афинах этот праздник являл пышное действо, происходящее и днем, и в ночи при свете факелов и огней скрытых источников.

По мифологии, некогда, в этом месте пребывала богиня Деметра со своей дочерью Персефоной. Персефона собирала цветы на лугу, но вдруг разверзлась земля, из нее выехал Аид на золотой колеснице и похитил Персефону в свое подземное царство. Деметра тяжело переносила эту утрату. Весь растительный мир, отражая состояние богини, пришел в состояние увядания, все живое начало гибнуть. Тогда Зевс, повелел Аиду вернуть Персефону Деметре. Аид вернул, но предварительно заставил ее вкусить гранатового зернышка, чтобы она не забывала его подземного мира. С той поры повелось, что Персефона пребывает две трети года с матерью, и тогда все живет на земле, а треть времени пребывает в Аиде, и тогда на (греческой) земле Природа увядает.

Этот миф и составлял театрализованную суть мистерии, которая начиналась с возгласа: «к морю, посвященные!» — так народ приглашался туда, где было подготовлено действо. Мистерия открывалась безмятежным бытием богинь на земле, которое сменялось явлением Аида. Царство Аида раскрывалось перед мистами со всеми его страстями и чудовищами. В этот мир попадала Персефона и, естественно, по началу не принимала его. Все это проходило среди мистов и как-то их задевало, сцены, надо думать, не было.

После мисты участвовали в страданиях Деметры и всего надземного мира — в это время они могли не получать еды и воды, и быть истязаемы, например, стонами и воплями нимф. Наконец, являлся огненный Зевс и возвращал Персефону. Земля снова цвела. Это отражалось в том, что организовывалась колоссальная трапеза, на которой присутствовали обе богини, а также их многочисленная свита малых божеств и духов — нимф и сатиров. Все становились счастливы и веселы. Но, завершалась мистерия печально — Персефона чувствовала, что она должна вернуться обратно в Аид, и с нею прощались. Хотя это расставание и было печально, оно несло в себе теперь и надежду на ее очередное возвращение.

Продолжалось это, как мы указывали, девять дней. Настрадаться, натерпеться, насытиться и насладиться за это время можно было вдосталь. Потому, греки и считали, что жизнь того, кто хоть раз пережил элевсинские мистерии, стала вдвое богаче.

Еще до мистерии посвящение в мисты как гостей, так и молодых афинян, происходило перед мистерией в большом по тем временам храме Элевсина, который не был посвящен конкретному божеству, был квадратной формы со скамьями по периметру. Там и принимался галлюциноген.

Выскажем здесь так же и догадку, что христианские посты берут свое начало от античных мистерий. Посты едва ли справлялись первыми христианами. Отметим еще, что христиане время этих мистерий перекрыли праздником рождения матери Христа, культ которой появился примерно с седьмого века, и был явной уступкой язычеству. До этого считалось, что Мария была никем — она зачала обычным образом от обычного человека, а дух божий сошел на Иисуса при крещении. С появлением культа Марии, она стала почитаться наравне с богами — Отцом и Сыном, и стала божеством, которое было противопоставлено Деметре. Факт этого говорит за то, что атмосфера элевсинских празднеств сохранялась еще долго, после запрета мистерий.

Элевсинские мистерии не были культовым действием узкого слоя афинской аристократии, а принадлежали всей толще народного сознания. Поэтому весь остальной народ, не имея возможности попасть на самые знаменитые мистерии, справлял нечто подобное в домашнем кругу. На элевсинские мистерии была привычная нам, в наш людный век, очередь, двигающаяся и пополняющаяся много столетий. Поскольку девять дней мистерии мог выдержать и достойно продержать себя не всякий, то на мистерии был отбор достойных, в которые, например, пьяницы не попадали.

5. Иной характер имели дионисийские мистерии. Культ Диониса был культом противостояния утвержденной традиции. Это был культ вина, веселья, культ отказа от норм надоевшей однообразной и тупой жизни, культ буйства и свободы. Ему предавались крепкие, не находящие выхода своим душевным силам женщины, которые становились на время мистерии вакханками или менадами — спутницами Диониса. Культ осуждался еще в античные времена, потому как способствовал разрушению традиционных устоев общества и разврату.

