Или аттенюатор Фильтр Дойчей Трейсман и Нормана 1 страница

Дормашев Ю.Б., Романов В.Я.

ПСИХОЛОГИЯ ВНИМАНИЯ

Дормашев Ю.Б., Романов В.Я. Психология внимания. - М.: Тривола, 1995. - 347 с.: схем. - (Прогр. "Обновление гуманит. образования в России"). - Библиогр.: с. 317-331. Имен. указ.: с. 332-347

 

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ГЛАВА 1. ЯВЛЕНИЯ И ПРОБЛЕМА ВНИМАНИЯ

ГЛАВА 2. ВНИМАНИЕ И ОТБОР

2.1. Теории ранней селекции

2.2. Теории поздней селекции

2.3. Теории гибкой и множественной селекции

 

ГЛАВА 3. ВНИМАНИЕ И РЕСУРСЫ

 

3.1. Внимание как умственное усилие

3.2. Ресурсы и селекция

3.3. Теории составных ресурсов

ГЛАВА 4. ВНИМАНИЕ И ДЕЙСТВИЕ

4.1. Внимание как перцептивное действие

4.2. Внимание и моторное действие

4.3. Внимание как управление действием

 

ГЛАВА 5. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ВНИМАНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Виды и свойства внимания (

2. Поглощенность деятельностью

3. Ошибки рассеянности

4. Внимание при шизофрении

5. Внимание и бдительность

6. Метавнимание

7. Внимательность

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ (проф. В.П. Зинченко

ЛИТЕРАТУРА

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

 

Иероним Босх. Поле имеет глаза, алее имеет уши, и я услышу, ес­ли буду молчать и слушать.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Проблема внимания традиционно считается одной из самых важных и сложных проблем научной психологии. От ее решения зависит развитие всей системы психологического знания — как фундаментального, так и прикладного характера. Высокую оценку внимания на уровне мировоз­зрения и в этическом аспекте можно найти у многих авторов. Наиболее ярко она представлена у одного из классиков психологии сознания, О. Кюльпе:

"Обстоятельства не правят нами — это мы, сталкиваясь лицом к лицу с обстоятельствами, руководим, выбираем и упорядочиваем. Наша душа не арена слепого случая, и соот­ветственно мере той силы, которой мы располагаем и кото­рая проявляет себя во внимании, мы можем выйти за преде­лы, накладываемые нашим организмом, и участвовать в по­строении мира, выдвигая и реализуя идеальные цели. Мы не стоим в сплошном потоке событий как индифферентные проводники механических процессов, а утверждаем нашу независимость и свободу путем рационального испытания и рассмотрения сыплющихся на нас впечатлений, благодаря устойчивой приверженности тем задачам и планам, которые одобряются нашей совестью. Но не следует забывать, что та сила, которая проявляет себя во внимании и делает его от­ражением данной личности в целом, приобретается не по случаю. Образованием, которое мы получили или вырабо­тали себе сами, определяется то, насколько хороши идеи, брошенные на весы внимательного наблюдения и припоми­нания, конструктивной деятельности воображения и пони­мания. Если в душе и ее способностях существует что-либо пластичное, так это, безусловно, внимание, первоначальные изменчивость и неопределенность которого должны быть вышколены в постоянство и твердость, а неограниченная восприимчивость ко всему, что может заинтересовать чело­века, не должна понести

урон, вырождаясь в позорную капитуляцию перед каждым и всяким впечатлением — полезным и вредным, своевремен­ным и несвоевременным, хорошим и плохим. Мы сможем тогда быстро приступить к работе, правильно подготовив апперцепцию. Вооружившись таким образом, мы выйдем победителями из нашей схватки с переменами и случайно­стями, тяготами и соблазнами жизни" (Kuelpe, 1902, с. 68).

