Геометрические орнаменты и символы «страны городов» как универсальный язык описания мира

 

В эпоху бронзы 3–4 тыс. лет назад население Евразийских степей состояло из многих народов, говоривших на индоевропейских языках. Политическим, хозяйственным и сакральным центром степной зоны были степи Южного Урала. Именно здесь, к востоку от Уральских гор, в районе многочисленных месторождений медных руд, в XIX–XVI вв. до н.э. располагалась «Страна городов». Укрепленные центры «Страны городов» были найдены большей частью по аэрофотоснимкам. Самый известный из них Аркаим имеет форму двух вписанных друг в друга кругов, пространство между которыми разбито на отдельные секторы. Среди укрепленных центров «Страны городов» есть круглые, как Аркаим, есть овальные, квадратные и ромбовидные. Не вызывает сомнения, что древние строители специально придавали своим сооружениям правильную геометрическую форму.

В эпоху бронзы геометрическая символика пронизывала всё, что делал человек. От степных культур эпохи бронзы до нас не дошло произведений изобразительного искусства – ни рисунков, ни барельефов. Очень редко на сосудах эпохи бронзы можно увидеть схематические изображения антропоморфного или зооморфного характера. Можно предполагать, что к этому же времени принадлежит и несколько каменных скульптур, найденных в Южном Зауралье и Северном Казахстане. Однако эти немногочисленные изображения так сильно разнятся между собой, что можно уверенно утверждать – степные культуры эпохи бронзы не практиковали изобразительное искусство в качестве сколько-нибудь развитого вида деятельности.

Отсутствие реалистичных изображений как бы компенсировалось широчайшим применением геометрической символики. Развернутые в орнамент, эти символы покрывают практически все керамические сосуды, они встречаются на соплах, пряслицах, литейных формах, бронзовом оружии и украшениях. Едва ли можно сомневаться, что геометрическая символика покрывала и многие предметы, не дошедшие до нас в силу недолговечности своего материала, и в первую очередь – одежду.

Для древних культур было характерно целостное восприятие мира как определенной системы, имеющей свое начало и конец, свой смысл. Отношения с миром строились не по принципу «Я–Оно», как в современной культуре, а по принципу «Я–Ты». Человек мыслил себя как микромодель мира и находился с миром в постоянном взаимодействии.

Взаимодействие с миром предполагало постоянное создание моделей мира. Именно геометрические символы, благодаря стандартности и относительной простоте, обеспечивали стабильность и заданную точность в моделировании мировых сил и структур.

Геометрический код оптимально подходил для создания универсальных схем, подчеркивающих единство различных сфер бытия. Геометрические символы описывали структуру Космоса в его вертикальном и горизонтальном аспектах.

Вероятнее всего, геометрические символы, дошедшие до нас, представляют собой фрагменты универсального языка описания мира. Толкование геометрической символики как универсального знакового комплекса помогает понять, почему степные культуры могли на протяжении тысячелетий удовлетворяться в области изображений лишь этим способом моделирования мира.

В древней архитектуре геометрические символы воплощались не только в протогородах, но и в погребальных комплексах. Погребальная площадка окружалась, как правило, круглым рвом. Вдоль этого рва по кругу располагались периферийные могильные ямы, а в центре находились одна или две крупные центральные могильные ямы прямоугольной формы. Получившаяся фигура напоминала квадрат, вписанный в круг – древнеиндийскую мандаллу – символ всего мироздания.

Когда геометрические символы объединяли в ритмическом порядке, получался геометрический орнамент. Главное в орнаменте – это тот ритм, который связывает все его части. Орнамент как искусство порядка организует вещи нашего практического мира. Он соотносит целое с его частями, членит аморфное, не имеющее собственной структуры.

Орнамент поднимает предмет над ограниченностью его практического назначения, делает носителем некого общего принципа, малой моделью гармоничного мирового порядка. Он наделяет вещь своей способностью генерировать ритмы Времени, зримо воплощать глубинные представления своей эпохи о структуре мира.

Всеобщая вписанность и сопряженность элементов орнамента вторит древней идее связанности всех проявлений бытия.

