Причина появления страстей

 

Семя всего нравственного зла, как считают многие св. отцы, – самолюбие. Оно лежит на самом дне сердца. Человек по назначению своему должен бы забывать себя в своей жизни и деятельности, должен бы жить только для Бога и людей. Но когда человек мыслию, сердцем и желанием отвращается от Бога, а вследствие того и от ближних, то естественно останавливается на самом себе – себя поставляет средоточием, к которому направляет все, не щадя ни Божественных уставов, ни блага ближних. Вот корень греха! Глубоко кроется он во внутренности сердца. Но, разрастаясь, семя это выходит из него уже в трех видах, как бы в трех стволах, проникнутых его силою, преисполненных его жизнью: в самовозношении, своекорыстии и любви к наслаждениям.

Почему же мы не замечаем грех в себе? – вопрошают св. отцы. И отвечают: не замечаем, потому что не можем, этого не позволяет нам грех.

История грехопадения Адама и Евы повлияла на все последующее развитие человечества. Принципиальное значение грехопадения наших прародителей заключалось, прежде всего, в том, что человек перенес центр своей жизни и деятельность с Бога на самого себя. Созданный Богом человек сознательно и свободно решился вместо Воли Божьей поставить свою волю началом своей жизнедеятельности, самого себя и свою самость сделать центром существующего мира и целью своей жизни. Общение человека с Богом стало для него в результате грехопадения не радостным удовлетворением его внутренних потребностей, а внешним долгом, страшным и мучительным, боязнью подвергнуться наказанию в виде лишений и страдания. Отношение человека к окружающей природе также приобрело эгоистический характер. Человек стал рассматривать ее только в качестве средства для удовлетворения своих чувственных потребностей, стал осуществлять свое господство над природой в виде утилитарно-практического отношения к ней. И в природе самого человека вследствие его отчуждения от Бога произошло коренное изменение, искажение и нарушение гармонического взаимоотношения сил, способностей и потребностей. Силы человека, свойственные низшим, телесным формам жизни, по Замыслу Творца, должны были подчиняться высшей, специфически человеческой силе – духу; в результате грехопадения эта иерархия нарушилась, и дух стал подчиняться душе, а душа – телу.

По мере удаления человеческого духа от Бога чувственность, освобождаясь от контроля разума, все более вступала в антагонизм с духовной сущностью человека, чувственные, низшие потребности человека увеличивались в своей численности и интенсивности, получив в итоге преобладание. Разум, порабощенный чувственностью, вынужден измышлять себе новые потребности и служить удовлетворению низшим частям человека.

Расстройство и одностороннее направление сил человеческой души наиболее характерно выражается в так называемых страстях. Страсти становятся как бы второй природой человека, ее односторонним, негармоничным и несвободным состоянием.

"Страсти – это дверь, заключенная пред лицом чистоты. Если не отворит кто этой заключенной двери, то не войдет он в непорочную и чистую область сердца", – сказал Исаак Сирин (Исаак Сирин. 1993, с.148). Он же сравнивает страсти с непрозрачной средой, препятствующей лучам духовного света воздействовать на внутреннее сердечное око (там же).

Еп. Василий (Кривошеин) говорит, что тело – источник животворящей и содержательной силы; бесстрастие же – новая, лучшая энергия.

Изменение чувств в результате грехопадения выразилось в их неразумной деятельности, проявляющейся в 1) гедонизме – чувства стали давать наслаждения; 2) чувства стали искажать картину внешнего мира; 3) в плотскости – огрублении.

Душевные чувства оказались наиболее уязвимыми в грехопадении и испытали наибольшие изменения. Единое внутреннее чувство распалось на две части: на чувство удовольствия, наслаждения и чувство страдания. Первое чувство стало субстратом всех человеческих страстей и увлекло в своем падении другую силу души – волю, а второе – чувство страдания, стало субстратом гнева, печали, тоски, страха, отчаяния (Позов. 1965).

