Сталин в послевоенные годы

Сталин старел и с каждым годом жил все более и более замкнуто. Он все реже появлялся в Кремле, работал в основном на даче в Кунцево, принимал меньше посетителей. Так, если в 1940 г. он принял 2 тыс. посетителей, то в 1950 г. их было 700, а в 1952 г. — менее 500. Почти по полгода в 1950 и в 1952 гг. он вообще никого не принимал. Обладая поистине неограниченными возможностями, он был в полной самоизоляции не только от народа, но и от высокопоставленных лиц страны. Его одиночество усугублялось болезненной подозрительностью и шпиономанией. Сталин подозревал всех: обслугу, врачей, секретариат, членов политического руководства. Жертвой сталинской болезненной мнительности в последние годы стали его прежние соратники — Ворошилов, Молотов, Микоян. Вождя отличали резкие перепады настроения, вспышки бурного гнева, которые могли закончиться непредсказуемыми последствиями. Все стремились угодить ему любой ценой, почувствовать малейшие перемены настроения, угадать то, что он хотел видеть и слышать, даже если это и не вполне соответствовало действительности. В этой обстановке зачастую использовалась недостоверная информация, нежелательные факты утаивались или подавались в выгодном для докладчика свете. Сталин вольно или невольно становился заложником ситуации и превращался в объект манипуляции соперничавших друг с другом преемников. Своеобразным способом защиты "против всех" становилось описанное многими мемуаристами умение Сталина стравливать между собой представителей "ближнего круга".

"Борьба бульдогов под ковром"

В начале 1950-х годов борьба за власть, за влияние на Сталина имела групповой характер. В этой борьбе использовались любые средства, включая фабрикацию уголовных дел и репрессии, от которых напрямую зависел баланс сил среди наиболее близких к вождю лиц. Конечно, речь не могла уже идти ни о каких оформленных политических оппозициях, платформах или даже общем мнении, поэтому реальные интересы напрямую не заявлялись, и тем сложнее они поддаются реконструкции. Однако очевидно, что каждая группировка опиралась на определенные слои партийной и государственной номенклатуры, выражала интересы тех или иных общественных и политических структур, секторов экономики, регионов и поэтому имела собственное видение перспектив развития страны. По ходу развития событий состав группировок и представления о политическом курсе менялись. Таким образом, речь может идти о тех или иных способах кулуарной борьбы за влияние, отношениях лоббистского типа.

Общеизвестно, что Сталин из-за своей подозрительности, изменения политического курса и ряда других факторов периодически менял состав "ближнего круга". Послевоенные годы ознаменовались очередной такой сменой. В конце 1945 г. происходит конфликт Сталина с Молотовым, который выходит из числа особо доверенных лиц. Гроза окончательно разразилась после процесса над лидерами Еврейского антифашистского комитета, с которыми была дружна жена Молотова П.Жемчужина, репрессированная в марте 1950 г. Оставаясь заместителем Сталина в Совете Министров СССР, в 1949 г. Молотов был снят с поста министра иностранных дел.

Постепенно наибольшим влиянием на Сталина начинают обладать Маленков, Берия, Жданов и Хрущев. Ключевой фигурой в сталинском окружений конца 1940 — начала 1950-х годов становится Маленков. Это был исключительно исполнительный аппаратный работник, никогда не стремившийся к публичной политике. Все современники отмечают крайнюю осторожность Маленкова в словах и поступках. Долгие годы трудившийся в орготделе ЦК, он прекрасно знал местную партийную номенклатуру. Работа в орготделе сблизила его с Молотовым и Кагановичем. В 1937 г. Маленков стал известен после того, как провел в целом ряде областных и республиканских партийных организаций пленумы по разоблачению "врагов народа". В результате было арестовано почти 150 тыс. номенклатурных работников, большая часть из которых была расстреляна. Ему же принадлежит идея "ежовщины" как попытки представить массовые репрессии "бесконтрольным произволом зарвавшихся карательных органов". В 1938 г. Маленков становится начальником Управления кадров ЦК партии, который возглавляет до 1946 г. В марте 1946 г. он, наряду со Сталиным и Ждановым, входит во все высшие органы партии.

Во время разгрома компартии Армении в 1937 г. Маленков познакомился с Берией — тогдашним первым секретарем Закавказского крайкома. Оба они лично участвовали в пытках и допросах в Ереване. Успешное "разоблачение врагов народа" способствовало продвижению Берии в Москву, где он в 1938 г. был назначен сначала первым заместителем Ежова, а с ноября того же года занял его место. Во время войны Берия становится зампредседателя СНК, в ГКО курирует вопросы, связанные с авиацией. Исключительно жестокий, циничный и беспринципный, Берия был хорошим организатором, добиваясь выполнения заданий под угрозой "превратить в лагерную пыль" любого неудачливого подчиненного. После войны положение Берии несколько пошатнулось — в конце 1945 г. он был освобожден от обязанностей наркома внутренних дел, хотя продолжал оставаться заместителем Сталина по Совнаркому и занимался организацией "атомного проекта". В отличие от остальных членов руководства страны он был разносторонне информирован — в области внешней политики, поскольку занимался внешней разведкой; в экономической и социальной области, так как имел наиболее достоверную информацию из собственных источников.