Культ опирается на мифологию скитаний обезумевшего по воле Геры Диониса. При этом, за ним следовали его поклонницы — так же обезумевшие женские духи — менады.

В описаниях дионисийских мистерий мы находим бегущих, движущихся толпой вакханок, все уничтожающих на своем пути. Они полуобнажены, одеты в шкуры леопардов, вооружены жезлами, увитыми плющом, подпоясаны задушенными змеями. Они убивают и пьют кровь встречных животных и не распознают, кто перед ними — зверь или человек? За ними следовали толпы людей, очевидно, созерцая их как зрелище, спереди же им никто не желал попадаться.

Высокая активность воображения менад заставляет думать, что их сознание было притуплено или изменено так же, как и у самого Диониса. В принципе, группа людей легко меняет свое состояние сознания и без наркотических средств. Одному человеку сделать это значительно труднее. Здесь работают некоторые механизмы массового возбуждения людей, которые там известны в результате исследования психологии толп. Эта сфера сознания индивида почему-то не получает в обществе развития и воспитания. Сегодняшняя толпа даже из интеллектуалов остается толпой с ее эмоциями и буйными страстями. Она не имеет чести, разума, воли, но знает, что такое восторг, страх, жестокость и самопожертвование.

Это не значит, что менады не принимали возбудителя. Так или иначе, но их состояние бега и повышенной активности должно было смениться иным состоянием — покоя, расслабления и сна, это находится в согласии с человеческой физиологией. Согласно мифологии, Диониса успокоила Кибела, и приобщила к своим мистериям. Поэтому, можно ожидать, что после бега и изнурительных действий менады переходили к чему-то качественно иному, связанному с почитанием Матери-Земли, в результате чего они становились нормальными, уравновешенными женщинами.

Известно, что мистерии носили эротический характер. Когда менады бежали, никакого разврата быть не могло. Их полуобнаженные тела для греков так же не являли ничего непристойного. Но вот, когда менады падали изможденными, тогда, очевидно, и происходили обрядовые действия почитания Земли. Эта часть мистерии источниками умалчивается, поскольку греки вообще не описывали в литературе сам процесс половых отношений. Зато поздние источники оставили замечание, что мистерии сии были развратны.

Возможность полового акта с изможденными менадами надо рассматривать как не обязательное приложение к мистериальным действиям. Суть расслабления менад, которое обязано было следовать за их высшей физической и психической активностью, может быть понята из сравнения их практики с шаманизмом. Шаман так же падает изможденным и застывает. Перед этим, его сознание так же было чрезвычайно активно и полно образов ритуального деяния. В состоянии экстаза — состоянии, когда тело шамана неподвижно, он путешествует с духами по мирам своей мифологии.

Тут мы приходим к возможной сути дионисийских мистерий. Менады, падая в состоянии экстаза, по шамански уходили сознанием в иной план, отражающий мир их мифологии. Они на это время становились настоящими менадами, и оказывались вместе с Дионисом но не в игре на земле, а в действительности. Если при этом они чувствовали, что с ними производят половой акт, то в их переживаниях это мог быть только сам Дионис. Так они приближали себя к своему возлюбленному божеству и так обретали смысл больший, чем дается человеку в его обыденном бытии. Античные вазы изобилуют сюжетами развлечения менад в присутствии Диониса.

Кое-кого из менад после мистерии находили мертвыми, повешенными на деревьях. Как они оказывались там — не совсем ясно. Все знали, что быть менадой опасно.

Очевидно, кто-то из ушедших в экстаз менад не просыпался, а кто просыпался, возможно, сами себя приносили в жертву, чтобы стать навечно менадой, если получили в видениях такое повеление. Могло быть и так, что в практике погружения менад в экстаз был элемент придушения — давления на сонную артерию, после чего наступал сон с видениями. Менады давили друг другу артерии, и кто-то засыпал сном вечным. Тех, кто утром после этого не вставал — оставляли на деревьях, висящими в воздухе, как бы отданными Дионису, воспарившими к нему. Из этого можно заключить, что бег Менад кончался у какого-то большого дерева, которое символизировало дом Кибелы.