По своей природе душа была сотворена бесстрастной. Страсти есть нечто придаточное, в них виновна сама душа.

"На основании данных святоотеческой аскетической психологии, – пишет С.М. Зарин, – всякую страсть вообще можно определить как сильное и длительное желание, а желание, в свою очередь, – как осознанную потребность, выяснившуюся и определившуюся благодаря прежним опытам ее удовлетворения" (Зарин. 1996, с. 238).

Можно заметить по феноменологическому описанию страсти, что она является достаточно сложным состоянием: составляющими в ней являются и чувство – предвкушение удовольствия, и стремление достичь удовольствия, реализовать свою потребность – что представляет уже волевые компоненты души. Таким образом, можно сказать, что страсть – это эмоционально-волевое напряжение. В психологии "сплав" эмоций и воли выступает как мотивация, мотив, "движущая сила".

Традиция святоотеческой антропологической мысли рассматривает страсть как проявление раздражительной силы души (Гурьев. 2000). Движение раздражительной силы души и вожделевательной взаимосвязаны, часто переходят друг в друга и могут составлять пары противоположностей, писал св. Григорий Нисский (Кашменский. 2002). Например, боязливости и смелости, скорби и удовольствия, страха и презрения.

В христианской антропологии описаны восемь основных смертных грехов-страстей, которые разделяются на телесные, душевные и духовные.

Телесные страсти

Телесные страсти касаются пищи, блуда и накопления материальных благ, но источник их находится в сфере душевной: никто бы не мог найти удовольствие, свойственное только телу.

Не пища и удовлетворение естественных потребностей зло, а пресыщение, преступающие потребности, считали св. отцы. Ненасытность пищей плотской приводит человека в состояние более жалкое, чем животное. Человек, одержимый страстью чревоугодия, пьянством, сладострастием, в стремлении получить удовольствие без меры, вредит своему здоровью.

В теле источником страстей является плотоугодие, или упокоение плоти, с которым в непосредственной связи состоит взыграние телесной жизни и услаждение чувственное. Где они есть, там есть похоть блудная, чревоугодие, сластолюбие, леность, изнеженность, блуждание чувств, говорливость, рассеянность, непоседливость, вольность во всем, смехотворство, празднословие, сонливость, жажда приятного и всякого рода угождение плоти в похоти.

Совокупность страстей называется невоздержанием, то есть неумением пользоваться во Славу Божию тем, что даровано Творцом ради нашего блага – поддержания сил на этой земле.

Самая низшая телесная страсть – чревоугодие.

Чревоугодие, по словам преп. Иоанна Лествичника, это притворство чрева (Иоанн Лествичник. 1908).

Для "телесных страстей" телесные потребности служат только поводом, грехом является подчинение им души. Сами по себе отправления организма не могут быть названы страстями в отрицательном смысле: таковыми являются только душевные состояния сластолюбия и сладострастия (Зарин. 1996).

В понятие нормального отношения человека к своим потребностям входит самообладание – все дело именно в отношении к своим физиологическим потребностям.

Блуд, вторая важнейшая телесная страсть, св. отцами понимается как нарушение внутренней цельности, целомудрия в угоду грубому удовольствию. Блудник грешит против собственного тела.

О взаимосвязи плотских страстей говорил св. Игнатий (Брянчанинов): "Предающийся излишнему сну или чревоугодию не может не оскверняться сладострастными движениями. Доколе волнуются этими движениями душа и тело, доколе ум услаждается плотскими помыслами – дотоле человек не способен к новым и неведомым ему движениям, которые возбуждаются в нем от осенения его Святым Духом" (Практическая энциклопедия. 2003, с. 28).

Сущность страсти " сребролюбия " – ненасыщаемое, бесконечное увеличение внешних, материальных благ – не может быть выведена из потребностей человеческой природы. Центр тяжести страсти сребролюбия лежит в душе человека, в его превратном отношении к материальным благам.

