Современное нормативное понимание права: понятие, основные признаки, определение 7 страница

Собственность выступает главной предпосылкой свободы личности и всего общества. Там, где нет уважения к собственности, там нет и уважения к личности. Собственность «есть наличное бытие свободы, она сама по себе – существенная цель»². При этом важно, чтобы класс собственников формировался не криминальными путями, как у нас в России, а в процессе нормального цивилизованного развития.

Рынок – самоорганизующаяся система, но это вовсе не значит, что государство не может участвовать в отлаживании и совершенствовании этого механизма. Оно должно создавать и уравновешивать баланс интересов между конкурирующими субъектами (индивидуальными и коллективными). Государство – мощный фактор формирования и поддержания рыночной среды.

В условиях нынешней российской действительности, когда рыночные отношения еще только складываются, ослабление роли государства было бы ошибкой. В деле реформирования общества не должно быть стихии. Задача заключается в том, чтобы найти разумное соотношение между скоростью реформ и реальной социальной платой за нее, отыскать оптимальные способы участия государства в экономических процессах.

При этом в гражданском обществе деятельность самого государства должна протекать в демократических правовых формах, направляться на защиту прав человека, других гуманистических ценностей. Должно быть по возможности либеральное законодательство, мягкие способы юридической регламентации. Гарантией всего этого как раз и является гражданское общество.

  Маркс К., Энгельс Ф- Соч. Т. 1. С. 224. ² Гегель. Соч. Т. 7. М., 1934. С. 72-73.

В первом Послании Президента РФ подчеркивается: «Без развитого гражданского общества государственная власть неизбежно приобретает деспотический, тоталитарный характер. Только благодаря гражданскому обществу эта власть становится на службу человеку, становится защитницей свободы».

Формирование гражданского общества предполагает разгосударствление многих сторон его жизни и деятельности. Но это вовсе не означает, что оно совсем не нуждается в государственности. Просто государство должно найти в нем «свое место», отказаться от тотального контроля и ответственности за решение всех проблем, переключить внимание в те с4)еры, где оно действительно необходимо и где обязано выполнять свои изначальные функции (охрана правопорядка, оборона, законотворчество, защита прав граждан, внешняя политика, бюджет, экология, связь, транспорт и т.д.).

На рынке же должны действовать свободные, но законопослушные и эффективные собственники, В период становления капитализма американский просветитель Томас Джефферсон (третий Президент США) заметил: «Лучшее правительство то, которое меньше правит». В известном смысле это можно отнести и к государству применительно к экономике, где оно должно меньше командовать, а больше следить за ее нормальным развитием.

Однако «уход» государства из экономики не означает полного прекращения влияния на нее, самоустранения от миссии координатора, бросания всего и вся на произвол судьбы. Конечно, главная идея гражданского общества – его относительная независимость от государства, но именно относительная, а не абсолютная. Более того, может сохраняться монополия государства на некоторые отрасли хозяйствования. Во многих классических рыночных странах Запада госсектор составляет 30 и более процентов, а например в Германии он равен 42 процентам.

Западные деятели видят одну из стратегических ошибок российских реформ, ставшую основной причиной экономического кризиса, в том, что наши реформаторы вместе с избавлением от партии избавились и от государства, после чего в обществе воцарились анархия и криминал, стихия и неуправляемость.

Лозунг полного отделения государства от экономики, мягко говоря, себя не оправдал. Итогом его реализации стал крах финансовой системы страны 17 августа 1998 г., который лишь завершил то, что назревало постепенно в течение ряда лет, когда претворялась в жизнь монетарист-ская концепция. Политика минимизации роли государства в российских условиях закончилась дискредитацией радикал-либеральных идей, потерпевших фиаско.

Государственность гражданскому обществу нужна, вопрос только в том – какая, с какими функциями. Она нужна прежде всего для создания организационно-правовых основ жизни. Рынком управляет не только невидимая рука экономических стимулов и интересов, но и вполне осязаемые властные структуры, призванные направлять эти механизмы в нужное русло.

