Основные положения методологии.

*Что такое норма исследования? На этот вопрос можно ответить, обратившись к понятию «нормальная наука», которое было предложено Т.Куном. Он выделяет два различных состояния науки, революционную фазу и фазу «нормальной науки»: «Нормальная наука» означает исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых научных достижений. В наши дни такие достижения излагаются, хотя и редко, в их первоначальной форме учебниками - элементарного или повышенного типа». С понятием «нормальная наука» связано понятие «парадигма» (Дружинин В. Н., 2000).

Парадигма - это общепризнанный эталон, пример научного исследования, включающий закон, теорию, их практическое применение, метод, оборудование и пр. Это - правила и стандарты научной деятельности, принятые в научном сообществе на сегодняшний день, до очередной научной революции, которая ломает старую парадигму, заменяя ее новой (Дружинин В. Н., 2000).

При это очень важный аспект, что Т. Кун, вводя этот термин, имел в виду, что некоторые общепринятые примеры фактической практики научных исследований - примеры, которые включают закон, теорию, их практическое применение и необходимое оборудование, - все в совокупности дают нам модели, из которых возникаютконкретные традиции научного исследования. Таковы традиции, которые историки науки описывают под рубриками «астрономия Птолемея (или Коперника)», «аристотелевская (или ньютонианская) динамика», «корпускулярная (или волновая) оптика» и так далее. Изучениепарадигм, в том числе парадигм гораздо более специализированных, чем названные мною здесьв целях иллюстрации, является тем, что главным образом и подготавливает студента к членствув том или ином научном сообществе. Поскольку он присоединяется таким образом к людям,которые изучали основы их научной области на тех же самых конкретных моделях, его последующая практика в научном исследовании не часто будет обнаруживать резкое расхождение с фундаментальными принципами. Ученые, научная деятельность которыхстроится на основе одинаковых парадигм, опираются на одни и те же правила и стандартынаучной практики. Эта общность установок и видимая согласованность, которую они обеспечивают, представляют собой предпосылки для нормальной науки, то есть для генезиса ипреемственности в традиции того или иного направления исследования (Кун Т., 1977).

Существование парадигмы является признаком зрелости науки или отдельной научной дисциплины. В научной психологии проблема становления парадигмы отражена в работах В. Вундта и его научной школы. Взяв за образец естественнонаучный эксперимент, психологи конца XIX - начала XX в. перенесли основные требования к экспериментальному методу на почву психологии. И до сих пор, какие бы возражения ни выдвигались критиками против правомерности использования лабораторного эксперимента в психологических исследованиях, научные работники продолжают ориентироваться на принципы организации естественнонаучного исследования. На основе этих принципов проводятся диссертационные исследования, пишутся научные отчеты, статьи и монографии (Дружинин В. Н., 2000).

Нормальная наука - стадия развития научного знания, на которой в основном осуществляются накопление и систематизация знания в рамках сложившейся парадигмы и разработка парадигмальной теории в целях разрешения некоторых оставшихся неясностей и улучшения решения проблем, которые ранее были затронуты лишь поверхностно (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Решение такого рода задач Т. Кун уподобляет решению головоломок, где также необходимо действовать в рамках строгих правил-предписаний. Поэтому проблемы нормальной (зрелой) науки в очень малой степени ориентированы на открытие новых фактов или создание новой теории. Действия в рамках строгих правил-предписаний не могут привести к созданию новых парадигм, что равнозначно революции в науке, т. е. радикальной смене системы правил-предписаний научной деятельности (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Открытия начинаются с осознания аномалий, т. е. с установления того факта, что природа каким-то образом нарушила навеянные парадигмой ожидания. Это приводит к расширению исследований в области аномалии. Возникает парадокс -  как нормальная наука, не стремясь непосредственно к новым открытиям и намереваясь вначале даже подавить их, может служить инструментом, порождающим эти открытия. Ответ состоит в том, что аномалия может проявиться только на фоне парадигмы. Чем более точна и развита парадигма, тем более чувствительным индикатором для обнаружения аномалии она выступает. В определенной степени даже сопротивление изменению приносит пользу; оно гарантирует, что парадигма не будет отброшена слишком легко, что к изменению парадигмы приведут только аномалии, пронизывающие научное знание до самой сердцевины (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Но открытия не являются единственным источником деструктивно-конструктивных изменений парадигмы. Вторым источником ее банкротства становится постоянный рост трудностей в решении нормальной наукой своих головоломок в той мере, в какой она должна это делать. Как и в производстве, в науке смена инструментов (орудий труда) - это крайняя мера, которая применяется только при возникновении серьезных системных кризисов (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Экстраординарная наука - наука на стадии острого кризиса, когда аномалия ее развития становится слишком явной и признается большинством исследователей в данной области (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Любой кризис начинается с сомнения в парадигме и постепенного расшатывания правил нормального исследования. Ситуация начинает напоминать допарадигмальный период в развитии науки (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Кризис завершается одним из трех исходов (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006):