Идол богатства – маммона – требует постоянного поклонения себе, устремление всех сил сребролюбца на заботу о приумножении, защите, охране приобретенного. В богатстве человек начинает видеть единственную опору своей жизни, надежду и смысл. Сребролюбие есть любовь не только к деньгам, но и ко всякому стяжанию.

Однако, "какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит" (Мф. 16, 26).

Сребролюбие, хотя и относится к телесным страстям, корень имеет в душе. Об этом напоминает св. Тихон Задонский: "Нищий, хотя бы и ничего у себя не имел, но имеет к богатству любовь, истинный есть сребролюбец. И потому не тот, кто много имеет, но кто много желает, и не тот, кто богат, но кто к богатству сердцем прилепляется, порочится. Многие были, как и ныне имеются, богатые и славные, но Богу угодили, и потому сребролюбцы не были. Сребролюбец угодить Богу не может, ибо не Богу, но своей страсти угождает" (Сребролюбие как дух антихриста. 1997, с.37).

Душевные страсти

 

В душевных страстях человек возводит свой эгоизм в главный принцип жизни.

Так как человек целостен, то все страсти его взаимосвязаны – удовлетворение одной страсти влечет другую страсть. Святые отцы, имея огромный опыт борьбы со страстями пагубными пороками и будучи тонкими наблюдателями, описали, какие страсти от каких рождаются.

 

От неведения происходит душевное нечувствие, ум пленяется всеми страстями.

Маловерие – порождает самолюбие.

Самолюбие - немилосердие и сребролюбие.

Сребролюбие – гордость.

Гордость – славолюбие.

Славолюбие – сластолюбие.

Сластолюбие - чревообъядение и различные блудные дела.

Блуд - гнев.

Гнев - памятозлобие (охлаждение духовной теплоты).

Памятозлобие - мрачную и злобную хулу на своего брата.

Хула - безвременную печаль.

Печаль - безумную наглость.

Наглость – тщеславие.

Тщеславие - невоздержание, многоречие.

Многоречие – празднословие.

Уныние - мрачный сон.

 

Если кто эти страсти победит, тому и прочие покорятся, говорил преп. Паисий Величковский (Паисий Величковский. 1910).

Таким образом, развитие одной страсти влечет за собой развитие другой, а все страсти оказываются взаимосвязанными. Отдельно необходимо сказать о гневе, печали (унынии), лености, тщеславии, гордости.

 

Гнев

 

Так, лишение богатства или какой-либо материальный ущерб приводит человека к состоянию гнева, стремлению устранить препятствия (Зарин. 1996). Подвижники считают, что гнев проявляется преимущественно в связи со сребролюбием и является наиболее губительным пороком.

Психологической подкладкой гнева является самолюбие, как считает св. Феофан Затворник (Феофан Затворник. 1882), или возношение – по св. Иоанну Лествичнику (Иоанн Лествичник. 1908)).

Гнев, поддерживаясь ненавистью, стремится к внешнему обнаружению – в словах, действиях, поступках, имея характер бурной стремительности, оказывается разрушительным явлением.

Гнев есть желание зла огорчившему.

Гнев, как пишет преп. Иоанн Дамаскин, есть кипение находящейся около сердца крови (Иоанн Дамаскин. 1992). Он различает три вида гнева: вспыльчивость (первое движение), злобу (постоянно пребывающий гнев) и мстительность (гнев, ищущий отмщения).

Гневливость, по мнению св. Григория Богослова – это желание мщения, и если желание это устремляется наружу, то это есть гнев, а если остается внутри – то злопамятство (Кашменский. 2002).

Св. отцы различали гнев, ярость, досаду. "Ярость и гнев, – замечает св. Афанасий Великий, – различаются между собой тем, что ярость есть гнев возгорающийся и еще пламенеющий; а гнев есть желание за скорбь воздать скорбью. Посему ярость – не достигший полноты гнев. А гнев – самая полнота" (там же). Ярость быстра, а гнев – медлительнее и продолжительнее.

