II. Взгляд с высот органического строения человеческой головы на существа низшие, приближающиеся по складу своему к человеку

Природа во всем творит единообразно, а потому если путь наш был правилен, то и у низших существ должна утверждать свое господство все та же аналогия в соотношении головы и всего тела; эта аналогия и господствует в их органическом строении. Растение трудится ради того, чтобы вырастить свое художественное творение — цветок, венец всего создания, так и все здание живых существ трудится для того, чтобы питать

голову — венец своего существа. Следовало бы сказать так: природа, проходя через ряд своих творений, пользуется их органическими силами для того, чтобы создавать все более тонкий и совершенный мозг, чтобы подготовить более собранное и вольное средоточие чувств и мыслей. Чем выше поднимается природа, тем усерднее ее труды, и усердствует она насколько это возможно, и только что не отягощая излишним бременем голову живого существа и не нарушая его чувственных жизненных отправлений. Рассмотрим некоторые из звеньев этой восходящей органической цепи ощущения, имея в виду положение и внешнюю форму головы.

1. У животных, голова которых, как и все тело, расположена по горизонтали, мозг наименее развит; природа рассеяла по всему их телу их влечения и возбудимость, упрятала их в глубине самого их существа; таковы черви, зоофиты, насекомые, рыбы, земноводные. У самых низших звеньев органической цепи трудно рассмотреть даже голову, у других голова прорезывается наружу, как глаз. Маленькая головка у насекомых, у рыб голова и тело составляют еще одно целое, а у земноводных голова расположена на одной горизонтали с телом. Чем более отделяется голова от туловища, поднимаясь вверх от земли, тем более просыпается живое существо, выходит из состояния животной спячки, челюсти отступают назад и перестают казаться какой-то выдвинутой вперед, собранной воедино силой всего горизонтально направленного тела. Сравните акулу, состоящую как бы из одних челюстей и пасти, ползущего по земле крокодила, заглатывающего свою добычу, и более тонкие органические существа; все бесчисленные примеры приведут нас к следующей теореме: если голова и тело животного образуют сплошную горизонтальную линию, то в голове такого животного мало места для развитого мозга, и выставленная вперед неуклюжая пасть оказывается целью всей мозговой деятельности.

2. Совершенствуясь, животное как бы поднимается от земли; у него растут конечности, шейные позвонки расчленяются по мере органического совершенствования, и голова обретает соразмерное с целым направление и положение. И тут уместно сравнивать панцирных, сумчатых животных, ежа, крысу, всеядных животных и другие низкие существа с более высокими и благородными. У первых лапы короткие, голова сидит между плечами, морда вытянута и выпячена вперед: у благородных животных голова легче, шея отчетливее выделена, морда короче, движения стремительнее; ясно, что и для мозга тут больше места, и расположен он выше от земли. Тогда мы можем принять вторую теорему: чем выше поднимается от земли тело, чем более голова отчленяется ог всего скелета, обращаясь вверх, тем тоньше строение животного. Но н эту теорему, н первую следует применять не к отдельно взятым членам тела, а ко всей пропорции и к строению животного в целом.

3. Чем меньше нижняя часть головы, устремленной кверху, или чем более эта часть оттеснена назад, тем благороднее направление головы, тем разумнее выражение ее. Сравните волка и собаку, кошку и льва, носорога и слона, коня и бегемота. Если нижняя часть головы грубая, широкая, если она гнется к земле, то тем меньше черепная коробке и тем

у же лоб. Эта особенность отличает не только разные виды, но даже один и тот же и разных климатических условиях. Взгляните на северного белого медведи и на медведей более теплых стран, на разные породы собак, оленей, ланей; короче, скажем так: чем меньше животное, так сказать, представляется челюстями и пастью и чем больше — головой, тем более разумным кажется его строение. Чтобы положение это стало нам нагляднее, соедините линиями последний шейный позвонок с высшем точкой темени, передней точкой лобной кости и крайней точкой верхней челюсти: в зависимости от вида и породы мы получим множество углов, но одновременно заметим, что все они более или менее определены горизонтальным положением тела и подчинены ему.

