От Петра Великого до XIX века 7 страница

 

Часть третья

Петербург в XIX веке

Глава I

Развитие Петербурга в ХIХстолетии. -- Сооружения времени Александра I. --

Казанский собор. -- Публичная библиотека. -- Городское население и бюджет.

Как мы видели, почти все пространство, занимаемое в настоящее время Петербургом, к исходу XVIII века вошло уже в черту города и было так или иначе застроено. План города выработался окончательно, и наружный характер его определился. Возведены были многие важнейшие здания и другие сооружения, сохранившиеся с незначительными изменениями до настоящего времени. Но тем не менее столица наша, в общих чертах, имела вид города бедного и плохо застроенного. Правительственные сооружения, дворцы, храмы как бы только указывали на будущее развитие города в архитектурном отношении. Частных построек, соответственных этому уровню, было мало. Обывательские дома даже на главных улицах строились по преимуществу двухэтажные, самой незатейливой наружности, с плоскими или безвкусно украшенными фасадами, с маленькими окнами, нередко с деревянными надстройками. В более отдаленных частях города деревянное строение решительно преобладало. Несмотря на старание сократить пустыри и заборы, тех и других существовало еще очень много. Через Неву имелся только один мост, от прежней Исаакиевской церкви к Васильевскому острову, да и тот был деревянный. Мощение улиц крупным булыжником оставляло желать лучшего. Освещение было скудное, состав полиции недостаточный и неудовлетворительный. Весь годовой городской бюджет не достигал миллиона, хотя в него входили и таможенные сборы. Собственно городские доходы Петербурга составляли в 1797 году всего только 36 тысяч рублей.

Новому XIX веку предстояло перестроить столицу, сохраняя в существенных чертах план и пределы, унаследованные от предыдущего века. Эта перестройка осуществлялась постепенно, по мере развития государственных средств и обогащения города. На местах, занятых пустырями или обветшалыми строениями, возводились новые здания, казенные и частные; к хорошо построенным одноэтажным и двухэтажным домам надстраивались новые этажи. Прокладывались новые улицы, обстраивались площади; деревянные строения медленно, но непрерывно вытеснялись из отдаленных кварталов.

В первой половине века преобладали правительственные строительные предприятия; во второй половине, и в особенности к концу века, сильно подвинулось строительство частное.

Царствование Александра I, хотя и ознаменованное с самого начала важными государственными реформами, не имело для архитектурного развития Петербурга такого значения, как последующие. Это объясняется двумя причинами. Продолжительные войны, в которые Россия была втянута властолюбием Наполеона I, истощали государственную казну и требовали ограничения строительных расходов. С другой стороны, первая четверть XIX века отличалась повсеместным оскудением архитектурных талантов. Господствовал упрощенный, лишенный фантазии стиль, с однообразными колоннами, тяжелыми и бедными карнизами, остроугольными украшениями над окнами. Печать этого бедного стиля ложилась на все постройки, снижая красоту и величавость общего облика города.

Император Александр I, вступив на престол 11 марта 1801 года, возвестил о намерении своем управлять страной "по законам и по сердцу" Екатерины II. Одним из первых дел его царствования было восстановление Жалованной грамоты городам 1785 года и петербургской Городской Думы. В манифесте от 2 апреля 1801 года говорится: "Сохраняя святость установлений вселюбезнейшей Бабки Нашей и быв удостоверены в той истине, что без прав и преимуществ непоколебимых и всею силою закона охраняемых, не могут промыслы, рукоделия и торговля достигнуть цветущего состояния, Мы признали за благо в пользу и одобрение их утвердить и восстановить Городовое Положение, отменяя и отлагая все, что противно оному, или несообразно силе его допущено или установлено было".

Восстановление Думы не могло однако произойти немедленно, так как предполагалось пересмотреть все те изменения, какие произведены были в городовом положении при Павле I. Дума открылась только в феврале 1802 года. В сохранившемся журнале думы сказано: "Городской голова Меншиков, приуготовясь на основании указа того же 1802 года к открытию Городской думы и известя пред сим избранных обществом членов, градскую думу составить имеющих, собрал их в доме бывшего Ратгауза", куда прибыли митрополит, главнокомандующий, гражданский губернатор, высшие чины и дворянство. После молебствия последовало открытие городских учреждений.

