Писатели России в Пушкинском заповеднике

                 (Музей у старой дороги)

     Старый дом на дальней окраине пушкинского Михайловского (бывший Кордон-2, на пути в Петровское)  в последние годы стал пристанищем творческого содружества художников, режиссеров и актеров, журналистов,   музыкантов, создателей музеев, литераторов. В печати он получил название «Усадьбы художника».  С приходом новых поколений гостей пушкинской деревни  возникла необходимость сохранения традиций заповедника, памяти о его создателях и его непростой истории. Так в 2004 году возникла общественная организация Лаборатория искусств, а вскоре и её музей.  

     Традиция приездов творческих людей «к Пушкину», известна  уже в начале XX века. И посещение края, так или иначе, отражалось в искусстве. Такие разные писатели как В. Тимофеева (Починковская), Г. Семёнов, С. Гейченко, К. Паустовский, Ю. Куранов, И. Андроников, Т. Глушкова, С. Довлатов, Я. Смердов, М. Дудин, П. Антакольский и многие другие оставили свое понимание роли, значения заповедного пушкинского края в культуре Отечества. С Михайловским соприкоснулось и творчество оригинального автора «Ёжика в тумане» - сказочника С. Козлова, работавшего здесь экскурсоводом. По отзывам критики это единичный, штучный, глубокий, по особому одарённый человек.

    Эпическое понятие «Пушкин-Михайловское» определило возникновение весьма значительного «культурного слоя».

    Заповедник пережил разруху двух войн и стал одним из символов послевоенного возрождения культуры страны. Издавна это место встречи каждого нового поколения с высшими духовными ценностями, место передачи традиций, опыта, отношения к родному языку, истории и к Отечеству. По своему значению для культуры он равен Эрмитажу, Русскому музею, Третьяковской галерее, Большому и Малому театрам, являющимся неприкосновенным запасом отечественной культуры. На разных этапах эту мысль утверждали полотна художников и литература. Но если картины прошлых лет иногда участвуют в выставках, то слово писателей и поэтов о заповеднике, сказанное даже недавно, - в XXI- м веке почти забыто и фактически неизвестно новым поколениям. Между тем в нем раскрыт опыт и смысл сохранения пушкинского края как заповедного и, если мы хотим сохранить нашу культуру, он не может быть не востребован сегодня.

     Можно сказать, что образ Пушкинского заповедника, каким он сложился в 1960 –е -начале 90-х годов вызрел и выстрадан в художественной литературе, - в  поэзии и прозе, в лучших аналитических статьях. Люди разных эпох, а подчас и полярные по своим убеждениям, безоговорочно едины в своем отношении к памятному месту.

       «Я изъездил почти всю страну. Видел много мест удивительных и сжимающих сердце, но, ни одно из них не обладало такой внезапной лирической силой, как Михайловское».

                                                                                   К. Паустовский.

«Всякий встречный считает своей обязанностью спросить: «Понравились ли Святые Горы?» И всякому приходилось искренно отвечать одно и то же: «Редкие места, мало таких».

                                                                                Иоанн, игумен.(настоятель Святогорского монастыря с 1895 по 1907 годы)

       

       «Пусть вам завяжут глаза и сбросят из под самого неба на парашюте…Вы все равно почувствуете, что попали в святое место».

                                                                             Ю. Куранов

    Создатели общественного музея Писателей России (хранитель И.Т. Будылин и художник П.Н. Быстров) располагали очень скромными возможностями. Мысли писателей о заповедном крае начертаны на обыкновенных листах писчей бумаги. Эти листы и составляют центр экспозиции. Но они же воспринимаются и как «рамка» главного зрительного образа музея – полотна «Хранители» (худ. П. Быстров, 1995. Копия). Обобщенный художественный образ Михайловского здесь является фоном для «портрета»  почти сказочного «домового», легендарного собирателя и хранителя пушкинской усадьбы, в котором легко угадываются черты С. С. Гейченко и двух его помощников – в своё время известных Василия Семёнова и Николая Шенделя. Это образ, возвращающий к пушкинскому «Домовому», незримому покровителю Михайловского:

 

              Останься, тайный страж, в наследственной сени

              Постигни робостью полунощного вора

              И от недружеского взора

              Счастливый домик охрани.

