Высшая школа и высшее образование

Несмотря на постоянно растущие потребности промышленных предприятий, вузы могли принять только треть всех выпускников средних школ. Поэтому в 1950—60-е годы в высших учебных заведениях сохранялись исключительно высокие конкурсы на вступительных экзаменах. Наибольшей популярностью среди школьников пользовались престижные вузы, предъявлявшие высокие требования к физико-математической и гуманитарной подготовке абитуриентов. В студенческой среде сложилось своеобразное разделение на "физиков" и "лириков", причем за первыми закреплялся безусловный приоритет. Существенно увеличилось число мест в вузовской и академической аспирантуре, особенно по точным наукам, а также в многочисленных вновь открывшихся научно-исследовательских институтах. Пропаганда достижений советской науки делала продолжение учебы после окончания вуза делом исключительно привлекательным. Именно во второй половине 1950-х — начале 1960-х годов идеальным началом карьеры считалась схема "школа — вуз — аспирантура", ставшая базовой моделью социального поведения для всех последующих поколений советской интеллигенции.

В отличие от 1930-х годов все меньше и меньше выпускников вузов хотело идти на производство. И если "стройки коммунизма" еще манили кого-то возможностями карьеры, захватывающим дух чувством сопричастности эпохальным событиям современности, красотой великих рек Сибири, гигантских северных просторов, то перспектива попасть на какой-нибудь "заштатный" заводик мало вдохновляла молодых специалистов. Фильмы и книги того времени тщетно призывали выпускников ехать на периферию, нещадно критикуя всех, кто правдами и неправдами старался устроиться в Москве или Ленинграде.

Чтобы преодолеть нехватку кадров на производстве, с одной стороны, и удовлетворить потребность в получении высшего образования, с другой, активно развивается система вечернего и заочного обучения. Если в 1946 г. в этой системе обучалось 28% всех студентов, то в 1961 г. "вечерники" и "заочники" уже составляли 61% всех студентов. Образ такой студентки-заочницы, постоянно получающей и отправляющей по почте бесконечные контрольные работы, довольно точно показан в популярном фильме "Девчата".

Из тех же "благих побуждений" были предприняты усилия по "насыщению" высшей школы молодежью с производства. С этой целью в 1957 г. были изменены правила приема в высшие учебные заведения: теперь преимущественное право получали демобилизованные из армии и отработавшие не менее двух лет на производстве. Это ставило школьников и "стажников" в заведомо неравные условия. Такое "регулирование" привело к тому, что к середине 60-х годов принятые на льготных основах составили около 70% студентов, а это неизбежно снижало требования к уровню подготовки, успеваемости и качеству знаний. Высшее образование начало постепенно девальвироваться и переставало быть отличительным признаком социальной дифференциации.

Наука

Тем не менее неустанная пропаганда научных и технических достижений СССР, которые в ряде "приоритетных" направлений существенно превосходили мировой уровень, делала научную стезю привлекательной для молодежи. Интеллектуальный труд был, без сомнения, самым престижным и романтичным. Такие общественные настроения имели твердую материальную основу: в науку никогда не вкладывали так много, как в эти годы. С начала 1950-х до конца 1960-х годов расходы на нее выросли почти в 12 раз. Именно в эти годы были выполнены все советские работы, удостоенные Нобелевских премий в области точных и естественных наук. В 1956 г. за развитие теории цепных химических реакций был удостоен Нобелевской премии академик Н.Н.Семенов. В области физики лауреатами стали девять советских ученых. Среди них выдающийся физик-теоретик академик Л.Д.Ландау, создавший теорию сверхтекучести, академики А.М.Прохоров и Н.Г.Басов, разработавшие молекулярный квантовый генератор и сделавшие первый в мире лазер. Подлинный триумф советской науки исключительно хорошо соответствовал идеологии вступления в эпоху научно-технической революции. Поэтому научные достижения становились объектом пристального журналистского внимания, а сами ученые получали общесоюзную известность.