 Так или иначе, висящие на деревьях женщины вызывали саркастические замечания у древних скептиков. Некоторые из них дошли до наших дней. Например, некий философ увидев висящую на дереве женщину, заметил: «пусть все деревья приносят такие плоды».

6. К сохранившимся в нашей памяти славянским мистериальным обрядам относится обряд опахивания деревни в случае массового падежа скота. Этот обряд описан у Снегирева и некоторых других авторов. Как и в случае дионисийских мистерий, он представляет собой шествие нагих или полуобнаженных, временно обезумевших женщин. Попадаться на глаза этому шествию было опасно, ибо женщины забивали цепами и косами всякую движущуюся тварь, будь то собака, или перепившийся мужик. В их понимании это и была «коровья смерть», которая принимала ложные образы. Среди общего шума, была все же угадана и записана песня:

«Смерь, ты коровья смерть, выходи из нашего села, из закутья, из двора! В нашем селе ходит Власий святой, со свечей, со горячей золой! Мы тебя сожжем огнем, кочергой загребем, помелом забьем! Не ходи в наше село! Чур наших коровушек: буренушек, рыжих, лысых, белосисих, беловымьих, криворогих, однорогих."

 Ночная процессия строилась в следующем порядке: впереди три девки с образом Власия (в данном случае фактический аналог Диониса), со свечами и углями. За ними три вдовы. Далее волокут соху, одна баба держит ее за рогачки, чтобы остался след, он должен охватить всю деревню. После одна баба на помеле, чтобы этот след, хотя бы частично, был затерт. Далее идут с косами, серпами, кочергами, сковородками, факелами и соломой, которую поджигают на перекрестках и прыгают через нее. Весь ход сопровождается криками и воплями, устрашающими движениями. Проходя деревню, чертят на дверях дегтем кресты, а под окнами поют короткие стишки и скороговорки эротического содержания, «которые напоминают празднества Фавна и Приапа». В обряде опахивания есть очень много общего с описанными выше доинисийскими мистериями, эта схожесть, очевидно была уловлена и Снегиревым, который нашел основание упомянуть о праздниках античных божеств. Этот пример показывает, что мистерии вовсе не были чужды и славянскому язычеству.

7. Мистерии в наше время происходят бледнее. Современный человек, пресыщенный потоком информации, часто не способен к глубокому переживанию, такому, чтобы это как-то затрагивало его сознание. Он запрограммирован на неприятие избыточной информации — это требование самосохранения.

Действий мистериального характера, по сути, добиваются некоторые театры. Признаком мистерии здесь является стирание грани между зрителями и актерами. Это более всего удобно для театров абсурда, которые сознательно, действуя без оговоренного изначально смысла, возводят абсурд в культ и этим доказывают его значимость. Это, разумеется, жульническое использование мистерии, но оно принадлежит нашему времени.

В мистерии теряется разделение на актеров и зрителей, хотя до начала мистерии роли были распределены и усвоены. Что-либо исправить или переиграть в мистерии нельзя. Случайное импровизированное действие вписывается в мистерию, как любой поступок человека в его жизнь.

В состоянии мистерии участник не осознает себя и плохо помнит — кто он был ранее. Пространство его действий и мыслей сужается до того конкретного, что воспринимается непосредственно. Этому способствует и чисто механическое ограничение поля зрения глаз, которое всегда возникает, если человек одевает личину или маску. При этом образы не анализируются, выглядят целостно, а сама мистерия кажется сном, где спящий наделен свободой воли и памятью.

Затеянная мистерия может и не удастся. Неудача, как правило, связана с недостаточной предварительной подготовкой. Такая подготовка может занимать несколько недель.

Мистериального состояния сознания не обязательно добиваться посредством галлюциногена. Оно наступает при слаженных коллективных действиях, когда хорошо известен мифологический сюжет мистерии, и когда есть общее согласие участников. Почему новое коллективное видение мира наступает — вот это есть таинство нашего духа, есть его восход к непознаваемой основе самого себя.

Галлюциноген открывает вход в тот мир, куда человек может попасть и путем ряда тренировок своей психики. Он как бы позволяет попасть туда незаконно и за это требуется расплата, связанная по крайней мере со случайностью видимых образов, недополучением смысла и потерей памяти о мистериальном деянии. В мистерии галлюциноген — это последнее, а не первое средство.