Эта система линий близка другой, тем тонким пропорциям, которые вывел Кампер, изучавший строение обезьян и разных племен людей^8*. Кампер на строгом профильном изображении лица проводил две прямые линии, одна из которых соединила ушные отверстия и корень носа, а другая — выступающую вперед точку лобной кости н выдающуюся часть верхней челюсти. Кампер полагает, что образуемый двумя линиями угол характеризует не только различия между животными, но и различия между разными нациями; он считает, что природа пользовалась именно этим углом, устанавливая различна между животными, как бы постепенно под нимаясь до уровня прекраснейшего из прекраснейших — людей. Кампер пишет: «У птиц угол самый маленький: угол этот растет по мере того, как животное приближается к человеческому облику. У обезьяны угол увеличивается и от 42° доходит до 50° — последнее у человекоподобных обезьян. У негра и калмыка угол составляет 70°, у европейца — 80°, а греки, приукрашивая свой идеал, довели угол до 90° и до 100°. Это высшая точка, достигаемая красотою лиц древних, а превышение этого угла уже превращает человека в чудовище». Наблюдение поразательное, и оно радует меня, потому что мне кажется, что я могу указать его физическую основу: от отношения живого существа к горизонтальному или перпендикулярному положению головы и строению тела зависит в конечном итоге как удобнее расположение мозга, так и красота и пропорциональность всех частей лица. Итак, чтобы довести до завершение камперовскую пропорцию, показав вместе с тем и ее подлинное основание, достаточно взять за исходную точку не ухо, а последний шейный позвонок и провести отсюда да прямые линии к самой задней точке затылка, к верхней точке темени, к передней точке лба и к наиболее выдающейся вперед точке челюсти — и сразу же станут ясны не только все различия в строения головы, но выявится и причина этих различий: все зависит от склада, от направления этих частей относительно вертикального или горизонтального положения тела, то есть от всей позы животного: коль скоро выяснен простой принцип образования форм, в величайшее многообразие может быть внесено единство.

^8* См. «Малые работы» Кампера, ч. I, с. 15 сл. Мое пожелание: чтобы работа эта была опубликована полностью и с двумя гравюрами.

О, если бы в наши дни второй Гален переписал заново книгу Галена древнего о частях человеческого тела⁷, с тем чтобы во всех соотношениях И проявлениях членов тела открылось совершенство человеческой фигуры превосходство вертикального положения тела! Пусть этот новый Гален' последовательно сопоставляя человека с близко стоящими к нему животными, проследит за тем, как появляются первые проблески человеческого в его животных и духовных совершениях и отправлениях, как тонко и соразмерно складываются пропорции всех частей тела и, наконец, как цветущее древо дорастает до своего венца — головного мозга; пусть он покажет путем сравнений, что только здесь и могла подняться эта прекрасная крона. Прямое положение — самое красивое и самое естественное для всех земных растений. Так растет дерево, так цветет растение, и нужно думать, что всякое благородное существо в этом мире должно ходить прямо, а не влачить по земле свои кости, опущенные на четыре подпорки и распластавшиеся во все стороны. Однако, прежде чем обрести наше вертикальное положение, наиболее совершенное и независимое, животное должно было, находясь на ранних стадиях развития, приниженное, пригнутое к земле, накопить в себе животные силы, должно было упражнять в себе чувства, влечения. Животное постепенно приближается к вертикальному положению тела: ползущий в пыли червь как можно выше старается приподнять свою голову, и морское животное, согнувшись, выползает на берег. Гордый олень, благородный конь стоят высоко подняв свою голову, а у домашнего животного уже подавлены все инстинкты: душа его уже вскормлена предварительными идеями, постигнуть которые он не в состоянии, но зато он принимает их на веру и привыкает слепо следовать им. И теперь природе, которая ваяет формы, не покладая рук и творит в своем незримом органическом царстве, — теперь природе достаточно подать знак, и тело животного, придавленное к земле, распрямляется, древо спины его растет стройнее, цветет тоньше, грудная клетка раздалась, бедра сошлись, шея распрямилась, чувства образовали более прекрасный строй и лучи их соединились в светлом сознании, а потом — в мысли о боге. Органические силы развились, и вот природе осталось лишь властно повелеть своему творению: «Восстань от земли!».