1)​ нормальная наука может доказать свою способность разрешить проблему, породившую кризис;

2)​ большинством ученых признается, что проблема в ближайшей перспективе вообще не может найти своего решения и она как бы оставляется в наследство будущему поколению;

3)​ появляется новый претендент на роль парадигмы, и разворачивается борьба за «престол».

Но часто новая парадигма возникает (по крайней мере в зародыше) до того, как кризис зашел слишком далеко или был явно осознан. В других случаях проходит значительное время между первым осознанием крушения старой парадигмы и возникновением новой. В этот период наблюдается увеличение обращений за помощью к философии, бурное выражение недовольства состоянием дел, рефлексия фундаментальных положений науки -  все это симптомы перехода от нормальной науки к экстраординарной (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Научная революция - это некумулятивные эпизоды развития науки, когда в результате кризиса старая парадигма замещается целиком или частично новой (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

В изменениях такого рода Т. Кун усматривает много общего с революцией социальной. Именно в учении о природе и неизбежности научных революций автор наиболее глубоко расходится во взглядах с позитивистами, утверждавшими непрерывно накопительный характер развития знания и внеисторичность, незыблемость основных правил-предписаний и эталонов научного исследования. Научные революции приводят не только к радикальным изменениям взглядов на мир (перестройке картины мира), но и к изменениям самого мира, в котором живет человек (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

Даже после утверждения на троне новой парадигмы сопротивление долго не прекращается. Отдельные ученые принимают новую парадигму по самым разным соображениям, в том числе лежащим вне сферы науки (например, культ солнца помог И. Кеплеру стать коперниканцем). Большую роль играют также эстетические факторы. Даже национальность и прежняя репутация новатора могут сыграть в этом процессе значительную роль. Обращение в новую веру будет продолжаться до тех пор, пока не останется в живых ни одного защитника старой парадигмы (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

С точки зрения Т. Куна, прогресс науки не является строго поступательным. Он наиболее очевиден в периоды ее нормального (кумулятивного) развития. При смене парадигм число вновь открывающихся проблем обычно превышает число разрешаемых. Но именно открытие нового поля проблем обеспечивает дальнейшее движение вперед на очередном этапе существования нормальной науки уже в рамках новой парадигмы. Т. Кун также обращает внимание на то, что новизна ради новизны не является целью науки, как это часто бывает в других областях творчества. И хотя новые парадигмы редко или никогда не обладают всеми возможностями своих предшественниц, они обычно сохраняют огромное количество наиболее конкретных элементов прошлых достижений, открывая при этом возможности новых конкретных решений старых проблем (Корнилова Т. В., Смирнов С. Д., 2006).

*Огромный вклад в развитие научной методологии середины и конца XX в. внесли К. Поппер, И. Лакатос, П. Фейерабенд, П. Холтон и ряд других выдающихся философов и ученых. Они основывались на анализе развития нужного знания и реальной деятельности исследователей. Особое влияние на их взгляды оказала революция в естествознании, затронувшая математику, физику, химию, биологию, психологию и другие фундаментальные науки. Изменился сам подход к науке и жизни в науке(Дружинин В. Н., 2000).

