III. Примеры физиологического строения животных

Слон^6* кажется бесформенной массой, а между тем достаточно оснований утверждать, что у него много схожих с человеком преимуществ перед другими животными. Правда, мозг слона в сравнении с размерами животного невелик, но и его мозговые пазухи и все строение подобно строению человеческого мозга. Кампер пишет: «Я был поражен сходством меж-

5*Кроме известных работ, я нахожу в сочинениях Александра Монро Старшего (Эдинбург, 1781) «Essai on comparative anatomy»⁶, который заслуживает перевода точно так же. как заслуживают переиздания прекрасные гравюры с изображением скелетов животных в «Остеографии» Чизлдена (Лондон, 1783); впрочем, немецкое переиздание вряд ли воспроизведет всю красоту оригинала.

6* По Бюффоиу, Добантону, Камперу и отчасти по «Описанию неродившегося слона» Циммермана⁷.

ду glandula pinealis. nates и testes⁸ этого животного и человека; если где-то и может быть sensorium commune⁹, то искать его следует здесь». Черепная коробка слона мала относительно размеров головы, потому что носовая полость проходит над мозгом и заполняет воздухом и лобную и другие^7* пазухи. — ведь чтобы двигать тяжелыми челюстями, потребовались сильные мышцы и большие поверхности и, чтобы не нагружать животное непомерной тяжестью, пластическая мать-природа заполнила их воздухом. Большой головной мозг не лежит над мозжечком и не давит на него своей тяжестью, и разделяющая их перегородка занимает вертикальное положение. Большая часть многочисленных нервов направлена к более тонким органам чувств, и в одном хоботе столько нервов, сколько во всем остальном огромном теле. Мышцы, с помощью которых движется хобот, начинаются на лбу; хобот лишен хрящей, будучи тонким органом осязания и обоняния и орудием самого изящного движения. Получается, что хобот соединяет в себе несколько органов чувств, которые взаимно поправляют и дополняют друг друга. У слона одухотворенный взгляд (надо сказать, что на нижнем веке у слона есть ресницы, как только у него и у человека, и глаза совершают очень тонкие движения), с органом зрения соседствуют другие тонкие чувства, тогда как они отделены у него от органа вкуса, который увлекает за собой всех животных. Выступающая у большинства животных, особенно плотоядных, часть головы — рот — у слона, наоборот, скрывается за выдвинутым вперед лбом, глубоко запрятана под приподнятым хоботом и почти не заметна. Еще меньше язык слона, и оружие защиты отделено от органов пережевывания пищи. Итак, слон совсем не приспособлен для неудержимого обжорства. Желудок у него небольшой и устроен просто, как бы велики ни были все внутренние органы, — вряд ли слона мучает когда-либо, словно хищного зверя, неукротимый голод. Мирно щиплет слон траву, тщательно выбирая ее, а поскольку орган обоняния и рот отделены друг от друга, то ему приходится есть осторожно и затрачивать на еду больше времени. Так же сложила его природа и в остальном: не только его еда, но и питье, но и все его массивное тело во всем требуют осторожности, и осторожность не оставляет его и в момент совокупления. Половое влечение не превращает его в существо дикое, и слониха, как и человек, девять месяцев носит плод в своем чреве и кормит детеныша грудью, расположенной в передней части тела. Сходны с человеческими возрасты, которые переживает слон, — периоды роста, расцвета, умирания. Как благородно поступила природа, превратив в бивни, и как тонко устроен его орган слуха, если он понимает речь человека до самых тонких оттенков приказания и афекта. Уже слона — больше, чем у какого-либо животного, при этом они тонкие и расплющенные; ушное отверстие расположено высоко, а весь затылок, хоть и небольшой, — это мембрана, заполненная воздухом и отражающая все звуки. Так уменьшила природа огромную тяжесть живот-

ного, я огромную силу мышц соединила с тончайшей системой нервов. Вот царь зверей в мудром покое и рассудительной чистоте нрава.