"Оттепель" сказалась также на отношениях между учеными и номенклатурой. Осенью 1955 г. в ЦК партии было направлено "письмо трехсот" ученых против "лысенковщины" в науке. Мощный импульс был дан кибернетике и квантовой механике, а попытки развернуть в прежнем ключе "дискуссию" о буржуазном характере теории относительности получили жесткий отпор научной общественности. Однако Хрущев, отличавшийся исключительной невыдержанностью и сквернословием, постоянно пытался лично руководить наукой и в особенности сельскохозяйственной, устраивал "стычки" с ведущими учеными страны, а зачастую и просто в недопустимой форме оскорблял людей. Как истовый большевик, он сохранял веру в чудодейственные рецепты, в частности вновь поддался на завиральные идеи "народного академика" Лысенко о продовольственном изобилии в стране.

Идея децентрализации, положенная в основу реформы управления и партийных органов и потерпевшая полное фиаско, на науке сказалась положительно. В эти годы происходит существенное количественное и территориальное расширение сети научно-исследовательских институтов, опытных станций и лабораторий. В 1957 г. началось строительство Новосибирского академгородка, ставшего одним из ведущих научных центров страны в области прикладной математики и физики. Одновременно было создано Сибирское отделение АН СССР с Дальневосточным, Западно-Сибирским и Восточно-Сибирским филиалами, возникли научно-исследовательские институты в Красноярске и на Сахалине.

Литература и искусство

Критика "культа личности", реабилитация репрессированных и, наконец, сам дух ХХ съезда породили надежды на изменение ситуации в литературе и искусстве. Именно здесь возникло понятие "оттепели", которая, по словам писателя Ильи Эренбурга, пришла на смену "крепкому морозу" послевоенной поры. "Оттепель" — это "брожение умов" во всех слоях общества, попытки иначе объяснить прошлое и настоящее. Это — кардинальное изменение литературной жизни, основ художественного и культурного процесса, разворот к теме человека. Но оттепель — временное состояние, на смену ей в любой момент могут прийти заморозки.

Явлением, характерным именно для "оттепели", стал настоящий "бум" новых литературно-художественных журналов. Среди них "Юность", "Наш современник", "Молодая гвардия", "Иностранная литература", "Советский экран" и др. Центром притяжения интеллигенции становится "Новый мир" во главе с А.Т.Твардовским. Этот журнал дал жизнь всем основным направлениям последующей советской литературы. Еще до ХХ съезда на его страницах появились "обновленческая" публицистика и проза, обозначившие важность одновременного существования различных литературных течений. Здесь публиковались статьи В.Овечкина и Ф.Абрамова, стремившихся показать советскую действительность без прикрас, без приевшейся "лакировки", парадности и шумихи сталинского "социалистического реализма". Жизнь современников, без напыщенного героизма и нарочитого пафоса, стала основой культурного процесса середины 1950—60-х годов в литературе, театре, кино, в живописи и графике. Вехами литературной жизни стали рассказы В.М.Шукшина, роман В.Д.Дудинцева "Не хлебом единым", посвященный интеллигенции, повести "Коллеги" и "Звездный билет" В.П.Аксенова.

С "Новым миром" связано событие, выходящее далеко за рамки литературы и глубоко повлиявшее на все общество. В 1962 г. в журнале была опубликована повесть А.И.Солженицына "Один день Ивана Денисовича" — автобиографический рассказ о жизни политического заключенного в сталинских лагерях. Возвращение в общественную и культурную жизнь бывших политических заключенных, постоянное обсуждение темы репрессий повлекли за собой повсеместное распространение "лагерных" песен и фольклора, включение свойственной им лексики в обыденную речь. Все эти тенденции сказались и на художественном осмыслении темы войны, которая совершенно по-новому прозвучала в рассказе М.А.Шолохова "Судьба человека" — о тяжелой дороге через войну и фашистский плен русского солдата Андрея Соколова, в первой части трилогии К.М.Симонова "Живые и мертвые", в фильмах Г.Н.Чухрая "Баллада о солдате" и М.К.Калатозова "Летят журавли".

После ХХ съезда были восстановлены имена репрессированных деятелей литературы и искусства. Среди реабилитированных была целая плеяда реформаторов и новаторов послереволюционного десятилетия — В.Э. Мейерхольд, Б.А.Пильняк, И.Э.Бабель, И.И.Катаев. Появились новые издания С.А.Есенина и оболганных после войны А.А.Ахматовой и М.М.Зощенко. Возвращались не только отдельные имена, но и целые культурные пласты. Спустя долгие годы зазвучала симфоническая музыка западноевропейских и русских композиторов рубежа веков. Впервые исполнялись произведения С.С.Прокофьева, написанные за границей, и "не рекомендованные к исполнению" сочинения Д.Д.Шостаковича. Открытием целой эпохи стала художественная выставка 1962 г., где впервые были экспонированы полотна 1920—1930-х годов, не укладывавшиеся в рамки "социалистического реализма" и находившиеся в запасниках музеев.