Рассматривая нахождение научного истинного знания и соотношение его с верной теорией, разные авторы исходили из разных подходов: логического позитивизма, постпозитивизма и т.д.

С позиции Венского кружка и логического позитивизма, в частности с точки зрения самого О. Конта, истинное знание может быть таковым только после его верификации, отсюда принцип верифицируемости. Такая «ошибочность» применения доказательной базы относительно реального состояния науки и её возможностей была после показана в работах у К. Поппера, который также ввёл принцип фальсифицируемости (Поппер К., 1983; Конт О., 2011).

В обыденном понимании можно отметить, что неопозитивизм достаточно сложен для науки, основывающейся на эмпирике и что требует большей динамики в плане проверки данных и т.п. О. Конт указывает в своей работе, что здоровая же философия никогда не отделяет логики от науки; и так как метод и доктрина могут в каждом случае быть правильно оценены только по их действительным взаимным отношениям, то, в сущности, невозможно придавать логике, как и науке, всеобщий характер посредством чисто отвлеченных концепций, независимых от всяких определенных явлений; попытки этого рода показывают еще тайное явление абсолютного духа, присущего теолого-метафизическому образу мышления (Конт О., 2011).

Как указывает в своей работе К. Поппер, вывод обычно называется «индуктивным», если он направлен от сингулярных высказываний (иногда называемых также «частными высказываниями») типа отчетов о результатах наблюдений, или экспериментов к универсальным высказываниям типа гипотез или теорий. С логической точки зрения далеко не очевидна оправданность наших действий по выведению универсальных высказываний из сингулярных, независимо отчисла последних, поскольку любое заключение, выведенное таким образом, всегда может оказаться ложным. Сколько бы примеров появления белых лебедей мы ни наблюдали, все это не оправдывает заключения: «Все лебеди белые» (Поппер К., 1983).

Главный вывод, который делает К. Поппер в своей работе это - то, что исходя из этих соображений, можно предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации. Это означает, что мы не должны требовать возможности выделить некоторую научную систему раз и навсегда в положительном смысле, но обязаны потребовать, чтобы она имела такую логическую форму, которая позволяла бы посредством эмпирических проверок выделить ее в отрицательном смысле: эмпирическая система должна допускать опровержение путем опыта (Поппер К., 1983).

Именно индуктивным методом, по мнению К. Поппера, пользуются сторонники неопозитивизма (является школой философии, которая включает в себя эмпиризм, идею о том, что для познания мира необходимы наблюдаемые доказательства, опирающиеся на рационализм, основанный на математических и логико-лингвистических конструкциях в эпистемологии). Дополнительно, автор указывает, что позитивисты обычно интерпретируют проблему демаркации(проблема нахождения критерия, который дал бы нам в руки средства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и «метафизическими» системами – с другой) натуралистически, как если бы она была проблемой, принадлежащей к компетенции естественных наук. Вместо того чтобы считать своей задачей выдвижение приемлемой конвенции, они полагают, что нужно открыть различие между наукой, с одной стороны, и метафизикой - с другой, существующее, так сказать, в самой природе вещей. Они постоянно пытаются доказать, что метафизика по самой своей природе есть не что иное, как бессмысленная болтовня (Поппер К., 1983).

В свою очередь И. Лакатос, рассматривая идеи К. Поппера, пишет, что наивный фальсификационист (учёный, использующий подход Поппера) настаивает на том, что из противоречивого множества научных высказываний можно вначале выделить (1) проверяемую теорию (она будет играть роль ореха), затем (2) принятое базисное предложение (молоток), все прочее будет считаться бесспорным фоновым знанием (наковальня). Дело будет сделано, если будет предложен метод «закалки» для молотка и наковальни, чтобы с их помощью можно было расколоть орех, совершая тем самым «негативный решающий эксперимент». Но наивное «угадывание» в этой системе слишком произвольно, чтобы обеспечить сколько-нибудь серьезную закалку (Лакатос И., 1995).

