Глава 1. Концепции власти: аналитический обзор 2 страница

Не случайно поэтому в мировой гуманитарной науке к настоящему времени сложились мощные направления исследований, которые сумели объяснить ключевые моменты общественного и политического развития стран Запада с помощью анализа формирования и трансформации ключевых понятий и смысловых усложнений понятийно-терминологической номенклатуры– Это прежде всего школа Begriffsgeschichte Р.Козеллека, кембриджская школа Кв. Скиннера, а также ее ответвления и альтернативные начинания в англоязычном мире, Концептуальный анализ превратился в один из основных методов приращения гуманитарного знания. Во многих ведущих университетах Европы и Северной Америки читаются курсы по анализу политических понятий и по их истории, издаются многочисленные серии монографий, справочников, словарей. С 1998 года функционирует международная сеть исследователей политических понятий, координирующая деятельность различных проектов в области концептуального анализа.

Обращение к опыту концептуализации власти, накопленному в аналитической традиции, и знакомство читателя с современным состоянием изученности проблемы в западном обществоведении мне представляется важным прежде всего потому, что отечественной социологической и политологической литературе по [с.19] проблемам власти не хватает именно четкости и обстоятельности в определении содержания понятия власти, уточнении его объема и вида. Результатом этого стало его крайне нестрогое употребление. Нередко исследователи допускают настолько вольное толкование понятия власти, что создают массу псевдопроблем, а подчас просто говорят на разных языках, не понимая своих оппонентов. Под властью стало модным понимать все что угодно, и это имеет место не только в публицистике и пропагандистских статьях, но и в серьезных теоретических трудах. В социально-философской и политологической литературе появляется много общих рассуждений о власти, которые обычно можно с полным основанием отнести и к любым другим явлениям, хоть как-то связанным с воздействием одних людей на других или со сферой политики в целом. “Власть” оказывается неотличимой от таких понятий как “влияние”, “принуждение”, “управление”, “детерминация”, “сила”, “причина”, “социальный контроль”, “господство”, “политическая система” и др.; мало кто обращает внимание на такие “мелочи” как сфера и пределы применения понятия, его четкость и однозначность, смысловые нюансы и специфика. Эти недостатки, как мне представляется, более других сказываются на изучении всего комплекса проблем власти, глубине и обоснованности полученных результатов и выводов. Аналогичные недостатки имеют место и в исследовании других аспектов политической жизни, что безусловно сказывается на современной политической практике. Многие проблемы политического развития России, пишет М.В.Ильин) “коренятся в непонимании его участниками друг друга, в неспособности многих из них четко выразить свои устремления. Поверхностно воспринятые политические понятия используются небрежно, нередко их смысл искажается. Грешат этим порой даже политологи. В результате понятийный аппарат отечественной политики нуждается в своего рода интеллектуальном лечении” (Ильин, 1997: 7). [с.20]

Важность изучения западного опыта концептуализации власти обусловлена и тем обстоятельством, что отечественные исследователи власти либо варились в собственном соку (их большинство), либо анализ западных концепций был (за редким исключением) весьма поверхностным и основывался на ограниченном количестве источников, не позволявшем делать достоверные выводы. Стремясь восполнить данный пробел, автор систематизирует и анализирует основные концепции власти, представленные в современной западной литературе, проблематику концептуального анализа трудности, с которыми сталкиваются исследователи. В силу этого работа носит в известной мере обобщающий характер и в ней представлены основные подходы к существу проблемы.

Основывая исследование на трудах англо-язычных авторов, мне однако не хотелось ограничиваться просто анализом уже имеющихся концепций власти и их комментированием. Представлялось более значимым предложить свой собственный анализ, от начала и до конца, но который бы учитывал западные традиции концептуализации власти. Разумеется, я не надеюсь, что предлагаемая концепция будет разделяться большинством исследователей, поскольку у каждого есть свои собственные идеи и представления о власти. Главное, на что хотелось/обратить внимание – это проблемное поле концептуального анализа власти и теоретические основания, определяющие выбор концептуальных решений. Предложенный способ конструирования понятия власти позволяет учитывать аргументы, отражающие многообразие соперничающих теоретических подходов и сопоставлять идеи, принадлежащие исследователям различной теоретико-методологической ориентации. В этом отношении работа была направлена на уточнение сути разногласий по поводу отдельных аспектов понимания власти, их тестирование и, в конечном счете, определение оптимального значения “власти”.

