Теория перевода в кругу других 3 страница

Что касается семасиологически ориентированного сопостави­тельного исследования, выбирающего tertium comparationis в сфе­ре форм, то в этом случае, сопоставляя аналогичные формы двух языков (например, интернациональные морфемы типа анти-, аэро-, мета-, гипер-, лог-; созвучные лексемы: русск. агрессия, агитатор, стилистика и фр. agression, agitateur, stylistique, a также грамматические формы — порядок слов, гипотаксис и т.п.), мы устанавливаем в одних случаях сходство или близость их значе­ний и функций, а в других — отличия, контрастные черты. Сема­сиологическое сопоставление может быть только поуровневым. На каждой отдельной фазе такого сравнения устанавливаются сходства и различия в значениях и функциях единиц какого-либо одного уровня языковой системы — морфем, лексем, предложе­ний. Возможности осуществления системного семасиологическо­го сопоставительного исследования, предполагающего переход на каждой последующей фазе анализа к сравнению форм все более высокого уровня языковой системы, в известной степени ограни-

¹ См., напр.: Бондарко A.B. Основные понятия функциональной грамматики в аспекте сопоставительных исследований // Всесоюзная научно-практическая школа по сопоставительному и типологическому языкознанию: Тезисы докладов М, 1986.

192

чены самим языковым материалом. Пожалуй, только близкород-ственные языки содержат достаточное число аналогичных форм на всех уровнях языковой системы, которые могли бы составить объект семасиологически ориентированного межъязыкового со­поставления.

Языки, генетически далекие друг от друга, при их сравнении позволяют констатировать лишь отдельные, весьма незначительные совпадения форм. А на нижних уровнях языковой системы — морфемном и даже лексическом — какие-либо соответствия язы­ковых форм типологически различных языков могут вовсе отсут­ствовать. Определенный интерес для теории перевода представля­ют семасиологические сравнения сходных по внешней форме и генетически близких лексем, а именно интернационализмов, а гадюке лексем, регистрируемых в обоих из сопоставляемых язы-ков. Большинство из них, различаясь нюансами значений и осо-бенностями функционирования, относятся к так называемым «лож­ным друзьям переводчика». Систематизация таких диалексем, представляющих очевидные трудности для переводчиков, есть %дин из традиционных предметов сопоставительных исследова­ний. Семасиологические сравнительные разыскания весьма инте­ресны на грамматическом уровне, в сфере синтаксических форм, располагающих, как правило, достаточным спектром аналогий, которые могли бы быть положены в основу сравнения. Результаты таких исследований позволяют определить, насколько возможно сохранять в переводе аналогичные грамматические формы, т.е. переводить сложноподчиненное предложение сложноподчинен­ным, настоящее время глаголов — настоящим временем и т.п. Эти исследования позволяют приблизиться к решению вопросов о допустимой степени формальной эквивалентности в переводе, о целесообразности и закономерности тех или иных формальных преобразований. Так, не во всех случаях мы сможем передать французский герундий функционально эквивалентной формой русского языка — деепричастным оборотом, так как в отличие от французского аналога русское деепричастие всегда должно быть согласованным.

Решения о выборе той или иной формы нередко оказывают­ся обусловленными стилистическими факторами. Так, француз­ское высказывание Ils ont eu ensemble une violente discussion (букв. они имели жестокую дискуссию), в котором говорится о ссоре суп-ругов, скорее всего будет переведено как между ними произошел Жаркий спор. При переводе потребуется не только замена лекси­ки, но и изменение грамматической формы. Французское слово discussion, несмотря на наличие в русском языке сходно звучащей лексемы дискуссия, будет заменено словом спор, так как речь идет

17-18593                                                                                                                        193

не о парламентских дебатах, а о ссоре супругов. Грамматически возможная в русском языке синтаксическая конструкция они име­ли + имя существительное не сочетается с существительным спор. Такова норма русской речи. А норма речи — это одна из цент­ральных категорий стилистики.