                                                                         (1819)

                   

   Здесь – это фигуры-символы бескорыстного служения делу культуры. В числе их и фигура автора полотна, защищающего самого «домового» «от недружеского взора».

   Высказывания писателей аранжируют, усиливают и переводят в слово основную мысль замечательного полотна, оригинал которого, кстати, экспонировался на многих выставках.

   Увеличенный машинописный шрифт на листах по ассоциации включает в композицию и старую пишущую машинку на таком же старом письменном столе, с  чернильницей и перьевой ручкой, другими характерными приметами обстановки писательского кабинета «докомпьютерной эпохи» - 30-70-х годов. Старинные настенные часы, конечно, напоминают о смене времен и поколений. В том числе и поколений писателей.

     Материалы, посвященные истории создания заповедника и художественной литературе о нем занимают противоположные друг другу стены и, таким образом, зрительно взаимосвязаны. При этом в экспозицию входит также лес, поляна, заключенные в рамку окна. В 2005 году на поляне открыт оригинальный памятник «Человек-скворечник»             (С.С. Гейченко. Дерево, металл. Автор П.Н. Быстров).

   Музей напоминает об основных создателях Пушкинского заповедника – перед нами редкие фотографии конца XIX–начала XX века - писательницы В. В. Тимофеевой (Починковской), первого директора В. М. Никифоровского, довоенных директоров заповедника С.А. Семенова, В.З. Голубева, автора научных книг о Пушкине в Михайловском А. М. Гордина. Здесь же на фото памятные уголки довоенного заповедника, газета «Пушкинский колхозник» 1946 года с именами и фотографиями тех, кто поднимал дома-музеи и парки из пепла. Композицию «Эхо войны» создал и подарил музею местный житель Алексей Иванов.

   1960-80-е годы представляют собой другой временной пласт. Это – период напряженной научной и музейно-собирательской работы. В поисках будущих экспонатов совершались экспедиции в деревни Псковской области. В те годы была облагорожена и интерпретирована как уникальная пушкинская земля – территория всего заповедника, возникли планы расширения его границ. В интересах охраны редких птиц и растений научно был обоснован выбор мест для турбаз и гостиниц за пределам мемориальных парков. 

    В экспозицию включены изображения памятных возрождённых в тот период уголков – «родникового колодца», «холма лесистого», «грота» и других мест, какими они вошли в классические издания тех лет. Поэтому здесь и портреты специалистов, создававших музеи. – перед нами хранитель Святогорского монастыря-музея, кандидат исторических наук М. Е. Васильев, хранитель Михайловского, кандидат филологических наук А.Ф. Теплов, многогранный исследователь, автор книг   Т.Ю. Мальцева, художник и хранитель музея в Петровском Б. М. Козмин, хранитель музея в Тригорском Г.Ф. Симакина, известный краевед и методист В. Ф. Зажурило, художник                          В. А. Самородский, рабочие Н.Ф. Шендель, В.С. Семенов и др.

      Смысл создания и существования Пушкинского заповедника наиболее полно выражен в замечательном очерке К. Г. Паустовского (1892 -1968) «Михайловские рощи». В раскрытой книге писателя гость музея может прочесть:

      

«Было раннее утро. Накрапывал дождь. Телега въехала в вековой сосновый лес. В траве на обочине дороги что-то белело. Я соскочил с телеги, нагнулся и увидел дощечку, заросшую вьюнком. На ней была надпись черной краской. Я отвел мокрые стебли вьюнка и прочел почти забытые слова: «В разны годы под вашу сень, Михайловские рощи, являлся я…» Потом я натыкался на такие дощечки в самых неожиданных местах: в некошеных лугах над Соротью, на песчаных косогорах…всюду звучали из травы, из вереска, из сухой земляники простые пушкинские строфы…».

