Мышление в структуре воздействия на другого человека

Мышление участвует не только в целостном познании другого человека, но и в подготовке (продумывании) определенных воздействий на него. Это воздействие, в частности, выражается в попытках ограничить познавательные возможности другого человека (как в условиях конфликта) или, напротив, расширить их (в условиях сотрудничества). Например, «маскировка собственных планов» — пример ограничения познавательных возможностей соперника. «Воздействия на психику другого человека могут быть преимущественно «адресованы» к мышлению (дезинформация, убеждение) или к эмоционально-волевой сфере, от которой зависит мышление (потрясти противника, вызвать дезорганизацию его деятельности из-за общей неуверенности в себе). Выработка общих принципов и обоснованное применение этих принципов, относящихся к ведению конфликта, — одна из функции мышления.

Выработка и применение общих приемов воздействия на личность противника включают в себя (по Н. В. Крогиусу): а) создание максимальных трудностей для противника (создание ситуаций, трудных для противника, собственное поведение), б) маскировку собственных намерений и дезинформацию противника, в) активность. В конфликтной ситуации для маскировки применяются ложные угрозы, отвлекающие удары. При успешной дезинформации достижение истинной цели имеет побочный эффект психологической природы — внезапность. Нешаблонные действия противнику труднее предвидеть, поэтому они имеют двойной эффект: объективную значимость и воздействие на противника своей внезапностью. Существует несколько приемов борьбы с противником. Выбор и конкретизация приема — одно из проявлений мышления в конфликтной ситуации. К числу этих приемов относятся: демонстрация «покорности» целям и замыслам противника, воздействие на процесс формирования целей и планов противника («заманивание», «выжидание»), демонстрация собственных целей (истинных или ложных, отдельных или целого множества целей), выдвижение «авантюрных» целей.

Своеобразный прием борьбы, т. е. воздействия на партнера, применяется в ходе переговоров (его иногда называют «вымогательство»). Заключается он в том, что одни из участников выдвигают требование, нежелательное для противоположной стороны и безразличное для себя. Делается это преднамеренно, для того чтобы получить уступку как бы в обмен на то, что это требование будет отменено.

Содержанием общения часто бывает формулирование советов одного человека другому, которые имеют место в условиях кооперативной, совместной деятельности. Советы могут быть разными по содержанию, по форме, по интенсивности их предъявления партнеру. Советы могут относиться к тому, что я сделал бы сам, или, наоборот, советы могут побуждать к прямо противоположной линии поведения. Один из парадоксов общения, построенного по типу советования, зафиксирован в «Максимах и моральных размышлениях» Фр. де Ларошфуко: «Старики потому так любят давать хорошие советы, что они уже не могут подавать дурные примеры» [93, с. 19].

Парадоксы общения в режиме советов могут заключаться еще и в том, что советовать, т. е. формулировать программу действий для другого легче, чем выполнять действие самому. «Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы» [93, с. 22].

Важная особенность общения, осуществляемого в структуре межличностного взаимоотношения, заключается в том, что оно определяется и преломляется мотивами участников общения. Запрашивающий совет руководствуется определенными мотивами, которые он может намеренно маскировать. Дающий совет также руководствуется определенными мотивами, которые в свою очередь могут быть объектом сознательной маскировки. Отношения могут быть представлены на следующей схеме:

Подлинные мотивы дающего Подлинные мотивы принимающгго

СОВЕТ

Демонстрируемые мотивы дающего Демонстрируемые мотивы принимающего

Важная особенность общения — умение слушать и отвечать. Отсюда понятия «умного собеседника», «приятного собеседника». «Компонентами» общения являются интерес к другому и самому себе, непосредственное выражение или маскировка этого интереса, понимание норм общения. Парадокс может заключаться в том, что человек отвечает «не на чужие суждения», а на собственные мысли».