Стилистика — это прежде всего выбор, выбор языковых форм на всех уровнях языковой системы, а также определенных способов их организации в речи. Следовательно, и стилистическое сопоста­вительное исследование должно носить межуровневый характер.

Противопоставление поуровневого и межуровневого подхо­дов к сравнительному исследованию языков может служить кри­терием различения сопоставительного языкознания и теории пе­ревода. Л.С. Бархударов, отмечая различия, существующие между сопоставительным языкознанием и теорией перевода, писал: «Со­поставительное языкознание, как и языкознание вообще, имеет дело с системами языков — в его функции входит вскрытие черт сходства и различия между системами двух языков в области зву­кового (фонологического) строя, словарного состава и граммати­ческого строя. Поэтому для сопоставительного языкознания (как и для языкознания вообще) существенным является разграниче­ние уровней языковой иерархии, т.е. отнесение тех или иных единиц языка (или двух сопоставительных языков) к определенно­му аспекту или уровню языковой системы»¹. А для теории перево­да «принадлежность рассматриваемых единиц к определенному уровню или аспекту языковой системы совершенно не играет роли; сопоставление языковых единиц в теории перевода произво­дится только на основе общности выражаемого ими содержания, т.е. значения, иными словами, на основе семантической общности данных единиц, независимо от их принадлежности к одному или разным уровням языковой иерархии»².

Близость предметов изучения сопоставительной стилистики и теории перевода очевидна. A.B. Федоров отмечал, что размежева­ние между сопоставительным языкознанием и теорией перевода отчетливо прослеживается только на уровнях системы языка. «Но стоит только назвать стилистический уровень или аспект (в послед­нем термине не было бы ничего непривычного при сочетании его с определением — "стилистический"), т.е. ввести в круг сопоста­вительного изучения языков и сопоставительную стилистику, как разграничение с теорией перевода отпадет и границы сотрутся»³-Разграничение же сопоставительной стилистики и теории пере-

¹ Бархударов Л. С. Язык и перевод. М., 1975. С. 26.

² Там же. С. 27.

³ Федоров A.B. Очерки общей и сопоставительной стилистики. М., 1971-

с. 12. 194

вода, полагал Федоров, окажется возможным, если рассматривать эти дисциплины с точки зрения объема решаемых ими задач¹.  Итак, мы установили, что сопоставительная стилистика неза­висимо от того, о каком этапе сопоставительного исследования идет речь, т.е. о сопоставлении стилистических ресурсов языков или о сопоставлении «жанров и стилей» языков, имеет ономасио-логическую направленность: она изучает, какими средствами сравниваемые языки выражают аналогичные значения.  На втором этапе сопоставительно-стилистического исследо­вания сравнение «жанров и стилей» языков предполагает уже вы-ход на уровень текста. Функционально-стилистические особенно-сти жанров, разновидностей речи формируются только на уровне текста как высшей единицы коммуникации, построение которой обусловлено ситуацией общения. Значения, функции и катего­рии, которые мы принимаем в этом случае за точку отсчета для сравнения, также носят текстовый характер: категории логиче­ской связности высказываний, как, например, категория логиче-ского следования, конъюнкция, импликация и т.п.; контекстовые типы номинаций и т.п.

В сопоставительно-стилистических исследованиях, имевших щелью выявление стилистических ресурсов сравниваемых языков, обычно не проводилась функционально-стилистическая диффе­ренциация речи, а если и проводилась, то лишь фрагментарно. Доказательством этому служит тот факт, что подавляющее боль­шинство сопоставительно-стилистических исследований осуще­ствлялось на материале художественной речи. Сопоставление «жанров и стилей», естественно предполагающее выход за рамки художественной речи и привлечение разнообразного с функцио­нально-стилистической точки зрения материала, требует особого метода двустороннего анализа стилистических явлений, который заключается, с одной стороны, во внутриязыковом сравнении текстов, относимых исследователем к различным жанрам или стилям, а с другой — в межъязыковом сопоставлении текстов, "квалифицируемых как тексты одного жанра или стиля речи.