Утонченный фальсификационист (учёный с позиции И. Лакатоса) допускает, что любая часть научного знания может быть заменена, но только при условии, что это будет «прогрессивная» замена, чтобы в результате этой замены могли быть предсказаны новые факты. При такой рациональной реконструкции «негативные решающие эксперименты» не играют никакой роли. Он не видит ничего предосудительного в том, что какая то группа блестящих исследователей сговариваются сделать все возможное, чтобы сохранить свою любимую исследовательскую программу («концептуальный каркас», если угодно) с ее священным твердым ядром. Пока гений и удача позволяют им развивать свою программу «прогрессивно», пока сохраняется ее твердое ядро, они вправе делать это. Но если тот же гений видит необходимость в замене («прогрессивной») даже самой бесспорной и подкрепленной теории, к которой он охладел по философским, эстетическим или личностным основаниям - доброй ему удачи (Лакатос И., 1995).

Имеется огромное количество школ постпозитивизма (общее название для нескольких школ философии науки, объединённых критическим отношением к эпистемологическим учениям, которые были развиты в рамках неопозитивизма и обосновывали получение объективного знания из опыта). Одним из интересных подходов является точка зрения М. Полани, который огромное значение в построении знания приписывает личности. Он указывает, что в своих влечениях разум правомочен осуществлять свою власть над гораздо более обширными областями, чем это представляет себе объективизм. Объективизм стремится избавить нас от всякой ответственности за приверженность к нашим убеждениям. Вот почему он может быть логически развит в виде систем мысли, в которых из жизни и из человеческого общества изгоняется ответственность человеческой личности. Отталкиваясь лишь от объективизма, мы брали бы некую нигилистическую свободу деяния, но дело в том, что наш протест был провозглашен во имя верности высшего порядка. Мы отбрасываем ограниченность объективизма, чтобы исполнить свое призвание, которое обязывает нас сделать наши умы открытыми по отношению к множеству вещей, представляющих подлинный интерес для человека (Полани М., 1995).

Проблема системности.

Классический пример рассмотрения системного подхода в отечественной психологии можно найти в разработках Б. Ф. Ломова. Ломов Б. Ф. отмечает в своей работе, что проблема Человека уже давно определилась в науке как комплексная. Как уже отмечалось, человек изучается и в качестве продукта биологической эволюции и главного элемента производительных сил общества и носителя производственных (и всех других общественных) отношений. Он включен во многие системы реальной действительности. Связи и отношения человека с окружающим миром многообразны, а потому многообразны и его качества (Ломов Б. Ф., 1984).

Согласно системному подходу любое явление возникает и существует в рамках некоторой (достаточно большой) системы явлений. При этом важно, что связи между явлениями, которые относятся к данной системе, выступают не как эпизодические и случайные взаимодействия, а являются существенными условиями возникновения, существования и развития каждого из них, а вместе с тем и системы в целом. Материально-структурные, функциональные и системные качества тех или иных объектов не являются, конечно, изолированными друг от друга. Уже отмечалось, что попытки трактовать психические качества как материально-структурные оказались бесперспективными. Однако это не значит, что исследование психики может обойтись без изучения структуры ее материального субстрата. В исследованиях, например, сенсорно-перцептивных процессов психология непрерывно сталкивается с необходимостью использования знаний о строении органов чувств и мозга. Особенности этих процессов не могут быть достаточно глубоко поняты без опоры на такие знания (Ломов Б. Ф., 1984).

Множественность оснований этих качеств порождает их многообразие и многосторонность А вместе с тем психика представляет собой нечто целостное, интегральное. Целостность психических явлений, их неразложимость «на кусочки» отмечается обычно как одна из их фундаментальных характеристик. Будучи многообразными, психические явления выступают как явления одной природы. Поэтому они и сами могут рассматриваться как система (Ломов Б. Ф., 1984).