Мистерии лежат в основе древней арийской религии. Об этом написано достаточно много в других источниках. Сегодня, как и тысячу лет назад, мистерии оказываются сердцевиной наших языческих праздников, которые ныне понимаются как праздники народные, праздники нашей природной веры.

Народные праздники, организованные государством как народные гуляния, являются в этом смысле профанацией, утратившей свое мистериальное содержание. И нынешнее восстановление системы праздников языческими общинами будет обречено на провал и профанацию веры, если праздники не будет иметь тенденцию к мистериальному действу. Такую профанацию легко учреждают все любители русской старины безотносительно к вере. Таковых можно найти в «Обществе охраны памятников» или среди оплаченных массовиков-затейников. Такие праздники не более чем народные гулянья. Это хорошо, но это не есть обряд языческой веры. Человеку этого оказывается мало.

На праздниках языческих общин, мистериальным действом не является ни торжественное чтение жрецами славы богам при безмолвном народе, ни народные игры как таковые. Хотя элементом мистерии, может быть и первое, и второе. Игра была бы мистерией, если бы участники знали и чувствовали проекцию своей игры на деяния богов, или явления Природы, (что одно и тоже).

Мистериальное единство, объединение людей в единое психосмысловое поле, происходит в хороводе. Но и тут есть недостаток — современный хоровод не имеет смыслового начала и конца. Участник хоровода чувствует свое единение с кругом, но не знает: для чего конкретно сейчас он это делает. Хоровод в большей степени носил бы характер мистериального действа, если бы участник знал миф — «сценарий», из которого понятно — зачем он встал в хоровод, что поет и отражает своими движениями в хороводе, и как из него выходит. Хороводное действие имеет психическое начало, кульминацию и распад. Все это переживается психикой участника. Оно само себя ограничивает, и участники, не имея начального смысла, расходятся удивленными — а что, собственно, мы только что делали?

Кратко заметим, что хоровод — это наша традиционная форма проведения досуга. Он так же как и хороший сон приводит к отдыху сознания, росту душевных сил, развитию «чувства локтя» и единства общины. Случайно оказавшийся в деревне заезжий человек — не имел права ходить в хороводе! Это специально оговаривалось деревенским уставом. Провести грань: когда хоровод является досужим делом, а когда оказывается сакральным мистериальным деянием — оказывается невозможно. Опыт нашего языческого служения показывает, что хоровод и другие коллективные действия, начинаемые как самые обыденные, незаметно для участников запоминаются как прикосновение к сакральному началу бытия.

В мистерии языческого праздника должна быть соблюдена целостность как мифологической, так и обрядовой стороны. Через мистерию в сознание участников закладываются миф, ведущий к единым основам восприятия реальности, формируются единые нравственные позиции и единая система ценностей. Так формируется человеческая общность. В этом заключена воля наших богов, и это суть праздника.

Поэтому велика ответственность волхвов за ту мораль и духовность, которую мистерия дает. Мистерия оказывается коллективным психическим инструментом влияния на индивидуальное человеческое сознание. При этом какое именно влияние будет оказано — определяется нравственностью веры.

Конечно, мистерии возможны и вне календарных праздников.

 

 

Аскеза

 

1. Языческая аскеза может рассматриваться как путь достижения дарна или чистоты. Здесь чистота понимается в самом общем смысле и как чистота телесная и нравственная, и как знание норм, правил бытия, и как близость к богам, и как естественная защищенность, когда человеку не надо оружия, а зло отступается от него само, и не может уязвить, хотя и ходит вокруг.

Аскеза — это очень широкое понятие, которое мы тут всесторонне рассмотрим. Помимо молитв и участия в мистериях, человек должен иметь еще и некоторый вид деятельности, через который проявляется его вера в миру. Назовем его аскезой. Молитва и мистерия являются внутренними действиями, которые человек может совершать втайне, никак себя не обнаруживая. Но природная вера требует от человека деяний, направленных на охрану своей природной среды обитания, на развитие своих способностей жить экологично, согласно Нравственному Закону Рода.