Досада есть неприятное движение, гнездящееся в сердце.

Св. отцы называют такие признаки гнева: налитые кровью и скошенные глаза, ощетинившиеся волосы, бледность щек или их багровость, жилы напряжены, речь прерывистая, скорая, скрежет зубов, ноздри раздуты, всплескивание рук, топот ног, наклон головы, пот. Страсть гнева, как описывает их Василий Великий, как скоро отринет внушения рассудка и овладеет душою, делает человека зверем (там же).

Причинами гнева, по мнению св. отцов, является лицемерие друзей, обида, укоры, осуждение, жестокие слова, обвинение, жалоба, клевета. Однако коренная причина гнева – в самом человеке: отсутствие у него кротости, долготерпения и наличие тщеславия, сребролюбия, блуда, кичения.

"Невозможно, – говорил авва Дорофей, – чтобы кто-либо стал гневаться на ближнего, если прежде сердце его не возгордится пред ним, если он не уничижит его и не поставит себя выше его" (Дорофей. 1995).

Обида происходит не от злобы обижающих, но от слабости духа обижаемого.

Гнев есть действование способности раздражительной. Превратные движения раздражительной силы суть: зависть, ненависть. Вражда, злословие, сварливость, месть, злопамятство, страх, стыд, скорбь. Зависть может порождать печаль.

Раздражительная сила души проявляется также в смелости и презрении.

Огромный вред для души усматривал св. Иоанн Лествичник в памятозлобии, или злопамятности. Оно "есть конец раздражительности, страж грехов, ненависть к правде, пагуба добродетелей, яд в душе, червь в уме, посрамление молитвы... отчуждение любви... непрестанный грех... ежечасный порох" (Иоанн Лествичник. 1908, с.25).

Зависть, по мнению св. отцов, есть скорбь о благе другого, о благополучии ближнего. Другой страсти, более пагубной, чем зависть, не зарождается в душах человеческих. Она не вредит посторонним, но зло для того, кто имеет ее – она как ржавчина разъедает душу. У зависти сухие тусклые глаза, впадшие между расширившимися веками, нависшие брови.

Таким образом, мы видим, что в православной аскетике ярко описаны и внешние проявления гнева, и его причины, и тонкая палитра чувств, связанных с гневом, и качества характера, поведения человека гневающегося. Св. отцы будучи "тонкими психологами", очень дифференцированно разбирались в нюансах человеческих переживаний.

Печаль и уныние

 

После непроизводительных растрат душевных сил страстями с неизбежностью наступают состояния печали и уныния. Пленника страстей сковывает печаль.

Печаль возникает вследствие неудовлетворенности страстных желаний или их неполного удовлетворения. Печаль есть "грызение сердца" и смятение. Печаль расслабляет и угнетает душу человека.

Печаль может возникнуть и от бессилия отомстить опечалившим, и как отчаяние от неполучения желаемого.

Согласно аскетическому учению, пишет игумен Тихон, печаль не может найти доступа к той душе, в которой ранее не свили себе прочного гнезда какие-нибудь другие страсти (Тихон (Софийчук). 1999). Невозможность по какой-либо причине получать греховные удовольствия – вот что способствует развитию печали и уныния.

Преп. Иоанн Дамаскин выделяет четыре вида печали: горе, грусть, зависть (печаль из-за чужих благ), сострадание (Иоанн Дамаскин. 1992). Есть и такой вид печали как многопечалование, многозаботливость.

А св. Игнатий (Брянчанинов) определяет печаль и уныние таким образом. Печаль – это огорчение, тоска, отсечение надежды на Бога, неблагодарение Богу, малодушие, нетерпеливость, несамоукорение, ропот, скорбь на ближнего, отречение от креста (Игнатий (Брянчанинов). Т. 2. 1993).

