М., 1974. — 197 е.; Теории, школы концепции: Худож. текст и контекст

Реальности. — М., 1971. — 179 е.; Тенденции в литературоведении стран

Западной Европы и Америки. — М., 1981. — 175 е.; Современные зарубеж-

Ные литературоведческие концепции. — М., 1983. — 184 е.; Зарубежное

литературоведение 70-х годов: Направления, тенденции, проблемы. — М.,

С.

Е. А. Цурганова

вавшей в западном (прежде всего англо-американском) литерату-

роведении более 50 лет.

Деконструктивизм предпринял резкую критику и структура-

лизма, и герменевтической феноменологии, в соответствии с чем и

в силу предпочтения им объекта "деструктивного действия" он

нередко именуется "постструктурализмом" или

"постфеноменологией" Ключевыми фигурами деконструктивизма

являются Жак Деррида, Поль де Ман, Дж. Хиллис Миллер.

Ж. Деррида критиковал структурализм и семиологию. Соссю-

ровский структурализм он охарактеризовал как последний пункт

логоцентризма западной метафизической традиции, идущей от

ПЛатона и Аристотеля к Хайдеггеру и Леви-Строссу. Матрицей

логоцентризма было определение "бытия как присутствия" "Все

названия основы, начала, центра всегда обозначали инвариант

присутствия: сущность, существование, субстанция, субъект,

трансцендентность, сознание, Бог, человек и т. д." (Ж. Деррида).

В таких условиях письмо оценивалось как некое присутствие

голоса, вторичная речь, как средство выразить голос в качестве

инструментального заменителя присутствия. Динамика такого

"фоноцентризма" вобрала в себя целый культурный свод аксио-

логических оппозиций: голос/письмо, сознатель-

ное/бессознательное, реальность/образ, вещь/знак, означае-

мое/означающее и т. д. — где первый термин получает привиле-

гированное положение. Структурализм Соссюра, согласно Дерри-

де, располагается внутри этой эпистемологической системы.

В противоположность структурализму Деррида утверждает,

что письмо (ecriture) — источник, начало языка, а отнюдь не

голос, транспортирующий сказанное слово. Письмо включает

любые формы маркирования — от набирания кода до припомина-

ния сна и прокладывания тропинки в лесу. Используя эту концеп-

цию "обобщенного письма" или архиписьма (archi-ecriture),

Деррида перевернул традиционные логоцентрические полярности:

письмо / голос, бессознательное / сознательное, означаю-

щее/ означаемое и т. д.

Деррида пересмотрел логоцентрическую концепцию структу-

ры. Согласно ей структура зависела от центра, функция которого

состояла в стабилизации элементов системы, какой бы она ни была

— метафизической, лингвистической, антропологической, науч-

ной, психологической, экономической, политической или теологи-

ческой. Какой бы сложной ни была логоцентрическая система,

центр ее структуры гарантирует сбалансированность и организо-

ванность. Все традиционные центры имели одну цель — детерми-

Введение 9

нировать "бытие как присутствие" Вокруг центра шла игра эле-

ментов структуры, но сам он в ней не участвовал. Центр ограни-

чивал свободное движение или игру структуры. В центре транс-

формация или перестановка членов запрещена. Разрыв с традици-

ей происходит в момент, когда структурность структуры становит-

ся предметом рефлексии. "Тогда-то, вероятно, возникает мысль о

том, что центра нет, что центр нельзя мыслить в форме сущего-

присутствующего, что центр не имеет естественного местонахож-

дения, и вообще он не есть постоянное место, а есть функция, не-

место, где идет постоянная игра подстановок знаков" (Ж. Дерри-

да).

Деконструктивизм направляет свои усилия в сторону такой

мысли, которая освободилась бы от установки на центр, каким бы

и где бы он ни был. В этом новизна подхода деконструктивизма к

понятию структуры. Деконструктивизм как направление мысли

стремится к достижению абсолютного отсутствия центра. Точно

так же нет такого слова, в котором содержалось бы происхожде-

ние его смысла. Смысл слов не в них, а между ними, и язык —

всего лишь система различий, отсылаемых всеми элементами друг

другу, и нет возможности остановиться на одном из них. Слово-

ключ не существует, так же как и центр. Тогда-то, в отсутствие

центра или источника, язык вторгается в область универсальной

проблематики, все становится речью, т. е. системой, в которой

центральное обозначение никогда в абсолютном смысле не при-

сутствует вне системы. Отсутствие трансцендентного обозначае-

мого расширяет до бесконечности поле и игру значений.