Централизованное воздействие сохраняется, но не путем приказных и волевых методов, а через такие инструменты, как налоги, льготы, кредиты, пошлины, тари4ы, законы, субсидии, информация, социальные институты, политическая стабильность, выработка общих ориентиров и приоритетов, поддержка базовых отраслей промышленности, протекционизм.

Государство не может уподобиться роли бесстрастного «регулировщика на перекрестке», которого не интересует, куда люди идут и едут, лишь бы не нарушали правил движения. Оно призвано «курировать» науку, культуру, образование, здравоохранение, социальную сферу, содействовать осуществлению црав человека. Российское государство определяется в новой Конституции как социальное.

Превращение общества в некое безгосударственное и в этом смысле бесформенное образование опасно. В литературе справедливо обращается внимание на то, что в современных условиях было бы ошибочным развивать тезис о полном уходе государства из экономики и социальной сферы, о саморегуляции, близкой к стихии. Неверно всякое государственное регулирование отождествлять с насаждением бюрократии, администрирования, тоталитаризма, исходить из формулы: чем меньше государства, тем лучше.

«Да, государство бывает злом, а право – оковами, если они построены на антидемократических началах и служат узкогрупповым, олигархическим интересам. Но действительно демократические государство и право, нацеленные на благо человека, выражающие и реализующие волю народа,, способны позитивно и эффективно регулировать процессы общественного развития». Принцип «рынок все решит, все расставит по своим местам» в условиях России оказался, мягко говоря, неэффективным, а в конечном счете ошибочным. Рынок – не фетиш, не панацея от всех зол.

Гражданское общество существует, развивается и функционирует в диалектическом единстве и противоречии с государством. В их отношениях возможны коллизии. Но в любом случае «аппарат», «органы», их «агенты» не могут вмешиваться в частную жизнь людей или мани-

  Топорнин Б.Н. Правовая ресюрма и развитие высшего юридического образования

в России // Государство и право. 1996. № 7. С. 37–38.

е

пулировать ими, втягивать в политическую борьбу, конфронтацию (кроме законного волеизъявления), не говоря уже о применении насилия. Гражданское общество и правовое государство должны не противостоять друг другу как антиподы, а гармонично взаимодействовать.

Характерной чертой гражданского общества является наличие в нем среднего класса. Трудный процесс становления такого класса, возникший в начале 90-х годов вместе с российскими экономическими реформами, был приостановлен (если не сказать торпедирован) обвалом финансовой системы 17 августа 1998 г. И теперь понадобятся годы и десятилетия, чтобы восстановить эту тенденцию, создать новые благоприятные условия для ее проявления и развития. Пресса, ученые, политики активно обсуждают сложившуюся ситуацию*.

Суммируя изложенное и учитывая высказанные в литературе мнения, можно кратко определить гражданское общество как совокупность внегосударственных и внеполитических отношений (экономических, социальных, культурных, нравственных, духовных, корпоративных семейных, религиозных), образующих особую сферу специфических интересов свободных индивидов-собственников и их объединений.

«Внегосударственные» и «внеполитические» в данном случае следует понимать не в смысле их некой абсолютной «стерильности», «рафинированности», исключающей всякие посторонние «примеси», а как относительную самостоятельность, автономность, «застрахованность» от произвольного вмешательства государства, волюнтаристского диктата, конъюнктурных лозунгов политики. Это такие отношения, которые могут существовать и развиваться в известной независимости от

властных структур.

В то же время гражданское общество и правовое государство – не отсеченные и не изолированные друг от друга части, а взаимообусловленные, хотя и не отождествляемые системы. Связи между ними жестко детерминированы. Ведь государство – форма организации общества, и уже поэтому они неразрывны.

Становление гражданского общества в России – магистральная и долговременная задача, решение которой зависит от множества факторов и условий. Для этого необходимо, чтобы сформировались те предпосылки, о которых говорилось выше. Несмотря на кризисную ситуацию, сложившуюся в стране, весь ход осуществляемых ныне реформ ведет в конечном счете к достижению указанной цели.