Это значит, что надо жить, не только не причиняя ущерб Природе лично, но и стараться компенсировать тот ущерб, который ей приносит государство и то, что ведомо духами-разрушителями. Надо способствовать распространению среди других людей образа жизни, при котором ущерб Природе выглядит недопустимым. Надо практиковать и поддерживать на своей земле свои традиционные формы жизни.

К аскезе так же следует отнести и различные способы целительства и самоисцеления, когда исцеление происходит благодаря контакту со своей природной средой обитания. Просто регулярные занятия физкультурой на природе, при которых человек осознает себя частью Природы, так же носят характер аскезы.

Аскеза может проявляться и через творческую деятельность, когда создаются должные предметы искусства. То, какую деятельность выберет себе человек для аскезы — зависит от его наклонностей. Конкретный вид аскезы может быть предложен учителем ученику. В другом случае, аскезой может быть коллективное действие, такое как пение или освоение боевого искусства.

2. В любом случае, аскеза есть не отвлеченная деятельность, существующая сама по себе, например, для заработка. Вместе с заработком или исцелением, поддержанием спортивной формы, и так далее, вообще вместе с общественной полезностью, аскеза характеризуется тем, что она способствует развитию природной веры. Человек, совершающий деяния согласно аскезе, помимо дела, которое аскеза внешне в себе заключает, делает еще и дело своего внутреннего строения — он добивается совершенства и согласия отношений между своим делом и верой. При этом, дело (аскеза) уточняет веру, а вера направляет дело. Посредством аскезы человек добивается цельности своего сознания, а вера неизбежно приобретает черты системы.

Совершая аскезу, человек помнит или интуитивно знает, что он совершает ее «по-язычески», и значит вправе рассчитывать на помощь сил Природы, помощь духов. Поэтому, деяния в рамках аскезы в меньшей степени утомляют, чем те же действия, понимаемые просто как работа.

3. Аскеза является общим явлением в практике всех религий. Приведем несколько примеров, поясняющих цель веры и аскезы в известных случаях.

Пример первый — христианство. Тут главной целью веры является попадание в рай. Соответственно, христианские деяния должны состоять из смирения, молитвы, покаяния и совершения угодных Христу деяний, в том числе и расправы с инакомыслящими. В монастырях с аскезы начинают послушники — они должны безропотно исполнять все, что им поручают. Крестовые походы можно так же рассматривать как аскезу. Аскеза реализуется везде, где работают «во славу божью», будь то разорение капища или строительство церкви.

Пример второй — буддизм. Буддист, посредством упражнений по системе йогов, отрешает себя от мира и переходит в состояние нирваны, в соединение с Буддой. Это может делаться через повторение мантр, через концентрацию внимания на предметах, либо через уход во внутреннее самосозерцание.

Дзен-буддизм, говорит, что человек может придти к буддизму через любую деятельность, лишь бы он достиг в ней совершенства. Достигая в своем деле совершенства, человек достигает и должного развития сознания. Можно заниматься программированием или точением ножей — это не важно. Важно, чтобы при этом был учитель, который направлял бы сознание в процессе его совершенствования.

Дзен-буддизму требуется все же не совершенство мастера, ибо он не использует плодов его деятельности. Говоря о совершенстве, буддизм под этим тайно подразумевает сужение сознания мастера, его зацикленность, которая следует за сужением специализации и которая все более отделяет мастера от яви. Такой мастер оказывается уже наполовину готов — его сознание находится в процессе сужения, и когда, при этом, учитель сделает его подчиненным и управляемым, тогда из мастера выйдет буддист. Цель веры достигается через аскезу!

На этих примерах видно, что аскеза — то, что нужно делать по вере, может быть описана сравнительно коротко, но, при этом, практика открывает верующему все новые горизонты и оказывается длиною в жизнь. Аскезы долго существующих религий хорошо отработаны.

4. Третий пример для нас более важен, поэтому остановимся на нем подробнее.

Русский человек — Порфирий Корнеевич Иванов, лет двадцать назад, изложил испытанную на себе аскезу в форме короткого текста с названием «Детка». «Детка» содержит в себе практические и мистические действия, позволяющие человеку занять свое место в Природе, которое, по Иванову, никем не занято. По этой аскезе надо всем желать здоровья, обливаться холодной водой, поститься раз в неделю, не пить вина, не курить и не плевать на Землю. Нельзя и отделять мысль от дела.