Значимость внимания в жизни человека, его определяющая роль в отборе содержаний сознательного опыта, запоминании и научении очевидны. Трудно усомниться также в необходимости всестороннего и детального исследования его феноменов. Как отмечает Ф. Уорден, с точки зрения здравого смысла можно предположить, что "явления внимания играют заметно важную роль в науке о поведении, но, как ни странно, это не так, и з учебниках психологии внимание, как пра­вило, занимает скромную и незаметную позицию" (Worden, 1966, с. 49). Действительно, в опубликованных курсах и пособиях по общей психологии, как ранних так и современных, психология внимания представлена в малом объеме, неравномерно и разрознено. Например, в предметном указателе последнего издания вводного курса психоло­гии Э. Крайдера и др. можно найти всего 4 ссылки на внимание (Crider et al., 1993). При этом в основном тексте собственно вниманию уделено от силы 3 страницы. Для сравнения отметим, что там же дано более 50 ссылок на память, которой посвящена особая глава в 40 страниц. В специальной учебной литературе область психологии внимания отражена скудно или выборочно, с опорой на отдельные источники, вышедшие в период, ограниченный началом 70-х годов*. Между тем, удельный вес исследований, прямо направленных на ре­шение проблемы внимания или проводимых под рубрикой "Внима­ние" довольно высок и продолжает стремительно увеличиваться. Особенно динамично, ярко и драматично это происходит в зарубеж­ной когнитивной психологии. К настоящему времени здесь собран огромный эмпирический материал, активно обсуждаются различные теории внимания, разработан ряд оригинальных и остроумных мето­дов его исследования. Вопросы психологии внимания поднимаются в контексте изучения восприятия, памяти, сознания и деятельности че­ловека. По-прежнему остро они ставятся в работах

*Хрестоматия по вниманию / Под ред. Л.Н. Леонтьева и др. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976; Нейрофизиологические механизмы внимания /Под ред. Е.Д. Хомской. М: Изд-во Моск. ун-та, 1979; Норман Д. Память и внимание // Зрительные образы; феноменология и экспе­римент. Часть 2 / Под ред. В.П. Зинченко и др. Душанбе, 1973, с. 100-140; Norman D.A. Memory and Attention: An Introduction to Hu­man Information Processing. 2nded. N.Y.: Wiley, 1976.

психологов-практиков разных ориентации. Поэтому психология внимания занимает важное место в программах общих и специальных курсов университетской подготовки психологов. Однако, преподавание этого раздела осложняется вышеуказанным дефицитом соответст­вующей учебной литературы. В нашей стране такое положение дел усугубляется недоступностью для большинства студентов и препода­вателей специальных иностранных журналов, сборников и моногра­фий, посвященных психологии внимания. В то же время книжный рынок уже наводнен литературой эзотерического и псевдонаучного характера, в которой внимание представлено не только широко (хотя и в своеобразном описании), но и служит нередко в качестве объяснительного понятия эффектов практик изменения сознания и по­ведения.

Данное пособие, раскрывающее содержание текущего этапа разви­тия психологии внимания, нацелено на то, чтобы хоть в какой-то мере восполнить обозначенный пробел учебной литературы. Вместе с тем, оно задумано как часть полного систематического курса психологии внимания, включающего в себя изложение и анализ не только совре­менного состояния проблемы, но и основных вопросов и достиже­ний классической, зарубежной и отечественной психологии сознания и внимания. Первая глава носит характер введения и содержит сведения и факты из области феноменологии внимания, истории его изучения и постановки проблемы внимания. Основную часть книги образуют три следующие главы. Вторая глава посвящена исследованиям направ­ленности и фокусировки внимания, а его интенсивности и распределе­ния — глава третья. Здесь представлены важнейшие методы и резуль­таты исследований, а также модели внимания, в определенном смысле дополняющие друг друга. Альтернативные взгляды на природу внима­ния и модели интегрального характера, пытающиеся примирить проти­воречия предшествующих теорий, приведены в четвертой главе. В том же русле, но с других, отличающихся от когнитивной психологии, по­зиций проблема внимания ставится на обсуждение в главе пятой. Ос­новная цель этой заключительной главы, частично опубликованной ав­торами ранее в виде статьи*, состоит в указании иной перспективы ре­шения проблемы внимания, а не в подведении итогов и критике ис­следований, проводимых в рамках когнитивной психологии. Часть разнообразного и обширного материала, полученного, так сказать, на поверхности основного ядра психологии внимания приведена в прило­жениях к основному тексту пособия. Они служат дополнениями и ил­люстрациями, необходимы-

* Романов В.Я., Дормашев Ю.Б. Постановка проблемы внимания с позиций теории деятельности // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14 "Психология". 1993, N. 2, с. 51-62.

