Аркаим – такой магнит, что всё время хочется туда вернуться.

Так человек, испытав восторг творческого экстаза, хочет повторить это снова и снова.

Елена Щетинкина

 

 

Г.Б. Зданович

Ф.Н. Петров

 

АРКАИМ: ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОШЛОГО В ПОИСКАХ БУДУЩЕГО

 

Аркаим сегодня является не просто одним из центров исследований прошлого. За годы развития он вышел за рамки археологического памятника, за рамки обычного научного и культурно-просветительского учреждения. Аркаим выступил катализатором развития диалога культур – современных мировых культур, традиционных культур евразийских народов и древних культур, возрождающихся в результате археологических исследований. И в этом диалоге настоящего с прошлым уже присутствует третья сторона – сторона будущего. Ибо в нем заключен поиск единого ядра цивилизаций прошлого, настоящего и будущего. А если мы не найдем этого ядра сегодня – будущее не состоится.

В развитии диалога времен в культурном локусе Аркаима можно выделить несколько основных аспектов.

Территориальная (евразийская) и этнокультурная составляющие. Аркаим и «Страна городов» представляют одну из древних прародин индоевропейцев, расположенную в центре евразийского материка. Потомки аркаимского населения заняли огромные просторы степей-лесостепей от Украины до северо-западного Китая. Этот мощный и очень древний индоевропейский (индоиранский) пласт сыграл большое значение в формировании современных славянских, тюркских и угорских народов. Это то объединяющее начало, которое своей древностью и бесспорностью роднит почти все население современной России и многих других евразийских стран.

Степные пространства тысячелетия оказывали огромное влияние на особенности культурного и политического взаимодействия человеческих обществ. Степь обеспечила тот огромный коридор, по которому осуществлялись контакты между народами. Ее открытое пространство, протянувшееся через всю Евразию, служило путем миграций, торговых и культурных взаимодействий, полем битв и полем дружбы. Здесь варился огромный котел народов, оказавший ключевое влияние на историческое развитие Евразии в целом.

В эпоху бронзы, в начале II тысячелетия до н.э., толчок к культурному развитию степных народов задает аркаимская культура – уральская культура «Страны городов», присутствовавшая на евразийском пространстве от Дона на западе до Тобола на востоке. В результате на огромных степных пространствах формируется конгломерат народов, известный нам как срубная и андроновская культурно-исторические общности. Их население было объединено общим способом хозяйствования, принципами социальной организации, близкой и взаимосвязанной системой духовной культуры. В финале эпохи бронзы на этих же пространствах формируется общность культур валиковой керамики. В I тысячелетии до н.э., в раннем железном веке, на степном пространстве развивается мир скифо-сакских и сарматских кочевников. Отсутствие единого политического института не мешало народам этого мира находиться в постоянном взаимодействии. В I тысячелетии н.э. степь объединяют тюркские каганаты. Начинает развиваться хотя и конфликтное, но крайне продуктивное для обеих сторон взаимодействие кочевых народов с Русью. В XIII в. н.э. почти вся Евразия охватывается монгольской империей. Начавшись с военных походов, она достаточно быстро привела к формированию на степном пространстве нескольких достаточно устойчивых социальных образований, находившихся в постоянном контакте друг с другом. Именно тогда Русь окончательно вошла в орбиту степной жизни. Во второй половине II тысячелетия н.э. степные народы снова образуют единый социокультурный организм, объединенный Российской империей.

Сейчас древние традиции единства евразийского пространства разрушены. Оно рассечено границами, наполнено национальным разделением и расслоением, обратными миграциями народов из районов активного культурного взаимодействия. Но степь не признает границ. Никаким политическим спекуляциям нас не разделить, потому что степные народы уже тысячелетия живут вместе. Только сейчас политики, физически развалив единое евразийское пространство, наконец, пытаются понять корни его исторической общности. Надо ли говорить о том, что разрубить эти корни невозможно. Они погружены в тысячелетия и наполнены их соком. На всем протяжении человеческой истории они формировали уникальную по своему смыслу вневременную крону евразийского древа.

В ближайшем будущем народы степи неизбежно должны вернуться к единому жизненному пространству. Для этого вовсе не обязательно их новое объединение в рамках одной государственной системы – слишком жесткие рамки оказываются у этих систем и слишком много свободы и у человека и у народа они отнимают. Не должно быть в степи непроницаемых границ, у всех ее народов – единый путь.