«Это напоминает слова Пастернака: «Поэзия всюду, надо только нагнуться, чтобы поднять ее» - сообщал Констанитин Георгиевич из Михайловского другу, писателю Р.И. Фраерману (4 июля 1937).

Один из героев замечательного рассказа – обычный гость Михайловского. «Здесь я уже третье лето, но не знаю и малой доли того, что можно узнать об этих местах». А рядом «весёлая, независимая и красивая» женщина - внучка Анны Керн: «Так эти места меня очаровали, что я больше жить нигде не хочу. Каждый день придумываю себе какое-нибудь дело, чтобы оттянуть отъезд». Пушкинская тема вообще занимает особое место в творчестве писателя, который был в Михайловском дважды. Об этом напоминает и находящиеся в экспозиции альманахи «Мир Паустовского», изданные музеем писателя в Москве.

  Экспозицию,  в значительной мере, создает классический образ книги и книжной полки. Она же и полка-витрина. Здесь и произведения самого А. С. Пушкина в изданиях конца XIX- первой половины XX -го веков, книги его современников, классическая русская и зарубежная литература.

 Михайловское вошло в драматическую судьбу поэта Глеба Семёнова (1918-1982), приёмного сына директора заповедника С.А. Семёнова (в 1934-35 годах) и актрисы Н. Волотовой. В его поэзии отразилось «жестокое разочарование в мире с его массовой культурой, порождающей невыносимые клише, уничтожающей индивидуальность, загоняющей в безвыходное одиночество», - отмечает посмертный сборник («Концерт для возраста с оркестром», СПб, 2000). «Был он вроде некрасивый и совсем незнаменитый, но он был самой Россией, красотой её забытой» (Е. Евтушенко). И не только потому, что в его ранних и даже поздних стихах живут и древний Воронич, и Сороть, и «моя тригорская, кинутая сторона». Соприкоснувшись с Михайловским, как участник жизни музея, он прошёл свой путь поэтического восприятия деревни и понимания противоречий самой жизни. В его стихах живут местный говор, Святые Горы, но более всего художественный образ места и детства:

                                 

               Вот девки с коромыслами идут,

               вот мы бежим мальчишками босые,

               вот вечный дядя Ваня тут как тут,

               не первая ли в удочка в округе!

               Я чувствую доныне сколь упруги

               чуть влажные нагретости тропы… 

                   

     Немаловажно, что в музее газеты и журналы, документы партии правительства, как напоминание о времени и условиях в которых создавалась литература о заповеднике советского периода. Однако при этом существовала и воспринятая от Пушкина «тайная свобода». В это время создавалась книга, составившая эпоху в истории Пушкинского заповедника «У лукоморья», написанная собирателем и хранителем заповедника С.С. Гейченко. Имя Пушкина позволяло автору в годы государственного атеизма более свободно, эзоповым языком, описывать и свое отношение к идущим из глубины веков традициям народа: «Когда мы спасаем памятное место от гибели, возрождаем его, мы по-пушкински «заклинаем небо» помочь в этом трудном деле. И тогда в нас самих укрепляется что-то хорошее, мы делаемся крепче и добрее». (В религиозных традициях так всегда испрашивалось благословение на благое дело).

       Изданная пять раз (с 1971 по 1986 годы) стотысячными тиражами (!), книга «У лукоморья» расходилась мгновенно. Для множества посетителей, или, как они торжественно именовались здесь,  паломников, она была не путеводителем, но духовным посредником между человеком и пушкинским заповедником. Музей на дальней окраине Михайловского в известной мере восполняет отсутствие музея создателя заповедника, музея драматической, но и творческой эпохи созидателей.