Данные моменты в значительной мере предопределили цель и задачи исследования, а также его структуру. [с.21]

Целью данного исследования является концептуальный и типологический анализ власти.

Основные задачи исследования: (1) анализ и оценка имеющихся концепций власти; (2) введение в научный оборот проблематики и результатов анализа власти в западной социальной философии и социологии; (3) обоснование ведущих принципов концептуализации власти; (4) определение и уточнение содержания отличительных признаков “власти”; (5) сравнение “власти” с другими социальными понятиями и (6) классификация и характеристика основных видов власти.

Структура книги. Она состоит из трех разделов. В первом дается обзор основных концепций власти и предлагается авторское видение концептуального анализа власти, его основных принципов. Далее приводится объяснение логики и основных этапов исследования. Во втором разделе представлен собственно концептуальный анализ. Здесь рассматривается ряд ключевых проблем в понимании власти и определяется набор основных элементов (признаков) “власти”. В третьем разделе классифицируются и анализируются основные формы власти. [с.22]

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Классическим примером того, как выбор концепции власти предопределяет основные выводы и результаты эмпирических исследований дает сопоставление исследовательских проектов Ф.Хантера и Р.Даля. Используя "репутационный" метод, Хантер пришел к выводу об элитистском характере распределения власти в американском обществе, в то время как "решенческий" метод Даля привел его к плюралистическим оценкам. Не случайно всплеск интереса к определению понятия власти и начало его систематической разработки приходятся на 1950–1960 годы, когда власть стала объектом прикладного исследования, прежде всего, в политической науке.

Вернуться к тексту

2 В англоязычной социологической и политологической литературе использование букв в качестве символов, обозначающих те или иные природные, духовные или социальные образования, является общепринятым. В научных трудах по проблемам власти под А обычно подразумевается субъект власти, под Б – объект власти К ним могут относиться как отдельные индивиды, так и группы (организации). Используя “литерную” терминологию, исследователь временно абстрагируется от уточнения природы субъекта и объекта власти, акцентируя внимание на специфике отношения между ними.

Вернуться к тексту

3 Идея сущностной оспариваемости политических понятий впервые была высказана профессором У.Гэлли в лекции, прочитанной в Аристотелевском обществе в 1955 году (Gallie, 1955). Гэлли использовал ее для объяснения различий в понимании “справедливости”, “свободы”, “демократии”, “политики” и других понятий, являющихся предметом острых дискуссий. Суть ее состоит в том, что критерии “правильного” определения данных понятий являются комплексными, многомерными, ценностными; они не имеют приоритета друг перед другом, а эмпирическим путем определить адекватность того или другого определения понятия невозможно. Каждая точка зрения может быть теоретически обоснована и поэтому
спор между ними на уровне рациональных аргументов неразрешим в принципе.

Идея “сущностной оспариваемости” не сводится к трудностям процесса концептуализации социальных понятий. Вокруг любых терминов в социальных и политических науках ведется полемика. Сущностная оспариваемость (в отличие orпросто оспариваемости) означает, что концептуальные диспуты по поводу понятий являются нормативными (оценочными), поскольку выражение определенной ценности есть неотъемлемая часть самого понятия. Идеологический элемент как бы непосредственно “встроен” в содержание понятия, и это обрекает на неудачу любые попытки его “объективного” определения.

Идея стала особенно популярной среди социальных исследователей после публикации книг С.Льюкса “Власть: Радикальный взгляд” (Lukes, 1974) и У.Конолли “Термины политического дискурса” (Connolly, 1993), где особое внимание
было уделено “власти” как примеру “сущностно оспариваемого” понятия.