Потепление общественной атмосферы сказывалось и на отношениях с внешним миром. Поистине небывалым событием стал фестиваль молодежи и студентов в Москве 1957 г., когда, по сути, впервые в советской истории контакты и общение с иностранной молодежью получили официальное одобрение. На следующий год в столице прошел первый музыкальный конкурс им. П.И.Чайковского, ставший триумфом советской исполнительской школы и знаменовавший приход в музыкальное искусство целой плеяды блестящих исполнителей. Победа на конкурсе американского пианиста Вана Клиберна (Вэна Клайберна) сделала его настоящим кумиром советской публики. В конце 1950-х годов проводятся выставки западного искусства — картин из собрания Дрезденской галереи, выставлявшихся перед передачей их правительству ГДР, полотен П.Пикассо и др. Все это, конечно, порождало определенные надежды на установление нормальных контактов с внешним миром.

Однако "оттепель" в духовной жизни также была противоречивым явлением. Признаки "заморозков" постоянно витали в воздухе, а порой даже казалось, что снова возвращается "зима". Так, в начале 1957 г. резкой критике за "нигилистическое перечеркивание советской действительности" был подвергнут роман Дудинцева "Не хлебом единым". Поистине скандальный оборот приняло дело Б.Пастернака, удостоенного в 1957 г. Нобелевской премии за роман "Доктор Живаго". За публикацию романа за рубежом 27 октября 1958 г. Пастернак был подвергнут общественному осуждению и исключен из Союза писателей. Его вынудили отказаться от премии, угрожая высылкой из страны. Все события сопровождались гнусными "проработками" в духе "ждановщины", на писателя лились настоящие потоки оскорблений. "Дело" Пастернака продемонстрировало не только пределы дозволенного, но и готовность интеллигенции при малейшем нажиме сверху продолжать исправно служить партийной номенклатуре. Контакты с западом ставились под жесткий контроль.

Начиная с 1957 г. в практику "партийного руководства" интеллигенцией стали входить встречи с деятелями литературы и искусства. В выступлениях в полной мере проявлялось все невежество "власть предержащих", излагавших свое примитивное видение новых явлений в художественной жизни. Особой резкостью, переходящей зачастую в площадную брань, отличался Хрущев, рубивший "шашкой наголо" далекие его пониманию "формалистские" и "ревизионистские" течения. Регулярным разносам подвергались в эти годы А.А.Вознесенский, Д.А.Гранин, Р.Р.Фальк, Э.Н.Неизвестный, М.И.Хуциев и др. Хрущев продолжал настаивать на "отражении" писателями достижений коммунистической партии и советского народа как главной задаче литературы и искусства. Интеллигенцию он считал проводником в широкие массы выбранного идеологического курса. Самый громкий скандал разразился в декабре 1962 г., когда Хрущев во время посещения художественной выставки в Манеже подверг разносу сложные для его понимания работы молодых художников. Досталось представителям практически всех новых направлений художественного творчества.

С 1958 г. в Москве молодежь собиралась у памятника Маяковскому, олицетворявшему для многих романтику революционного времени; в Политехническом музее проходили поэтические вечера, где пробовали силы молодые поэты, в том числе такие популярные, как Е.А.Евтушенко, Р.И.Рождественский, Б.А.Ахмадулина, А.А.Вознесенский и др. Как одно из мощных поэтический течений возникает авторская песня, признанными лидерами которой становятся Булат Окуджава и Александр Галич. В конце 1950-х годов поэты, писатели, публицисты новой волны стали самостоятельно издавать машинописные журналы, где публиковали свои произведения. Так возник "самиздат", наиболее значительным явлением которого на раннем этапе стал журнал "Синтаксис" под редакцией А.И.Гинзбурга. Здесь были напечатаны наиболее яркие произведения "лагерной" прозы, не прошедшие официальной цензуры — рассказы В.Т.Шаламова и Е.С.Гинзбург, а также не принятые к публикации произведения Ахмадулиной, Некрасова, Окуджавы и др. Арест в 1960 г. Гинзбурга, приговоренного к двум годам лагерей, прервал издание журнала, но уже не мог остановить оформления оппозиционного официальному курсу движения, известного как "диссидентское".