Для этого необходимы довольно конкретные критерии разли­чения жанров и стилей речи. Иначе говоря, мы опять сталкиваем­ся с проблемой выбора teitium comparationis, но теперь эта точка отсчета для сравнения должна позволить нам не только сравнить аналогичные жанры сопоставляемых языков, но и разграничить внутри них различные жанры. Что же может быть принято за ос­нову такого двустороннего сопоставления? Еще в середине 60-х гг. Ж.-П. Вине отмечал, что сопоставительная стилистика должна

¹ См.: Федоров A.B. Указ. соч. С. 12.

195

преодолеть стадию сравнения и анализа двух текстов и присту­пить к анализу глубинных мотиваций, которые толкают авторов, пишущих на разных языках, создавать разные по своей природе тексты¹.

Кроме области значений и области языковых форм (о них мы говорили выше) существует еще одна сфера, которая может предоставить аналоги и параллели для сопоставления. Эта сфера располагается вне языка и включает в себя комплекс факторов, предопределяющих характер выбора и организации языковых средств в речи, таких как цель, прагматическая установка, усло­вия общения, межличностные отношения между коммуникантами и т.д. Именно такой комплекс экстралингвистических факторов, обусловливающих функционально-стилистическую дифференциа­цию речи и определяемый нами как типовая ситуация общения, и должен составить базу для сравнения «жанров и стилей» язы­ков. Если в основу сопоставления положены аналоги, существую­щие вне языка, вне конкретных языковых форм и их значений, то становится уже необязательным привлечение для сравнительно­го межъязыкового анализа семантически или формально адекват­ного языкового материала, т.е. оригинальных текстов и текстов их переводов, которые, как известно, служили основным источником лингвистической информации на первом этапе сопоставительно-стилистических исследований, особенно в тех работах, которые были ориентированы на развитие теории перевода и осуществля­ли сопоставление путем перевода и для перевода (А. Мальблан, Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне и др.). Сопоставление жанров и тек­стов, предполагаемое как сопоставление на уровне текста, т.е. анализ текстовых категорий, может осуществляться путем сравне­ния между собой оригинальных текстов двух (или более) языков, создававшихся в аналогичных типовых ситуациях общения.

Возможность использования оригинальных текстов в каче­стве материала для сопоставления отмечает и A.B. Федоров. Про­водя разграничение задач сопоставительной стилистики и теории перевода, он пишет: «Сопоставительная стилистика, правда, может строиться на основе анализа не только переводов в их отношении к оригиналам, но и оригинальных текстов, представляющих те или иные аналоги или параллели (употребление одинаковых средств языка — например, архаизмов или варваризмов, или глагольных форм или одинаковых типов предложений, либо принадлежность к одинаковым функциональным стилям или литературным жан­рам, либо близость индивидуальной манеры в произведениях двух авторов), а результаты такого анализа могут быть полезны

¹ Vinay J.-P. Stylistique et transformation. P. 5. 196

и для теории перевода, как и все, что помогает установлению за­кономерностей в отношениях между двумя языками. С другой стороны, сопоставление переводов с оригиналами может вызы­вать и выводы, выходящие за пределы перевода, т.е. имеющие более общий интерес»¹. Таким образом, сопоставительно-стили­стическое исследование, особенно в том случае, когда сравниваются «жанры и стили» языков, может проводиться как на материале текстов оригиналов и их переводов, так и на материале только оригинальных текстов. Разумеется, сопоставление на материале оригинальных текстов более ограничено в выборе непосредственно­го предмета сопоставления, опорной точки, в силу того что иссле­дователь оперирует семантически не адекватными, а лишь функ-ционально аналогичными текстами. Однако для изучения сходства и различий в реализации в речи текстовых категорий, формирую­щих специфические черты функционально дифференцированных  разновидностей речи (жанров и стилей), функциональной анало­гичности речевого материала оказывается достаточно.