Вернуться к тексту

4 Это было “эмпирически” подтверждено Г.Фалкемарком. Проанализировав имеющиеся концепции власти, он пришел к заключению, что они базируются на самых различных видах аргументации, но среди них отсутствуют моральные и политические аргументы. “Мой поиск нормативных оснований в определениях "власти" в сравнительно большом количестве работ по власти, – пишет он, – был безуспешным” (Falkemark, 1982: 71).

Вернуться к тексту

5 Здесь я совершенно согласен с Б.Барнсом, который утверждает, что в имеющейся литературе по проблемам власти собственно анализу понятия отводится сравнительно мало места. Значительно большее внимание уделяется измерению власти и объяснению ее распределения в обществе (Barnes 1988:8).

 

Раздел I

Концептуальный анализ власти:

теоретические подходы и основные проблемы

Глава 1. Концепции власти: аналитический обзор

 

Как и любой важный феномен человеческой жизни, власть всегда была объектом внимания социальных исследователей. Уже в трудах Платона и Аристотеля содержится немало интересных наблюдений о власти, ее свойствах и закономерностях, В них мы находим и первые наброски самого понятия. Платон рассматривает власть как силу, основанную на специфическом знании – знании правления. Это соответствует его объяснению человеческой деятельности через знание, присущее и соответствующее ее отдельным видам. Политику он также определяет как специфическое знание – знание власти над людьми в его наиболее общем виде (Политик, 258 В). Аристотель характеризует власть как свойство (принадлежность) любой сложной системы. Все, что состоит из нескольких частей, имеет властвующий элемент и подчиненный элемент (Политика, 1254 А), таков “общий закон природы”. Власть у Аристотеля играет роль активной формы, трансформирующей пассивную материю в реальные предметы. В социальной жизни власть обеспечивает организацию совместной деятельности и стабилизирует отношения в социальной системе.

Однако античные мыслители, в отличие от современных исследователей, не вдавались в подробный анализ понятия власти, считая само собой разумеющимся, что ключевые термины типа “власть”, “влияние”, “авторитет”, “правление” не требуют разработки, поскольку значение этих слов понятно для людей со здравым смыслом.

Первая специальная попытка определить власть как понятие связана с именем Т.Гоббса. Фактически Гоббс заложил основы т.н. “каузальной” концепции власти, которая и по сей день превалирует в западной научной [с.25] литературе. Отмечая роль Гоббса как отца” каузального объяснения власти – объяснения власти как специфического причинного отношения, – С.Клэгг справедливо подчеркивает, что “если бы не было Гоббса и его работ, то вряд ли бы господствующая каузальная концепция власти была так глубоко обоснована и влиятельна” (Clegg, 1989: 23).

Власть человека, – пишет Гоббс, – “есть его наличные средства достигнуть в будущем некоего блага” (Гоббс, 1991: 63) ¹. Власть инициируется человеческим действием и проявляет себя в каузальном отношении. “Власть агента и эффективная причина – это одно и то же” (Hobbes, 1839: 72). Причинная связь представляет собой постоянное отношение между двумя переменными, в котором одна переменная производит изменение в другой переменной. Она возникает только между предметами и событиями, которые соотносятся друг с другом, хотя и могут быть отделены пространством и временем, Гоббсовское видение причинной связи следует из его механистической интерпретации социальных отношений как контактов и столкновений, в которых одни тела (“агенты”) толкают другие тела (“пациентов”). Различие между властью и причиной связано со временем действии: причина относится к уже произведенному следствию, к прошлому, в то время как власть есть способность производить что-то в будущем. Власть характеризует отношения между агентами, в которых один агент может стать причиной определенных действий другого агента.