Духовная (религиозная) составляющая. Основа духовной культуры аркаимской эпохи – индоиранская религиозная система, в которой начиналось формирование догматических и культовых основ зороастризма – объединяющего звена для большинства мировых религий.

Зороастризм – вероятно, древнейшая из ныне существующих религий. В современном мире число его последователей невелико, однако на протяжении последних тысячелетий зороастрийские религиозные представления получили широчайшее распространение. Важнейшие доктрины зороастризма оказали огромное влияние на религиозные представления иудаизма, христианства, ислама, северного варианта буддизма.

Иудеи подпали под влияние зороастризма после освобождения их Киром из вавилонского плена (V в. до н.э.). Именно тогда под влиянием древнеиранских представлений и обычаев в иудаизме выделилось направление фарисеев – «персизаторов». Именно влиянием зороастризма может объясняться формирование эсхатологической перспективы будущего в книгах иудейских пророков. О роли зороастризма в истории христианства свидетельствует упоминание в Евангелии от Матфея трех волхвов с Востока (в европейской традиции – царей-магов), принесших дары новорожденному Христу. «Магами» в античном мире именовали зороастрийских священнослужителей. О том, что волхвы были зороастрийцами свидетельствуют и сделанные ими по зороастрийским канонам приношения Христу (Стеблин-Каменский, 1993. С. 9–10). Зародившийся в Аравии ислам широко распространился в результате арабских завоеваний. Одной из крупнейших стран, завоеванных арабами, стал зороастрийский Иран. Победители и побежденные оказывали друг на друга существенное культурное влияние и зороастрийская культура Ирана оказала значительное влияние на формирование современного ислама.

География Авесты – священной книги зороастризма – непосредственно увязывается с географией Евразийской степи. Арианам-Вайджа – авест. «Арийский простор» – древняя прародина иранцев. В литературе она часто сопоставляется с Хорезмом, предполагаемым районом написания Авесты. Однако в Авесте это понятие имеет гораздо более широкое значение и есть все основания полагать, что Арьянам-Вайджа – это целостный образ пространства Евразийской степи (Дьяконов, 1971. С. 137).

Авеста о прекрасной стране Арианам-Вайджа пишет так: «…Во первых, наилучшую из всех стран и мест обитания я, Ахура-Мазда, сотворил: Арианам-Вайджа с рекой Вахви-Датией... Девять месяцев там зимние, два – летние (по некоторым рукописям – семь зимних месяца и пять летних) и в эти (зимние месяцы) воды холодны, земли холодны, растения холодны там в середине зимы; там зима когда идет к концу, там большое половодье» (Авеста. Видевдат. Географическая поэма).

Свидетельства степных корней зороастрийской традиции встречаются и в других священных текстах этой религии. Согласно мифу, изложенному в среднеперсидском трактате Бундахишн по несохранившимся частям Авесты, первая пара людей в мире, созданная Благим духом Ахура-Маздой – Машйа и Машйане, начинают свой путь по Земле с явления в степь и долгой дороги по степи: «…И тридцать дней они шли без пищи, покрываясь одеждой из травы». И именно в степи первые люди обретают свой первый сакральный опыт совершения ритуала: «… и они раздули огонь своим дыханием. Они изжарили на вертеле эту овцу и три горсти овечьего мяса бросили в огонь и сказали: «Это доля огня». Другую его часть кинули в небо и сказали: «Это доля богов». Именно в степи происходит развитие первых людей зороастрийской мифологии: «…И сначала они накрылись одеждой из шкуры, а затем в степи сделали одежду из грубой пряжи. Они выкопали в земле камень и нашли в нем железо, обработали его камнем и огнем и сделали из него топор» (Бундахишн, 51).

Воплощения степной мифологии индоевропейских племен эпохи бронзы мы находим не только в Авесте, но и в Ригведе, священной книге индоариев. О степных истоках ведических текстов и (шире) ведической мифологии свидетельствует синтаксический и семантический анализ синонимических рядов Ригведы, выполненный Т.Я. Елизаренковой (1999). Так, особенности применения в Ригведе основного слова, традиционно переводимого как «лес» – vana – указывают на его использование, в подавляющем большинстве случаев, для обозначения отдельных деревьев или древесины, но никак не лесных массивов. Лес воспринимался как нечто далекое и страшное. Он противостоял понятиям дома и поселка. Леса в Ригведе, в отличие от гор и воды, не были связаны с богами, они никогда не имеют собственных имен (опять-таки, в отличие от рек и гор). Как священные воспринимались отдельные деревья, но никогда – рощи и леса, что дает разительный контраст с более поздней индуистской традицией. Такое восприятие леса могло возникнуть только на степных пространствах. Ведическое слово ajra, обозначающее поле (пастбище) имеет четко определенный семантический спектр – это равнина, легкопроходимая территория, поросшая травой. Это слово напрямую ассоциируется с авестийским понятием Арианам-Вайджа – «Арийский простор» – которое обозначало степные пространства арийской прародины.