Возможность анализировать материал двух видов приводит некоторых исследователей к заключению, что необходимо разли­чать две самостоятельные ветви сопоставительной стилистики. Та, что изучает в сравнительном плане оригинальные тексты двух языков, «принадлежит к числу теоретических дисциплин языко­знания и в отличие от исследования перевода самостоятельного прикладного значения не имеет»². С таким категоричным заявле­нием вряд ли можно согласиться. Сопоставление оригинальных текстов двух языков, основанное на общности их функциональ­но-стилистических признаков, т.е. сопоставление жанров и сти­лей, имеет не только теоретическое, но и прикладное значение. В самом деле, такое сопоставление позволяет сделать выводы об особенностях организации речи средствами сопоставляемых язы­ков в соответствии с целями, задачами, условиями коммуника­ции, содержанием и формой сообщения, взаимоотношениями коммуникантов и т.п., что в свою очередь способствует «правиль­ной» коммуникации на переводящем языке.

Более того, сопоставление оригинальных текстов позволяет избежать некоторых опасностей, которым подвержено сопостави­тельное исследование текстов оригиналов и текстов их переводов, и в известной степени располагает более объективными данными для анализа.

Сопоставление оригинального (исходного) текста с текстом перевода ставит исследователя в некоторую зависимость от язы-

¹ Федоров A.B. Очерки общей и сопоставительной стилистики. С. 44.

² Шадрин Н. Л. Сопоставительная стилистика и теория перевода // Изв.
АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1982. Т. 4L № 1. С. 13.

197

кового опыта переводчика. Мальблан, показывая схему процесса перевода, отмечал, что представление об объекте мысли, имею­щееся в голове автора исходного текста, адресанта (сигнификат I), в процессе перевода может быть подвержено трем видам искаже­ний. Во-первых, искажения могут быть обусловлены неверным восприятием переводчиком исходного текста, т.е. возникновени­ем сигнификата 2, отличного от сигнификата 1. Во-вторых, они могут быть вызваны неспособностью переводчика адекватно пе­редать на языке перевода корректно воспринятый исходный текст, отчего прежде всего страдает индивидуальное своеобразие подлинника. И наконец в-третьих, искажения возможны в случае, если язык перевода не предоставляет переводчику необходимых средств для точной передачи содержания адекватно воспринятого им исходного текста. В конечном итоге у получателя речи — ад­ресата — текст перевода вызовет представление об объекте мысли (сигнификат 3), отличное от представления, которое стремился передать адресант¹.

Если искажения, вызванные асимметрией систем средств вы­ражения сопоставляемых языков (сигнификат 3), не препятству­ют сравнительному анализу, даже, напротив, представляют собой один из объектов сопоставительной стилистики, которую в этом случае более точно будет определить как контрастивную, то иска­жения информации, возможные в результате неверного восприя­тия или некорректной передачи исходного текста переводчиком, т.е. зависящие от индивидуальности переводчика, представляют собой серьезную помеху объективному сопоставительному анализу. Именно поэтому Мальблан полагал, что для сопоставительного анализа необходимо выбирать только «как можно лучше переве­денные тексты»².

При оценке качества, «правильности», перевода исследователь вынужден опираться на свою интуицию, что также представляется весьма индивидуальным. Но даже тогда, когда переводчиком пол­ностью и корректно передано своеобразие оригинального текста, при сопоставлении текста подлинника с текстом перевода иссле­дователь всегда ощущает индивидуальность третьего лица — пе­реводчика — и в некоторых случаях вынужден противопоставлять представление об объекте, вызванное у него исходным текстом, представлению, вызванному текстом перевода.

Вторым недостатком использования для сопоставления тек­стов оригинала и перевода, если можно так выразиться, техни­ческого порядка является известная ограниченность переводного

¹ Malblanc A. Op. cit. P. 19.