Сообщения другого человека, его советы всегда осмысливаются, поэтому для того, чтобы воспользоваться хорошим советом со стороны, подчас требуется не меньше ума, чем для того, чтобы подать хороший совет самому себе. Отношение к партнеру может проявляться в том, насколько часто ему рассказывают одни и те же данные, истории, анекдоты. Ведущая роль личностных отношений по сравнению, с собственно интеллектуальными компонентами общения зафиксирована в следующем афоризме: «Больше всего оживляет беседу не ум, а доверие».

Мы рассматривали общение, построенное по принципу советования, преимущественно по отношению к «камерным» ситуациям. Однако на самом деле советование широко распространено во всех сложных видах человеческой деятельности, включая военную и политическую борьбу. В мемуарах прославленного советского военачальника дважды Героя Советского Союза В. И. Чуйкова «Миссия в Китае» [202] имеется много интересных наблюдений и обобщений, относящихся к общению, вскрывающих его подчас парадоксальную природу, очень важных для психолога.

В мемуарах ярко описывается сверхсложная ситуация общения, в которой оказался в свое время В. И. Чуйков: «Я ехал к человеку (речь идет о Чан Кай-ши), которому ни в чем нельзя было доверять. Ехал с задачей помогать (курсив мой. — О. Т.) ему вести военные действия с агрессором, который напал на его родину. Мы знали, что Чан Кай-ши ведет войну с Японией, находясь в едином фронте с коммунистами, которых считает своим главными врагами. Ехал к маклеру, к торговцу, меняле, который при соответствующих обстоятельствах не задумываясь предаст родину и свой народ. Ехал помочь китайскому народу выбросить со своей земли иноземных захватчиков» [202, № 11, с. 203].

Общение может включать в себя элементы критики. Важно учитывать отношение партнера к критике и быть осторожным, чтобы негативное отношение к критике не разрушило сам процесс общения, не парализовало возможность принятия даже разумных советов. В качестве примера можно привести отрывок из мемуаров В. И. Чуйкова, где очень интересно описывается участие советника в ведении военных действий: «Китайский генерал принимает решение обороняться или наступать. В этом решении бывает много несуразностей, если не сказать больше. Если советник открыто раскритикует этот план, он этим наживет себе врага, в лучшем случае китайский генерал будет его игнорировать и не станет приглашать к разработке планов и решений. Во всех случаях советник, изучая решение или план китайского военачальника, должен во всеуслышание признать и объявить его хорошим, если не гениальным или превосходным. Но под предлогом, чтобы подчиненные китайского генерала лучше поняли и усвоили план, попросить разрешения внести несколько уточнений. Можно ручаться, что после такого восхваления решения или плана китайский руководитель позволит внести «некоторые» уточнения. Этими уточнениями советник может включить в решение все, что нужно. Такая помощь будет принята и предложение советника станет проводиться в жизнь как решение или план самого китайского командующего. В случае успешного выполнения этого решения или плана операции советник должен оставаться в стороне, все лавры победы или успеха во всеуслышание адресовать своему генералу, а при неудаче найти причины, оправдывающие действия командира и войск, и даже поздравить с победой» [202, № 12, с. 185—186].

МЫШЛЕНИЕ И КОММУНИКАЦИЯ

В общении принято различать [8] три стороны: гностическую, действенную и коммуникативную. Рассматривая мышление в аспекте коммуникации, мы сталкиваемся с некоторыми парадоксами. Приведем некоторые из них, основываясь на материалах книги «Забавные историй» [б].