 См.: Сохранится ли и нашей стране средний класс? // Известия. 1998. 31 окт.;

Недоношенные дети либерализма // 11езаиисимая газе га. 1998. 20 нояб.; Средний класс в России умер, так и не родившись // ПГ-Сцснарий. 1998 № 19; Без среднего класса не обойтись // Независимая газета 1999.1 сснт.

2. О ПРИНЦИПЕ «НЕ ЗАПРЕЩЕННОЕ ЗАКОНОМ ДОЗВОЛЕНО» (Н.И. Матузов)

В любом подлинно гражданском обществе действует известный в мировой практике общеправовой либерально-демократический принцип «не запрещенное законом дозволено». Он касается прежде всего физических и юридических лиц как субъектов рыночной, хозяйственной, гражданско-правовой деятельности и ни в косм случае не распространяется на государственные властные структуры, должностных лиц, которые обязаны придерживаться другого правила: «можно только то, что прямо разрешено законом». Для них право должно быть своего рода «стоп-сигналом» – дальше нельзя, закон не позволяет.

Принцип возник в свое время как отражение объективных потребностей послсфсодалыюго рынка, бурного развития товарооборота, частного предпринимательства, торговли, конкуренции, утверждения идей свободы, демократии, прав человека. Все это составляло единый процесс смены старой косной системы поной, более динамичной и прогрессивной, получило закрепление в первых буржуазных конституциях, других политико-юридических документах, было направлено против жестких абсолютистских порядков.

Молодая буржуазия стремилась к социальному и духовному раскрепощению, созданию более эффективных экономических стимулов и механизмов, твердому юридическому равенству (фактическое немыслимо), отказу от всяких сословных градаций и привилегий, ущемляющих личность. Это было одним из ее главных лозунгов в период прихода к власти. Рождалась новая эпоха – эпоха господства закона прибавочной стоимости как постоянной пружины (локомотива) деловой активности людей, смены мотивации их поведения. Выражением этих исторических тенденций и явился рассматриваемый принцип. Оправдывался известный афоризм: «Неудовлетворенность достигнутым – шпоры прогресса».

Французская Декларация прав человека и гражданина 1789 г. провозгласила: «Осуществление естественных прав человека ограничено лишь теми границами, которые обеспечивают другим членам общества пользование этими же правами» (ст. 4). «Закон вправе запрещать лишь деяния, вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принуждаем делать то, что не предписано законом» (ст. 5). Позднее в Конституции Франции 1791 г. соответственно постулировалось: «Все, что законом не запрещено, не может быть пресекаемо».

Эти идеи так или иначе разделяли все прогрессивные мыслители прошлого. «Граждане пользуются тем большей свободой, чем больше

дел законы оставляют на их усмотрение. Они цепенеют, если не делают ничего без прямого предписания закона» (Гоббс). «Свобода есть право делать все то, что закон не запрещает» (Монтескье). «Позволено, а потому и не предписывается все то, что не стесняет свободу других людей» (Гегель). В этом же контексте высказывался и К. Маркс: «Свобода – это право делать все то и заниматься всем тем, что не вредит другому». В России Лев Толстой также считал, что «для граждан право является разрешением делать все, что не запрещено». Даже Екатерина II под влиянием европейских просветителей изрекла: «Ничего не надо запрещать законами, кроме того, что может быть вредно каждому

живущему или всему обществу».

Смысл всех этих требований и высказываний состоял в том, чтобы

избавиться от стесняющих крепостнических пут, обеспечить свободным индивидам-собственникам необходимый простор для более активной и полезной деятельности, развязать их инициативу, предприимчивость, стимулировать развитие новых отношений. Именно для того чтобы люди по «цепенели», чтобы они не были связаны по рукам и ногам различными запретами и ограничениями, им должна быть предоставлена возможность действовать самостоятельно, ибо свободная деятельность человека является его естественным и неотъемлемым правом.