Переводчик и исследователь Т.Я. Елизаренкова на основе семантического анализа Ригведы приходит к выводу о прямой соотнесенности отраженных в них смыслов и реалий с археологическими материалами степных культур эпохи бронзы, – прежде всего, с материалами аркаимской культуры степного Зауралья (Елизаренкова, 1999. С. 226–228).

Социальная составляющая. Аркаим отражает одну из наиболее древних форм развитого общественного устройства на территории России. Изучение этой формы раскрывает путь к цивилизации, альтернативной западному глобализованному обществу потребления и, вероятно, заставит нас активизировать поиски альтернативных путей современного общественного устройства. На уровне Аркаима экономика носит «обустраивающий общество» характер, который отрицает агрессивную установку на индивидуальное обогащение.

Современное общество приближается к кризисному этапу своего развития. Это стало очевидно уже в 60-е годы ХХ века после первых докладов Римского клуба, когда на основе многофакторного компьютерного анализа группами ведущих западных исследователей был сделан вывод о том, что развитие существующих экономических, демографических, экологических и социальных тенденций приведет наш мир к катастрофе в течение XXI века (Форрестер, 1978). Резкий рост цен на энергоносители, падение рынков ценных бумаг, бунты голодные и бунты сытые, всемирное развитие апатии в сочетании со всемирным развитием агрессии, демографические взрывы в развивающихся странах на фоне развивающейся депопуляции в Европе и России, региональные и глобальные экологические кризисы, военные конфликты, а затем, вероятно, новые мировые войны с использованием оружия массового поражения – все это сомкнется в единую систему причинно-следственных связей и приведет, в лучшем случае, к гибели большей части населения Земли и выведению из среды человеческого обитания обширных регионов, а в худшем – к полному уничтожению человечества и, возможно, уничтожению всей биосферы.

Работы многих современных отечественных и зарубежных ученых и философов убедительно демонстрируют очевидное несоответствие современной общественной системы сущностным потребностям человеческой личности. По словам Э. Фромма «современный человек отчужден от себя, от своих ближних, от природы. Он превращен в товар, свои жизненные силы он воспринимает как инвестицию, которая должна приносить ему максимальную прибыль». Отчужденная структура человеческой личности соответствует потребностям рыночного общества: «современный капитализм нуждается в людях, которые кооперированы в большие массы и слаженно трудятся сообща; которые хотят потреблять все больше и больше; чьи вкусы стандартизированы, легко могут быть направляемы извне и предвосхищены. Он нуждается в людях, которые чувствуют себя свободными и независимыми, … и при этом готовы подчиняться приказу, делать то, что от них требуют» (Фромм, 1991. С. 51).

В.В. Оленьев и А.П. Федоров, продолжая концепцию первых докладов Римского клуба, на базе математического анализа вводимого критерия «индекс устойчивости развития мира» приходят к выводу о том, что в настоящее время «напряженность как во взаимоотношении между человечеством и биосферой, так и внутри самого мирового сообщества, переступила допустимые пределы… Наш мир вошел в принципиально новое – запредельное – состояние и в своем традиционном движении, если проследить его до логического конца, устремлен, как таковой, в небытие» (Оленьев, Федоров, 2003. С. 18). В настоящее время перед человечеством стоит задача «деавтоматизации моделей, «переродившихся»” в крупные производства, управленческие структуры, институциализированные формы научной деятельности, «захвативших» в орбиту своего функционирования огромные природные и человеческие ресурсы» (Кемеров, 2003. С. 202).