Власть, по Гоббсу, – это диспозиционное понятие, оно выражает потенциал субъекта власти достигнуть гарантированного подчинения объекта и контролировать объект. Власть существует даже в случае если субъект не реализует имеющуюся у него способность подчинить объект. В соответствии со своими представлениями о природе человека, Гоббс рассматривает властные [с.26] отношения как асимметричные и конфликтные -отражающие господство одних людей над другими.

Следующей вехой в истории анализа власти стала концепция Макса Вебера, в которой понятие власти приобрело вполне современную четкость и определенность. Вебер рассматривал власть как “вероятность того, что актор будет в состоянии реализовать свою волю в социальном отношении вопреки сопротивлению, независимо от того, на чем эта вероятность основывается” (Weber, 1947: 152). В веберовском определении подчеркиваются следующие основные черты власти: (1) власть не есть принадлежность индивидов, а существует в отношениях между ними; (2) власть должна определяться в терминах вероятности, возможности; (3) основу власти могут составлять любые веши, свойства или отношения; (4) власть всегда против кого-то, она предполагает конфликт и действия вопреки интересам людей. Как и Гоббс, Вебер рассматривает власть как намеренное асимметричное отношение между индивидами (но не группами или общностями). В отличие от авторитета, власть связана не с социальными позициями или ролями, а с персональными качествами индивидов.

Вебер, однако, считал понятие власти “социологически аморфным”, так как “любое качество человека и любое стечение обстоятельств могут создать ситуацию, где индивид получит возможность требовать подчинения своей воле”. Поэтому он предпочитал пользоваться более четким, с его точки зрения, понятием “господство” (Herrshaft), которое он рассматривал как частный случай власти (“возможность заставить определенную группу людей повиноваться определенной команде”) (Weber, 1962: 117).

Современные дискуссии о власти открываются работами Х.Лассуэлла и Э.Кэплэна, Р.Берштедта, Х.Саймона, Д.Картрайта, Р.Даля, Дж.Марча и других исследователей, опубликованными в 1950-х – начале 1960-х годов. В них анализ понятия власти уже становится всесторонним, систематизированным, превращаясь в важнейший элемент исследования властных отношений в обществе и его отдельных сферах. [с.27]

Трудно выделить и классифицировать все заслуживающие внимания концепции власти, поскольку различия между ними можно провести по нескольким основаниям. Тем не менее, и с этим соглашается большинство исследователей, в концептуальном анализе власти довольно отчетливо просматриваются две основные традиции.

Первая традиция, обозначаемая как “секционная (групповая) концепция власти” (Scott, 1994) или как “традиция реализма” (Dahl, 1986) и идущая от Т.Гоббса и М.Вебера, представлена в работах Х.Лассуэлла и Э.Кэплэна, Р.Даля, Д.Картрайта, С.Льюкса, Э.Гидденса и других авторов. Власть рассматривается здесь как асимметричное отношение, включающее актуальный или потенциальный конфликт между индивидами. Она возникает в тех социальных взаимодействиях, где один из субъектов обладает способностью воздействовать на другого, преодолевая его сопротивление. Власть концептуализируется как власть над кем-то, как “отношение нулевой суммы”, в котором возрастание власти одних индивидов и групп означает уменьшение власти других индивидов и групп.

Вторая традиция – “несекционная концепция власти” – отвергает идею “нулевой суммы”, допуская что власть может осуществляться ко всеобщей выгоде. В данной традиции она рассматривается как коллективный ресурс, как способность достичь какого-то общественного блага; подчеркивается легитимный характер власти, ее принадлежность не отдельным индивидам или группам, а коллективам людей или обществу в целом. Современными представителями этой традиции, корни которой восходят к Платону и Аристотелю, являются Т.Парсонс, Х.Арендт и, в какой-то мере, М.Фуко.

Разумеется, не все подходы вписываются в эти рамки (например, классический марксизм, который рассматривает власть в капиталистическом обществе в терминах классового господства, т.е. в духе первой традиции, но при этом доказывает, что в будущем [с.28] коммунистическом обществе оно будет преодолено) ²; многие авторы стремятся отойти от традиционных воззрений, заимствуя идеи у “противоположной стороны”. При этом сектор различий в каждой из двух традиций также достаточно широк.