Подобный подход рассматривался как необходимая предпосылка успеха, как шанс для каждого реализовать себя, свои знания, способности, потенциал, добиться всего самому легальным путем. В этом суть индивидуальной свободы, идеи равных возможностей, равных стартовых условий. Дальше вес решают личные качества, инициатива. Будь законопослушен, плати исправно налоги – и поступай как знаешь (заводи «собственное дело», торгуй, производи, извлекай прибыль, доход и т.д.), соблюдая при этом общепринятые нормы поведения. Последнее – непременное условие реализации указанного принципа, ибо в противном случае будут разрушаться нравственные и правовые основы

общества.

Конечно, этими возможностями не могут воспользоваться старики,

дети, инвалиды, другие нетрудоспособные лица, а также военные и госслужащие. Забота о них лежит на государстве. Остальные же члены общества должны зарабатывать себе на жизнь сами, исходя из своих способностей, квалификации, целей, желаний, здоровья, активности, образования и т.д. Патернализм им противопоказан. Для них просто создаются надлежащие условия, когда работать хорошо – выгодно, а также необходимый прожиточный минимум, пособие по безработице

и т.д. Дальше гарантии государства не простираются.

В международных пактах о правах человека закреплено право каждого на предоставление возможностей обеспечивать жизнь своим тру-

дом, который он свободен выбирать или на который он свободно соглашается. Известно, что одной из причин низкой производительности труда в СССР была выплата незаработанной платы или платы только за выход на работу. Это подрывало всякие стимулы добросовестно трудиться, проявлять инициативу, активность.

Это и есть рыночный принцип, в котором заложен мощный импульс всего прогресса. Власть, закон должны лишь очерчивать общие границы, стоять на страже порядка, устанавливать честные и обязательные для всех «правила игры». За пределами же разумного правового запрета человек свободен и независим, в том числе и от власти. Он может по своему усмотрению распоряжаться своей собственностью, правами, опытом, талантом, честно нажитым капиталом. Ему не нужно для этого какого-то особого разрешения. В сущности, это проблема взаимоотношений государства и личности, которая во все времена представляла собой предмет пристального внимания научной мысли и социальной практики.

Роль государства зсь не в том, чтобы командовать, куда поворачивать руль, с какой скоростью ехать, что везти и т.д., а в том, чтобы расставить дорожные знаки и направить движение по нужной дороге, следить за тем, чтобы на этой дороге был порядок, чтобы все соблюдали правила движения, дабы не столкнуться. В остальном участники «рейсов» свободны, они сами прокладывают свои маршруты, сами определяют их цели и конечные пункты. Реальной причиной для этого служат интересы, мотивы, потребности. Я

Принцип дозволения – это ставка на доверие и добросовестность самих субъектов общественных отношений, на те механизмы и стимулы, которые определяют их поведение. Еще Гельвеций заметил: «Если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса. На земле интерес есть всесильный волшебник, изменяющий на глазах всех существ вид всякого предмета».

Не менее образно выразился один из современных ученых-экономистов – Василий Леонтьев: «Экономика – это шхуна, в паруса которой дует ветер интересов, а руль находится в руках государства». С этими афоризмами созвучна мысль Ф. Энгельса о том, что «интерес практичен..., никто не может сделать хоть что-нибудь, не делая этого вместе с тем ради удовлетворения какой-либо из своих потребностей»². Известно, что все живое отличается от неживого именно наличием потребностей. Но интересы и потребности требуют выхода, реализации.

  Гельвегчий. Об уме. М., 1935. С. 34. ² Маркс К., Энгельс Ф.Соч.Т.3. С. 245.

Принцип «не запрещенное законом дозволено» с самого начала не вписался, да и не мог вписаться в советскую административно-командную систему, поэтому либо замалчивался, либо прямо отвергался как неприемлемый для жестко управляемого, «дисциплинированного», а точнее, зарегулированного и заорганизованного общества. Каждому была гарантирована определенная плановая пайка, но не более того. За пределы этого минимума (например, 120 «рэ») никто выйти не мог,

кроме как окольными путями.