Основные варианты предотвращения катастрофических последствий развития современного общества были предложены еще в начале 1970-х годов. Единственный адекватный из предложенных способов – переход к альтернативной цивилизации. Он предполагает качественную перестройку всего человеческого общества, изменение не только условий и принципов, но и смыслов существования. Это переход к новому обществу, которое, взяв самое лучшее и от древних социальных систем, и от современности, разовьет все это на новом витке спирали развития. И Аркаим не только дает нам необходимый материал о вариантах альтернативного общественного устройства, но и способствует актуализации этих вариантов в диалоговой форме.

Экологическая составляющая. Аркаим как этнокультурное образование сложился в условиях крайне неблагоприятного (сухого) климата. Существование людей требовало активного вмешательства в природную среду – подведения каналов, создания оросительных систем, водоводов, рытья колодцев и т.д.

С другой стороны, климатические условия диктовали предельное внимание к природе: «Прежде чем помыть грязную вещь в воде, подумай о чистоте воды…» (Авеста, Гаты). География «Страны городов», внутренние коммуникации укрепленных центров, ливневая канализация, очистные сооружения, сама архитектура – отражают высокую степень корректного взаимодействия аркаимского человека с природной средой.

На протяжении тысячелетий хозяйственное взаимодействие человека и степной природы было успешным для человека и практически не причиняло вреда природе, – поскольку человек встраивался своей хозяйственной деятельностью в принципиальную схему существующих экосистем. Уже на рубеже эпох энеолита и бронзы, в III тысячелетии до н.э. он истребил значительную часть естественных популяций степных копытных и заменил их стадами домашних животных, но доместицированные копытные играли в экологии степи ту же роль косументов первого порядка, что и их дикие предшественники. Развитие земледелия в комплексе со скотоводством долгое время не приводило к использованию под пашни сколько-нибудь обширных пространств. Ситуация начала меняться с масштабной миграцией в степь русского населения, которое перенесло сюда хозяйственные навыки, выработанные в Центральной России, на территории, давно подвергающейся активному антропогенному воздействию. Началась интенсивная распашка, сведение немногочисленных степных лесов.

ХХ век стал критическим для существования Евразийской степи как экосистемы. При этом самые трагические для степи годы – это конец 1950-х годов, когда была поднята целина. В результате широкомасштабного применения тяжелой техники на огромных площадях степных пространств практически полностью сменились растительные сообщества и крайне обеднели популяции животных, начались необратимые изменения в почвенных системах.

Пастбищные площади резко сократились, но размеры стад продолжали увеличиваться. Незатронутые распашкой территории начали активно выбиваться скотом, перевыпас привел к развитию эрозионных процессов и практически полностью остановил процессы возобновления степных лесов, в которых скот уничтожал подрост деревьев.

Как это ни парадоксально, но спасением, пусть даже временным, для степных экосистем оказался экономический кризис 1990-х годов. С каждым годом существенно сокращались площади пахотных земель, на порядок уменьшился размер стад, явления перевыпаса сохранились только в непосредственной близости от поселков и пастушеских кард. Степь оживала на наших глазах с каждым годом. Но на наших же глазах с каждым годом беднели крупные поселки и умирали – малые. Сейчас этот процесс застыл в точке неустойчивого равновесия. Что дальше?

Как только экономический подъем, намечающийся в стране, дойдет до сельского хозяйства, процесс опять пойдет в обратную сторону. Мы оказались в парадоксальной ситуации, при которой чем лучше человеку, – тем хуже степной природе, и наоборот. Но эту ситуацию создали мы сами за последние сто лет, она отнюдь не является единственно возможной системой хозяйственного взаимодействия человека со степью – что доказало тысячелетнее успешное существование в степи древних обществ.

Весь опыт комплексных исследований и заповедной деятельности на Аркаиме приводит нас к выводу – необходим однозначный отказ от распашки обширных площадей, масштабная реконструкция степных ландшафтов, возрождение культуры скотоводства, гармонично вписывающегося в степные экосистемы.

Неорелигиозная составляющая. « Эзотерический туризм» как своеобразная форма современного паломничества начался на Аркаим практически с момента его открытия. В настоящее время музей-заповедник посещает свыше 25 тысяч человек в год и не менее 40 % из них приводит на Аркаим духовный поиск. В большинстве своем это представители различных неорелигиозных движений.

Культовая деятельность современных паломников ориентирована на природный цикл времени. Ключевым событием годового цикла является летнее солнцестояние, на которое собираются тысячи человек, основной момент дневного цикла – встреча рассвета. В культовой практике распространены символические приношения – на вершинах гор, окружающих аркаимскую долину; в центре городища Аркаим; в реке в районе мостка через реку Караганку. Коллективные обряды, сопровождающиеся чтением специальных текстов, сочетаются с индивидуальными медитациями.