ми для полного понимания принципиальных положении и следствии представленных теорий внимания, а также знакомят учащихся с линиями прикладных исследований, результаты которых могут по­влиять на разработку новых гипотез о сути внимания. Приложения могут быть использованы при подготовке дискуссий и докладов к семинарским занятиям по курсу общей психологии.

В данном пособии мало затрагивается проблема физиологических механизмов внимания, а также методы и результаты их исследова­ния*. Не изложены также представления о развитии внимания, спосо­бах его коррекции и диагностики индивидуальных особенностей. В ми­нимальном объеме приведены данные о нарушениях и аномалиях вни­мания. Соответствующие темы обычно включают в программы под­готовки психологов на прикладных кафедрах. Место же этого посо­бия авторы видят в курсе общей психологии, читаемом с целью фун­даментального образования психологов всех специализаций. Мы не старались подать данную область исследований в виде законченного и лакированного продукта. Реальная психология внимания, несмотря на ряд достижений, полна трудностей и противоречий. Она ждет прито­ка молодых сил, и авторы надеются, что настоящее учебное пособие будет способствовать тому, чтобы эти ожидания не оказались напрас­ными.

В заключение, хотелось бы выразить признательность фонду "Культурная инициатива" и лично господину Дж. Соросу за матери­альную поддержку; рецензентам и оппонентам за высказанные заме­чания и пожелания, особенно, проф. В.П. Зинченко — главному ини­циатору и вдохновителю этой работы; декану факультета психологии МГУ проф. Е.А. Климову за доброжелательное отношение и создание благоприятных условий, а также студентке того же факультета А.П. Фонаревой за помощь в подготовке рукописи. Мы благодарим студен­тов и аспирантов, которые посещали соответствующие семинары и активно участвовали в обсуждении вопросов психологии внимания, писали курсовые работы и выполняли дипломные и диссертационные исследования по данной тематике. Мы также признательны авторам рисунков и схем, приведенных в данном пособии. Мы заранее благода­рим тех читателей, которые выскажут или пришлют любые пожелания и замечания по структуре и содержанию настоящего учебного посо­бия, поскольку надеемся продолжить работу над ним.

Ю.Б. Дормашев, В. Я. Романов 9 августа 1995 г.

* В настоящее время подготовлен к печати и скоро выйдет в свет перевод моногра­фии Р. Наатанена, в которой эти вопросы разбираются подробно и на самом современ­ном уровне (R. Naatanen Attention and Brain Function. Hillsdale, N.J.: Lawrence Erlbaum, 1992,494 р.)

10

 

ГЛАВА 1

ЯВЛЕНИЯ И ПРОБЛЕМА ВНИМАНИЯ

Описание круга явлений изучаемой действительности — первый шаг и необходимая предпосылка любого научного исследования. Знание явлений внимания и невнимания, умение правильно их выделять и раз­личать необходимы каждому психологу, независимо от его научных интересов или практической специализации. Описательная характе­ристика внимания образует исходную основу, наиболее устойчивое ядро данной области общей психологии. А.Ф. Лазурский завершает обзор различных теоретических представлений о внимании следую­щими, актуальными и в настоящее время, словами: "Едва ли мы, одна­ко, ошибемся, если скажем, что все эти разногласия относятся ис­ключительно к объяснению того сложного явления, которое мы назы­ваем процессом внимания, а никак не к его описанию. Что же касается собственно описательной стороны, то здесь мы почти не встречаем противоречий. Во всяком, более или менее полном описании мы находим всякий раз одни и те же элементы. Разногласие появляется лишь тогда, когда возникает вопрос, какие из этих элементов надо считать главными и какие побочными" (Лазурский, 1917/1995, с. 122, курсив автора). Историки психологии считают, что задача опи­сания явлений внимания к концу 17 века была решена в основном, а в 18 столетии детально и полностью (Braunschweiger, 1899; Neumann, 1971). При этом они ссылаются на философские труды Августина, Фомы Аквинского, Ш. Бонне, X. Вольфа, Р. Декарта, И. Канта, Г. Лейбница, Н. Мальбранша, Э. Платнера и других философов, врачей и натуралистов. Важные наблюдения, практические наставления и любопытные описания явлений внимания и