      Общественный музей у старой дороги в Михайловском напоминает о том, что создание заповедника было духовным подвигом многих людей. Об этом – и произведения Юрия Куранова (1931 – 2001). Сегодня на доме  в Светлогорске, где писатель жил последние годы, открыта мемориальная доска, именем его названа библиотека, проходят посвящённые писателю конференции. Поризведения его переведены на 19 языков мира.   Характерно, что дорогу в большую литературу ему  открыл Константин Паустовский, в то время, как первые рассказы самого К. Паустовского одобрил Иван Алексеевич Бунин, впоследствии Лауреат Нобелевской премии. … Таков ещё один путь, которым Михайловское связано с замечательными именами нашей культуры.

    Обычно Юрий Николаевич жил в деревне Савкино, прильнувшей к Михайловскому, в доме своего друга,   художника  заповедника   В. А. Самородского. Писатель был убежден: «Ключи нашего сердца… не только там, где нам на них укажут, но повсюду, где сами увидим и приходим к ним». Мягко, в свойственной ему лирической манере, в идеологической ситуации тех лет, писатель отстаивал право на самостоятельное, свободное творчество. Писатель искал именно свободы, которая по слову А.С. Пушкина вовсе не вседозволенность, не вольница, а «неминуемое следствие просвещения».   В Михайловском писатель  искал и находил «ключи нашего сердца». Тематически с ним связаны пятнадцать очерков под общим названием «Там, в Михайловском», повесть в письмах «Дом над Румбой», повесть «Сердце ключей». На их страницах не только условные персонажи, но и вполне реальные сотрудники заповедника, экскурсоводы, которые живут, трудятся здесь, следуя завету А.С. Пушкина, «заодно с гением» и «к вечеру смотришь на них, осунувшихся, с опаской, с трепетом священным уважения».

         Для Юрия Куранова Владимир Самородский не только друг. Автор охотно вводит его образ в художественную ткань новелл. Он видит его в мастерской, «в уютном доме Калашникова, возле которого пристроилась на липе избушка для скворцов. Володя делом занят. Со стороны он похож не то на гнома, не то на дятла…. Володя занят чеканкой. Он выбивает на медной доске герб Абрама Ганнибала…».

      В.А. Самородский так же создатель некоторых валунных указателей, с которыми на дорогах заповедника и сегодня   встречаются гости пушкинской деревни. Им же создавались знаменитые затейливые скворечники, украшавшие усадьбу, копии экспонатов музеев и многое другое. А в 1974 году В. Самородский позировал своему коллеге А. Попкову, создававшему в Михайловском знаменитую картину «Осенние дожди. (Пушкин)», (Третьяковская галерея).      Музейный микросюжет предстает в фотографиях, книгах, иллюстрациях и, конечно, в звучащем слове на экскурсии. В нем литература и жизнь музея дополняют друг друга.

    Известный впоследствии поэт и критик Татьяна Глушкова (1939 – 2001), в трудный для себя период, в 1966 году, работала экскурсоводом в доме поэта. Об этом времени остался след в стихах:

 

                                Дом поэта чист и ясен,

                                Много света, певчих перьев,

                                Книга каждая гордится 

                                Пышной титульной страницей

                                И такие косогоры,

                                За окном такие дали

                                Снег румяный серебрится,

                                И пылит вишнёвым цветом… 

 

 

      Замечательный очерк Т.Глушковой «Берегите Пушкина!» - гимн заповеднику и страстный призыв беречь Михайловские рощи как драгоценность культуры Отечества:

 

    «Счастливы пришельцы Михайловского! Но мне выпало особое счастье: я не бывала – жила там. Я воспользовалась высшим правом читателя: пойти не в службу – в служение Пушкину…Летом я приехала в Михайловское надолго. Каждое утро я приходила в музей, пахнущий то ромашками, то земляникой, то осенними яблоками, и рассказывала людям самую удивительную сказку – как отсюда пошла русская поэзия…» (1)

    Беспокоясь о будущем заповедника, Татьяна Михайловна, незадолго до ухода из жизни не случайно навестила близкое ей  Михайловское, встречалась с его сотрудниками.