Таким образом, Деррида выделил две исторические модели

интерпретации — логоцентрическую и деконструктивную. Под

защитой предтечей деконструктивизма — Ницше, Фрейда и

Хайдеггера — он предпринял деконструктивную атаку на лого-

центризм структурализма. Деконструктивизм отличается от

структурализма своим скептицизмом по отношению к лингвисти-

ческой стабильности, структурности как таковой, философскому

бинаризму, метаязыку. Смерть субъекта, провозглашенная струк-

турализмом, была усилена деконструктивизмом, который провоз-

гласил смерть человека и гуманизма.

Теория языка деконструктивистов размывала привязанность

языка к концепциям и референтам. В результате под сомнение

были поставлены все стабилизирующие понятия — единство,

согласованность, присутствие, голос, структура, центр. Язык

Детерминирует человека больше, чем человек детерминирует

язык. Язык конституирует бытие, ничто не стоит за ним. Экстра-

Е. А. Цурганова

лингвистическая реальность — иллюзия. Мир есть текст. Вне

текста нет ничего. Краеугольный камень деконструктивизма —

текстуальность. Литературный текст не вещь в себе, но отноше-

ние к другим текстам, которые, в свою очередь, также являются

отношениями. Изучение литературы, таким образом, — это

изучение интертекстуальности.

Поскольку герменевтика и феноменологические школы крити-

ки связывали рефлексивную способность субъекта с опытом

центра, деконструктивизм выступил и против них. Деррида осуж-

дал стремление феноменологов к реставрации метафизики в той

же главной ее цели — детерминировании "бытия как присутст-

вия" Читая Гуссерля и Хайдеггера, Деррида поставил перед

собой задачу осуществить контр-чтение их логоцентрической

"метафизики присутствия" и "онтологии бытия" основываясь на

незамеченных ими конституирующих силах "различия" и "письма"

Гуссерль считал, что интуитивное постижение собственного

присутствия осуществляется без посредства знаков или операции

сигнификации. Этот доэкспрессивный опыт чистого или идеаль-

ного самопознания происходит в тишине, язык вторичен. Бытие

предшествует языку.

Деконструктивная критика феноменологии направила консти-

туирующие потенции языка против концепций сознания, бытия,

присутствия. В деконструктивизме текстуальность завладевает

онтологией.

Деконструктивисты считают, что в литературе нет и не может

быть ничего не представленного в языке — сознания или реально-

сти мира. Конститутивная активность знака характеризует произ-

ведение литературы в его сущности. Игра языка производит саму

возможность мышления. Поль де Ман утверждал, что детерми-

нирующая характеристика литературного языка — его риторич-

ность, фигуративность, что составляет постоянную угрозу так

называемого "неправильного прочтения" Если же текст исключа-

ет "неправильное прочтение" — значит он не литературный.

"Слепота и прозрение" — главные характеристики литературного

языка. Причина "неправильного прочтения" кроется в языке, а не

в читателе. Литературная критика, используя фигуративный язык,

неизбежно аллегорична. Она никогда не может просто описать,

повторить или представить текст. Не существует, следовательно,

нериторического, или научного, метаязыка критического письма,

как бы ни ратовали за него структурализм и семиотика. Редуциро-

вать текст до правильного, единственного, гомогенного прочтения

— значит ограничить свободную игру его элементов.

Введение

11

Серьезного анализа требует роль в деконструктивизме психо-

анализа.

К середине 80-х годов о деконструктивизме в западной крити-

ке было написано больше, чем о какой-либо другой школе или

движении. Деконструктивисты заняли твердые позиции в универ-

ситетах, печатаются в ведущих издательствах и журналах, воз-

главляют многие профессиональные организации, получают

премии и материальную поддержку от престижных учреждений.