Маленков и Берия на рубеже 1940—50-х годов были сторонниками приоритетного развития тяжелой промышленности, поддерживали интересы военно-промышленного комплекса. Их объединял также общий закулисный стиль аппаратной борьбы, не исключавший репрессии. Позиции Берии и Маленкова временно пошатнулись в конце весны — летом 1946 г. в связи с "делом авиаторов", поскольку оба были связаны во время войны с руководством ВВС.Маленков даже попал в опалу после 4 мая 1946 г., когда его по докладу Сталина вывели из состава Политбюро, обвинив в приемке недоброкачественной авиационной техники в годы войны. Положение Берии было еще более шатким в связи с набиравшим обороты так называемом "менгрельским делом", которое, согласно некоторым версиям, специально раскручивалось с целью устранения "министра страха".

Временное ослабление позиций Маленкова и Берии вызвало усиление другой группы в окружении Сталина, несомненным лидером которой был Жданов, специализировавшийся на идеологической работе и ратовавший за всемерное усиление политического контроля. Возглавлявший ленинградскую партийную организацию в течение десяти лет (с момента убийства Кирова в 1934 г. по 1944 г.), Жданов опирался после переезда в Москву на тех, кого лично знал по работе в Ленинграде. Это вело к складыванию вокруг него "ленинградской" группировки. Одним из влиятельных государственных деятелей того времени был Вознесенский, занимавший в конце 1930-х годов пост председателя Ленинградского горплана. Во многом благодаря поддержке Жданова состоялась блестящая карьера Вознесенского, возглавившего в возрасте 36 лет (в 1939 г.) Госплан СССР и работавшего там до 1949 г., являясь одновременно заместителем Сталина в СНК (СМ) СССР по экономическим вопросам. В отличие от всего остального сталинского окружения Вознесенский еще до начала своей политической карьеры получил степень доктора экономических наук, а в 1943 г. стал академиком. Такое стремительное продвижение, молодость, нетипичный жизненный и политический опыт Вознесенского, который никогда не руководил ни крупной партийной организацией, ни большим предприятием, делали его своего рода "белой вороной" в Политбюро. Во многом именно это стало причиной интриг против него впоследствии.

Жданов также способствовал переводу в МосквуА.А.Кузнецова, работавшего при нем вторым секретарем в ленинградских партийных организациях. Чуть больше года (с весны 1945 по март 1946 г.) Кузнецов возглавляет Ленинградский обком партии, после чего переезжает в Москву и становится начальником Управления кадров ЦК, "куратором" карательных органов по партийной линии. Его "кураторство" по времени совпадает с делом "авиаторов", заказным политическим убийством Михоэлса и делом ЕАК.Известна фраза Сталина, что по партийной линии он видит своим преемником Кузнецова, а по государственной — Вознесенского. По характеру работы и Вознесенский, и Кузнецов оставались аппаратными фигурами, тогда как Жданов был публичным политиком, с которым правомерно связывают изменение функции и содержания идеологической деятельности партии. Группа Жданова — Вознесенского — Кузнецова выступала за некоторое укрепление экономических рычагов в планово-распорядительной экономике. Им же принадлежит инициатива и проведение денежной реформы, отмена карточной системы, которые при всем своем конфискационном характере в целом способствовали некоторому усилению товарного обращения в стране.

Смерть Жданова, наступившая неожиданно 30 августа 1948 г., сильно повлияла на соотношение политических сил.

"Ленинградское дело"

Лидирующее положение группы Вознесенского—Кузнецова сохранялось вплоть до 1948 г., когда Маленков был "прощен" и вновь избран секретарем ЦК. "Второе пришествие" Маленкова совпадает по времени с отказом от частичной либерализации экономики и возвратом к идеологии форсированных темпов и приоритетов, строительству промышленных гигантов. Для окончательного устранения конкурентов по инициативе Маленкова начинает раскручиваться "ленинградское дело". Усердие, с которым собирался "компромат" на сподвижников Жданова, подогревалось фактором личной мести — Маленков (и не без основания) считал Кузнецова, раскрутившего "дело авиаторов", виновником своей опалы. "Ленинградское дело" пошло по стандартной, хорошо отработанной схеме: выдвигались обвинения и проводились аресты второстепенных фигур, из которых выбивались показания, а уже потом "брали" главных действующих лиц.

Поводом стало обвинение Кузнецова, Председателя Совмина РСФСР М.И.Родионова и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии П.С.Попкова в проведении Всероссийской оптовой ярмарки. Тогда же Маленков предложил обсудить на Политбюро вопрос об "антипартийных действиях" обвиняемых, намеренно проводя аналогии с Зиновьевым и ленинградскими событиями двадцатилетней давности. Этот ход был явно рассчитан на Сталина и был абсолютно беспроигрышным. Искать "компромат" на "фракционеров" в Ленинград отправился лично Маленков, в городе были проведены аресты. 13августа 1949 г. Кузнецов, Попков, Родионов, председатель исполкома Ленинградского горсовета Лазутин и бывший председатель Ленинградского облисполкома Соловьев были арестованы. Всех пытали с исключительной жестокостью. Одновременно готовилось обвинение Вознесенского в умышленном занижении государственных планов, фальсификации статистической отчетности и утере секретных документов. Опросом членов Политбюро (т.е. без заседания и без протокола) это обвинение было утверждено и 29 октября 1949 г. Вознесенский был арестован.

