Закон собриологии. Изготовление и употребление алкогольных суррогатов прямо пропорционально употреблению обществом легального алкоголя.

Одним из аргументов противников проведения государством трезвой политики является, насаждаемое продажной и некомпетентной прессой, утверждение, что якобы в случае сокращения производства и продажи алкоголя. То есть в случае уменьшения доступности алкоголя, его недостаток будет восполнен суррогатами, самогоном, самодельным вином и т.д., при этом последствия будут еще хуже, так как многие суррогаты по «качеству» хуже легального алкоголя. В таком заключении защитников и пособников легальной алкогольной мафии содержится, по меньшей мере, два логических дефекта. Во-первых, собриологи никогда не предлагали ограничиться только лишь одним уменьшением доступности алкоголя, они всегда были сторонниками комплексного подхода, когда сокращение производства должно сопровождаться одновременным уменьшением числа людей, употребляющих алкоголь, в результате проведения интенсивной, научной, собриологической пропаганды. Второй дефект в рассуждениях наших оппонентов – само по себе утверждение, что недостаток легального алкоголя непременно будет восполнен суррогатами и нелегальным алкоголем. Никакой неизбежности здесь нет. Ничто не мешает в рамках комплексного подхода значительно усилить и сделать более эффективной борьбу с нелегальным производством, торговлей, употреблением суррогатов и нелегального алкоголя. Более того, мировой и российский опыт показывает, что именно в период отрезвления общества борьба с нелегальным алкоголем становится и более последовательной, и более результативной. Об этом говорит, например, опыт России в первой половине 1920-х годов. Жёсткие антиалкогольные законы того периода позволили сразу же после гражданской войны развернуть действенное наступление на самогоноварение (распространившееся в период безвластия в годы гражданской войны). К 1924 году проблема самогоноварения была практически решена, сведена к минимуму. И лишь полный отказ от политики отрезвления в 1925 году резко ухудшил ситуацию и способствовал резкому росту самогоноварения (12). В годы Великой Отечественной войны, когда производство алкоголя значительно сократилось по понятным причинам, нет никаких оснований утверждать, что суррогаты полностью восполнили сократившийся алкоголь. Но особенно убедительны показатели в период антиалкогольной компании 1985-1987 годов. Сокращение в 2-3 раза производства, продажи алкоголя вовсе не привело к суррогатной «компенсации», число смертей от употребления суррогатов не увеличилось. Новый виток алкоголизации, развернувшейся с 1988 года, привел и к резкому росту отравлений суррогатами, а ведь в это время никакого дефицита алкоголя уже не было и в помине, алкоголь продавался на каждом углу, днём и ночью, без всяких ограничений. Все это позволяет сделать вывод – в России потребление суррогатов находится не в обратной, а в прямой зависимости от продажи легального алкоголя. Надо иметь еще в виду, что в случае уменьшения доступности легального алкоголя, к суррогатам обращаются отнюдь не все, а лишь часть населения, как правило, наиболее алкоголизированная, а значит общее количество употребляющих алкоголь – сокращается. Люди на первых этапах алкогольной зависимости – «культурпитейщики», даже в случае дефицита алкоголя в свободной продаже на суррогаты не переходят, следовательно, общий уровень последствий алкоголизации в целом по стране сокращается. По разным оценкам при всем обилии легального алкоголя в России к началу XXI века, доля нелегального превысила половину всего потребляемого алкоголя (по разным оценкам – от 1/3, до 2/3). (13)

  В чем же тут логика, почему убедительный тезис о «компенсации» легального алкоголя суррогатами и нелегальным алкоголем практически не срабатывает? Ведь на первый взгляд аргументы оппонентов звучат весьма убедительно – чем меньше водки в продаже, тем больше самогона и суррогатов. (14). Но оказывается, что чем больше людей вечером примут легальный алкоголь, тем больше наутро обратится к суррогатам, к нелегальному алкоголю, который и доступнее и дешевле уже потому, что его производители не платят акцизов. Чем больше страна за год поглощает легального алкоголя, тем больше будет потребность нелегального. До определенного этапа алкозависимости человек употребляет исключительно легальный, «качественный» алкоголь, но, перейдя на новый этап зависимости, он, скорее всего, предпочтет более дешёвые изделия. Так легальный алкоголь формирует армию потребителей нелегального и суррогатного алкоголя, они находятся не в обратной, а в прямой зависимости. То есть предложение любых наркотиков «силой берет спрос» на них. И это – еще одна закономерность в собриологии. Вот чем объясняется странный на первый взгляд факт, когда открытие всех алкогольных шлюзов и обилие спиртного в 1990-е годы в России не только не привело к «вытеснению суррогатов», а наоборот, вызвало новый виток совокупных отравлений – как легальным, так и нелегальным (суррогатным) алкоголем. Логика здесь вполне определённая, выстраивается такая цепочка связей: больше легального алкоголя – больше спившихся людей, потребителей суррогатов – больше отравлений суррогатами. Поэтому любые «заманчивые» предложения алкогольной мафии решить проблему суррогатов путем увеличения производства «хорошего, качественного» алкоголя – не более чем демагогия, за которой очевиден корыстный интерес – увеличить свои доходы за счет непрекращающегося спаивания населения.

   Вывод из всего этого напрашивается один – если поставлена цель отрезвления народа, наступление надо вести параллельно – и на легальный, и на нелегальный алкоголь. Замещать один алкоголь другим – это значит тушить пожар керосином (или чертом изгонять дьявола).

Глава 4