² Ibid.

198

материала текстами художественных произведений и текстами лишь немногих жанров научной речи. Видимо, по этой причине большинство известных до сих пор работ по сопоставительной стилистике в основном было ограничено материалом текстов ху­дожественных произведений, что, однако, не препятствовало по­ставленной перед исследователем задаче — нахождению адекват­ных средств выражения того или иного значения. Ограничение сопоставительного исследования только текстами художествен­ных произведений и некоторых жанров научной речи не дает возможности в полном объеме сопоставить «жанры и стили» язы­ков, иначе говоря, не позволяет решить задачу, стоящую перед исследователем на втором этапе сопоставительно-стилистического исследования, вскрыть функционально-стилистическую систему сопоставляемых языков.

Более того, художественные тексты несут на себе глубокий отпечаток авторской индивидуальности. В этой связи интересно высказывание И.Р. Гальперина в отношении функционально-сти­листической нормативности текстов: «Большинство текстов с точки зрения их организации стремится к соблюдению норм, уста­новленных для данной группы текстов (функциональных стилей), и тем самым как бы сопротивляется нарушению правильности текста. Это, однако, не всегда относится к художественным тек­стам, которые, хотя и подчиняются некоторым общепринятым нормам организации, все же сохраняют значительную долю "актив­ного бессознательного", которое нередко взрывает правильность и влияет на характер организации высказывания»¹.

Для сопоставительного изучения функционально-стилисти­ческих систем языков требуется привлечь к исследованию разно­образные речевые произведения официально-делового, публици­стического, научно-технического и других функциональных стилей речи. Материалом такого межъязыкового сопоставления, прово­димого на уровне целостного речевого произведения, могут по­служить так называемые специальные, или «прагматические»², тексты, т.е. речевые произведения, порожденные с определенны­ми, вполне конкретными и легко поддающимися идентификации целями, в определенных условиях коммуникации, адресованные определенным получателям речи и зафиксированные в письмен­ной форме.

Как известно, контрастивные исследования чаще всего свя­зывают с задачами преподавания иностранных языков. И не без оснований. В эволюции методов преподавания иностранных язы-

' Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. С. 25. ² См.: Раис К. Классификация текстов и методы перевода // Вопросы тео­рии перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 203.

199

ков, как в зеркале, отражается эволюция сопоставительных мето­дов в языкознании.

Современные методы преподавания иностранных языков, на­чавшие бурно развиваться еще в 70-е гг. XX столетия, основыва­ются на деятельностной концепции языка, прочно утверждаю­щейся в языкознании в настоящее время. Деятельностный подход к изучению иностранных языков предполагает создание в про­цессе обучения (имитации) реальных речевых ситуаций с привле­чением в качестве учебного материала подлинных (аутентичных) текстов, извлеченных из реального речевого общения (вплоть до сохранения в письменных текстах их экстралингвистической формы: особенностей шрифтов, расположения, иллюстративного оформления). Соответственно этому коммуникативно-деятель-ностная концепция в контрастивной лингвистике выдвигает се­годня в качестве непосредственного объекта сопоставительного исследования аутентичные тексты, создающиеся в аналогичных ситуациях общения, с аналогичными коммуникативными целями и задачами.

Описание контрастных и конвергентных черт в организации средств выражения в подобных текстах с последующим обобще­нием полученных сравнительных данных — центральная задача сопоставительной стилистики той или иной пары языков.