   Очень тонко почувствовал природу необычного пушкинского музея Евгений Евтушенко:

 

                      В Михайловском выхода нет

                      Невозможен из Пушкина выход,

                      Но также обманчив

                      Распахнутый в Пушкина вход… 

 

   Литератор Сергей Довлатов, - так называл себя автор, - (1941 – 1990) только начинал работу экскурсоводом турбазы, прожив здесь два неполных летних сезона 1976-77 годов. Уже тогда страна постепенно двигалась к кризису, разразившемуся в 1991 году. Отсюда его критический взгляд на современную ему советскую действительность и весьма эпатажный скепсис ко всему и вся: «…я ненавижу музеи  больше всего на свете после природы и шахмат» (письмо к Л. Штерн, июль 1969). Тот же эпатаж  в автобиографической повести «Заповедник», герой которой халтурщик-экскурсовод, он же начинающий литератор, но уже ищущий любви и признания… «Туристы –свиньи и невежды», «Ненавижу…ненавижу это псковское жлобьё», экскурсия «не работа, а халтура» и т.п.  Его   героя-критикана    заинтересовало «олимпийское равнодушие Пушкина» (?). По его мнению «Пушкин подобен луне, которая одинаково освещает путь и хищнику и жертве…». Ему мерещится, что великий поэт просто  «сочувствовал движению жизни в целом…» и т.п. (Кстати, оказалось, что эта формула приложима к  любым  авторам:  точно также «сочувствует ходу жизни в целом» и писатель из рассказа того же литератора  «Мы и гинеколог Буданицкий»). Подобные  скандальные  «истины», вложенные в уста персонажей и поддержанные автором «Заповедника»,  легко опровергаются практикой и просто чтением классика, но неожиданны для читателя  и кажутся смелыми «открытиями».   Непонятый герой - самая обычная фигура в литературе. Но   причём здесь Пушкинский заповедник, создававший в те годы  свою, неформальную творческую среду? Это понимал тот, кто хотел это понимать. Однако автором ему навязана роль некоего режимного учреждения.      «Увы, надо сказать печальную правду, – признавал американский издатель «Заповедника» писатель Игорь Ефимов, - Довлатов неисправимый, заядлый, порой даже весьма бескорыстный, талантливый, увлечённый своим делом очернитель». Объясняясь с издателем, автор «Заповедника» отвечал: «Справедливо и то, что по натуре я очернитель, как-бы я ни старался представить этот порок творческим занятием, но это правда» (2). Сергей Донатович весьма изобретательно   связал своё имя с выдающимся явлением культуры Отечества, которое во многом обеспечило его известность: в Пушкинском заповеднике сделано множество публикующихся фотографий автора. Пожив в Америке и побывав в других странах, позже в послании другу он отзывался о Пушкинских Горах как о «лучшем месте в мире».

     В экспозицию кроме фотографий, изданий помещены некоторые неопубликованные документы. Разумеется, музей не касается других произведений писателей, но только тех, что связаны с заповедником. В этом смысле интересен едва ли не первый в истории опыт создания образа заповедника в книге для детской аудитории. Таково произведение Наталии Лаврецовой – «Трость Пушкина».

     Наталья Анатольевна - в прошлом сотрудник заповедника, впоследствии поэт, член союза писателей России, лауреат ряда литературных премий. Большое место в её творчестве занимают поэтическое восприятие пушкинской земли, тема жизни и смерти Пушкина:

 

                        Он может рифмой на ходу вас уничтожить…

                        Но убивать? Но убивать поэт не может!

 

  В повести «Трость Пушкина» привлекают динамичность изложения, почти детективный сюжет. Он захватывает мемориальные усадьбы и весьма занимательно вводит юного читателя в круг пушкинской темы.