Идеология

Противоречивой и непоследовательной была вся идеология хрущевского десятилетия. Постоянно существовало опасение, что инициированные властью процессы выйдут из-под контроля. Поначалу "оттепель" коснулась и наиболее заскорузлых в идеологическом отношении гуманитарных наук, что было для них настоящим "глотком свежего воздуха". Были открыты новые научные журналы, в том числе "История СССР", "Вопросы истории КПСС", "Новая и новейшая история", "Мировая экономика и международные отношения". Историки впервые получили доступ к архивам, входившим ранее в систему НКВД и не имевшим даже читальных залов для исследователей. Это вызвало поток публикаций исторических источников, было разрешено несколько расширить проблематику исследований. Появилась возможность публиковать воспоминания о революционном прошлом даже только что реабилитированным авторам. Вместе с тем все упоминания о Троцком, Бухарине, Рыкове и других "оппозиционерах" тщательно ограничивались цензурой.

"Оттепель" в идеологии была напрямую связана с необходимостью переоценки прежних решений, что объясняет поверхностность и непоследовательность изменений в этой сфере. В мае 1958 г. было принято постановление ЦК "Об исправлении ошибок в оценке опер "Великая дружба", "Богдан Хмельницкий" и "От всего сердца", которое "реабилитировало" обвиненных Ждановым в "формализме" Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна, Мясковского, Шебалина и других композиторов. Однако никакие призывы отменить аналогичные постановления в других областях не имели успеха.

Идеологический контроль стал жестко насаждаться, как только номенклатура столкнулась с сильным движением снизу. Обсуждение решений партийного форума зачастую выходило за рамки дозволенного. Среди научной интеллигенции делались попытки углубить критику "культа личности". Это раздражало руководство. Попытки "слишком смелых", по его мнению, общественных дискуссий на темы репрессий решительно пресекались, нередко с подключением органов КГБ.В январе — марте 1957 г. за "клевету на советскую действительность" к уголовной ответственности были привлечены более 100 человек. В духе "лучших" традиций сталинских времен было сфабриковано "дело Л.Н.Краснопевцева", по которому от 6 до 10 лет получили студенты и аспиранты исторического факультета МГУ, пытавшиеся готовить правдивую историю КПСС и выработать новую идеологию, а также распространявшие листовки. В 1958 г. к длительному сроку тюремного заключения были приговорены молодые ленинградские ученые Р.Пименов и Б.Вайль, написавшие и пытавшиеся распространять комментарии к "секретному" докладу Хрущева. Все эти "разбирательства" носили нарочито показательный характер. Выстраивался жесткий барьер между частными разговорами ("на кухнях") и попытками общественного обсуждения злободневных тем, не говоря уже о каких-либо конкретных действиях. Это вело к тому, что постепенно круг "своих", тех, с кем можно было поговорить начистоту, сужался до ближайших родственников и друзей.

"Полная и окончательная победа социализма"

С 27 января по 5 февраля 1959 г. в Москве проходил XXI съезд КПСС, на котором был декларирован вывод о "полной и окончательной победе социализма в СССР" и объявлено о начале "развернутого строительства коммунизма". Вопрос "о победе социализма" традиционно рассматривался официальными партийными теоретиками как схема из двух этапов. В качестве первого шага декларировалась возможность построения социалистического общества в одной стране, о чем и было заявлено в 1936 г. После окончания войны и образования "социалистического лагеря", изменений в "третьем мире" и распада колониальной системы, согласно официальной логике, закладывались условия для "окончательной победы социализма", поскольку новый общественный строй был теперь "гарантирован от реставрации капитализма силами международного империализма". Таким образом, решающим моментом для заявлений о вступлении страны в новую стадию развития был "выход из капиталистического окружения".

Кроме этого, в доказательство положения о "полном и окончательном" характере победы социализма приводились аргументы внутреннего плана. Было декларировано построение материально-технической базы социализма. Вторым базовым аргументом стали "прогрессивные сдвиги в социальной структуре": превышение доли рабочих и служащих над колхозниками в составе населения и рост рабочего класса, в частности, за счет индустриализации сельскохозяйственного труда, выражавшегося в повышении удельного веса механизаторов среди сельского населения. В эту логику органично встраивался тезис о сближении характера труда в промышленности и в сельском хозяйстве. Выхолощенный социологизм доминировал и в анализе национальных отношений. В качестве несомненного достижения приводилось положение о "расцвете" наций и народностей, ярким доказательством чего была сложившаяся во всех республиках однотипная социально-экономическая структура. И наконец, констатировалось наступление "подлинного народовластия", которое на практике реализовалось через Советы и разного рода общественные организации, что было откровенной профанацией на фоне засилия партаппарата под лозунгом укрепления руководящей и направляющей роли КПСС.

