— термин нарратологии, широко применяемый и критиками
других направлений. Введен в 1955 г. в форме "аукториальной
повествовательной ситуации" и "аукториального повествовате-
ля" австрийским литературоведом Ф. Л. Штанцелем (339,
340, 341) и затем получил дальнейшую разработку у
Ю. Кристевой (235, 236), Ж. Женетта (146, 147),
Я. Линтвельта (254) и др. Близкий по своей функции абст-
рактному автору, термин А. был введен для разграничения
различных нарративных типов (см. акториальный, ауктори-
альный, нейтральный нарративные типы), или способов
презентации повествовательного материала с точки зрения того,
кто служит для читателя центром ориентации в ходе рассказа.
Иными словами, А. — это тот, кто является организатором
описываемого мира худож. произведения и предлагает читате-
БЕССИТУАТИВНОСТЬ
лю свою интерпретацию, свою точку зрения на описываемые
события и действия, доминирующую по отношению ко всем
остальным "идеологическим позициям" выражаемым различ-
ными персонажами. Аукториальным и могут быть два типа
повествования: там, где А. выступает в роли "чистого" рассказ-
чика, объективно не зависящего от описываемых им событий и
не являющегося действующим лицом рассказываемой истории;
и там, где А. выполняет двойную функцию: рассказчика и
действующего лица, участника событий, происходящих в фик-
тивном, вымышленном мире худож. произведения (см.: гетеро-
диегетическое и гомодиегетическое повествование).
Как и в случае с акторским повествованием (см. актор), ин-
станция А. не предопределяет условия, будет ли рассказ идти
от первого или третьего лица, а лишь служит указанием на то,
чья точка зрения, чьи оценки и суждения будут преобладать:
всеведущего ли безымянного повествователя
(гетеродиегетический аукториальный тип, в таком случае
рассказ ведется от третьего лица) или персонажа-
повествователя (гомодиегетический аукториальный тип с пове-
ствованием от первого лица).
Как и большинство повествовательных инстанций, А. явля-
ется прежде всего теоретич. конструктом, абстрактным поняти-
ем, вычленяемым в результате анализа, и по-разному формули-
руемым разными исследователями. Например, у Ф. Штанцеля
"аукториальной повествовательной ситуации" (auktoriale
Erzahlsituation) противостоит "персональная повествовательная
ситуация" (personale Erzahlsituation), т. е. "персонажная" и "Я-
повествовательная ситуация", относящаяся ко всем повествова-
ниям от первого лица (ich-Erzahlsituation), к-рые Линтвельт
соответственно обозначает как "гетеродиегетич. аукториальный
тип, гетеродиегетич. акториальный тип и гомодиегетич. повест-
вование"
И. П. Ильин
БЕССИТУАТИВНОСТЬ — нем. SITUATIONSLOSIGKEIT -
термин, введенный В. Изером — представителем рецептивной
эстетики (201). По его мнению, сама возможность осуществ-
ления прагматического речевого акта зависит от восприятия
говорящим и слушающим определенного ситуативного контек-
ста, без предварительного наличия к-рого понимание в принци-
БЕССИТУАТИВНОСТЬ
пе невозможно. В то же время специфика худож. произведения
("фикциональной речи" "вымышленного текста") определяется
отсутствием изначально существующего, известного слушаю-
щему и говорящему, читателю и повествователю, ситуативного
контекста. Худож. произведение не "прикреплено" к строго
определенному, однозначному контексту и поэтому, с точки
зрения ученого, бесситуативно. Взаимодействие текста и чита-
теля стабилизируется с помощью своеобразной системы обрат-
ной связи, действующей наподобие кибернетической модели
саморегулирующейся системы.
Поскольку ситуативный контекст не может приниматься в
расчет как стабилизирующий фактор общения автора и читате-
ля, последний должен приложить дополнительное усилие,
чтобы создать такой контекст, нарушить бесситуативность
худож. речи. В качестве компенсации за эти усилия произведе-
ние должно содержать в себе специфические возможности, суть
к-рых — в "депрагматизации конвенций" (термин М. Остина),
в лишении их практической, сиюминутной значимости. Такие
депрагматизированные конвенции, содержащиеся в
"вымышленном тексте" Изер называет "репертуаром вымыш-
ленных текстов", выделяя в нем два класса элементов, принад-
лежащих внелитературной реальности и лит. традиции. При
этом подчеркивается, что привнесенный в фикциональный текст
репер-туар является не повторением, не механическим отраже-
нием интертекстуальных референтов, а ответом на них.
