Б. Повторение с использованием разных методов

В исследованиях артефактов всегда повторяется одна и та же история: весьма обнадеживающий перво­начальный эксперимент, построенный по схеме «исполь­зование одного воздействия и одного замера», подвер­гается затем критике с точки зрения конкретных правдоподобных конкурентных гипотез и сопровож­дается рядом других экспериментов, предполагающих использование либо контрольных групп, подвергаемых дополнительному воздействию, либо измененного метода воздействия, либо измененного метода измерения, пока, наконец, первоначальные данные не получат двойного подтверждения или не будут отвергнуты в пользу какой-нибудь конкурентной интерпретации. Даже там, где поле исследования доступно, а само исследование обходится недорого, этот цикл занимает добрый десяток лет, в чем можно убедиться на примере работы Розенберга [83] с экспериментальным исследованием диссо­нанса. Поэтому можно лишь приветствовать любую стратегию, которая могла бы сократить эту расточитель­ную процедуру.

Познакомившись с описанием средств контроля, пред­ставленным в предыдущем разделе о типах артефактов, нетрудно подметить их обобщенный характер и приме­нимость к разнообразным экспериментальным процеду­рам. Многочисленные методы измерения имеют анало­гичное значение. Это наводит на мысль взять за правило программирование гетерометодического повторения

215

уже на начальной фазе исследования. Так, от всякого диссертационного исследования требовалось бы вво­дить экспериментальную переменную двумя методи­чески независимыми способами и в каждом случае измерять эффект воздействия двумя независимыми методами. Если какой-нибудь гипотетический закон был первоначально подтвержден в каждом из четырех произведенных таким образом гетерометодических по­вторений, большая часть потенциально правдоподобных конкурентных гипотез будет сразу же исключена (еще до того, как они будут сформулированы в явном виде). Если все четыре повторения не дали согласованных между собой результатов, а наблюдался ряд значи­тельных эффектов, то соискатель столкнется с интри­гующей эмпирической загадкой, над которой стоит по­размыслить, но у него не будет искушения высказывать сверхкатегорические теоретические утверждения, что могло бы иметь место, если бы его взору открылась какая-то одна часть этой загадки. Однако выполнять это методическое предписание не рекомендуется. Если я пра­вильно оцениваю наши сегодняшние теоретические успе­хи и экспериментальные умения, полного подтверждения все равно почти никогда нельзя получить. Описанный процесс в целом был бы более обескураживающим, чем принятая ныне практика, притом настолько, что у мно­гих вовсе пропала бы охота проводить исследования. При нынешних стандартах, не поощряющих публикацию негативных результатов, не подтверждающих новые ги­потезы, редакторы журналов почти наверняка отказа­лись бы опубликовать честный отчет, и были бы, вероят­но, правы, если смотреть на дело с точки зрения опти­мальной коллективной переработки информации (Campbell [20, с. 168—170]). Науке как социальной системе требуется мотивация, достаточная для того, чтобы про­дуцировать научные исследования в избыточном количе­стве. Эта мотивация гораздо выше, когда каждый иссле­дователь считает, что он пользуется оптимальным мето­дом, а когда его ожидания подтвердились, верит, что доказал истинную теорию. Какая-то степень сверхопти­мизма, возможно, необходима как при предвосхищении еще не сделанного, так и при ретроспективном взгляде на выполненное исследование. Так же обстоит дело и с проблемой артефактов вообще: с точки зрения мотива-

216

ции самое лучшее, по-видимому, не думать о них зара­нее как о неотвратимом закономерном аспекте любого исследования, а, напротив, закрыть глаза на их возмож­ность и рассматривать всякого рода возмущение, коль скоро оно возникло, как специфическую аномалию в целеустремленном во всех других отношениях научном поиске.

Если избранное нами поприще и в самом деле чрез­вычайно трудно, то систематическое появление на свет поражающих воображение результатов, в которых позднее станут подозревать артефакты, в мотивационном плане даже полезно. Они служат подкреплениями, которые побуждают потенциальных первооткрывателей и знающих свое дело критиков (чем поразительнее результат, тем выше репутация беспочвенных заявле­ний). Это подкрепления и мотивация, побуждающие к экспериментальной работе и эмпирическим исследо­ваниям. И то и другое было бы утрачено, если обра­титься к процедуре, успешно страхующей от чрезмерно оптимистических псевдоподтверждений будоражащих умы теорий.