А лев^8* — как непохож на слона этот царь зверей! Ничего не пожалела природа для его мышц и поскупилась на кротость и тонкую рассудительноетъ. Мозг получился маленьким, нервы — слабыми, даже у кошки они крепче, если соблюсти пропорцию; зато мышцы твердые и сильные, и они так согласованы со скелетом, чтобы движения были не самыми разнообразными и ловкими, но наиболее мощными. Одна большая мышца поднимает голову, один мускул — переднюю лапу, которой лев держит добычу, один — голеностопный сустав рядом с большими кривыми когтями, которые никогда не тупятся, потому что никогда не касаются земли, — вот чем наградила природа льва. У пего длинный, выгнутый желудок; когда стенки его трутся друг об друга, животное должно чувствовать ужасный голод. Сердце — небольшое по размеру, но построенное тонко, и полости его длиннее и шире человеческих. И стенки сердца вдвое тоньше, а артерии вдвое меньше, так что, выходя из сердца, кровь льва течет вчетверо, а в ответвлениях пятнадцатого порядка — в сто раз быстрее, чем у человека. А сердце слона бьется спокойно, почти как у холоднокровных животных. Желчный пузырь льва — большой, и желчь — ' черноватая. Широкий язык впереди закругляется и в передней части усеян жалами длиной в полтора дюйма, загнутыми назад. Вот почему кровь выступает, когда лев лижет кожу, и его сразу же охватывает жажда крови, яростная, неукротимая жажда крови — лев способен убить и друга своего и благодетеля. Лев, отведавший человеческой крови, уже не отучится пожирать людей, потому что его изрезанное впадинами нёбо жаждет такой услады. При этом львица приносит нескольких детенышей, они растут медленно, она кормит их долго, а от своего материнского чувства и голода становится еще большей хищницей. Поскольку язык льва такой острый и его нестерпимый голод — это жажда, то естественно, что падаль не пробуждает в нем аппетита. Душить животных, пить их кровь — вот наслаждение этого царя зверей, а все царское великодушие его в том, что он с неудовольствием взирает на мертвечину. Чутко спит лев, ибо кровь его горячая и быстрая; насытившись, он делается труслив, потому что остатки трупов он есть не будет, не думает о них, а храбрость у него — только от непосредственного ощущения голода. Природа, благотворная, притупила остроту его чувств — он боится огня и не переносит яркого света солнца, и чутье у него совсем слабое, потому что и сила его мышц такова, что он может сделать мощный скачок, но долго бежать не может, а запах падали его не прельщает. Заросший, изрезанный лоб невелик по сравнению с челюстями, этими хищными костями и ненасытными мускулами. Неуклюжий и грубый нос, железная шея, тяжелая передняя лапа, пышная грива и сильные мышцы хвоста. Задняя

8* В основном по прекрасному описанию Вольфа («Nov. Commentar. Acad. Scient. Petrop., t. XV. XVI): хотелось бы, чтобы и другие животные были описаны точно так же.

часть тела слабее и более хрупкого сложения. Природа израсходовала страшные силы, и лев в своем половом влечении, да и в других случаях, где кровожадность не мучает его, — зверь кроткий и благородный. Душа и вся порода этого существа тоже обусловлены физиологически.

Третьим примером пусть послужит унау, по внешнему виду своему последнее и самое неразвитое животное среди четвероногих, какой-то сгусток ила, сложившийся в животного. Маленькая круглая головка, и все члены тела — толстые и круглые, неразвитые, припухлые. Шея неповоротлива, составляет одно целое с головой. Шерсть на голове и шерсть на спине идет в разных направлениях, как будто природа не знала, в какую сторону построить это животное. Наконец, природа выбрала чрево и заднюю часть, а жалкую голову подчинила им — так и по виду, и по положению, и по всему образу жизни животного. Плод лежит вблизи заднепроходного отверстия; желудок и кишки заполняют все нутро; сердце, легкие, печень развиты плохо, а желчный пузырь вроде и совсем отсутствует. Кровь — холодная, почти как у земноводных; поэтому если вырвать сердце из его груди, то оно еще долго бьется, а зверь без сердца дрыгает ногами, словно во сне. И здесь, мы видим, природа возместила недостаток одного — другим; она отказала в чутких нервах и в резвой силе мышц, но зато всему телу сообщила цепкость и упорство. Поэтому бездельник этот не столь уж несчастен. Он любит валяться в тепле, безвольно и лениво, неподвижной и вялой грудой. Если холодно, он засыпает и, словно лежать ему больно, цепляется когтями за ветку дерева, другой лапой хватает листья и, как будто вывешенный на солнце мешок, наслаждается жизнью гусеницы. Бесформенные лапы — для него настоящее благодеяние. Из-за своего престранного телосложения этот зверь не может даже встать на подушечки, а становится на вытянутые когти, словно на колеса, и еле-еле, не спеша, продвигается вперед. Сорок шесть его ребер — столько нет ни у одного четвероногого! — это своды длинного склада припасов и, если можно так выразиться, затвердевшие и превратившиеся в позвонки кольца жрущего листву трубковерта — разновидности гусеницы.

Хватит примеров. Ясно, в чем нужно видеть понятие животной души и животного инстинкта, если следовать опыту и выводам физиологии. Душа — это совокупность и итог действующих в живом строении сил. А инстинкт — это направление, какое придала природа совокупным силам животного, соразмеряя их так, а не иначе, и соорганизуя их в такой, а не иной животный строй.