Понятие Б. непосредственно связано с идеей "пустых мест"
текста. Фикциональные тексты, пишет Изер, не идентичны
реальным ситуациям, они не обладают способностью адекватно
отражать реалии действительности. В этом смысле их можно,
несмотря на содержащийся в них исторический субстрат, на-
звать почти бесситуативными: "Строго говоря, вымышленный
текст бесситуативен; в лучшем случае он обращен в пустоту,
создавая пустые ситуации, в силу чего читатель во время чтения
находится в ненадежной, неустойчивой ситуации, поскольку
знакомые вещи предстают перед ним в новом, необычном
облике; он перестает воспринимать их буквально. Однако
именно эта пустота становится в процессе диалога между тек-
стом и читателем тем источником энергии, к-рый позволяет
создать условия для взаимопонимания, построить ситуативный
каркас, с помощью к-рого текст и читатель придут к конверген-
ции" (201, с. 294).
А. В. Драное
ВИРТУАЛЬНЫЙ СМЫСЛ
ВИРТУАЛЬНЫЙ СМЫСЛ — нем. VIRTUELLER SINN —
термин рецептивной эстетики, выработанный X. Р. Яуссом в работе "История литературы как провокация литературоведения" (212, 1970). Полемизируя с X. Г Гадамером, назвавшим классику прототипом и источником всех видов общения совре-
менности с историч. прошлым, Яусс отмечает, что гегелевский термин "классическое" противоречит принципу истории эстетич. воздействия, согласно к-рому понимание является не только репродуктивным, но и продуктивным процессом. Ошибку Гадамера Яусс видит в классическом толковании мимесиса как "узнавания" что не отвечает потребностям анализа ни искусства средневековья, ни тем более современной эпохи,
когда эстетика мимесиса утратила свой обязательный характер.
Однако этот переворот в эстетике, подчеркивает исследователь, не означал утраты искусством его познавательного значения — сменился только принцип познания, так как
худож. произведение способно сообщить особое, специфическое знание, характерное только для него. Иск-во предвосхищает пути и способы накопления будущего опыта и развития, выстраивая с помощью худож. предвидения еще небывалые, неапробированные мировоззренческие и поведенческие модели, и дает ответы на заново поставленные, вновь возникающие вопросы. Иск-во обладает особенным, "виртуальным" значением (или смыслом), таящим в себе нечто неожиданное, провоцирующее, освежающее старые представления о лит-ре и жизни.
Дистанция между "актуальным" т. е. первым восприятием
произведения, и его В. С., — это сопротивление, к-рое новое
произведение оказывает своим первым читателям, их ожидани-
ям. Она может быть настолько велика, что для относительно
"полного" усвоения и признания произведения необходим
длительный процесс рецепции. При этом, считает Яусс, может
случиться, что В. С. произведения будет оставаться непонят-
ным до тех пор, пока "литературная эволюция" путем актуали-
зации новейшей формы иск-ва не достигнет того горизонта, на
к-ром лишь только и возможно для читателя получить доступ к
пониманию долгое время остававшихся непонятыми старых
форм. Так, например, только "темная" лирика Малларме и его
школы подготовила почву для восприятия давно забытой по-
эзии барокко и в особенности для новой филологич. интерпре-
тации творчества Гонгоры, приведшей к его "второму рожде-
нию".
ВЫСТРАИВАНИЕ СМЫСЛА 23
В работе "Ифигения в творчестве Расина и Гете" (212а)
Яусс отмечает, что виртуальная структура текста нуждается в
конкретизации ее реципиентом, чтобы реализоваться как
произведение. Текст актуализирует дистанцию, создающую
энергетическое поле между своим "существованием" и
"смыслом" конституируемым читателем таким образом, что
значение возникает только в результате конвергенции текста и
рецепции его, в силу чего смысл худож. произведения воспри-
нимается не как некая надвременная субстанция, а как истори-
чески формирующаяся целостность.
Обнаруживая виртуальные "горячие точки" произведения и
связывая их с определенными образами, читатель формулирует
"ненаписанный смысл текста" Кроме того, этот процесс акти-
визирует декодирующие способности, к-рые теперь становятся
одним из условий существования текста, в результате чего
читатель воспринимает формулируемый им смысл как свой
собственный опыт. В ходе этого процесса развертывается
"виртуальное измерение" романа, порождаемое контрастными
противопоставлениями (оппозициями) различных возможных
смыслов (интерпретаций), создаваемых читателем. По мнению
Изера, подлинно худож. произведение обладает специфическим
свойством — "стратегией отрицания" (будь то отрицание
героем установленных норм поведения или резкие изменения
ситуации, в к-рую он попадает), обнаруживающей принципи-
альную виртуальность человеческой натуры, ее незакончен-
ность, непредсказуемость, приглашающую читателя самостоя-
тельно оценить и познать открывающееся перед ним богатство
жизненной ситуации, изображенной в произведении.