В ритуальной деятельности паломников в настоящее время основной по значимости является Черкасинская сопка, называемая в их среде «Горой Разума». Эта вершина господствует над северо-восточной частью Большекараганской долины и является наиболее высокой в заповеднике. Сам поход к ней длинной 8–10 км в одну сторону рассматривается как важное сакральное действие. Считается, что на этой горе человек может вступить в контакт с высшими космическими силами.

На вершине горы Лысой («Шаманка») паломниками сложена из камней большая спираль, закрученная против часовой стрелки. Она активно используется в ритуалах исцеления и восприятия энергии – вокруг нее устраиваются хороводы, по самой спирали люди двигаются к центру вершины и обратно. Ряд представителей эзотерических движений отказываются от использования данного сооружения, поскольку направление спирали против движения солнца связывается ими с отрицательными энергиями и «сатанинской» направленностью ее строителей. Общераспространенным среди паломников является обряд встречи рассвета на Шаманке, – каждое утро здесь собирается от десятков до сотен человек. На Вороньей сопке («гора Любви») совершается обряд привязывания ленточек к ветвям кустарника. Обряд имеет массовое распространение. Считается, что привязав ленточку надо загадать желание, которое непременно сбудется. На склоне горы, обращенном к лагерю, выложен каменный лабиринт, напоминающий ритуальные лабиринты северных народов. Сохраняется сакральная роль самого городища Аркаим, бывшего до середины 1990-х годов главным центром притяжения паломников; интенсивно идет поиск новых «мест силы», в первую очередь – связанных с древними сакральными объектами.

Все фиксируемые формы современной ритуальной деятельности на Аркаиме – коллективные моления, сооружение сакральных каменных насыпей и лабиринтов, привязывание к ветвям матерчатых ленточек, совершение символических жертвоприношений – имеют прямые аналогии в ритуальной практике древних и средневековых народов Евразии. Возрождение этих культов связано с неосознанным, архетипическим стремлением современного человека не просто пребывать в мире и изменять его, но и вступать с этим миром в символические, сакральные взаимоотношения. Это, в свою очередь, связано с возрождением отношения к природным, ландшафтным объектам как к живым, одушевленным сущностям.

Общий уровень религиозных концепций, развиваемых «эзотерическими» движениями, как правило, весьма невысок. В большинстве случаев они не просто синкретичны, но крайне эклектичны. Во многих из них сочетается поверхностно понятое христианство с отдельными, зачастую – разнородными элементами древних религий и все это, как правило, на основе неосознанно-материалистического мышления, заданного атеистическим образованием.

Это мышление вообще является одной из главных проблем современного религиозного развития, когда духовные сущности воспринимаются и описываются в псевдонаучных терминах. Отсюда появляются многочисленные «энергетические столбы», положительные и отрицательные «энерго-информационные поля» и т.п. Мистическое восприятие священного, на котором тысячелетиями основывался религиозный опыт человечества, подменяется псевдонаучными рассуждениями о священном, зачастую не имеющими никакого отношения ни к науке, ни к мистике. Одновременно сама мистика как погруженность человека в полноту бытия подменяется различными психотехниками, позволяющими достигнуть измененного состояния сознания, но не имеющими никакого отношения к глубине реального духовного видения.

В то же время культовая практика эзотерических групп, как мы видим, глубоко архетипична и, фактически, продолжает многотысячелетнюю традицию ритуального взаимодействия человека и мира. Для многих городских жителей культовая практика в новых религиозных движениях становится первым опытом духовного восприятия окружающего мира. Пройдя через этап упрощенного, механистического восприятия сакральности мира, которое предлагает большинство современных религиозных концепций, приобретя первый реальный опыт экзистенциального восприятия мироздания и его выражения в ритуале, человек открывает перед собой возможность дальнейшего духовного развития – и в этом состоит несомненная ценность деятельности новых религиозных движений на Аркаиме.

В конечном счете, именно здесь может родиться новая система взаимодействия человека и мира, которая сведет в одном понимании и человека, и мир, и Бога; возродит эмоциональный и ритуальный контакт человека с Богом и миром. В плане ритуального взаимодействия мы неизбежно придем к пониманию того, что степные пространства, в которых мы живем – это мир, взыскующий нашего эмоционального внимания. И с осознанием сакральности этого мира неизбежно должно возродиться и его почитание. Ибо именно в ритуале человек и мир живут единой жизнью.