Многие исследователи подчеркивают значение книги Х.Лассуэлла и Э.Кэплэна “Власть и общество” (Lasswell and Kaplan, 1950), ставшей, по мнению Д.Болдуина, “водоразделом между старыми, еще интуитивными и двусмысленными трактовками власти и четкостью и ясностью более поздних дискуссий” (Baldwin, 1989: 129). Лассуэлл и Кэплэн, как и другие представители бихевиоралисткой школы, стремятся включить концепцию власти в свою теорию человеческого поведения. Они используют понятие власти не для описания государства и правительственных учреждений, а для понимания того, “что люди говорят и делают” (Lasswell and Kaplan, 1950: 3).

Власть рассматривается ими как вид влияния: “это процесс влияния на деятельность других людей с помощью использования (или угрозы использования) строгих мер в случае неповиновения” (Lasswell and Kaplan, 1950: 76). Спецификация власти как вида влияния осуществляется в терминах принятия решений. Власть, но Лассуэллу и Кэплэну, – это участие в принятии решений: “ Г имеет власть над Х к отношении К, если Г участвует в принятии решений, влияющих на политику Х в отношении К ” (Lasswell and Kaplan, 1950: 75). Под “решением” имеется ввиду “политика (policy), опирающаяся на суровые санкции (лишения)”. Последние имеют место не только тогда, когда субъект непосредственно использует ресурсы власти для преодоления [с.29] сопротивления объекта, но и в ситуациях, где санкции лишь ожидаются объектом. Санкции являются “суровыми” с точки зрения ценностей, превалирующих в данной культурной среде (Lasswell and Kaplan, 1950: 74). Предлагаемая Лассуэллом и Кэплэном концепция власти, как они сами считают, позволяет учесть возможность использования санкций в ситуациях, где желаемый результат (“намеренный эффекте) еще не достигнут. “Именно угроза санкций отличает власть от простого влияния” (Lasswell and Kaplan, 1950: 76).

Лассуэлл и Кэплэн подчеркнули, что класть есть отношение между двумя и более акторами (“власть как участие в принятии решений есть отношение между людьми”) и подвергли критике расселовское определение власти как “производства намеренных следствий” (Russell, 1938), в котором власть, по их мнению, трактуется как “собственность индивида или группы”. Они также отметили, что выражение “власть над кем-то” не является законченным и его нужно специфицировать указанием на сферу (scope) власти, добавляя “в отношении того-то и того-то”. “А и Б могут иметь власть над С в отношении разных аспектов повеления С, предопределяя деятельность С в разных сферах. Другими словами, А и Б могут иметь власть над С в отношении различных ценностей С ”. Наконец, к власти, по Лассуэллу и Кэплэну, относится лишь эффективный (результативный) контроль; он может быть достигнут с помощью самых различных средств и методов (Lasswell and Kaplan, 1950: 75-76).

К числу наиболее влиятельных подходов (особенно в 60-е годы), развивающихся в русле веберовской традиции, относится и концепция власти Р.Даля. Наряду со многими другими исследователями. Даль рассматривает власть как контроль за поведением. Далевская “интуитивная идея власти” – “А имеет власть над Б настолько, насколько может заставить Б делать что-то, что Б в ином случае не стал бы делать” (Dahl, 1969: 80) – стала изначальной основой многих концепций власти.

В отличие от некоторых исследователей, допускающих существование властных отношений в животном [с.30] мире и даже в неживой природе (Э.Голдмэн, К.Гибсон и др.). Даль использует понятие власти только для характеристики отношений между людьми. “Хотя в разговорной речи термин охватывает отношения между людьми и другими одушевленными и неодушевленными предметами, – пишет Даль, – мы полагаем необходимым ограничить его отношениями между людьми....Акторами могут быть индивиды, группы, роли, учреждения, правительства, национальные государства или другие объединения людей” (Dahl, 1969: 80).