11

рассеянности можно также найти в художественной и, особенно часто и в большом объеме, религиозной литературе. В области научной пси­хологии она решалась, главным образом, в работах классиков пси­хологии сознания: В. Вундта, Т. Рибо, Э. Титченера, Г. Фехнера и др. До сих пор непревзойденным мастером изображения душевного мира и поведения человека считают У. Джеймса. Многие современные психо­логи признают его описания внимания стилистически превосходными, точными и вполне достаточными. В данной главе дается краткий обзор основных явлений и ранних представлений о внимании, рассматрива­ется прошлый и настоящий научный контекст постановки и решения проблемы внимания.

Субъективно, состояние внимания характеризуется разделением текущего опыта на две части. Единицы фокальной области устойчивы, осознаются ясно и отчетливо, ярко и живо, а содержания периферии сознания — смутно и как бы сливаются в пульсирующее облако неопре­деленной формы. Такая структура сознания возможна не только при восприятии внешних объектов, но и в процессе размышления, когда ясно, отчетливо и с пониманием переживаются какая-либо мысль, образ-представление или их последовательности. О ясности сложных, целостных образов восприятия и памяти говорят в тех случаях, когда в них различимы. Детали, и об отчетливости, если эти образы резко выделяются среди прочих содержаний сознания. Так, при внима­тельном наблюдении мы ясно видим летящий в сумерках, на низкой высоте самолет, различая кабину пилотов, иллюминаторы, опознава­тельные знаки и выпущенные шасси; восприятие самолета будет в то же время отчетливым, если его контуры не теряются во мгле, не замаскированы дымкой или туманом. При беглом, невнимательном восприятии древесного листа мы едва замечаем его овальную форму и зеленый цвет. Пристальный и длительный взгляд на тот же лист обна­руживает желтизну его поверхности, прожилки и темные пятнышки; мы видим, что на самом деле его форма несколько асимметрична и более напоминает треугольник нежели овал, а края зубчатые. Отчет­ливость какой-либо идеи предполагает ее выделение среди других сходных мыслей. Мы говорим: "Нет, не то. Я имею в виду совершенно другое", когда некто пытается сформулировать нашу мысль. О ясно­сти идеи можно судить по тому, насколько точно удается ее пере­дача посредством речи. Поэтому учителя литературы нередко говорят в назидание нерадивым ученикам: "Кто ясно мыслит, тот ясно излага­ет".

Поле восприятия обычно распадается на фигуру и фон. Живость фигуры, занимающей фокус сознания, иногда воспринимается бук­вально, иллюзорным образом; так, в случае пристального внимания к неподвижному зрительному объекту, последний выступает вперед,

12

начинает дрожать и пульсировать на фоне мертвого и как бы покрыто­го пленкой окружения. При внимательном наблюдении Луны на фо­не движущихся облаков кажется, что двигается она, а облака стоят на месте. Сосредоточение внимания на представлении какого-то предмета увеличивает живость, как бы приближая его к образу вос­приятия.

Еще одной характеристикой внимаемых содержаний сознания явля­ется их острота и действенность. Мысли и образы, которые благодаря вниманию вошли в фокальную область сознания и задержались в ней, как правило, хорошо запоминаются, глубоко проникая в толщу про­шлого опыта человека. "Истинное искусство памяти — это искусст­во внимания",— писал С. Джонсон (пит. по Lorayne, 1990, с. 32). Действенность объекта внимания проявляется как в плане мышле­ния, так и в движениях. Он вызывает ряд соответствующих ассоциа­ций, определяя ход, содержание и направление умственной деятель­ности. Человек может долго и пристально читать железнодорожное расписание, вспоминая при этом места, в которых он бывал и проис­шедшие там события. Вид ножа или щетки наводит на мысль об их использовании. "Во время разговора, я вдруг замечаю булавку на полу или пыль на моем рукаве, и вот, не прерывая речи, я смахиваю пыль или поднимаю булавку",— пишет У. Джеймс (1902, с. 335). Бо­лельщик на трибуне или в кресле перед телевизором иногда непроиз­вольно повторяет движения игрока, за которым внимательно следит. Представление или образ восприятия, находящиеся в фокусе внима­ния, господствуют в сознании, обеспечивая единство и связь всех осоз­наваемых процессов. Классики психологии характеризовали поэтому состояние внимания как монархический строй сознания.