«Скажи, долго ли живут мыши?» — спрашивает учитель. «Это зависит от кошки», — отвечает ученик [61, с. 12]. Давайте задумаемся над тем, правильно ли ответил ученик на вопрос учителя? Формально, да. Вместе с тем у нас возникает ощущение парадоксальности ответа. В чем же дело? Дело в том, что учитель формулирует свой вопрос, имея в виду среднюю продолжительность Жизни биологического вида, а отвечающий ученик имеет в виду обстоятельство, что мыши часто являются жертвами кошки и потому продолжительность жизни каждой отдельной мыши, как правило, заканчивается в момент ее встречи с кошкой, зависит от этой встречи. Таким образом, одно и то же высказывание имеет несколько формально правильных интерпретаций (последовательности значений). То, какое именно из них имеет в виду данный конкретный человек, составляет смысл высказывания. Парадоксы общения часто возникают вследствие несовпадения смыслов одного и того же высказывания для партнеров по общению. Естественно, что эта неопределенность смысла должна быть снята для того, чтобы последующее общение развертывалось достаточно эффективно. В приведенном примере неопределенность проявляется в результате высказывания ученика, обнаруживающего второе значение высказывания. Если беседа продолжается. то участникам следует остановиться на одном из вариантов смысла. В этом случае смысл конкретизируется посредством вербального (лингвистического) контекста, потому данный вид смысла и можно называть контекстуальным смыслом.

В случаях, когда произносится изолированная фраза, уточнение ее смысла производится путем соотнесения с ситуацией восприятия и действия, до такого соотнесения неопределенность смысла может сохраняться. Например, фраза «Я встретил любимую девушку в лесу с черемухой» может быть понята как «встреча с девушкой в лесу, где растет черемуха» или как «встреча в лесу с девушкой, несущей букет черемухи». Если эту встречу мы видим в жизни или изображенной на картине, то смысл высказывания становится однозначным. В данном случае можно говорить о ситуационном смысле.

«Наш преподаватель физики разговаривает сам с собой. А Ваш?» — «Наш тоже. Но он этого не понимает. Он думает, что мы его слушаем» [61, с. 13]. В этом примере обыгрывается двоякое значение выражения «разговаривать самому с собой»: разговаривать, когда нет партнера по общению, и разговаривать, когда партнер физически присутствует, но не слушает. Вместе с тем в данном примере мы имеем дело с еще одной важной особенностью общения, являющейся источником возможных парадоксов: общение характеризуется не только фактическим вовлечением партнеров в процесс общения, но и представлениями каждого участника о степени вовлеченности его партнера. В том случае, когда мы думаем, что имеем партнера по общению, на самом деле его нет, возникает парадокс фактического «говорения с самим собой». Кстати феномен «говорения без слушания» имеет место не только при обращении одного человека к группе, но и при одновременной речевой активности нескольких участников группы. В данном случае происходит то, что известный психолог Ж. Пиаже назвал феноменом «коллективного монолога» [61, с. 19].

Познакомимся с еще одной историей. Сторож поймал мальчишку, который воровал яблоки. «Негодник, — закричал он, — я сейчас научу тебя, как воровать!» — «Ну, слава богу, а то меня уже третий раз ловят!» Парадоксальность общения в данном случае построена на буквализации метафоры: «научить воровать» понимается мальчиком буквально, а сторожем — метафорически (как «проучить» за воровство). Естественно, что буквализация метафоры может быть непроизвольной и намеренной, в последнем случае она может использоваться как «контрудар», как «месть» за понесенный ущерб. И наконец, последняя история из обсуждаемой книги [61, с. 26]. Один философ гулял по берегу моря, идет ему навстречу какой-то человек и, толкнув его, говорит: «Я не имею привычки уступать дорогу какому-то дураку». «А я имею,— ответил философ и отступил, уступая дорогу встречному». Здесь парадокс заключается в переадресовке характеристики одного партнера по общению другому, которое осуществляется путем -выполнения отдельных действий в ситуации.

Мышление и диалогическая речь. Тот факт, что наиболее развитые формы человеческого мышления связаны с речью, не вызывает сомнения. Однако многообразие видов речи (устная и письменная, диалогическая и монологическая, внешняя и внутренняя, произвольная и непроизвольная) требует дифференцированного подхода к «вариантам» единства мышления и речи по 'отношению к каждому из ее видов. Монологическая речь включает упоминание о ситуации или даже описание ее. Она строится на основе заранее составленного плана, являющегося результатом некоторой мыслительной деятельности, включает избирательное использование языковых и выразительных средств.