Вслед за Гоббсом, Даль рассматривает власть в терминах каузальной связи ³. “Ближайшим эквивалентом властного отношения, – пишет он, – является каузальное отношение. Поэтому утверждение " С имеет власть над Р " можно заменить утверждением "поведение С является причиной поведения Р "” (Dahl, 1986: 46). Власть – это эмпирическая регулярность, в которой поведение одного актора оказывает причинное воздействие на поведение другого актора. Даль подчеркивает, что каузальное объяснение власти соответствует нашему стремлению воздействовать на причины в реальном мире и добиваться нужных результатов. Он признает, что каузальное объяснение создает и некоторые трудности, так как каузальная цепочка может состоять из многих звеньев, что делает “невозможным знать, все ли необходимые факторы реального мира учитываются в исследовании”. Но, считает Даль, цитируя Х.Блэйлока (Blalock, 1964: 18), “мы должны где-то остановиться и рассматривать теоретическую систему закрытой. Фактически мы можем остановиться в той точке, где измерение дополнительных переменных либо затруднено, либо требует слишком больших затрат, либо оно мало связано с ними... Отношение, которое в одной системе является непосредственным, в другой системе может [с.31] быть косвенным или его можно рассматривать как ложное” (Dahl, 1986: 49–50).

В соответствии с логикой каузального объяснения” концепция Даля предусматривает, что во властном отношении “существует хотя бы короткий временной промежуток между действиями актора, который считается осуществляющим власть, и реакциями респондента”. Это требование “соответствует интуитивному убеждению в том, что А вряд ли может считаться обладающим властью над а до тех пор, пока за попытками А осуществить власть не последуют реакции о”. В каузальном отношении предшествующее событие отражается в последующем, обязательно обозреваемом следствии. Власть, считает Даль, это событийная причинная связь, поэтому “нет действия на дистанции”. “До тех пор, пока между А и а нет "соединения", нельзя говорить о существовании властного отношения”. Даль не определяет понятие “соединение” (connection); он лишь указывает на практическую значимость данного условия, позволяющего “отбросить многие возможные отношения уже на начальных стадиях исследования” (Dahl, 1969: 81-82).

Как видно из вышесказанного, Даль, по сути, предлагает два довольно разных определения власти. Одно из них “диспозиционное” (А имеет способность заставить С делать что-то), другое – “эпизодическое”, характеризующее власть как актуальное каузальное отношение. Хотя далевская концепция власти обычно ассоциируется с первым определением, которое гораздо чаще цитируется в научной литературе чем второе. Даль фактически придерживается “эпизодического” объяснения власти. Это ясно видно в его эмпирических исследованиях ⁴.

Таким образом, власть осуществляется (и существует) лишь тогда, когда субъект власти предпринимает успешную, намеренную, наблюдаемую попытку [с.32] заставить объект делать что-то, что последний не стал бы делать в ином случае. Только после этого актор становится субъектом власти. Если же потенциал остался неиспользованным, то его нельзя считать властью. Хотя Даль и различает “осуществление власти” и “обладание властью”, последнее он фактически сводит к так называемому “правлению предвиденных реакций” ⁵. Как и Лассуэлл и Кэплэн, Даль отождествляет власть с влиянием, фокусируя внимание на внешних формах поведения и непосредственно наблюдаемых событиях. Анализ политической власти концентрируется на процессе принятия политических решений, в котором проявляется способность одних индивидов и групп навязать свою волю другим индивидам и группам в ходе успешной конкуренции. Власть измеряется по степени влияния на принятие решений в сфере публичной политики. Продолжая традиции Вебера, Даль рассматривает власть как “власть над”, асимметричное отношение, подразумевающее конфликт и оппозицию сторон.