Являясь одной из основ лингводидактики, сопоставительная стилистика оказывается непосредственно связанной и с теорией перевода, точнее с частными теориями перевода, изучающими возможности межъязыковых преобразований в пределах конкрет­ной пары языков. В самом деле, данные, полученные в результате сопоставительно-стилистических разысканий, оказываются необ­ходимыми для определения степени адекватности перевода той или иной ситуации общения. Они позволяют переводчику сво­боднее оперировать речевыми средствами переводящего языка, используя те формы, которые оказываются наиболее приемлемы­ми в повторяющихся ситуациях речевого общения. Они дают воз­можность также определенным образом взглянуть и на проблему единицы перевода. Ситуативные клише, т.е. готовые речевые формы, регулярно воспроизводящиеся в определенных речевых ситуациях (например, военные команды, формы вежливости, формы общения в определенных ролевых ситуациях: покупатель и продавец, инспектор дорожного движения и водитель и т.п.), составляют одну из единиц перевода. Сопоставительная стилис­тика позволяет также выбрать адекватные формы текстов перевода, если переводу подлежат речевые произведения, характеризующие­ся жесткой формальной структурой, особенно часто функциони­рующие в официально-деловой сфере: приказы, уставы, инструк­ции, кодексы и пр.

200

Таким образом, сопоставительная стилистика и теория пере­вода оказываются взаимосвязанными, но не взаимозаменяемыми, дублирующими друг друга отраслями одной обширной науки о речевой коммуникации. Теория перевода позволяет сопостави­тельной стилистике опираться на категории эквивалентности и адекватности, предоставляя для сопоставительно-стилистических разысканий обширный материал, априорно воспринимаемый ис­следователями как аналогичный, а следовательно, и поддающий­ся сравнению. Категории общей теории перевода лежат в основе одного из основных методов сопоставительной стилистики, назы­ваемого «методом перевода».

Со своей стороны, сопоставительная стилистика, особенно то ее направление, в рамках которого исследования ведутся «мето­дом параллельного сравнения» текстов, имеющих функциональ­ную аналогию, предоставляет частным теориям перевода чрезвы­чайно важную информацию о вариативности речевого общения. Она обращает внимание переводчиков и теоретиков перевода на закрепленность традициями речевого общения определенных форм за теми или иными ситуациями коммуникации. Сопостави­тельная стилистика обогащает теорию перевода категорией рече­вых жанров, т.е. неких ядерных классов функционально-стили­стических вариантов речи, соотнесенных с ядерными классами коммуникативных ситуаций. Она обогащает теорию перевода стилистической категорией речевой нормы как нормы речевого поведения в определенных, регулярно повторяющихся ситуациях коммуникации.

§ 5. Междисциплинарный подход к изучению перевода

Еще в начале 70-х гг. А.Д. Швейцер, определяя статус общей теории перевода, писал: «По сути речь идет о приложении (выде­лено мною. — Н.Г.) лингвистической теории к конкретному виду речевой деятельности — переводу. Поэтому можно охарактеризо­вать общую лингвистическую теорию перевода как отрасль при­кладного языкознания, если под последним понимать не только вычислительную лингвистику (computational linguistics), но и лю­бую область применения языковедческой теории к решению кон­кретных задач»¹.

Но узость рамок лингвистики для всеобъемлющего изучения перевода ощущалась уже в тот период. Социальный статус пере­вода как общественно значимой деятельности требовал изучения с привлечением научного аппарата социологии. Особенности по-

¹ Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М., 1973. С. 16.

201

ведения и психического состояния устных переводчиков, работаю­щих, как правило, в условиях жестокого стресса, привлекли внима­ние психологов. Необходимость разработки специальных методов обучения переводу, направленных на формирование специфиче­ского переводческого билингвизма, сделали перевод объектом пе­дагогики и методики.

Как мы уже отмечали, современная теория перевода является молодой и стремительно развивающейся отраслью знаний. Ее ис­тория укладывается в период творческой жизни одного поколе­ния. Это неизбежно приводит к эволюции взглядов исследователей на одно и то же явление. Изменяется положение теории перевода среди других наук, изменяются и взгляды ученых на ее статус.