Наибольшим оживлением петербургской жизни отличались первые годы царствования Александра I, посвященные преимущественно преобразованиям внутреннего управления. Молодой император, одушевленный наилучшими желаниями и намерениями, благосклонно-приветливый, окруженный молодыми же сподвижниками, в большинстве получившими образование в европейских столицах -- был душой и кумиром оживившегося столичного общества. Широкие преобразования, проводимые с большой быстротой, вносили в городскую жизнь много воодушевления. В литературе, где рядом со стариком Державиным выступили молодые таланты: Карамзин, Вяземский, Батюшков, Крылов, Грибоедов, позднее Пушкин, и появились новые журналы и сборники, также замечалось большое оживление. Этому способствовали и облегченные сношения с заграницей и с европейской литературой.

Десятилетие с 1805 года по 1815 год ознаменовалось почти непрерывными войнами, в которые вовлечена была Россия властолюбивой политикой Наполеона I. В следующее затем десятилетие, хотя мир не нарушался, но внешняя политика поглощала почти все внимание императора Александра и требовала частого отсутствия его в Петербурге. Но несмотря на эти неблагоприятные для столичной жизни обстоятельства, столица продолжала развиваться и обстраиваться. Учреждение министерств возвысило его значение, как административного центра империи. Такому же возвышению содействовало учреждение Государственного Совета. Обновление Академии наук, преобразование учительской семинарии в Педагогический институт, открытие университета (помещавшегося первоначально на Звенигородской улице) и нескольких средних учебных заведений, разрешение частных типографий -- все это сообщило Петербургу характер культурного центра, руководящего интеллектуальной жизнью страны. Но окончательно таким центром наша столица сделалась уже при преемниках Александра I.

Из замечательных сооружений, какими обогатился Петербург в царствование Александра I, важнее всех Казанский собор на Невском проспекте. Раньше, при Петре Великом, здесь стояла небольшая часовня с иконой Казанской Божьей Матери, привезенной в 1710 году по приказанию царя из Москвы. В 1737 году на месте часовни выстроена была церковь Рождества Богородицы, которую обыкновенно называли, по имени перенесенной в нее иконы, Казанским собором. Император Павел I пожелал построить здесь величественный храм, план которого составил даровитый архитектор Воронихин. К постройке приступили уже при Александре I в 1801 году и окончили ее в 1811 году.

Громадное здание собора, крестообразной формы, имеет три портика, с колоннами из пудожского камня. К портику, обращенному на Невский проспект, примыкает колоннада, расходящаяся полукругом по обе стороны собора; эта колоннада является подражанием знаменитому собору святого Петра в Риме. Портик посреди этой колоннады украшен колоссальными бронзовыми фигурами Иоанна Крестителя, Апостола Андрея и святых князей Владимира и Александра Невского. Над храмом возвышается круглая башня с 16 окнами, накрытая овальным куполом с вызолоченным крестом. Вышина всего здания с крестом -- 33 сажени (70 м). Внутри храм разделен рядами колонн из финляндского гранита с бронзовыми венчиками. Главный иконостас, сооруженный уже при Николае I, весь из литого серебра тонкой чеканной работы; на него пошло около 100 пудов (1,6 т) серебра, часть которого пожертвована донскими казаками, отбившими при отступлении французов в 1812 году серебряную утварь, награбленную в московских церквях. Иконостас этот исполнялся по рисункам архитектора Тома де Томона. Он украшен 4 колоннами из сибирской яшмы; над царскими вратами сияние выложено драгоценными камнями. Над живописью собора трудились лучшие тогдашние русские художники: Егоров, Шебуев, Боровиковский. Главная святыня собора, Нерукотворная икона Казанской Божьей матери, имеет ризу чистого золота, украшенную драгоценными каменьями и жемчугом; ценность ризы определяется свыше 35 тысяч рублей.