Сведение власти к ее поведенческим, непосредственно обозреваемым формам стало объектом критики со стороны американских исследователей П.Бэкрэка и М.Бэрэтца, чей вклад в развитие представлений о власти ассоциируется с идеями “непринятия решений” (non-decisionmaking) “мобилизации склонностей” (mobility of bias) и “вторым лицом власти”. По существу, они не отвергли далевскую концепцию, а, скорее, попытались преодолеть ее явный поведенческий крен, уточнить содержание понятия и расширить сферу его применения, сделав более адекватным и приспособленным для анализа политики. Бэкрэк и Бэрэтц справедливо указали, что власть А над Б существует не только тогда, когда А может заставить Б делать то, что тот делать не хочет, но также в ситуациях, когда А может [с.33] заставить Б не делать то, что он (Б) хочет. Власть поэтому может осуществляться как в условиях открытого конфликта при принятии решений, так и “путем ограничения сферы принятия решений относительно "безопасными" проблемами” (Bachrach and Baratz, 1970, 1970:6). “Второе лицо власти” появляется в ситуациях “непринятия решений”:

 

Власть также осуществляется, когда А направляет свою энергию на создание или укрепление социальных и политические ценностей и институциональной практики, ограничивающих сферу политического процесса публичным рассмотрением только тех проблем, которые являются относительно безопасными для А. В той степени, в какой А удается сделать это, Б оказывается недопущенным, по практическим соображениям, к выдвижению вопросов, решение которых могло бы нанести серьезный ущерб преференциям А. (Bachrach and Baratz, 1970:7)

 

Таким образом, “непринятие решения” есть “решение, которое результируется в воспрепятствовании или подавлении латентного или открытого вызова ценностям или интересам принимающего решение” (Bachrach and Baratz, 1970: 44).

Согласно Бэкрэку и Бэрэтцу, распределение благ и привилегий между членами общества – доходов, богатства, социальных статусов, власти – происходит неравномерно. Это неравенство поддерживается так называемой “мобилизацией склонностей”, которая представляет собой “совокупность предопределяющих ценностей, убеждений, ритуалов и институциональных процедур ("правил игры"), которые систематически и стабильно обеспечивают выгоду определенным индивидам и группам за счет других” (Bachrach and Baratz, 1970:43). Главным методом поддержки “мобилизации склонностей” является непринятие решений, которое, как и принятие решений, основывается на комбинации из четырех составляющих – силы, влияния, авторитета и власти, имеющих ряд общих черт, но различающихся по отдельным аспектам. Ранее принятие решения обычно рассматривалось как результат осуществления власти. Бэкрэк и Бэрэтц предложили считать власть [с.34] лишь одной из форм успешного контроля – вместе с силой, влиянием и авторитетом.

В отличие от традиционного подхода, ограничивающего объяснение политического процесса терминами принятия решений и подразумевающего, что политический консенсус “является результатом неконтролируемого формирования разнообразных установок и верований у населения, не препятствующего выражению недовольства в процессе принятия решений”, Бэкрэк и Бэрэтц рассматривают политический консенсус как переменную величину, изменяемую в процессе осуществления власти. Они утверждают, что он обычно формируется защитниками статус-кво, использующими имеющиеся у них ресурсы власти для достижения своих целей (Bachrach and Baratz, 1963:197).

Следует подчеркнуть, что Бэкрэк и Бэрэтц не относят силу, авторитет, влияние или манипуляцию к формам власти. В отличие от других исследователей, которые считают, что политические решения формируются исключительно на основе осуществления власти, они указывают, что подчинение может быть достигнуто путем осуществления любой из возможных комбинаций власти, авторитета, влияния и силы, т.е. рассматривают власть как один из видов успешного контроля (Bachrach and Baratz, 1970: 39–41). Но при этом они подчеркивают, что власть является главным способом обеспечения непринятия решений. Власть есть особая форма контроля, возникающая когда “(а) между А и Б есть конфликт в отношении ценностей или направления действий; (б) Б подчиняется желаниям А; и (с) Б делает это, поскольку опасается, что А лишит его ценности или ценностей, более значимых lля него, чем те, которые он будет иметь в результате неповиновения” (Bachrach and Baratz, 1970: 24).