Если человек, замкнувшись на себя, ставит себя в центре мира, то печаль может приобрести характер безысходной, мрачной, безнадежной тоски, приводящей человека к апатии, лени и бездеятельности, унынию.

Все симптомы печали, выраженные в более резкой форме и интенсивности, захватывающие все душевные силы – называют унынием. Для уныния характерно изнеможение души, слабость, подавленное состояние, потеря разумом всякой власти над ходом душевной жизни, расслабленность. Такое малодушие сопровождается полной потерей надежды на Бога, ослаблением всякого подвижничества, леностью. В отношении к близким у человека, подверженного унынию, развиваются чувства презрения, отвращения, ненависти.

Уныние есть леность ко всякому доброму делу, особенно к молитвенному, небрежение, праздность, излишнее успокоение сном, нерадение, забвение заповедей Христовых, отчаяние (там же). Вот некоторые библейские высказывания на эту тему: "Леность погружает в сонливость, и нерадивая душа будет терпеть голод" (Прит. 19, 15); "От лености обвиснет потолок, и когда опустятся руки, то протечет дом" (Еккл. 10, 18); "Доколе ты, ленивец, будешь спать? когда ты встанешь от сна твоего? Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь: и придет, как прохожий, бедность твоя, и нужда твоя, как разбойник" (Прит. 6, 9-11). И там же: "Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым. Нет у него ни начальника, ни приставника, ни повелителя; но он заготовляет летом хлеб свой, собирает во время жатвы пищу свою" (Прит. 6, 6-8). И в Новом завете: "Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал" (Матф. 25, 26).

Св. отцы считают уныние очень опасной страстью. "Из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший", – говорил св. Иоанн Лествичник (Иоанн Лествичник. 1908). Против каждой страсти есть противоположная добродетель, а против уныния такой добродетели нет. Поэтому св. отцы называют уныние "всепожирающей смертью".

Скорбь также относится к раздражительной части души. "Скорбь есть грызение сердца и смущение; а забота – это кружение; высшая же степень – беспокойство" – так полагал св. Григорий Богослов (Кашменский. 2002). Уныние – это изнеможение души. Плач – это унылое расположение души, появляющееся при лишении чего-либо любимого, скорбь утраты.

Природа человеческая не переносит быть всегда в скорбях – печаль сменяется веселием, радость – печалью. Радостное и приятное скорее забываем, печаль помним дольше. Как невозможно человеку избежать смерти, так же невозможно прожить без скорбей, за которыми следует утешение.

Скорбь чувствуется сильнее, если ее не ожидал, если слышишь поношение от облагодетельствованных тобою, когда никто не хочет помочь, когда другого видишь благоденствующим.

Прекрасно св. отцы знали и "средство" облегчения: "Душа облегчает свою горечь, описывая свои бедствия и рассказом о причинах печали, истощая в себе неприятное ощущение. Горесть, пока о ней молчишь, обыкновенно мучит" (Кашменский. 2002). Св. отцы также прекрасно понимали, что мера печали определяется не столько свойством вещей, сколько "расположением печалящихся" и нашими помыслами.

Каждый страдающий свое страдание считает самым мучительным; то горе, которое постигло его, называет самым тяжким. Род человеческий ничем не доволен, всегда жалуется и огорчается, замечает св. Иоанн Златоуст (там же). Долее он г говорил о том, как важно выразить свои чувства вовне, а не подавлять их: "Мы увещеваем, обличаем, плачем, скорбим, если не явно, то в сердце. Те – явные слезы – гораздо легче этих; те приносят сетующим некоторое утешение, а эти усиливают скорбь и стесняют сердце. Так, когда кто-нибудь страдает и не может обнаружить своей скорби, чтобы не показаться тщеславным, то он страдает гораздо больше, нежели когда бы обнаружил ее" (там же, с.147). Не могут плакать пораженные великими бедствиями.