Оценка качественного состояния общества в советской истории всегда была основой внутренней политики, тесно связанной с идеологией и пропагандой, а не отвлеченным теоретическим вопросом. Поэтому важно понять, зачем и почему именно на рубеже 1950—1960-х годов Хрущеву потребовались эти новации и какие последствия имело это теоретизирование. Основная подоплека теоретических построений состояла в очевидных народно-хозяйственных трудностях, резко возросших к концу десятилетия, в "неуспехах", как утверждалось в советской литературе. План шестой пятилетки постоянно корректировался, но все яснее становилось, что выполнить его не удастся. Тогда было принято небывалое решение: план последних двух лет шестой пятилетки был пересмотрен и объединен со следующим пятилетним планом. Так родился гибрид под названием "семилетний план развития народного хозяйства СССР на 1959—1965 гг.". Для разбуженного общественного сознания того времени нужен был веский и оптимистический довод, который бы позволил руководству маневрировать и скрыть явные провалы в экономической политике. Таким доводом и стало наступление новой стадии развития, срочно потребовавшее более интенсивного использования НТП, ускоренного развития самых прогрессивных отраслей (прежде всего химии), наращивания энергетический мощностей, создания нового оборудования и обновления станочного парка, вовлечения в хозяйственный оборот вновь открытых природных ресурсов и приближения к ним промышленного производства. Требовалось также немедленно и точно учесть масштабы сотрудничества с социалистическими странами. Таким образом, провозглашенный переход к "развернутому строительству коммунизма" прикрывал непродуманность, волюнтаризм и элементарную безалаберность в экономической политике Хрущева.

Программа "развернутого строительства коммунизма"

Вторым важным обстоятельством было то, что новые теоретические построения позволяли "подвести базу" и оправдать "с точки зрения коммунистического завтра" целый ряд новаций последних лет. Наиболее полное выражение это нашло в развитии Хрущевым "теории коммунистического общества", выродившейся в чистой воды прожектерство, в яркий и значительный образец советского официального мифотворчества.

Концепция "развернутого строительства коммунизма" стала ядром третьей программы КПСС и была принята в октябре 1961 г. на XXII съезде. Особую торжественность событию придавало то, что делегаты впервые собрались во вновь построенном Кремлевском Дворце съездов, ставшем символом наступавшей новой эпохи. Этот съезд, вопреки заведенному порядку, не рассматривал народно-хозяйственных планов, а сосредоточился исключительно на новых программных документах — программе и уставе партии.

Съезд констатировал, что "столбовая дорога к социализму проложена. По ней уже идут многие народы. По ней рано или поздно пойдут все народы". Таким образом, наступление коммунизма признавалось неизбежным и общемировым законом, а его построение объявлялось высшей целью КПСС.Эта ситуация обязывала дать определение "всеобщему мировому завтра" и сформулировать программу его приближения. В третьей программе было записано следующее определение коммунизма:

Коммунизм — это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип "от каждого — по способностям, каждому — по потребностям". Коммунизм — это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа.

Утопизм этого текста сегодня, конечно же, бросается в глаза. Но и в начале 1960-х годов он вызывал широкую гамму чувств: искренний восторг от дерзновенности намеченных планов, но в большей степени — скепсис, многочисленные шутки и анекдоты. Тем не менее эта благая, но оторванная от жизни абстрактная идея коммунизма стала стержнем всей последующей советской пропаганды, методологической основой общественных наук и определения внутренней политики партии.