Человеческое измерение. Аркаим сегодня является постоянно действующей базой археологических исследований в регионе. На Аркаим ежегодно базируются пять-шесть археологических отрядов, осуществляющих полевые исследования на территории Челябинской области, Башкирии, Оренбуржья. В работе отрядов за полевой сезон принимают участие сотни человек: студентов, курсантов, школьников, волонтеров всех возрастов. Опыт работы в полевых археологических лагерях оказывает заметное влияние на формирование и развитие личности участников экспедиций. Люди возвращаются из экспедиций другими – более уверенными в себе, с новым восприятием природы, с опытом коллективной работы по достижению целей, превышающих наличное бытие.

Одним из ключевых для этого процесса является тот фактор, что археология для большинства археологов и многих волонтеров археологических экспедиций это не просто научная дисциплина, но особая норма жизни. Система отношений между людьми в археологических лабораториях разных городов бывшего СССР (как бы эти лаборатории не назывались сейчас) строится на особенных принципах, далеких как от административно-партийных принципов советской эпохи, так и от коммерческо-бюрократических принципов постсоветской России. В основе этого образа жизни лежит осознание полевых археологических исследований, а так же камеральной и лабораторной работы, являющихся необходимыми составными частями полевой археологии, как наиболее ценной, значимой деятельности. Этому способствует то, что «поле» всегда является в той или иной мере экстремальной ситуацией, раскрывающей человеческий потенциал.

Советская археология всегда стояла особняком в числе исторических дисциплин. Именно в ней происходило максимальное отрешение от законов жесткого идеологического диктата, царивших в гуманитарных науках, и от твердой институционально формализованной иерархии, пронизывавшей советские структуры любого уровня. В постсоветское время археология стала одной из сфер, объединяющей людей, стремящихся удержать свою свободу от захлестнувшего мир принципа потребления, от господства сиюминутных интересов. Это произошло потому, что люди, стремившиеся к личному росту в идеологической или финансовой сферах, никогда не задерживались в археологических структурах. Слишком слаба была роль археологии в идеологической системе советского общества и слишком мало материальных благ может дать своим адептам эта дисциплина в настоящее время. Поэтому в изучении древности остаются, главным образом, люди, ищущие странного. А остальные – уходят. Так внешняя слабость обращается во внутреннюю силу.

Во всех археологических экспедициях складывается особая система отношений к природным системам, в которых работают полевые отряды. Условия жизни и работы отрядов диктуют постоянный и непосредственный контакт каждого сотрудника экспедиции с окружающим миром. Не будучи защищенным от природы ничем, кроме тепла костра и тонких стенок палаток, в условиях отсутствия электрического освещения, обогрева, водопровода, сложных технических средств, за исключением средств передвижения и некоторых научных приборов, человек живет и работает в постоянном взаимодействии с миром окружающих его стихий. Жизнь окружающей человека природы остро воспринимается, переживается и осмысливается в полевых отрядах. При этом на восприятие окружающего мира накладывает серьезный отпечаток цель и направление полевых работ – поиск и исследование следов древнего существования человека, включенных к настоящему времени в природную среду.

Археология сегодня – это не просто система методов реконструкции прошлого. Она пронизана глубоко эмоциональным восприятием времени, и она творит прошлое – то, ради которого хочется жить в настоящем и в будущем. Археология высвечивает те истинно человеческие черты древних культур, которых мы лишились в настоящем и без которых нам не создать будущее.

 

Литература

Елизаренкова Т.Я., 1999. Слова и вещи в Ригведе. М.

Дьяконов И.М., 1971. Восточный Иран до Кира (к возможности новых постановок вопросов) // История Иранского государства и культуры. М.

Кемеров В.Е., 2003. Классическое, неклассическое, постклассическое // Социальная философия: Словарь. М.

Оленьев В.В., Федотов А.П., 2003. Глобалистика на пороге XXI в // Вопросы философии. № 4.

Стеблин-Каменский И.М., 1993. Предисловие // Авеста. Избранные гимны. Перевод с авест. И.М. Стеблин-Каменского. М.

Форрестер Дж.В., 1978. Мировая динамика. М.

Фромм Э., 1991. Искусство любви. Минск.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