В Казанском соборе находится гробница фельдмаршала Кутузова, главного героя войны 1812 года. Тут же поставлены знамена, отбитые у французов, и жезл наполеоновского маршала Даву. Вообще весь собор как бы посвящен воспоминаниям об Отечественной войне.

Исаакиевский собор, как мы уже говорили, был достроен при Павле I из кирпича. Император Александр I желал восстановить этот храм из мрамора, каким он предполагался вначале, но работы в его царствование подвигались медленно. Перестройка собора завершена уже при Николае I.

Императорская Публичная библиотека -- обширное здание, украшенное по главному фасаду колоннами и статуями греческих мудрецов. Оно начато еще в последние годы жизни Екатерины II, но докончено в 1812 году. В нем помещается до миллиона томов книг и рукописей, между которыми многие относятся к замечательнейшим редкостям. Здесь, между прочим, находится лучший портрет Екатерины II, работы Левицкого, мраморная статуя Вольтера, работы Гудона, Евангелие XII века и пр.

Здание Биржи на Васильевском острове также начато при Екатерине II, по плану Кваренги, но окончено в 1816 году архитектором Тома де Томоном. Оно состоит из громадной залы, украшенной колоссальным бюстом Александра I. Перед зданием воздвигнуты две колонны со статуями у подножия и с изображениями корабельных частей. Позднее против биржи был разбит изящный сквер. {С 1940 г. в здании Биржи размещается Военно-Морской музей.}

Из других сооружений времени Александра I замечательны: Главный штаб на Дворцовой площади, с аркой, украшенной бронзовой колесницей с шестью конями; Государственный банк на Большой Садовой улице; Большой театр, перестроенный ныне для Консерватории {На Театральной пл. (д. 3).}. Первоначально Большой театр выстроен был еще при Екатерине II, но в 1817 году возобновлен после пожара. В 1836 году он был снова перестроен, повышен, и вся внутренняя отделка его возобновлена. В таком виде он около полувека собирал в своих стенах двор и лучшее петербургское общество, съезжавшееся на оперные и балетные представления и в маскарады.

Рост Петербурга в царствование Александра I лучше всего определится из следующих данных. Население города к концу царствования достигло 425 тысяч, следовательно почти удвоилось. Домов к тому времени насчитывалось до 8 тысяч, стоимостью свыше 80 миллионов рублей. Бюджет города, не достигавший в начале царствования 1 миллиона, к концу царствования превысил 3 миллиона.

 

Глава II

Первое столетие Петербурга в 1803 году -- Наводнение 7 ноября 1824 года. --

Влияние Отечественной войны на русское общество. -- Заговор и бунт 14 декабря 1825 года. --

Воцарение императора Николая I.

В 1803 году исполнилось первое столетие существования Петербурга, и было торжественно отпраздновано в годовщину его основания, 16 мая. Вокруг конной статуи Петра I на Сенатской площади собрано было 20 тысяч войска; церемониальным маршем прошла гвардия перед памятником, преклоняя пред ним знамена. Император Александр лично командовал парадом. Отсюда церемониальное шествие направилось в Петропавловский собор, где на гробницу Петра возложена была большая медаль, поднесенная по случаю юбилея городскими сословиями. На медали имелось изображение Петра в профиль, в лавровом венке, с надписью кругом: "От благодарного потомства".

Не забыт был при этом и исторический ботик Петра Великого, известный под именем "Дедушки русского флота". Его подняли на борт 110-ти пушечного корабля "Архангел Гавриил", поставленного на Неве против памятника. У ботика стояли на часах четверо современников Петра, столетние старцы. Один из них, бывший при Петре морским офицером, хорошо помнил великого царя. Другой носил в свое время за Петром межевые шесты, когда тот измерял болотистую местность под Петергофом. Он благоговейно хранил серебряный рубль, пожалованный ему царем.

Памятник Петру, домик его на Петербургской стороне и дворец в Летнем саду были разукрашены флагами, и вечером осветились огнями. Иллюминован был и весь столетний город.