Построение коммунизма в СССР КПСС связывала с решением "триединой задачи": созданием материально-технической базы (МТБ) нового общества, развитием коммунистических общественных отношений и воспитанием нового человека. Созданию материально-технической базы коммунизма отводились ближайшие 20 лет. В первое десятилетие (с 1961 по 1970 г.) намечалось опередить США по производству продукции на душу населения. А к 1980 г. строительство материально-технической базы предполагалось завершить, создав изобилие материальных и культурных благ для всего населения. Намечались даже конкретные, поражающие воображение цифры. Создание МТБ коммунизма включало: полную электрификацию страны и комплексную механизацию производственных процессов, развитие новых эффективных отраслей производства, рациональное использование материальных и трудовых ресурсов, высокий культурно-технический уровень трудящихся. Самым уязвимым местом этих фантазий было, конечно, реальное состояние сельского хозяйства, которое не внушало оптимизма. Выход из ситуации виделся в реализации второго блока условий, связанного с "развитием коммунистических отношений" на селе. В результате этого должно было произойти "слияние собственностей через экономический расцвет колхозного строя", пути достижения которого, однако, не конкретизировались, а излагались в безликой формуле сочетания "материальной заинтересованности, личных и государственных интересов с задачами строительства коммунизма". Все это дополнялось ориентирами в "области повышения материального благосостояния народа". Потребности граждан предполагалось удовлетворять двумя способами — повышая индивидуальную оплату труда в сочетании со снижением розничных цен и расширяя общественные фонды потребления, темпы роста которых якобы будут все время увеличиваться.

Декларировалось "перерастание социалистических общественных отношений к коммунистические", в процессе которого современное общенародное государство должно было постепенно отмереть, а национальные различия стереться. Однако отмирание государства должно было произойти еще не скоро, поскольку для этого требовалось выполнение двух условий: построение коммунистического общества как внутреннее условие, а также победа и упрочение социализма на международной арене как внешнее. В противовес "отмирающему государству" выдвигался тезис о том, что роль партии "как испытанного авангарда и высшей формы общественной организации" будет все больше возрастать.

Особый акцент делался на воспитании нового человека. Оно предполагало формирование у всех советских людей марксистско-ленинского мировоззрения, воспитание их в духе коммунизма, трудовое воспитание и развитие коммунистического отношения к труду и т.п. Программа дополнялась "моральным кодексом строителя коммунизма", включавшим моральные заповеди всех времен и народов в сочетании с преданностью коммунистическим идеалам.

К реализации всего этого пустозвонства надлежало приступить немедленно, опираясь на имеющиеся в обществе "ростки будущего". Одним из них было "движение за коммунистическое отношение к труду".

"Движение за коммунистическое отношение к труду"

Это движение как нельзя лучше демонстрирует и попытку нового разворота общественного сознания, и менталитет хрущевского поколения руководителей, формировавшихся в годы "социалистического наступления": срочно найти в повседневной жизни "ростки коммунизма" или, на худой конец, взрастить их искусственно. "Зачинателями" движения "за коммунистическое отношение к труду" были объявлены коммунисты и комсомольцы знаменитого депо Москва-Сортировочная, где в 1919 г. состоялся первый коммунистический субботник, названный Лениным "великим почином". В октябре 1958 г. они, проводя аналогичное мероприятие, выступили с лозунгами "сочетания борьбы за высокопроизводительный труд, повышения общеобразовательных и технических знаний с укреплением социалистического коллективизма, воспитанием коммунистической морали". Был сформулирован и девиз нового движения — "Учиться работать и жить по-коммунистически". "Маяками" становились не просто передовики производства, а рабочие, сочетавшие ударный труд с учебой в вечернем институте, занятиями в самодеятельности и т.п. Движение превратилось в мощную пропагандистскую акцию. За "коммунистическое отношение к труду" должны были бороться не в одиночку, а целыми бригадами, цехами и предприятиями, что подчеркивало бы коллективистский дух и характер грядущих общественных отношений. Естественно, в подавляющем большинстве случаев дальше призывов дело не шло. О полном формализме кампании свидетельствуют темпы роста участников движения: если в конце 1958 г. в соревновании на звание бригад коммунистического труда участвовало 35 тыс. рабочих коллективов, то в мае 1960 г. — более 5 млн человек, а в 1961 г. — уже более 20 млн. Таким образом, количество участников движения в 2 раза превысило численность коммунистической партии и составило 10% от всего трудоспособного населения страны. Иными словами, в участники массовой акции записывали всех подряд, превратив ее в абсолютную профанацию. Каждый новый трудовой почин вписывался теперь в общее русло движения. Не менее быстрыми темпами росло и число "ударников коммунистического труда".