А. В. Драное
ВЫСТРАИВАНИЕ (КОНСТИТУИРОВАНИЕ) СМЫ-
СЛА — нем. SINNKONSTITUTION — понятие, отражающее, по
рецептивно-эстетическим представлениям, главную задачу
читателя-интерпретатора. Поскольку взгляды различных
представителей рецептивной эстетики на этот процесс различ-
ны, В. С. не получило единообразного терминологич. оформле-
ния, некоторые авторы прибегают к различно звучащим дефи-
нициям.
Р. Ингарден (186) в качестве основных характеристик В. С.
разрабатывает понятия конкретизация и "реконструкция"
связывая их в первую очередь с выявлением в произведении
неких вневременных метафизич. свойств. Я. Мукаржовский
ВЫСТРАИВАНИЕ СМЫСЛА 24
(277), связывающий процесс В. С. с внеязыковыми конвен-
циями, привносимыми в произведение реципиентом, говорит об
"ответе" читателя на "вопрос" произведения в процессе комму-
никации. Для Ф. Водички (360) В. С. эстетич. знака, к-рым,
по его представлениям, является худож. произведение, заклю-
чается в реконструкции тех лит. норм, к-рые возникают в ходе
последовательной смены их историч. конкретизаций. Посред-
ством лит. нормы эстетич. объект (произведение) "встроен" в
охватывающую его систему структурных взаимосвязей общест-
венных ценностных представлений.
Исходя из своего представления о специфике функции по-
нимания ("Понимать — значит, в первую очередь, понять
себя..."), Гадамер (143) делает вывод, что интерпретатор,
выстраивая смысл воспринимаемого текста, должен вносить
свои предубеждения и предрассудки в процесс понимания как
фактор, способствующий оптимальному конструированию
смысла. Процесс В. С. Гадамер описывает в таких терминах,
как "таяние горизонта воззрений" интерпретатора,
"аппликация" ("применение", "приложение").
В теории X. Р. Яусса (210, 211, 212) В. С. уже не является
"внедрением" реципиента в процесс передачи сообщения, а
заключается в активном усвоении произведения посредством
познания предыдущих условий, т. е. знания истории его рецеп-
ций предшественниками. В связи со своей центральной концеп-
цией горизонта ожидания исследователь описывает историю
рецепции как поступательное развертывание заложенного в
произведении и актуализированного на различных этапах
историч. рецепции его смыслового потенциала, к-рый раскры-
вается перед понимающим сознанием интерпретатора. По
Яуссу, "выстраиванию" (в его терминологии —
"реконструкции" и "объективизации") подлежит не только
смысл произведения, но и жизненно обусловленный горизонт
ожиданий реципиента. Поэтому процесс В. С. формулируется
им следующим образом: сначала необходимо установить четкое
различие между системой произведения и системой интерпре-
тации, а затем, на основе этого различия, задать вопрос, кто,
почему и каким образом осуществляет процесс "понимания"
Для Яусса социологич. анализ закодированного горизонта
ожидания произведения менее важен, чем социологич. анализ
жизненно ориентированного горизонта ожидания интерпрета-
тора.
ГЕТЕРОДИЕГЕТИЧЕСКОЕ 25
Процесс чтения, рассматриваемый В. Изером (201) в аспекте
В. С., трактуется им как перманентный конфликт двух тенден-
ций: потребности читателя в "иллюзии" и "идентификации"
("отождествлении"), с одной стороны, и иронии текста, к-рая
одновременно ставит под вопрос все структуры текста, с дру-
гой. Весь процесс создания иллюзий читателем основан только
на тех избирательных решениях, к-рые он производит, причем
факторы, исключаемые им, т. е. отрицаемые как моменты,
мешающие восприятию, препятствуют созданию полной карти-
ны текста. Для Изера важны не сами по себе фактически
производимые и прослеживаемые в истории рецепции выбороч-
ные решения, а предшествующие этим конкретизациям
"заявки" текста в адрес имплицитного читателя. Для Изера
дело заключается не в "чистой реализации текста", а в тексту-
альной модели, объясняющей, каким образом определенные
тексты постоянно создают новые реализации.
А. В. Драное
ГЕТЕРОДИЕГЕТИЧЕСКОЕ И ГОМОДИЕГЕТИЧЕ-