В последние годы царствования Александра I Петербург постигло ужасное бедствие: 7 ноября 1824 года произошло сильнейшее из всех наводнений, затоплявших столицу в течение двух столетий. В 1777 году, как мы уже знаем, вода в Неве поднималась на 10,5 футов выше обычного уровня; в 1824 году подъем воды достигал 12 футов (более 3,5 м) и потому затоплено было еще более обширное пространство.

Бурная, ненастная погода еще накануне предвещала готовившееся бедствие. Шел дождь, дул с моря холодный юго-западный ветер. Барометр разом упал на целый дюйм (около 2 см). Один современник-очевидец рассказывает:

"В 7 часов вечера (6 ноября) я уже видел на Адмиралтейской башне сигнальные фонари для предостережения жителей от наводнения. В ночь настала ужасная буря; сильные порывы юго-западного ветра потрясали кровли и окна, стекла звучали от плесков крупных дождевых капель. Беспечные жители столицы спокойно почивали. С рассветом мы увидели, что вода чрезвычайно возвысилась в каналах и сильно в них волновалась. Сначала появлялись на улицах только люди, вышедшие из домов своих заделами; но около 10 часов утра, при постепенной прибыли воды, толпы любопытных устремились на берега Невы, которая высоко поднималась пенистыми волнами и с ужасным шумом и брызгами разбивала их о гранитные берега. Когда жители Адмиралтейской стороны еще не предвидели несчастья, низменные места, лежащие по берегам Финского залива и при устье Невы, были затоплены, и жители Гавани, Канонерского острова, Гутуевского, деревень: Емельяновки, Тентелевой и казенного Чугунного завода близ Екатерингофа, терпели бедствие. Невозможно описать того ужасного явления, которому были свидетелями люди, бывшие в это время на берегу Финского залива и чудесно спасшиеся от гибели. Необозримое пространство вод казалось кипящей пучиной, над которой распростерт был туман от брызгов волн, гонимых против течения и разбиваемых ревущими вихрями. Белая пена клубилась над водяными громадами, которые, беспрестанно увеличиваясь, наконец яростно устремились на берег. Множество деревянных построек не могло противостоять огромной массе воды и с треском обрушились. Люди спасались, как могли, в уцелевшие дома, на бревнах, плавающих кровлях, воротах и т. д. Многие погибли, как и домашний скот и пожитки. Вода беспрестанно прибывала, и наконец ринулась на весь город. В одно мгновение вода полилась через края набережных реки и всех каналов, через подземные трубы она хлынула в виде фонтанов.

Трудно представить себе смятение и ужас жителей: погреба, подвалы и все нижние квартиры тотчас наполнились водой; каждый спасал, что мог и выносился наверх, оставляя в добычу воде свое имущество. Некоторые, слишком заботливые о вещах и товарах, погибли в погребах; толпы народа, бывшего на улицах, бросились в дома, другие спешили в свои жилища, но прибывшая вода принудила их искать спасенья, где кто мог. Кареты и дрожки, которые сперва разъезжали по воде, начали всплывать и спасаться на высоких мостах и по чужим дворам. В первом часу пополудни весь город, за исключением Литейной, Каретной и Рождественской частей, был залит водой, везде почти в рост человека, а в некоторых низких местах (как например на перекрестке Большой Мещанской и Вознесенской улиц и у Каменного моста) более нежели на полтора сажени.

Разъяренные волны свирепствовали на Дворцовой площади, которая с Невой составляла одно огромное озеро, изливавшееся Невским проспектом, как широкой рекой, до самого Аничковского моста. Мойка, подобно всем каналам, скрылась от взоров и соединилась с водами, покрывавшими улицы, по которым неслись леса, бревна, дрова, мебель. Вскоре мертвое молчание водворилось на улицах. Около двух часов появился на Невском проспекте, на двенадцативесельном катере, военный генерал-губернатор граф М.А. Милорадович, для подания помощи и ободрения жителей. Несколько небольших лодок проехало по Морской, и еще большой катер с несколькими людьми разного звания, спасшимися от погибели на берегу Невы, причалил к дому Косиковского. Близ Смоленского поля, на Петербургской стороне и вообще в местах низких, занятых деревянными строениями, вода смыла последние до основания, и улицы загромоздила лесом, дровами и даже хижинами; кое-где лежали изломанные барки; одно парусное судно большой величины, с завода Берда, очутилось в Коломне, возле сада католического митрополита. На Неве все мосты были сорваны, за исключением Самсониевского и соединяющего Каменный остров с Петербургской стороной. Каменные и чугунные мосты все уцелели, но гранитная набережная Невы сильно пострадала, многие камни были сдвинуты с места или опрокинуты. В третьем часу пополудни вода начала сбывать, в 7 часов начали уже ездить в экипажах по улицам".