Этот принцип был несовместим с самим тоталитарным мышлением, всеобщим контролем государства над всей общественной и личной жизнью людей. Об этом принципе, как уже говорилось, вспомнили лишь в разгар «перестройки», во второй половине 80-х годов. Сначала он вызвал переполох, растерянность, замешательство. Как это так? Из «низов» слышалось: «А это позволено»? Из «верхов», напротив: «Как же это они будут без разрешения и указаний?» Но в целом, когда все улеглось и люди вникли в смысл провозглашенного лозунга, он породил у них небывалую эйфорию, был с ликованием подхвачен прессой. Общественное мнение безоговорочно поддержало его, увидев в нем • возможность дальнейшего расширения свободы индивида, раскрепощения личности.

Но затем, с течением времени, непомерные страсти и восторги по

поводу нового девиза заметно поутихли, сменились более трезвым и взвешенным к нему отношением, а позже – острой критикой, поскольку он был воспринят определенными субъектами как своего рода приглашение к вседозволенности – «теперь все можно». Во многих людях проснулось худшее. Как бы вспомнили Карамазова: Бога нет и все дозволено. Ведь «демократический разгул» ничуть не лучше всякого иного, «оказалось, что свобода – как бритва в руках ребенка; мы и

поранились» (В. Астафьев).

Стали очевидными побочные деструктивные последствия его применения. Принцип был вскоре расценен как вредный. Резкие возражения на этот счет высказываются и сейчас. Для этого есть определенные основания, его прямо связывают с «криминальной демократией». Вместе с тем в этих оценках все более заметны крайности, эмоции, нетерпимость, запальчивость. Иными словами, та же эйфория, только

с обратным знаком.

Сегодня в названном принципе многие склонны видеть причину

бесчисленных зол; возник соблазн «списать» на него чуть ли не все происходящие в стране неурядицы. Это легко понять – кругом разгул преступности, произвол, беспредел, а тут какая-то «дозволенность». Однако неприятие это носит скорее психолого-эмоциональный, а не

аргументированный характер. Корни кризисных процессов гораздо глубже и серьезнее, чем рассматриваемая правовая аксиома.

Ясно, что принцип «не запрещенное законом дозволено» в полной! мере осуществим лишь в зрелом гражданском обществе, каковым Россия пока не является. Именно поэтому автор этих строк не относится к ревностным сторонникам немедленного внедрения рассматриваемого принципа в нынешних российских условиях. К выдвинутой идее нельзя подходить как к «задаче дня», требующей форсированной реализации. Но он и противник ее огульного или конъюнктурного отрицания, ибо это в очередной раз свидетельствовало бы лишь о нашем вечном максимализме – либо все, либо ничего.

В данном случае, как уже подчеркивалось, проблема анализируется в сугубо научном плане, прежде всего в историческом, социальном, моральном и юридическом аспектах. Наука обязана ставить такие вопросы, осмысливать их, выражаясь языком традиционной лексики, с позиций диалектического подхода, предполагающего рассмотрение как положительных, так и отрицательных сторон явления, плюсов и минусов, отслеживать реальности и тенденции, делать выводы. При этом она должна говорить и о неприятных истинах. I еобходимость в теоретическом исследовании проблемы вытекает из того, что цель построения гражданского общества и правового государства Россией поставлена, идет становление рыночных отношений, нового образа жизни.

На наш взгляд, принцип «дозволенности» не следует ни фетишизировать, ни отвергать с порога. Его надо оценивать спокойно, объектив- но, непредвзято. Здесь были бы одинаково вредны как неоправданный «авангардизм», так и заскорузлый «консерватизм», перестраховщица. Шараханья из одной крайности в другую по любому вопросу еще никогда к положительным результатам не приводили. Это хорошо известно из нашей недавней истории, да и нынешней практики.