Чаще всего в эпоху бронзы геометрическая символика встречается в орнаментации керамических сосудов. Сосуд вообще занимал совершенно особое место в древней культуре. Он выступал, с одной стороны, как микромодель мира, с другой – как модель или даже заменитель тела человека. В большинстве индоевропейских языков, как и в русском, части сосуда называются в соответствии с наименованиями частей человеческого тела – шейка, плечо, ручка, тулово. Одновременно всякой части сосуда соответствовали и представления об определенной зоне мироздания. Так, в одном из древнеиндийских текстов каждая часть трехчастного ритуального сосуда сравнивается с одним из трех миров, составляющих вселенную.

Орнамент на сосуде располагался в соответствии с представлениями о связанности отдельных частей сосудов с разными мирами. На каждую часть сосуда наносился свой орнамент. Для того, чтобы не допустить смешения разных орнаментальных зон, их разделяли специальными полосками из прямых линий, насечек, рядов вдавлений или лепными валиками.

Для всех степных культур при господстве ритмичного геометрического орнамента характерно наличие на керамике отдельных геометрических значков и их групп, не образующих ритмические ряды. Эти значки, возможно, имеют специализированный магический характер. В каких-то случаях они могут являться зачатками письменности – той первоначальной письменности, посредством которой скорее совершают магические действия, общаются с мировыми силами, чем с другими людьми.

В эпоху бронзы была распространена и геометрическая символика на орудиях и украшениях. В степях широко представлены орнаментированные костяные псалии – принадлежности конской упряжи. Достаточно часто отдельные геометрические знаки встречаются на каменных литейных формах. Металлургический процесс мыслился как мистическое преобразование одного вещества мира в другое, и поэтому особенно «оформлялась» его сакральная составляющая.

Наличие общих принципов в структуре геометрического орнамента на сосудах, в наборе исходных элементов, технике нанесения орнамента и стилистических особенностях изображения всегда позволяют уверенно отличать орнаменты эпохи бронзы от орнаментов неолита-энеолита или от орнаментальных комплексов эпохи кочевников.

Не менее четко резные и штампованные геометрические орнаменты степей можно отделить от рисованных геометрических и растительных орнаментов южных культур эпохи бронзы и, сохранивших неолитические традиции, орнаментов лесной зоны.

Поскольку геометрические символы являлись универсальным знаковым комплексом для степных культур эпохи бронзы, общность этого универсального языка для описания мира должна была определяться общностью представлений о мире.

Общность представлений о мире не обязательно выражалась через близость основных мифологических сюжетов. С содержательной стороны мифы разных народов могут существенно различаться, однако, несмотря на это, они все же будут отражать общие принципы единой концепции мира, или, скорее, быть носителями единого чувства мира.

В современной науке часто принято считать, что текст основного космогонического мифа задавал все главные культурные реальности. Исследователи зачастую даже определяют миф как одну из первых человекообразующих машин. Однако не только и не столько миф творил человека, сколько человек творил и творит миф. Поэтому основной космогонический текст культуры мог быть полностью изменен, а сущность отношения к миру и восприятия мира человеком оставалась неизменной.

Самое сложное в работе с древними геометрическими символами – это найти их смысл. Тексты практически не донесли до нас информации о том, какой конкретный смыл вкладывали люди определенной культуры в тот или иной символ. У исследователей часто возникает желание перенести на древние символы какие-то современные представления или представления других культур. Так появляются утверждения о том, что крест в орнаментации означает солнце, круг – небо, а зигзаг – воду. Для одной культуры такая трактовка может быть правильна, а для другой – не иметь ничего общего с действительностью. Поэтому мы сознательно не пытаемся определить здесь смысл каких-либо символов.

Только длительные исследования, возможно, помогут в будущем дать ответ на вопрос о смысле древней символики Евразийских степей. И, очевидно, лучшим полем для таких исследований является Южное Зауралье. Древняя культура, оставившая в наших степях после себя укрепленные центры «Страны городов», полностью выстраивала свою жизнь в соответствии с представлениями о структуре мироздания. Именно поэтому она, единственная из всех, создала в степи огромные геометрические символы – свои города, которые можно до сих пор наблюдать с высоты птичьего полета.

 

Е.В. Куприянова

 

Керамика «Страны городов»: жизнь сосуда

 

Изобретение керамики – один из важнейших этапов развития цивилизации. Керамика стала первым материалом, придуманным человеком: до этого для изготовления орудий труда использовался исключительно природный материал.

Изготовление керамического сосуда, как и любого другого предмета, имело для человека не только практическое, но и символическое значение. Творение вещи уподоблялось космогоническому действу, человек сопоставлял себя с создателем Вселенной. Так же, как в древних мифах божество создавало Космос из Хаоса, так и человек, взяв у враждебного мира природы материал, преобразовывал его в полезные для себя вещи, строил вокруг себя свой Космос.