Все это говорит о ведущей роли деконструктивизма в интеллекту-

альном истеблишменте современной западной литературно-

критической мысли. Знакомство с понятийным и терминологиче-

ским аппаратом этой школы — актуальная задача исследователя-

филолога.

С конца 60-х годов функционирует литературоведческая дис-

циплина, занимающая промежуточное положение между структу-

рализмом и феноменологически ориентированными школами

критики, — нарратология.

Вторая часть энциклопедического справочника включает в себя

анализ понятийного аппарата герменевтики, феноменологических

школ, мифологической критики и постмодернизма. Феноменоло-

гическое литературоведение представлено рецептивной критикой,

или школой реакции читателя, критикой сознания и школой крити-

ков Буффало.

Во второй части, как и в первой, использована единая система

библиографических отсылок. Отсылочные слова, о которых в

справочнике имеется отдельная статья, выделены курсивом.

Второе издание настоящей книги дополнено статьями

"Чикагская школа" и "Черная эстетика" (библиография к ним дана

отдельно, после текста статей). Исправлены замеченные ошибки.

Второй том справочника будет включать анализ концепций

Франкфуртской школы, неофрейдизма, "нового историзма"

Издание рассчитано на специалистов-литературоведов, сту-

дентов и аспирантов филологических специальностей, всех, кто

интересуется современной западной гуманитарной мыслью. Кол-

лектив авторов будет признателен за отзывы и предложения. Наш

адрес: 117418, Москва, ул. Красикова, 28/21, ИНИОН РАН,

Отдел филологических наук.

Е. Л. Цурганова

Часть I

«Новая критика». Структурализм. Рецептивная эстетика. Нарратология

Деконструктивизм

АВТОМАТИЗАЦИЯ — нем. AUTOMATISATION — термин,

воспринятый сторонниками рецептивной эстетики у школы

русских формалистов. В. Шкловский и Ю. Тынянов объясняли

механизм лит. эволюции взаимоотношением между А. лит.

приема и его "деавтоматизацией", их постоянным чередованием

в истории лит. форм. В процессе худож. воспроизводства

форма утрачивает свою новизну, "приедается" ее восприятие

автоматизируется, становится механическим, скользит по

поверхности воспринимающего сознания, не задевая его глу-

бинных пластов. Нарушить это автоматич. восприятие, разо-

рвать цепь механического восприятия должна деавтоматизация.

Включая понятие А. в свой терминологический арсенал, ре-

цептивные эстетики тем не менее подчеркивают недостаточ-

ность его для понимания механизма лит. эволюции. С точки

зрения X. Р. Яусса (212), описывать лит. эволюцию лишь как

беспрерывную борьбу нового со старым — значит сводить всю

сложность этого процесса только к формальным изменениям. В

абсолютизации чередования канона и формальной новации

Яусс видит слабость традиционного "формального" подхода,

считая, что чисто диахроническое рассмотрение, весьма эффек-

тивно помогающее исследовать природу эволюции жанров

путем наблюдения за имманентной логикой взаимоотношений

между А. формы и ее обновлением, лишь тогда приобретает

подлинно историч. измерение, когда оно "прорывается" сквозь

морфологический канон, "сталкивает" живущее по сей день

произведение со всем, что в нем исторически изжито, включая

конвенциональные элементы жанра, и не выпускает из поля

АКТОР 13

зрения также его лит. взаимосвязи, учитывая лит. контекст, ту

ситуацию, в которой произведение заявило о себе и

"пробилось" По мнению Яусса, адекватную картину эволюции

можно наблюдать лишь в точках пересечения диахронич. и

синхронич. анализа.

Термин А. использует также В. Изер (201), применяя его

большей частью к характеру обыденного читательского воспри-

ятия. На примере "Улисса" Дж. Джойса он показывает, как

переполненность "репертуара" произведения деталями затруд-

няет ориентировку читателя в тексте. Обычная

система восприятия, основанная на А. оценок, критериев и

представлений, не "срабатывает" Код обыденного восприятия,

опирающийся на три основные принципа — прозрачность

текста, ясность повествовательной перспективы и А. в оценке

воспринимаемого, — нарушается. Возникают условия для

перехода читательского сознания на новый, более высокий и

сложный уровень.