   «Лето в Михайловском. Святогорские повести» (2015)- по времени последнее обращение в прозе к теме заповедника. В течение многих лет автор - Иосиф Будылин работает здесь как экскурсовод, автор оригинальных  исследовательских книг об А.С. Пушкине и заповеднике, заведующим музея в Тригорском. Это рассказы и повести не только о музее, но и о людях, их создавших и приезжающих в гости к поэту. «По прошествии лет становится ясно, что недавнее прошлое далеко не столь однозначно. Подчёркивая неформальный, подвижнический характер трудов создателей музеев и их хранителей. экскурсоводов, академик Д.С.Лихачёв называл их «чернорабочими культуры». На них она во многом держалась и держится» - напоминает  в обращении к читателю поэт Светлана Расторгуева.

  Многие экспонаты музея - дарственные. Здесь старинные издания А.С. Пушкина, давно вышедшие из употребления чернильница, перьевые ручки, промокашки, извлеченные из земли пули, гильзы, найденная в рядом с музеем пробитая солдатская каска, и даже ядро к пушке XVIII века. Довоенная пишущая машинка здесь  как символ труда писателя докомпьютерной эпохи.  Вещи, ещё недавно обиходные для писателя, неожиданно стали диковинными для  юного гостя Усадьбы художника.    

   Почти всё в этом музее можно трогать: посетитель имеет возможность отдохнуть на старой «онегинской скамье» (подарок С.С. Гейченко – П.Н. Быстрову), полистать любую книгу, включить проигрыватель и поставить пластинку фирмы «Мелодия» со стихами А. Пушкина, В. Жуковского, П. Вяземского, Н. Языкова, А. Дельвига… и других поэтов в исполнении лучших актеров – В. Яхонтова, И. Смоктуновского, А. Шварца, С. Юрского и др. Или послушать рассказы о заповеднике С. Гейченко - их читает автор.

    При всей скромности общественного  музея у старой дороги в  Михайловских рощах, его появление в 2009 году – ответ на многие вопросы наших гостей о прошлом и настоящем Пушкинского заповедника, о литературе ему посвящённой.   Конечно, круг авторов, в чьих произведениях живет пушкинская «деревенька на Парнасе» (П.А. Вяземский) значительно шире.  Надеемся, что это только первый шаг к будущему музею «Пушкинский заповедник в культуре России». Сегодня Лаборатории искусств посвящен сборник стихов, здесь консультируются дипломы и диссертации, обсуждается будущее национальной святыни. К этому обязывает завет А.С. Пушкина:    

    «Воспитание, или, лучше сказать, отсутствие  всякого воспитания есть корень всякого зла».

   «Хранить природу Михайловского и Тригорского мы должны со всеми деревьями, лесами, озёрами и рекой Соротью с особым вниманием, ибо здесь, повторяю, совершилось поэтическое открытие русской природы… Изменить что-либо в Михайловском и Тригорском, да и вообще в пушкинских местах бывшей псковской губернии нельзя…,   - Я не помню времени, когда бы не говорили о любви к Пушкину, - полагал академик Д.С. Лихачёв, - но… любовь должна быть действенна… Я думаю, нет, я уверен, что это будет один из краеугольных камней нравственного и патриотического воспитания подрастающего и грядущего поколений.

     В народной инициативе Лаборатории  живёт будущее  заповедника как центра Российской литературы, возрождения полноты праздников Пушкинской поэзии и возвращения заповедника в российское и мировое информационное пространство.

 

                                             Иосиф Будылин, кандидат педагогических наук,

                                                      зам. директора Лаборатории искусств.

                                            Зав. Музеем-усадьбой Тригорское (1995-2000гг)

 

Литература

1 Глушкова Т.М. Берегите Пушкина!// Сб. Святые Горы. Пушкинский край в рассказах, воспоминаниях, очерках. СПб., 2010. 2 Довлатов С.Д. Эпистолярный роман с Игорем Ефимовым. М., 2001, С. 417, 434.