Слезами истощается отягощающее их. Если же человек насильно удерживает пролитие слез, то одних постигают неизлечимые болезни, у других нарушается мозговое кровообращение, а другие и умирают.

Таким образом, мы видим, что св. отцы были не только прекрасными психологами, давая описания тончайших состояний человека, но и тонкими "психотерапевтами" – врачевателями души.

 

Тщеславие

 

Бесконечное желание человеческих похвал есть тщеславие (Иоанн Лествичник. 2001, с.98). Понятно, куда приводит подобное стремление – к человекоугождению, а значит, как следствие, – к богоборчеству. Поэтому вполне закономерно, что не отвергнувший тщеславия не войдет в небесный чертог (там же, с.25). Кому это знать, как не самому Иоанну Лествичнику, который "неисходным уединением и всегдашним молчанием умертвил пиявицу паутинного тщеславия", – как указывается в "Кратком описании жития аввы Иоанна, игумена святой горы Синайской" (там же, с.6). Эта святоотеческая традиция борьбы с тщеславием восходит к самому началу христианства. Следить за собой и не тщеславиться призывал еще ап. Павел (Гал. 5, 26). Он же писал: "ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя" (Флп. 2, 3).

Для борьба с тщеславием необходимы: сокрушение сердца, памятование о грехах, укорение себя перед Богом (а не самооправдание).

 

Гордость и гордыня

 

Перейдем к анализу гордости и гордыни. В силу важности этой проблемы о ней писали многие христианские авторы:

– "Гордость есть отрицание Бога, изобретение демонов, уничтожение людей, мать осуждения, источник гнева, корень лицемерия" (Феодор Студит. Творения. Т. 2. 1908, с.833); "гордый подобен диаволу, восставшему против Бога" (там же);

– "Страсть гордыни состоит из двух неведений, или несознаний, кои, сошедшись во едино, производят одно слиянное мудрование (гордостное). Ибо один тот горд, кто не признает ни Божеской помощи, ни человеческой немощи. Таким образом, гордость есть Божественного и человеческого знания лишение" (Максим Исповедник. 1900, с.279);

– "Гордость – великая помеха духовному самоусовершенствованию. Люди самодовольные в духовном отношении, гордые сознанием своих нравственных достоинств, не могут с успехом вести дело духовного самоусовершенствования потому, что не осознают или не хотят сознавать в себе недостатков и грехов, от которых должны отстать, и, по уверенности в достаточности собственных сил к нравственному преуспеянию, не чувствуют нужды в благодати Божией, без которой оно невозможно" (Виссарион (Нечаев) еп. 1899, с.11-12).

Последняя цитата приведена из работы еп. Виссариона (Нечаева), которая так и называется: "Гордость" (4-е изд. СПб., 1899). В ней автор анализирует не только индивидуальные, но и социальные аспекты гордости. Так, например, он пишет о "гордости века": "Есть еще гордость, если можно так выразиться, поголовная, повальная, – гордость века. Наш век гордится успехами просвещения, людскими и бесчисленными изобретениями, служащими к удобствам жизни" (там же, с.22).

Из последнего может следовать крайне важный вывод: "Люди, вопреки воле Божией, хотят землю превратить в рай, уничтожить зависимость свою от природы, заставить ее с покорностью раба служить не только их нуждам, но и прихотям; но мудрость Божия на каждом шагу посмеивается над ребяческими усилиями нашими, направленными к сей цели, – и это для того, чтобы мы не привязывались к земле, не гордились нашими успехами и изобретениями в житейских делах, и помнили, что жизнь на земле дана нам не для блаженства, невозможного здесь, а для приготовления к вечности" (там же, с.29).

Для борьба с гордостью необходимы: смирение, молчание и безмолвие, воспоминание о смерти, воздержание и молитва.

Поскольку страсть гордыни также относится и к свойствам характера, то о ней мы упомянем и в главе о христианских добродетелях.