А. В. Драное

АКТАНТ — фр., англ. ACTANT — термин структурализма,

наиболее абстрактное понятие реализатора функции действия

или, по А.-Ж. Греймасу и Ж. Курте, "син-

таксическая позиция" В своем "Объяснительном словаре

теории языка" они охарактеризовали А. как "определенный тип

формальной синтаксической единицы, еще не получившей

семантическую и/или идеологическую нагрузку" (23, с. 483).

По структуралистским представлениям, А. является абст-

рактным выражением функциональной сущности персонажа.

Греймас использовал понятие А. для описания глубинного

процесса — смыслопорождения. В нарратологии вместо А.

употребляется понятие актора.

И.П.Ильин

АКТОР — фр. ACTEUR, англ. ACTOR — термин нарратоло-

гии, теоретич. конструкт, абстрактная категория, одна из функ-

ций рассказа или инстанций акта худож. коммуникации. В

зависимости от степени абстрактности его понимания может

означать различные функции. На самом верхнем уровне пове-

ствования (уровне манифестации) А. выступает в роли

(функции) персонажа (как пишет голл. исследовательница

М. Баль, "акторы приобретают в результате дистрибуции

АКТОР

отличительные черты, таким образом они индивидуализируют-

ся и трансформируются в персонажи") (44, с. 7) или одушев-

ленных предметов, например, в баснях, сказках, научной фанта-

стике, в тех произведениях символич. и реалистич. лит-ры, где

объекты изображаемого мира действительности приобретают

функции действующего лица, активно влияющего на ход пове-

ствования (шахта в "Жерминале", паровоз в "Человеке-звере"

Золя и т. д.).

На дискурсивном уровне А. способен приобрести функцию

рассказчика: как автор реплик в диалоге между персонажами;

как один из повествователей вставного рассказа; как единст-

венный повествователь всего произведения, где повествование

может вестись в третьем лице, но в перспективе ограниченного

знания и специфики мироощущения повествователя)

(см /.акториалъный, аукториалъный, нейтральный нарра-

тивные типы).

На самом глубинном уровне существования имплицитных

(неявных) структур, где, по представлениям структуралистов,

происходит процесс смыслопорождения, А. выступает в своей

самой абстрактной форме — актанта.

Главным определяющим признаком А. является его вторич-

ность по отношению к остальным повествовательным инстанци-

ям и, как следствие, его от них зависимость. Когда идет речь об

акториальном типе повествования, то имеется в виду, что автор

всеми доступными ему повествовательными средствами под-

черкивает ограниченность той картины, той нарративной пер-

спективы, к-рая создается данным типом рассказа, чтобы дать

возможность читателю почувствовать за ней совсем иную точку

зрения, по-иному интерпретирующую и оценивающую описы-

ваемые события. По нарратологическим представлениям пред-

полагается, что когда акторы приобретают функцию рассказчи-

ка на уровне диалога между персонажами, то фактически имеет

место цитирование их дискурсов, осуществляемое либо рас-

сказчиком этого эпизода (в случае "рассказа в рассказе"), либо

нарратором всего произведения в целом.

Из этого следует еще один постулат нарратологии: принци-

пиальное несовпадение персонажа и А., нарратора и А. По-

следний, являясь абстрактным выражением функции действия,

всегда служит объектом повествования (повествовательного

акта), в то время как персонаж выполняет одновременно функ-

ции и субъекта и объекта повествования, т. е. и нарратора, и А.

Таким образом, по своим функциям нарратор и А. четко разли-

АКТОРИАЛЬНЫЙ 15

чаются друг от друга: нарратор берет на себя функции репре-

зентации (нарративную функцию) и контроля (функцию управ-

ления), никогда не осуществляя функцию действия, тогда как

А. всегда наделяется функцией действия и лишается функций

повествования и контроля.

И. П. Ильин

АКТОРИАЛЬНЫЙ, АУКТОРИАЛЬНЫЙ, НЕЙТРАЛЬ-