Остановимся более подробно на отношении мышления и диалогической речи. Диалогическое речевое общение может быть" непосредственным и опосредствованным (переписка). В диалогической речи нужно различать непроизвольные и произвольные компоненты, их соотношение может быть разным. Первый случай имеет место тогда, когда диалогическая речь носит как бы реактивный характер, состоит из непроизвольных речевых реакций на речевой стимул или высказываний, содержание, а иногда и форма которых «навязаны» предшествующим высказыванием. В этом случае, как отмечает А. А. Леонтьев, «диалогическая речь течет сама по себе, каждое новое высказывание в ней целиком обусловлено ситуацией и предшествующими высказываниями (контекстом); огромную роль играют разного рода клише и шаблоны — привычные сочетания слов, привычные реплики и т. д.» [96, с. 221].' Однако диалогическая речь (второй случай) может носить и произвольный характер и строиться по схеме: обдуманный вопрос — обдуманный ответ (беседа, спор, объяснение и др.). Формирование собственного замысла ответа, построение самостоятельной программы высказывания, выбор лексических и грамматических ^ средств, оформление адекватного вопросу высказывания являются Характерными признаками.

Психологические условия непосредственно диалогического речевого общения заключаются в следующем. Участники общения знают некоторую предметную область (тема разговора, подлежащее высказывания). Они воспринимают друг друга: акустически (звуки, в том числе интонация) и зрительно (внешность собеседника, его мимика и жесты). Таким образом, вербальное общение обязательно дополняется невербальным. У собеседников есть некоторый общий прошлый опыт (общность апперцептирующих масс). Темп речевого общения определяет возможности обдумывания сообщений (возникновения новых мыслей), выбора средств и мотивационные особенности построения высказываний. Двумя составляющими диалогической речи (по М. М. Бахтину) являются «адресованность», и «ответность». Речевое общение как бы «надстраивается» над неречевым. Более простые «коммуникативные структуры» состоят в побуждении к действию или привлечении внимания к предмету с помощью жестов, движений глаз. Исследования детской речи показали, что когда ребенок начинает овладевать первыми словами, он уже владеет простейшими коммуникативными процедурами указанного типа.

При произвольном речевом общении речевое воздействие может быть преимущественно адресованным к одной из двух основных сторон психики — интеллектуальной или эмоциональной сфере. Цель субъекта речевого высказывания (говорящего), речевой замысел (раньше говорили «речевая воля») могут иметь разные формы своего проявления: выбор определенного жанра высказывания, экспрессивное интонирование его, попытки активно определить ответ собеседника, предвосхитить этот ответ (предвосхищение ответа оказывает влияние на замысел высказывания). Целями говорения могут быть сообщение, обсуждение, беседа и др. В произвольном диалогическом речевом общении существуют определенные отношения между целями высказываний различных участников общения. Целью говорящего может быть учет особенностей слушающего, возможных трудностей понимания, возможных возражений. Целью слушающего может быть проникновение в мысль говорящего и построение своего ответа на этой основе. В диалоге выделяются функциональные типы высказываний («вопрос», «ответ» и др.), которые могут выполнять как собственные прямые функции, так и использоваться в неспецифической функции. Например, вопрос «Вы позвонили по телефону?» может означать не только просьбу ответить («да», «нет»), но и просьбу выполнить определенное действие. В развитой речи значительную рель в устранении многозначности, т. е. формировании контекстуального смысла, играет интонация. Одно и то же высказывание, в одной и той же предметной ситуации может иметь разный смысл.

Важной особенностью речевого общения является расчленение подлежащего выражению содержания на подразумеваемое и выражаемое. Первое сохраняется во внутренней речи (смысл) и не переводится во внешнюю речь. Соотношение выражаемого и подразумеваемого может быть разным. При доминировании последнего возникает особая форма диалога — «разговор намеками». Значимым элементом общения является и молчание. Диалоги различаются по параметру стереотипность — нестереотипность.