Для иллюстрации явления разделения сознания на фокальную и периферическую области читатель может повторить наблюдения по­добные тем, которые описаны в работе О. Кюльпе (Kuelpe, 1902). Если сесть лицом к стене, оклеенной пестрыми обоями или завешанной ковром с мелким узором, и направить взор на какую-нибудь де­таль, то при расстоянии до стены в 1 м. мы увидим ясно и отчетливо только небольшую, окружающую точку фиксации зону, диаметром около 6 см. Внутри этой области мы хорошо осознаем контуры и разли­чия в цвете и яркости отдельных деталей изображения. Более при­стальное всматривание может вызвать иллюзорное дрожание (по­дергивание) элементов фокальной области или привести к восприятию новых фигур; например, вместо растительного орнамента мы неожи­данно увидим уродливое лицо или фантастическое животное. В по­следних случаях уже внутри центральной области указанные фигу­ры как бы выступают на передний план. После небольшой трс-

13

нировки в удержании неподвижной линии взора можно заметить, что за пределами этой области сначала постепенно, а затем все быстрее, де­тали изображения смазываются и картина переходит в тусклый и од­нообразный фон. "Если бы я не знал, что этими обоями оклеена вся сте­на,— пишет О. Кюльпе,— я мог бы предположить, что для оклейки вы­брана бумага с рисунком все более незаметным, чем далее он отстоит от фиксируемой точки, вплоть до того, что вся картина и цвет теряются в неразличимой пелене" (Kuelpe, 1902, с. 38).

Многие авторы считали само собой разумеющимся, что различия в ясности и отчетливости образов зрительного восприятия зависят от объективных факторов: оптических характеристик среды, удаленности, интенсивности и пространственной организации стимулов. К группе субъективных факторов они относят, прежде всего, периферические процессы и механизмы органов чувств: напр., строение сетчатки, аккомодацию хрусталика, вергентные и фиксационные движения глаз. Но, как свидетельствуют явления пустого взора, о котором бу­дет сказано ниже, и непрямого видения, только влиянием указанных групп факторов объяснить изменения ясности и отчетливости воспри­ятия внешних объектов невозможно. О фактах непрямого видения У. Джеймс пишет:

"... приспособление органа чувств вовсе не является суще­ственным процессом в работе даже чувственного внимания; это второстепенный результат, который возможно и не допус­тить до проявления, как показывают наблюдения. Обык­новенно, совершенно правильно замечалось, что никакой предмет, лежащий на окраинах нашего поля зрения, не мо­жет остановить на себе внимания, если одновременно не привлечет к себе и нашего взгляда.... Практика однако же при усилии может научить нас схватывать вниманием предметы, лежащие на окраине нашего поля зрения, тогда как глаза остаются в полной неподвижности. При подобных условиях предмет никогда не может быть воспринят нами отчетливо, так как самое место, где на глазную сетчатку падает изображение предмета, делает невозможным такую отчетливость, и, однако,— как может убедиться каждый из опыта,— в этом случае мы все же получим о предмете более ясное сознание, чем когда этого вынужденного усилия внима­ния сделано не было. Таким именно образом, напр., учителя в классе следят за воспитанниками, на которых как будто и не смотрят вовсе. В общем, женщины гораздо более мужчин изощряются в умении пользоваться периферическим зри­тельным вниманием" (Джемс, 1902, с. 180-181).

14

Опытный наблюдатель способен увидеть двоение образов объектов, расположенных на периферии поля зрения. Г. Гельмгольц пишет: "Когда внимание человека впервые обращают на двоение бинокуляр­ных образов, он удивляется, что не замечал этого прежде. Осо­бенно его поражает, что в течение всей жизни он воспринимал оди­нарными лишь незначительное число объектов, находящихся при­мерно на том же расстоянии, что и фиксируемая точка, подавляющее же большинство остальных объектов, в том числе более удаленных и более близких, воспринималось как двойные" (Гельмгольц, 1975, с. 66-67). Применительно к этим феноменам стало общепринятым гово­рить о внимании как о центральном, внутреннем факторе изменения ясности и отчетливости. Поэтому аналогия сознания со зрительным полем получила столь широкое распространение и признание. Она казалась справедливой и удобной для описания как внешнего вос­приятия в других модальностях, так и рефлексии "внутренним зрени­ем" процессов и продуктов памяти, воображения и мышления.