 

Картина разрушения была так необычайна и ужасна, что поразила воображение современников. Некоторые сходили с ума от горя и ужаса. В записках очевидцев сохранились подробнейшие черты события, надолго оставшегося в памяти петербургских жителей. "Зимний дворец, говорит один современник, как скала стоял среди бурного моря, выдерживая со всех сторон натиск волн, с ревом разбивавшихся о крепкие его стены и орошавших их брызгами почти до верхнего этажа. Мосты были сорваны и разнесены на части; два тяжелые плашкоута { Плашкоут -- маленькая баржа, понтон, на который опирается опора наплавного моста.} сели на гранитный парапет против Летнего сада. На площади против дворца -- другая картина: под небом почти черным, темная вода вертелась как в огромном водовороте; по воздуху, высоко и быстро крутясь, носились широкие листы железа, сорванные с крыши нового строения Главного штаба; буря играла ими как пухом; два длинные деревянные тротуара, поперек между заборов недоконченного здания, сделали плотину, на которую волны упирали с ревом, и достигнув высоты ее, полились в Малую Миллионную {Малой Миллионной называлась часть Большой Морской, от арки Главного штаба до Невского проспекта (Прим. авт.)}; в Большую Миллионную, через узкий переулок, выходящий на Неву, вдвинуло водой огромную барку, перегородившую улицу. Люди, застигнутые водой, лезли в окна, на фонари, цеплялись за карнизы и балконы домов, прятались на вершинах деревьев, посаженных вокруг бульвара, садились на империалы {Т. е. на крыши. Вообще, империалом называлась огороженная перилами площадка со скамьями на крыше вагона "конки" -- конно-железной дороге.} карет".

Громадные опустошения произведены были на Товарной бирже на Васильевском острове. Там вода смыла до 300 тысяч пудов сахару, столько же пудов соли, унесла вина в бочках и ящиках на полмиллиона рублей, муки и других товаров на многие миллионы. После наводнения толпы народа долго хозяйничали на бирже, собирая ведрами образовавшуюся от размокшего сахара патоку.

Грозная картина наводнения изображена Пушкиным в его поэме "Медный Всадник":

 

Редеет мгла ненастной ночи,

И бледный день уж настает.

Ужасный день! Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури...

И спорить стало ей не в мочь.

По утру над ее брегами

Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами

И пеной разъяренных вод.

Но силой ветра от залива

Перегражденная Нева

Обратно шла гневна, бурлива,

И затопляла острова.

Погода пуще свирепела;

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клокоча и клубясь, --

И вдруг, как зверь остервенясь,

На город кинулась. Пред нею

Все побежало, все вокруг

Вдруг опустело... Воды вдруг

Втекли в подземные подвалы;

К решеткам хлынули каналы --

И всплыл Петрополь, как Тритон,

По пояс в воды погружен.

Осада! приступ! Злые волны

Как воры, лезут в окна; челны

С разбега стекла бьют кормой;

Садки под мокрой пеленой,

Обломки хижин, бревна, кровли,

Товар запасливой торговли,

Пожитки бледной нищеты,

Грозой снесенные мосты,

Гробы с размытого кладбища --

Плывут по улицам. Народ

Зрит Божий гнев и казни ждет.

Увы! все гибнет: кров и пища.

Где будет взят?

В тот грозный год

Покойный царь еще Россией

Со славой правил. На балкон

Печален, смутен вышел он

И молвил: "С Божией стихией

Царям не совладеть". Он сел,

И в думе скорбными очами

На злое бедствие глядел.