Если еще в 70-е гг. Швейцер был склонен рассматривать тео­рию перевода как прикладную отрасль науки о языке, то уже в конце 90-х он утверждал, что теория перевода является, безуслов­но, наукой междисциплинарной, что она смогла преодолеть линг­вистический и литературоведческий «изоляционизм», что в ней развиваются тенденции к выработке интегрированного и много­мерного подхода к анализу перевода. Стимулом для такой мето­дологической ориентации, справедливо отмечал исследователь, послужили «расширение горизонтов самого языкознания, его от­каз от "сепаратистских" традиций, установление тесных связей с другими науками и появление новых "дефисных" (hyphenated) направлений, способствующих взаимообогащению языкознания и ряда смежных дисциплин»¹. Как ни парадоксально, но в этом ут­верждении о междисциплинарном характере теории перевода от­четливо прослеживается лингвистический подход. В самом деле, Швейцер видит причину междисциплинарное™ теории перево­да в расширении горизонтов науки о языке. Не теория перевода преодолела рамки лингвистики, а сама лингвистика расширила свои границы, вышла за пределы изучения системных явлений в языке, обратилась к речи, порождение и восприятие которой обусловлены не только собственно лингвистическими, но и куль­турными, социальными, психологическими, эстетическими и др. факторами. Иначе говоря, те явления, что ранее находились в сфере компетенции разных наук, вошли в круг интересов совре­менной науки о языке.

Сегодня достаточно оснований для того, чтобы рассматривать теорию перевода как самостоятельную научную дисциплину, не ограничивая ее только областью лингвистической науки. Такое ограничение неизбежно привело бы к обеднению этой отрасли

¹ Швейцер А.Д. Междисциплинарный статус теории перевода // Тетради переводчика. М, 1999. С. 21.

202

знаний, к сужению ее предмета. Более того, нет никакой уверен-ности, что теория перевода, опирающаяся исключительно на категории лингвистической науки и следующая в фарватере линг-вистических течений, не окажется односторонней и будет обла­дать достаточной объяснительной силой, а следовательно, и боль-шей ценностью для переводческой практики.

Всякое новое знание при условии, что оно научно обосновано, позволяет полнее понять сущность объекта научного исследова­ния. Поэтому пренебрежение ими нерационально. Вместе с тем не исключено, что подобные знания войдут в науку о переводе после очередного сочинительного союза «и», свидетельствующего о новом приращении научных данных, но не выведут ее на но-вый уровень научного обобщения. А именно в таком обобщении инуждается современная наука о переводе или по крайней мере та ее часть, которая называется общей теорией перевода.

Некоторые исследователи ставят под сомнение возможность создания некой «монистической» теории перевода, т.е. теории, предполагающей рассмотрение многообразия проявлений перево­да в свете одного начала, единой основы. М.Я. Цвиллинг полага­ет, что в связи «с отсутствием единой теории языка и мышления (и человеческого сознания как такового)... и с обнаружившейся иллюзорностью попыток методологической унификации языко­ведения-филологии, да и общественных наук в целом»¹ создание такой теории вряд ли возможно. В самом деле, построение мони­стической теории столь сложного объекта, имеющего бесконеч­ное число проявлений, затруднительно. Очевидно и то, что мно­жество моделей, теорий перевода, отражающих и объясняющих тот или иной аспект этого сложнейшего явления, разрозненные, часто даже очень интересные эмпирические наблюдения, полез­ные для развития переводческой практики, нуждаются в опреде­ленном обобщении. Обобщение непременно предполагает единую основу, единые «начала». И если теория языка не предоставляет теории перевода необходимых оснований для теоретических обобщений, то это еще не свидетельствует о невозможности по­строения монистической теории перевода на иных основаниях. Проблема состоит в том, чтобы эти основания были выбраны до­статочно точно, т.е. чтобы предмет теории перевода имел четкие очертания. Иначе говоря, невозможность построения «монисти­ческой» лингвистической теории перевода не предполагает невоз­можности построения такой теории на иных основаниях, выходя­щих за пределы лингвистики. Теория перевода должна иметь