Особенно уместны такие сопоставления в отношении производства керамики. Горшок в представлении древних уподоблялся человеку (как в известной легенде о том, как Бог создал первого человека из глины), а гончар, делающий сосуд, таким образом как бы заимствовал у богов часть их функций. Акт творения человека в свою очередь также сопоставлялся с актом творения вещи: так, в некоторых русских деревнях ребенка, родившегося слабым, повитухи «перепекали» – три раза погружали в теплую печь, говоря: «…он еще не выпекся» (Науменко, 1998. С. 257) (в данном случае процесс рождения ребенка уподоблялся выпечке хлеба или обжигу горшка). Представления о том, что горшок подобен человеку, проявляются и в названии различных частей сосуда: шейка, плечо, тулово, ручка, носик и т.п.

Изготовление керамики, как и другие ремесла, было обставлено множеством обрядовых действий, которые давали человеку право исполнять божественные функции – давать жизнь новым предметам. Готовая вещь затем начинала жить своей жизнью. Человек относился к вещи как к живому существу, за ней признавалось право изъявления воли – вещь могла помогать или вредить своему хозяину, теряться и находиться, быть посредником злых или добрых сил и т.д. Различали вещи новые, неизвестные и старые, привычные. Вещь, сотворенная человеком, была его другом и помощником в противостоянии силам природы.

Жизнь сосуда начинается уже в процессе его изготовления, так же как жизнь ребенка начинается в утробе матери. В «Стране городов» керамическое производство носило домашний характер, т.е. отдельной касты гончаров не существовало. Керамику делали женщины каждого рода. Обучение навыкам изготовления сосудов начиналось рано – с 5–7 лет; иногда в погребениях детей на некрополях «Страны городов» находят сосуды, явно сделанные неумелыми детскими руками.

Глина как материал применялась не только в гончарном производстве, но и в больших количествах использовалась при строительстве домов. Скорее всего, для получения глины разрабатывались местные месторождения, находящиеся в непосредственной близости от поселений. Получение глины из месторождений возможно только в теплое время года, поэтому гончары либо заготавливали глину для зимних работ и хранили в специальных местах, либо изготовление керамики носило сезонный характер. Так как в исследованных поселениях ни разу не обнаруживались хранилища глины, скорее всего в «Стране городов» бытовал второй вариант.

Полученную глину перед изготовлением сосуда специальным образом обрабатывали, смешивали с различными добавками органического и неорганического происхождения. Основными добавками были шамот (измельченная керамическая крошка) и дресва тальковая (измельченная тальковая порода), реже добавляли органику и песок (Гутков, 1995). Состав теста керамики «Страны городов» очень разнообразен. Возможно, здесь сказалось влияние контактов с соседними племенами, перенятие у них некоторых традиций, но, с другой стороны, это говорит ио том, что древние мастера хорошо знали свойства глины и добавок к ней (добавки могли влиять на качество получаемой продукции – снижать или повышать прочность, пористость, огнеупорность черепка и т.д.). Глина различного состава была необходима для изготовления разной по назначению посуды – кухонной, столовой, ритуальной.

После приготовления теста приступали к изготовлению сосуда. Аркаимские гончары не знали гончарного круга. Сосуды формовались либо скульптурной лепкой, либо изготовлением на форме-основе, которой чаще всего служил другой сосуд. Сосуд-основу покрывали тканью или посыпали песком для облегчения снятия изготовленного сосуда. Часто внутри горшков встречаются отпечатки ткани, служившей прокладкой между сосудами.

После изготовления сосуда и обработки его внутренней и внешней поверхности, приступали к нанесению орнамента. Орнамент синташтинских горшков, часто крупный и рельефный, наносился различными инструментами – орнаментирами (это могли быть специально изготовленные орудия из кости, камня, дерева или обычные предметы – щепочка, раковина, косточка и пр.). Иногда орудия, которыми наносился орнамент, встречаются археологами в погребениях синташтинских некрополей. Орнаментация горшка была очень важным процессом. Орнамент не мог наноситься произвольно, он заключал в себе важный смысл. Каждый элемент орнамента имел свое значение, и, комбинируя элементы, человек наносил на сосуд определенную информацию. Можно сказать, что орнамент являлся душой горшка, и, нанося его, гончар одушевлял свое творение.