Иллюстрацией может служить анализируемый принцип, в использовании которого уже есть печальный опыт как его поспешного выдвижения и бездумного применения в период «перестройки», а затем реформации, так и абсолютного непризнания и игнорирования в предшествующие десятилетия сплошного запретительства. И трудно сказать, что хуже – когда все гайки закручены до Предела или когда они опасно ослаблены. Оптимальный вариант, видимо, находится где-то в «золотой середине».

Издержки реализации указанного принципа проявились главным образом в политико-моральной и житейско-бытовой сферах. В хозяйственных же, экономических отношениях он так и не утвердился. А именно это было важно. Его взяли на вооружение совсем не те, на

кого он прежде всего был рассчитан. Им, в частности, не преминули воспользоваться всевозможные криминальные элементы.

Рынка еще не было. Появились лишь первые законы о кооперативах, индивидуальной трудовой деятельности, семейном подряде, а применительно к предприятиям – о хозрасчете, самоокупаемости, самофинансировании, большей самостоятельности и т.д. Во всех этих актах и была заложена идея правового регулирования, основанного на принципе дозволенности.

Так, в Законе «Об индивидуальной трудовой деятельности» от 19 ноября 1986 г. после перечисления и соответствующих разделах довольно разнообразных видов такой деятельности указывалось, что «допускаются и другие виды кустарно-ремесленных промыслов, если занятие ими не запрещено законодательством Союза ССР и союзных республика (курсив мой. – 11.М.). Аналогичная расширительно-дозволительная формула применялась и относительно оказания различных услуг и сфере бытового обслуживания населения.

Итак, раз не возбраняется – значит допускается. В результате уже через год 7 млн советских граждан стали кооператорами, еще 1 млн занялись индивидуальной трудовой деятельностью. Выло легализовано частное предпринимательство. Но еще до этого многие кустари-одиночки вышли па рынок явочным порядком. Инициативу уже трудно было сдержать, заглушить, повернуть вспять.

Шлюзы были приоткрыты. Но движение к рынку, экономической свободе сопровождалось массовыми злоупотреблениями. Зыбкие законодательные барьеры ломались, установленные правила и условия не соблюдались. Тысячи кооперативов возникли прямо на предприятиях, как правило, за счет их средств, оборудования, помещений, перераспределяя значительную часть прибыли в свою пользу. В орбиту такой деятельности оказались втянутыми сами руководители. Идея свободной экономики явно перерастала в свободный криминал. Многие стали действовать не по законам, а, как сейчас говорят, «по понятиям».

Потом пришли «дикий рынок», «черный бизнес», началось «первоначальное накопление капитала», банковские аферы, приватизация. Появились первые «новые русские», а затем олигархи, сколотившие за короткий срок «из воздуха» огромные состояния. «Теневая экономика» вышла из тени и стала себя отмывать. Разгулялась «вольница». Государство терпело убытки, ослаблялось, теряло нити управления. Била в глаза нахрапистая вседозволенность, безнаказанность, погоня за наживой. Все это вызывало крайнее недовольство честных и законопослушных граждан. Подобные явления и процессы наблюдаются и сейчас. Но джинн был выпущен из бутылки и загнать его обратно теперь уже

невозможно.

Надо сказать, что юристы уже тогда предостерегали от излишнего самообольщения провозглашенным принципом и возможных неблагоприятных последствиях его осуществления в конкретных условиях нашей страны (В.Н. Кудрявцев, С.С. Алексеев, М.В. Баглай, Д.А. Кери-мов, В.В. Лазарев, Р.З. Лившиц, Н.И. Матузов и др.). В частности отмечалось, что лозунг «разрешено все, что не запрещено» предполагает достаточно высокий уровень политической и правовой культуры, правосознания, юридической информированности, грамотности; развитую правовую систему; умение соотносить свой личный интерес с общественным, соблюдать общепринятые социальные нормы поведения и т.д. В России же пока не сложилась такая многовековая традиция законопослушания.

«Переход к формуле «не запрещенное законом дозволено» требует глубокого переустройства общественной жизни и правосознания людей, затрагивает самый чувствительный институт демократии – политические права и свободы, а они у нас четко не разработаны»². Не было в то время и других важнейших предпосылок для введения «сверху» нового ориентира поведения.