Стояли стогны озерами,

И в них широкими реками

Вливались улицы. Дворец

Казался островом печальным.

Царь молвил -- из конца в конец,

По ближним улицам и дальним,

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы --

Спасать и страхом обуялый,

И дома тонущий народ.

 

Правительство поспешило на помощь пострадавшим от наводнения людям. В каждой части города учреждены были особые комитеты для раздачи пособий. По улицам развозили хлеб и одежду; устроены были временные приюты для оставшихся без пристанища. Александр I пожаловал миллион рублей для бедных; щедрой рукой сыпались и пожертвования частных лиц; всего было собрано более четырех миллионов рублей. Государь лично посещал места, наиболее пострадавшие от наводнения, утешал и одарял несчастных. "Какими потоками слез, -- пишет один очевидец,-- орошал ангел наш, при вопле и рыдании окружавших его, несчастливцев, переживших наводнение, как он утешал их, сам неутешный".

 

То влияние, которое оказала Отечественная война 1812 гола на Александра I, русское общество и весь ход истории России, позволяет отнести это событие к числу наиболее важных за весь XIX век. Огромная армия, сражавшаяся сначала за освобождение Европы, затем -- своей родины, вернулась домой не с одними лишь военными трофеями, но с новыми веяниями, а главное -- с новыми надеждами. Впечатление, которое произвели на русское дворянство успехи европейской мысли и государственности, было слишком сильно. Не понимая разницы в историческом, национальном и географическом положении, которая существовала между Россией и Европой, молодежь буквально впала в грех уныния из-за разительного контраста между западным и российским образами жизни, который только теперь стал для нее вполне очевиден.

На самого государя императора война тоже произвела глубокое и сильное впечатление, но совсем иного рода. Он все более погружался в тяжелое, угнетенное состояние, раздумья о тщете разума и воли человека перед волею Божественной. К новым преобразованиям, которых от него с нетерпением ожидало общество, он вовсе не испытывал сочувствия, и все чаще размышлял об отречении и тихой, созерцательной жизни в покаянии и молитве. Невольно главным распорядителем во внутренней жизни России стал военный министр граф А. Аракчеев, человек весьма недалекий, который, получив значительную власть, не умел распорядиться ей во благо и с педантичной строгостью, которая часто переходила в жестокость, пытался перенести требования воинской дисциплины на все общество в целом. Потеряв надежду на добрую волю царя, молодое поколение занялось самообразованием. Большая часть, впрочем, не пошла дальше занятий популярными тогда философией, историей и пр. науками, не оставляя в то же время и практических трудов на благо Отечества. Однако среди другой ее части разочарование было столь сильно, что всякая практическая деятельность в условиях самодержавия казалась им лишенной смысла и пользы.

В их-то среде и возникли первые в России тайные политические общества. В 1821 году в Петербурге образовалось "Северное общество" во главе с братьями Муравьевыми, князем С. Трубецким, поэтом К. Рылеевым и пр. Ближайшими целями общество видело низложение императора и его правительства, уничтожение крепостной зависимости крестьян и созыв Учредительного собрания. Силой, на которую опиралось общество в своих расчетах, была, разумеется, армия. В глубокой тайне заговорщиками был разработан и план переворота. Они надеялись внезапно захватить Петропавловскую крепость, Арсенал, который находился тогда на берегу реки Карповки на Петербургской стороне, и Зимний дворец; затем "истребить императора" и вынудить Сенат подписать заготовленный заранее политический манифест. Вскоре, как будто, предоставился удобный случай свершить задуманное.

27 ноября 1825 года из Таганрога, где находился со своей семьей государь император, в столице была получена весть о его смерти. В тот же день Сенат, войска и все государственные учреждения присягнули на верность старшему после Александра сыну несчастного Павла I, великому князю Константину Павловичу. Последний находился в это время в Варшаве. Вскоре, однако, было обнаружено завещание Александра I, в котором объявлялось об отречении от престола великого князя Константина еще в 1821 году, и о назначении наследником великого князя Николая Павловича. Две недели в столице дожидались приезда великого Константина, который должен был публично подтвердить свое отречение, однако тот так и не приехал.