Заключительными стадиями изготовления сосуда были его сушка и обжиг. Судя по качеству обжига аркаимских сосудов, их обжигали как в печи, так и в костре. Часто при сушке и обжиге возникали различные дефекты – трещины, отслоения кусков и т.п. Опытным путем археологами было установлено, что горшки с дефектами также использовались в хозяйстве (после того, как в сосуде с трещиной несколько раз приготавливали пищу, трещина затягивалась, забивалась нагаром, частицами пищи, и сосуд переставал протекать).

 Иногда сосуды с дефектами, как и те, которые растрескивались в процессе эксплуатации, чинили. Часто на поселениях и в могильниках находят сосуды с бронзовыми скрепками, с глиняными заплатами.

Глиняные сосуды имели разное предназначение в зависимости от формы, размера и внешнего вида. По размерам керамика «Страны городов» делится на две группы: небольшие сосуды, объемом до 7 л, и крупные сосуды, объемом от 8 до 50 л. Мелкие сосуды играли, очевидно, роль столовой посуды, из них ели, пили, но в них не готовили, т.к. на поселениях в таких горшках нет пригара. Крупные сосуды служили для хранения продуктов и воды, а также были основной кухонной посудой для приготовления пищи. На могильниках сосуды ставили рядом с погребенным. В сосудах оставляли пищу и воду, предназначенную умершим.

Часто в могилы ставили сосуды, имеющие дефекты – трещины, сколы. Дело в том, что починка все же не могла надолго продлить жизнь сосудам, рано или поздно они все равно ломались, и коль скоро было необходимо оставлять сосуды в могилах, видимо, предпочитали таким образом избавляться в первую очередь от ломаной посуды. Это согласовалось вероятно и с представлениями древних о том, что мертвого человека на тот свет должны сопровождать и мертвые вещи (Зданович Д., 1991.). В этнографии известны случаи, когда помещаемые в могилу вещи специально перед тем ломали. У славян в древности имел распространение обычай разбивать посуду на могиле после поминальной трапезы (Сумцов, 1996. С. 186). В могильниках «Страны городов» также часто находятся ломаные вещи – гнутые, с отбитыми частями.

На поселениях сосуды продолжали функционировать до тех пор, пока не разбивались, после чего из некоторых черепков изготавливались методом подрабатывания краев и просверливания отверстий различные предметы быта – пряслица, грузила и пр. Часть черепков перерабатывалась в шамот, и таким образом они продолжали частично существовать в других сосудах.

Помещенные в могилу горшки археологи часто находят целыми, если могила не подвергалась ограблению. Ограбление могил в древности, скорее всего, носило ритуальный характер и преследовало не меркантильные цели. В грабленных могилах большинство сосудов оказываются разбитыми, и иногда создается впечатление, что это делалось намеренно. Очевидно, битье горшков являлось частью ритуала ограбления могилы. Черепки от одного горшка оказываются разбросанными по разным частям погребальной камеры, иногда обнаруживаются большие скопления перемешанных осколков от разных сосудов. Нельзя так разбить горшок, задев его случайно. Бывает, что при реставрации керамики археологи не обнаруживают части сосудов, которые были унесены грабителями или просто выброшены из могилы.

Сосуды, помещаемые в могилу, являлись участниками погребального обряда, что имело глубокий символический смысл. Горшки занимали определенное положение относительно умершего, обычно в головах, но иногда и у ног или напротив груди. Встречаются сосуды, занимающие нетрадиционное положение – перевернутые вверх дном, поставленные друг на друга и пр. Смысл этих манипуляций с керамикой сейчас трудно установить, но несомненно, они значили много для людей той эпохи.

Многие сосуды, найденные и отреставрированные археологами, и сейчас продолжают свое существование. Так археологи продлевают жизнь предметам, являющимся немыми свидетелями жизни ушедших народов. Раскрыть хранимые ими тайны – важнейшая задача археологических исследований.

 

Литература

Гутков А.И., 1995. Техника и технология изготовления керамики поселения Аркаим // Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск.

Зданович Д.Г., 1991. Искусство вещи // Древности Урало-Казахстанских степей: Каталог выставки. Челябинск.

Науменко Г.М., 1998. Этнография детства. М.

Сумцов Н.Ф., 1996. Символика славянских обрядов. М.

 

 

Л.Л. Гайдученко

 

КАША АРКАИМА *