Следующая характеристика содержания фокальной области соз­нания, которую некоторые авторы рассматривают как следствие непроизвольной или послепроизвольнои задержки внимания, состоит в его эмоционально теплой окраске и, в пределе, как бы одухотворении и даже слиянии с ним. Длительное, добровольное и охотное внимание к любому объекту служит условием и вместе с тем вызывается и под­держивается благодаря особому процессу идентификации, при кото­ром данный объект (другой человек, вещь, мысль, часть тела, собст­венное имя, литературный персонаж и все что угодно) становится дорог субъекту. Ч. Тарт объясняет этот феномен следующим образом: "Как только мы идентифицируемся с каким-то объектом, мы уделяем ему преимущественное внимание и гораздо большую психологиче­скую энергию, чем просто вещам или информации. Эта энергия может ограничиться энергией внимания, расходуемой на безусильную фик­сацию этого объекта, но она может быть также связана, сознательно или бессознательно, с базисными эмоциями самосохранения, так что угроза объекту идентификации становится сильной угрозой по отно­шению ко "мне" (Tart, 1989, с. 122). В подтверждение своих слов автор рассказывает о демонстрационном эксперименте, который он провел среди своих сотрудников в обеденный перерыв рабочего дня. Ч. Тарт поставил на стол посередине комнаты пустую сумку (подойдет также, как отмечает автор, и любая коробка или пакет из-под молока). Затем попросил всех присутствующих сосредоточить внимание на этой сумке и попытаться идентифицировать себя с ней, думая как о своей любимой сумке, о кото-рои следует заботиться также, как о самом себе. Спустя всего лишь

15

пару минут, он неожиданно шагнул вперед и сильным ударом ноги сбил сумку. Это событие вызвало у всех участников опыта мощный аффект. Они вскакивали с перекошенными от гнева и возмущения лицами. Некоторые восклицали, обвиняя экспериментатора в жестоко­сти. Позже, многие из них говорили, что во время удара почувствовали боль в своем теле, как будто Ч. Тарт ударил их, а не сумку.

Философ X. Ортега-и-Гассет находит в фиксации внимания на одном объекте общую причину и суть состояний влюбленности, гипно­за, одержимости и мистического экстаза. Различие содержаний фо­куса и периферии сознания он описывает следующим образом: "То, что привлекло наше внимание, наделено для нас ipso facto* боль­шей реальностью, бытием более полноценным, чем то, что не при­влекло,— нечто почти иллюзорное и безжизненное, дремлющее на подступах к нашему сознанию. Вполне понятно, что, обладая большей реальностью, оно оказывается более весомым, более цен­ным, более значительным и заменяет собой затененную часть мира" (Ортега-и-Гассет, 1991, с. 377-378).

Различные состояния внимания специфицируются особыми со­держаниями сознания — напряженностью, усилием, интересом, удивлением, чувствами активности и поглощенности деятельностью. Динамика и наличие этих переживаний в каждом отдельном случае образуют особые, смутно улавливаемые гештальты видов, свойств и актов внимания — отвлечений и переключений, колебаний, изменений объема и степени (см. Приложение 1). Однонаправленность, высо­кая степень и узкий объем внимания характеризуют состояния кон­центрации и абсорбции. Дж. Куорик поясняет различие между ними следующим образом:

"Термины концентрация и абсорбция зачастую использу­ют взаимозаменяемо, равнозначно подразумевая участие интенсивного внимания, но забывают при этом о различии соответствующих психологических состояний. Концентра­ция является сознанием будничным; абсорбция же — необыкновенным. Концентрация — это работа; абсорбция — игра и развлечение. Концентрация включает в себя ин­тенсивную умственную деятельность: когнитивную перера­ботку, анализ и размышление. Абсорбция означает времен­ное прекращение любой внутренне инициируемой деятель­ности. Концентрация подразумевает взаимодействие, уча­стие эго и усилие; она нацелена на получение прак-