Заговорщики решили воспользоваться замешательством и назначили выступление на 14 декабря -- день, когда войска должны были принять присягу на верность новому императору, Николаю I. С этой целью они распространили среди солдат слух о том, что никакого отречения, будто бы, не было, и что Николай, пользуясь отсутствием брата, просто захватил власть силой.

Впрочем, Николаю стало известно о готовящемся бунте. Это существенно изменило положение заговорщиков. Среди их руководителей обнаружились разногласия, многие отошли в сторону, в последний момент от руководства отказался "диктатор" -- князь С. Трубецкой. Прочие все же предпочли быть арестованными "на площади, а не в постели", и до конца старались привлечь на свою сторону войска.

Вопреки их расчету, большая часть войск присягнула благополучно. Лишь два полка -- Московский и Лейб-Гренадерский -- от принятия присяги отказались, и вышли с оружием на Сенатскую площадь к памятнику Петру Великому. Здесь к ним присоединились гвардейские матросы и часть прохожих. Толпа кричала: "Ура, Константин! Ура, конституция!" -- обнаруживая тем самым, что отнюдь не все хорошо понимали, ради чего рисковали жизнью. Полки выстроились в боевом порядке и ждали указаний руководителей заговора. Последние прибыли на площадь не все, и не смогли уже перехватить инициативу, которая с самого начала была в руках законной власти. Сенатская площадь со всех сторон была окружена верными престолу войсками: выход оставался лишь на Галерную улицу. Ни митрополит, ни военное начальство не смогли убедить собравшихся сложить оружие и сдаться на милость государя. Только военному губернатору столицы графу Милорадовичу, знаменитому своими подвигами герою Отечественной войны, почти удалось повлиять на ход событий благодаря уважению и любви, которыми он пользовался в армии. Однако он тут же был смертельно ранен офицерами-заговорщиками Оболенским и Каховским. Этот бесславный поступок связал восставших кровью, и надежды на мирный исход бунта уже не оставалось. Тогда против толпы была брошена конница. Полки отбивались, да и сами нападавшие атаковали словно нехотя, возможно, сочувствуя своим товарищам по боевым походам. Между тем, на площади сгущались сумерки: шел шестой час... Николай отдал приказ прибегнуть к самому решительному средству. Несколько картечных пушечных выстрелов обратили восставших в бегство. Толпа устремилась в узкий длинный коридор Галерной. Вслед за ними летели новые порции картечи... Всего в ходе этого трагического события погибло около тысячи человек.

Члены "Северного общества" были арестованы и преданы Высшему уголовному суду, который приговорил к смертной казни 36 человек. Однако Николай I несколько смягчил приговор, и смертной казни было предано лишь пятеро руководителей общества -- М.П. Бестужев-Рюмин, П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев, С.И. Муравьев-Апостол и П.Г. Каховский. Остальные осужденные были отправлены в Сибирь на каторгу или в ссылку. Лишь те из них, кто дожил до кончины Николая I, получили помилование от его преемника, Александра II, в 1856 году.

 

Глава III

Печальное состояние петербургской Городской Думы в первой половине ХIX века. --

Городовое положение 1846 года.

Хотя петербургская Городская Дума была восстановлена в 1802 году, но на ее хозяйственную распорядительность мало рассчитывали; и потому в том же году был учрежден Комитет для уравнения городских повинностей. На этот комитет вскоре была возложена также забота о приведении в известность всех городских расходов, об освещении улиц, содержании мостовых и пр. Несколько лет позднее образовался Комитет городских строений, а в 1820 году -- еще новый комитет, "для лучшего устройства доходов и расходов Санкт-Петербурга". Таким образом, большая часть думских обязанностей отошла от Думы, но и с оставшимися делами она справлялась очень неудовлетворительно. В торговом и мещанском сословии было мало людей с образованием, а дворяне получили право отказываться от выборной городской службы. Поэтому мысль о коренном преобразовании Думы занимала правительство в течение двух царствований, Александра I и Николая I.