Для арестованных по "ленинградскому делу" в январе 1950 г. была специально восстановлена смертная казнь. Все решения суда были заранее утверждены Сталиным и Политбюро. 1 октября 1950 г. ночью был оглашен приговор, по которому Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков, Капустин и Лазутин были приговорены к расстрелу. Через час приговор был приведен в исполнение. После "ленинградского дела" последовала "чистка" городской и областной номенклатуры — из города было выселено 1500 человек с семьями.

Исход борьбы за власть в Кремле был фактически предрешен, хотя между Берией и Маленковым не было полного единства. Играя на противоречиях между ними, Сталин начал выделять не обладавшего сильной волей исполнительного Н.А.Булганина, работавшего в конце войны заместителем наркома обороны СССР и замминистра Вооруженных Сил СССР, а в 1947 г. ставшего министром Вооруженных Сил СССР и заместителем Председателя Совмина СССР. После "ленинградского дела" Булганин назначается первым заместителем Председателя Совмина СССР.Со второй половины 1930-х годов Булганин был в дружеских отношениях с Хрущевым, который возглавлял тогда Московскую партийную организацию, и в значительной степени способствовал его карьере. Их пути на некоторое время разошлись, после того как Хрущев в 1938 г. возглавил ЦК КП Украины. После разгрома московской парторганизации в конце 1949 г. он вновь оказывается на своем прежнем посту. И в Москве, и особенно на Украине, Хрущев, по свидетельству очевидцев, никогда не делал для ослабления репрессивного курса даже то, что мог. По характеру Хрущев был человеком ярким, воспринимающим юмор и старательно поддерживающим у Сталина и его окружения образ "простецкого мужичка из народа", не гнушавшегося и водки выпить, и гопака сплясать. Но этот "рубаха-парень" был далеко не так прост, как хотел казаться, а многие, не принимавшие его всерьез (в частности, Берия), впоследствии поплатились за это. По своим взглядам в конце 1940-х годов Хрущев был весьма близок Маленкову и Берии, и уж совершенно точно не имел с ними никаких противоречий, как он сам задним числом попытался представить это в своих мемуарах.

Карательные органы

Ключевую роль в репрессивной политике государства играли карательные органы. Однако и в этой сфере после войны существовали довольно острые противоречия, имевшие существенное значение для общего расклада политических сил. Между органами НКВД (МВД) и Министерством госбезопасности (МГБ) шло постоянное соперничество, принимавшее самые различные формы, участники которого не гнушались использовать доносы, слежку и подсиживание. В конце 1940-х годов идет процесс передачи наиболее важных политических репрессивных функций от НКВД (МВД) к Министерству госбезопасности, которому поручается фабрикация всех политических послевоенных процессов. МГБ в этот момент руководил В.С.Абакумов, 43-летний генерал с трехклассным образованием, начавший самостоятельно зарабатывать на жизнь с 12 лет и с 19 лет служивший в карательных органах. Здесь он прошел всю служебную лестницу от стрелка военизированной охраны до руководителя ведомства. Абакумов был типичным и усердным исполнителем того времени, не проявлявшим личной инициативы и выполнявшим все указания начальства. Результатом интриг между МВД и МГБ стал донос в Политбюро на Абакумова, начались аресты руководства госбезопасности.

В исторической литературе разгром органов МГБ зачастую подается как попытка организации "второй ежовщины", т.е. попытка свалить вину за репрессии на органы госбезопасности. Однако аналогия представляется вряд ли правомерной. "Дело Абакумова" было скорее всего лишь одним из звеньев в борьбе за влияние и упрочение позиций в Кремле, восстановления былой силы карательных органов. Это подтверждается и характером предъявленных обвинений — Абакумову ставились в вину недостаточная активность в проведении следственных мероприятий, безынициативность в ведении ряда политических дел, в частности, по "разоблачению" молодежных еврейских террористических организаций, связанных с ЕАК.

Очередная волна антисемитизма вызвала фабрикацию последнего процесса сталинского периода — "дела врачей". Были арестованы врачи, работавшие в кремлевской больнице и обвиненные в "плохом лечении" А.С.Щербакова, умершего от болезни сердца в мае 1945 г., А.А.Жданова и ряда представителей братских компартий. Под изуверскими пытками врачи дали показания по всем громким послевоенным процессам, которые при желании можно было использовать против любой из действующих политических фигур того времени. В частности, были получены показания о том, что Абакумов лично давал указания "плохо лечить" Жданова. Речь, без сомнения, шла о новой смене ближайшего окружения Сталина на высшем партийном и государственном уровне.