Единство психики как системы выражается в ее общей функции являясь субъективным отражением объективной действительности, психика осуществляет регуляцию поведения. На разных уровнях развития жизни эта функция реализуется по-разному. У животных она выступает как момент приспособления организма к окружающей среде, у человека реализуется в сознательной целенаправленной деятельности, изменяющей среду; в этих условиях она опосредствуется социальными факторами (Ломов Б. Ф., 1984).

Сама природа психического отражения такова, что в процессе его исследования мы сталкиваемся с необходимостью рассмотрения ряда разнопорядковых отношений: отношение отражения к отражаемому объекту (отражение как образ объекта, понимаемый в широком смысле), отношение отражения к его носителю (отражение как функция мозга), отношение отражения к поведению (отражение как регулятор поведения). Все эти отношения реализуются в едином процессе, динамика которого зависит от конкретных условий его протекания. Таким образом, из самой сути психических явлений вытекает необходимость сочетания нескольких планов анализа (Ломов Б. Ф., 1984).

Нам представляется, что природа психического может быть понята только на основе системного подхода, т. е. рассмотрения психического в том множестве внешних и внутренних отношений, в которых оно существует как целостная система. Только на основе системного подхода могут быть объединены и многочисленные области психологической науки (Ломов Б. Ф., 1984).

В литературе по проблемам системного подхода сформулировано немало общих принципов. Все они так или иначе могут (и должны) быть применены в психологических исследованиях. В данном параграфе дается лишь очень краткая характеристика тех из них, которые, с нашей точки зрения, являются для современного этапа развития психологической науки и построения ее общей теории наиболее важными (Ломов Б. Ф., 1984).

Во-первых, системный подход в исследовании того или иного явления требует его рассмотрения в нескольких планах (или аспектах): 1) как некоторой качественной единицы, как системы, имеющей свои специфические закономерности; 2) как части своей видо-родовой макроструктуры, закономерностям которой оно подчиняется (здесь системой является макроструктура, в которую включено изучаемое явление); 3) в плане микросистем, закономерностям которых оно тоже подчиняется; 4) в плане его внешних взаимодействий, т.е. вместе с условиями его существования (Ломов Б. Ф., 1984).

Во-вторых, когда мы рассматриваем психические явления в какой-либо одной системе координат и абстрагируемся от их других измерений, то, естественно, выявляется только какой-то один ряд свойств, получается, как бы срез в какой-то одной плоскости. Такая абстракция, конечно, правомерна в целях научного познания, но нужно всегда помнить, что это - абстракция, которая позволяет охватить лишь одну сторону психических явлений. Понять по этому срезу изучаемое явление в целом так же невозможно, как невозможно восстановить сложное объемное тело по изображению одной-единственной его проекции на плоскость. Так, психофизические исследования восприятия дают нам один срез, психофизиологические - другой, исследования восприятия в контексте деятельности - третий ит.д. Ни одним из них восприятие не исчерпывается полностью.Попытки распространить выводы, полученные при его изучении в каком-либо одном аспекте, на все остальные обычно к успеху не приводят. Не удается, например, раскрыть такие характеристики человеческого восприятия, как апперцепция или осмысленность и категориальность, исходя только из классических психофизиологических закономерностей (Ломов Б. Ф., 1984).

Современные данные позволяют утверждать, что психические явления по существу своему многомерны, и именно как к многомерным к ним и нужно подходить (Ломов Б. Ф., 1984).

В-третьих, система психических явлений многоуровневая и, по-видимому, строится иерархически. Она включает ряд подсистем, обладающих различными функциональными качествами. Можно выделить три основные неразрывно взаимосвязанные подсистемы: когнитивную, в которой реализуется функция познания; регулятивную, обеспечивающую регуляцию деятельности и поведения; коммуникативную, формирующуюся и реализующуюся в процессе общения человека сдругими людьми. В свою очередь, каждая из этих подсистем может быть расчленена далее. Так, когнитивная система, наиболее изученная в психологии, включает сенсорно-перцептивный, «представленческий» и речемыслительный уровни (Ломов Б. Ф., 1984).