Поэтому приобретали значение даже такие «мелочи», как воспитанность, внутренний самоконтроль, такт, опыт, мера, здравый смысл, цивилизованность – все то, что составляет общую повседневную культуру человека, не позволяющую ему вести себя анархично. Именно с моральной точки зрения формула оказалась наиболее уязвимой, ибо мораль требует от индивида гораздо больше, чем право. Римляне говорили: «Не все, что дозволено, достойно уважения». Так что не запрещенное законом вполне может быть нравственно предосудительным. Отсюда, конечно, закономерен вопрос: а разрешено ли не запрещенное?³ И, конечно, требуется существенная декриминализация общества.

По мнению Т.В. Кашаниной, первая часть формулы «все, что законом не запрещено, дозволено» ставит вопросов не меньше, а может, даже больше, чем вторая. И главный из них: как реализовать все незапрещенное, есть ли в праве механизм для этого. Анализ системы правового регулирования показывает, что таковым могут служить локальное и индивидуальное регулирование (саморегуляция)⁴.

 См.: Матузов Н.И. О принципе «все, по запрещенное законом, дозволено» // Сов. государство и право. 1989. № 8.

² Каглай М.В. Только закон! Размышления о сути правового государства // Известия. 1998.1 сент.

³ См.: Юрии М.В. Разрешено ли не запрещенное? // Построение правового государства: вопросы теории и практики: Тезисы докладов. Ярославль, 1990. С. 18.

⁴ См.: Кашанипа Т.В. Индивидуальное регулирование в правовой сфере // Сов. государство и право. 1992. № 1. С. 126.

Негативные последствия действия принципа «дозволенности» в первую очередь остро ощутили на себе правоохранительные органы, которым все труднее становилось обеспечивать общественный порядок в стране, бороться с преступностью. Поэтому в оценке названной формулы требовались известная гибкость, взвешенность, осторожность. Тем более что контрольно-ревизионные функции государства были сильно ослаблены. Многие властные рычаги воздействия выпали из его рук. Возникли и стали устойчиво развиваться негативные тенденции.

Свобода была дана не только законопослушным гражданам, но и

криминальному миру, который сполна воспользовался открывшимися возможностями и прежде всего внезапного и легкого обогащения. Но не за счет труда, а путем разного рода махинаций, комбинаций, строительства финансовых пирамид, спекуляций с ГКО, подлогов, обмана и т.д. Началось интенсивное перераспределение собственности и все то, что сегодня называют «рыночным большевизмом». Произошел колоссальный всплеск экономической преступности, хищений, злоупотреблений. Было создано раздолье для многочисленной «братвы», мафиозных структур, вывоза сырья, металла, денежных средств за рубеж. Организовывались всевозможные ложные или подставные фирмы и производства.

Одним из существенных изъянов рассматриваемого принципа оказалось то, что у нас целые пласты общественных отношений вообще юридически не урегулированы, хотя объективно нуждаются в этом.! В законодательстве имеются многочисленные пробелы («вакуумы», «ниши», «пустоты»). Правда, немало и перенасыщенной регламентации, которая тоже причиняет вред, но главное – это все же пробель-ность и отставание правотворчества. В его «черные дыры», лазейки устремляются, как правило, разного рода нувориши. Многие из них разбогатели не потому, что нарушали законы, а потому, что законов

просто не было.

Субъектам важно знать, что конкретно запрещено, ибо все остальное согласно принципу разрешено. «Белые пятна» в праве, юридическая неграмотность и неосведомленность большинства населения усугубляют проблему. Очень часто возникают ситуации, когда люди не могут сориентироваться, как вести себя, поскольку нет ни прямого запрета, ни прямого разрешения. Получается – можно все, что не запрещено законом, а закона просто нет, он еще не принят на этот случай. Почти полное отсутствие законодательной базы для экономической деятельности было одной из главных причин дискредитации рассматриваемого принципа. Этой