Известный лингвист Л. В. Щерба считал, что в диалоге «куются» новые слова, формы, обороты. Происходит, в частности, расширение значений слов в диалоге. Л. В. Щерба считал диалог естественной формой речи, а монолог — искусственной, более консервативной. Позиции участников диалога, соотношения их знаний' о предметной ситуации, их апперцептирующих масс, цели могут меняться. Развернутой формой диалогического общения являются переговоры (торговые, дипломатические, военные). В зависимости от степени развернутости высказываний «диалог» перерастает в обмен монологическими речевыми высказываниями.

В процессе коммуникации возникают специальные цели установления и поддержания контакта с партнером (фатическая функция речи), цель подготовить слушателя к восприятию и пониманию сообщений (фасцинация). Они являются промежуточными по отношению к конечной — воздействия на партнера; порождение этих целей также является результатом определенной мыслительной работы. Считается, что фатическое общение в наименьшей степени зависит от интеллектуального уровня собеседников. Фасцинативные сигналы — это своего рода уступки интересам слушающего [146]. В исследовании А. Е. Войскунского создалась ситуация соревнования двух говорящих, каждый из которых должен был составить более интересный рассказ, чем его партнер. За основу для рассказа предлагалось использовать реферат на историческую тему («неинтересный» по оценкам испытуемых). Разрешалось добавлять к реферату «все, что угодно» (включая и ложные сведения), а также произвольно опускать фрагменты реферата. Эксперименты А. Е. Войскунского показали, что испытуемые для привлечения внимания слушателей, установления с ними контакта использовали не только распространенные, но и оригинальные, т. е. придуманные ими средства: вводились ссылки на" авторитеты, которые не упоминались в исходном тексте, риторические восклицания, разрушение установок слушающих, ввод нового персонажа, построение ситуации, аналогичной эпизодам из известных литературных произведений.

Если открыть учебник по психологии, то можно прочесть, что речь — это особая форма общения людей, осуществляющаяся посредством языка. Двумя основными функциями речи являются сообщение и побуждение к действию. Однако иногда язык употребляется для того, чтобы скрывать свои мысли. Необходимость скрывания своих мыслей и понимания скрываемых мыслей партнера по общению порождает ряд особенностей процесса общения, придающих ему также парадоксальный характер. В ходе общения могут быть выделены такие действия, как уход от прямо поставленного вопроса, стремление задавать неожиданные вопросы, делать вид, что неожиданные вопросы задаются случайно, попытки «выжать» то, что знает, но скрывает человек, подготовка заранее ответов на предполагаемые вопросы, поиск предлога, позволяющего ставить любые вопросы, постановка острых вопросов, бестактных вопросов, попытки установить, что именно скрывает партнер (попытки извлечь пользу из задаваемой дезинформации), прощупывание мнения партнера, попытки притвориться неинформированным и уйти от ответа, осторожность в подборе выражений, расчет на то, что высказывание будет передано третьему лицу, провокационные намеки, попытки ставить в затруднительное положение будто бы сторонними вопросами.

Роль партнера по общению очень точно описал в своих мемуарах В. И. Чуйков: «Всегда легче иметь дело с разведчиком, чем с дипломатами чистой воды. Разведчик не мелочен, он легко ломает условности в беседе и, желая что-то получить от собеседника, сам вынужден делиться своими сведениями» [202, № 12, 180]. Действительно, если оба партнера будут искусно скрывать то, что интересует другого, то общение теряет смысл, оно возможно только при наличии взаимных уступок, т. е. частичного «рассекречивания» скрываемых сведений.

Участники общения могут использовать различные технические средства. Парадокс может заключаться в том, что один из партнеров по общению использует эти средства не в той функции, для какой они вводились вторым. «Мы знали, — пишет В. И. Чуйков, — что в наших помещениях установлены аппараты подслушивания, считали напрасным трудом их обезвреживать или ликвидировать. Наоборот, стремились через эту аппаратуру дезинформировать соответствующую службу» [202, № 12, с. 189].