^! лат.— самим фактом, само по себе

16

тических результатов. Абсорбция же реактивна, внушаема, снимает напряжение и растворяет эго, гармонично захваты­вает посредством какого-то очарования. Концентрация сви­детельствует о двустороннем управлении вниманием в си­туации взаимодействия организма с окружением; здесь на­лицо строгое разделение субъекта и объекта — чувство "моего", противопоставленного чему-то внешнему. Абсорб­ция же — это единый контроль внимания, приводящий к глобальному недифференцированному состоянию тотально­го внимания; это переживание слияния с внешним объек­том. Мы концентрируемся, когда чем-то обеспокоены, пы­таемся починить заглохший двигатель или заполняем ве­домость подоходного налога. Мы поглощены, когда наслаж­даемся кинофильмом, музыкой, сексом и другими развлече­ниями" (Quarrick, 1989, с. 19, курсив автора).

В последние годы развернулось широкое исследование еще одного состояния максимального внимания, названное "опытом потока" (Csikszentmihalyi, 1990). В этом состоянии субъект активен и в то же время забывает о себе. Не прилагая усилий, он остается чрезвычайно внимателен, ясно и четко осознает цели и результаты своих действий и без расчета на вознаграждение испытывает наслаждение от самого процесса деятельности. Человек счастлив только потому, что в трудной ситуации успешно действует на пределе своих возможностей (см. При­ложение 2).

Внимание субъективно понимается как некоторый ограниченный капитал, которым можно распорядиться по собственному усмотре­нию. Поэтому выражение благодарности за внимание слушателей — не простая формула этикета вежливости оратора или лектора. Мы мо­жем обращать, удерживать, направлять и концентрировать свое внимание. Вклад внимания, как правило, окупается увеличением продуктивности и качества деятельности. Внимание необходимо для приобретения действительных знаний и выработки навыков. Особо внимательными мы должны быть в критических и опасных ситуациях. Нередко еще до наступления таких обстоятельств следует быть на­стороже или начеку, а в задачах длительного наблюдения - постоянно бдительными (см. Приложение 5). Но мы также знаем, что в опре­деленных случаях внимание как бы выходит из повиновения и может прерываться, проваливаться, отвлекаться внешними стимулами или навязчивыми мыслями, блуждать, рассеиваться и уходить. Также из­вестно, что внимание эффективно не во всех ситуациях, а иногда оно может быть даже вредно. В качестве примера отрицательного эффекта активного исполнительного внимания часто приводят ухудшение или полный развал сложной, хорошо отработанной и

2-4037

автоматизированной деятельности, вспоминая при этом известную притчу о задумавшейся сороконожке.

Давно описан и затем тщательно и всесторонне исследован еще один негативный эффект пристального внимания, названный феноме­ном смыслового или семантического пресыщения. Он заключается в том, что при непрерывной зрительной фиксации, многократном произнесении, письменном или мысленном воспроизведении одного и того же слова, фразы или текста, их смысл довольно быстро испаряет­ся. "Пусть читатель проверит это на любом слове предлежащей стра­ницы,— предлагает У. Джеймс,— скоро он начнет удивляться тому, как было возможно, что он такое слово употреблял всю жизнь в та­ком-то смысле. Оно будет смотреть на него со страницы, как стек­лянный глаз, не имеющий никакого выражения мысли. Его тело оста­лось прежним, но его душа отлетела. Этим путем оно приводится к сво­ей чистой, голой чувственной форме" (Джемс, 1902, с. 248). Доба­вим, что затем само тело слова распадается на чуждые, ничего не зна­чащие обломки, и человек испытывает особое переживание пустоты сознания (Don, Weld, 1924). Подобное разрушение предметности вос­приятия считалось необходимым условием эффективного использо­вания метода аналитической интроспекции. При соблюдении опреде­ленных условий по сути те же приемы непрестанного повторения мантры в практике трансцендентальной медитации и слов Иисусо­вой молитвы приносят сверх того новые и неожиданные плоды. "Стеклянный глаз" слова превращается здесь, если можно так выра­зиться, в око всевидящего Бога.