Под лозунгом "превращения труда в первую жизненную потребность каждого человека" можно было существенно понижать расценки на производстве. На селе движение "за коммунистическое отношение к труду" трансформировалось в весьма своеобразный "поход за лучшее использование сельскохозяйственной техники, за то, чтобы каждый трактор, каждая машина была в надежных руках". В этом была острая необходимость, обусловленная резким дефицитом тракторов и комбайнов. Причинами дефицита было "вбухивание" всех ресурсов в целину, а также финансовая несостоятельность колхозов, после того как их заставили выкупить технику у МТС.Посевные площади продолжали стремительно увеличиваться, особенно за счет кукурузы, нагрузка на единицу техники возрастала.

Таким образом, социалистическое соревнование должно было приобрести новую оболочку. На деле его профанация вела к выхолащиванию коммунистического мифа, превращению его из прекрасной мечты в ничего не значивший красный бархатный вымпел. Пропаганда все больше уходила в отрыв от реальной действительности, вместо оптимистической созидательной идеи люди получили очередную набивающую оскомину догму. Между трагедией прошлого, постоянными хозяйственными и продовольственными трудностями и коммунистическим мифом возникал вакуум, и эта "черная дыра" год от года стремительно увеличивалась.

Общественные настроения

1962 год знаменовал собой крах внутренней политики Хрущева. Всю первую половину года недовольство снизу нарастало. В первом полугодии органы КГБ зафиксировали в 2 раза больше листовок, чем за тот же период прошлого года. То там, то здесь возникали "антисоветские организации", участники которых подвергались аресту. Во все центральные органы шел поток писем, авторами которых были представители всех слоев общества, а 47% из них находились в возрасте до 30 лет.

Хозяйственные трудности продолжали стремительно увеличиваться, прилавки продовольственных магазинов опустели, на часть продуктов были введены карточки. В июне 1962 г. правительство повысило розничные цены на мясо, молоко, масло, мотивируя свое решение необходимостью быстро увеличить продукцию животноводства. Среди откликов на это мероприятие есть такая листовка:

Ильич, Ильич, проснись

И с Хрущевым разберись:

Водка стоит 27,

Сала, мяса нет совсем.

К коммунизму подойдем —

И капусты не найдем.

Повышение цен вызвало выступления, которые были зафиксированы по всей стране. Основное требование людей состояло в том, что государство должно найти средства и не повышать цены, не решать экономические проблемы за счет народа. Слышалось возмущение по поводу помощи социалистическим и развивающимся странам. Митинги рабочих и служащих прошли в Ленинграде, Киеве, Москве, Риге, призывы к забастовкам были зафиксированы в Иванове, Магнитогорске. Трагедией обернулись события в Новочеркасске, где повышение цен на продукты совпало со снижением расценок на электровозостроительном заводе. 1 июня здесь возник стихийный митинг, к которому присоединялось все больше и больше рабочих. С лозунгами, красными флагами и портретами Ленина рабочие двинулись к горкому партии. Велись переговоры между митингующими и руководством города. В спешном порядке в Новочеркасск прибыли члены Президиума и секретари ЦК КПСС Козлов, Микоян, Полянский, Кириленко, Ильичев, Шелепин. По согласованию с Хрущевым к заводу были направлены танки и войска. Толпа на площади перед горкомом партии была хладнокровно расстреляна. Хотя солдаты и старались стрелять поверх голов, число жертв составило 24 человека, которых тайно захоронили. Было арестовано 49 человек, 116 привлечено к ответственности. С 14 по 20 августа 1962 г. в Новочеркасске проходил судебный процесс, который признал 14 человек виновными в организации беспорядков. 7 человек были приговорены к смертной казни, а остальные получили от 10 до 15 лет тюремного заключения. Несмотря на то что эти события тщательно скрывались, эхо трагедии прокатилось по всей стране. После событий в Новочеркасске наверху принимаются многочисленные решения по усилению политического контроля, происходит расширение функций органов КГБ, активизируется борьба с антиобщественными настроениями. В июле 1962 г. была принята 70-я статья УК РСФСР, восстановившая политические репрессии.

"Раскаченное" десталинизацией общество из-за провальной экономической политики не вдохновилось коммунистическим мифом. Между сказкой и жизнью была слишком большая пропасть. Энергии людей не удалось придать положительное, созидательное направление. Результатом стало усиливавшееся безразличие, ощущение обманутых надежд.