К сожалению, регулятивная и особенно коммуникативная подсистемы изучены пока еще слабо. Данный принцип справедлив в отношении не только системы психических явлений в целом, но также отдельных психических процессов и состояний (Ломов Б. Ф., 1984).

Многоуровневость психических процессов может быть показана, в частности, на примере антиципации, т.е. психического процесса, обеспечивающего возможность принимать те или иные решения с определенным временно-пространственным упреждением событий, «с забеганием вперед». Проблема антиципации привлекала особенно большое внимание исследователей в то время, когда психология еще только начинала формироваться как самостоятельная наука. Позднее она почти исчезла из психологии. Однако в последние десятилетия интерес к ней возобновился. Это связано, с одной стороны, с практическими задачами, которые ставятся перед психологией жизнью, а с другой - с потребностями развития самой теории психологической науки (Ломов Б. Ф., 1984).

В-четвертых, при описании психических свойств человека важно иметь в виду множественность тех отношений, в которых он существует (что уже отмечалось неоднократно). Этим обусловливается разнопорядковость его свойств. К сожалению, вопрос об их порядках еще не разработан. Нередко при описании свойств человека в один ряд попадают характеристики чувствительности анализаторов, свойств нервной системы и темперамента, черт характера, способностей и т.д. Конечно, во всем этом имеются некоторые общие признаки. Но, и это важно подчеркнуть, основания этих признаков различны. Поэтому возникает необходимость разработки системной многомерной классификации свойств человека, в том числе и психологических, что составляет специальную научную задачу (Ломов Б. Ф., 1984).

В-пятых, системный подход требует иного (чем тот, с которым мы часто встречаемся) понимания детерминации психических явлений. В психологии довольно широкое распространение получило линейное представление о детерминизме («линейный детерминизм»). Имеется в виду стремление представить причины и следствия в виде одномерной цепочки. Это представление, взятое из классической механики, наиболее отчетливо выступает в бихевиористских концепциях. Если оно и оказалось полезным, то лишь для объяснения ограниченного круга изучаемых психологией явлений (Ломов Б. Ф., 1984).

Системный подход (и это - в-шестых) требует рассматривать явления в их развитии. Он необходимым образом основывается на принципе развития. С последним так или иначе связаны все перечисленные выше принципы. Многоплановость исследования психических явлений, их многомерность и многоуровневый характер, сочетание свойств различного порядка, сложное строение детерминации могут быть раскрыты только тогда, когда система рассматривается в развитии. Самое существование системы состоит в ее развитии [Статическая система является лишь моментом развития.]. Ни целостность, ни дифференцированность системы не могут быть поняты вне анализа ее развития. Целостность (и особенности ее дифференцированности) и формируется и разрушается в ходе развития (Ломов Б. Ф., 1984).

Для психологии принцип развития имеет особенно большое значение, поскольку изучаемые ею явления отличаются исключительно высокой динамичностью. Психическое возникает, существует и изменяется в процессе реального развития той системы, свойством которой оно является (Ломов Б. Ф., 1984).

Другой важной проблемой по Мазилову В. А., которая является частью проблемы системности, является в настоящее время организация комплексных психологических исследований, которая сталкивается со значительными трудностями, вследствие чего комплексные исследования и разработки оказываются существенно менее эффективными, чем это предполагалось. Подчеркнем фундаментальный характер данной проблемы, от ее решения зависит эффективность осуществления как комплексных исследований в рамках психологии (взаимодействие между отраслями психологической науки), так и организация междисциплинарных исследований (взаимодействие психологии с другими науками). Хотя данной проблематике уделяется значительное внимание исследователей, проблема на настоящий момент не решена. Теория комплексных психологических исследований как научная концепция, отражающая специфику психологического исследования, еще не разработана. Причина этого состоит в том, что исследователи стремятся, как правило, разработать принципы организации и процедуры такого рода исcледований. Предполагаем, что возможна разработка методологии и теории проведения комплексных психологических исследований, исходя из понимания предмета психологической науки (Мазилов В. А., 2013).