Трехсотлетняя политическая история Делийского султаната представляет собой монотонный ряд войн, переворотов, смену немногих сильных правителей в основном слабыми султанами пяти династий (Гулямов 1206 - 1290 гг., Хилджи 1296 - 1316 гг., Туглаков 1320-1414 гг., Сейидов и Лоди 1414-1526 гг.). Султанат подвергался нашествиям монголов при Хилджи и Тамерлана при Туглаках. Это было мусульманское государство с преимущественно индусским населением. Необходимость обеспечения господства мусульманского меньшинства в иноконфессиональном обществе и традиционная для мусульманской государственности слитность религии и политики обусловили большую прочность и жесткость административно-политических структур султаната в сравнении с таковыми в домусульманской Индии. Рентная ставка доходила до 50% урожая. Однако в критические моменты истории выяснялась непрочность сосуществования двух социально-культурных общностей: мусульманской военно-политической надстройки на индусском социально-культурном фундаменте.
Национально-конфессиональная оторванность верхнего слоя от основной массы населения побудила его к концентрации в городах, что привело к потере городами былой относительной самостоятельности и к специфической урбанизации "военного лагеря".
Эпоха Дели была первым опытом сосуществования аполитичного, терпимого, умеренного, интравертивного, аморфного индуизма и крайне политизированного, нетерпимого, фанатичного к поКоренным иноверцам ислама. Инициирующие импульсы в рамках этого сосуществования шли от ислама. Индусское большинство населения было обложено налогом на неверных джизией, подвергалось разного рода ограничениям и стеснениям в отправлениях культовой практики, не допускалось, по возможности, даже в низовые звенья государственной бюрократии. Особую нетерпимость проявляло мусульманское духовенство. Светские правители были в большей степени заинтересованы в сохранении социально-политической стабильности посредством поддержания религиозного мира. Один из них, Ала уд-Дин (1296-1316 гг.), вообще был сторонником синтеза двух религий, конфисковал "мусульманские земли" мульки и вакуфы: благодаря религиозному миру в его правление держава была хорошо централизована и смогла отбиться от монголов, а сам султан завоевал репутацию "военного гения".
Ислам в Индию принесли не культурные арабы, а отсталые тюрки и афганцы. Поэтому период Дели, по выражению Паниккара, стал периодом "общего бесплодия" в образовании, науке, искусстве, за исключением архитектуры (архитекторы - мусульмане, строители - индусы). Земледелием завоеватели заниматься не хотели, торговлей - не могли в связи со спецификой индийских торгово-денежных операций посредством переводного векселя хунди; заставить все население Индии жить по исламу тоже не могли - для этого нужен был как минимум колоссальный бюрократический низовой аппарат власти (правящая верхушка была в большей степени озабочена распрями и мятежами в своей собственной среде). Поощрение добровольной исламизации индусов предоставлением "добровольцам" ряда льгот имело ограниченный эффект (преимущественно в городской торгово-ремесленной среде, среди саньяси и неприкасаемых). Взаимное отчуждение двух религий осталось вопреки попыткам дальновидных светских правителей его преодолеть (в Уттар-Прадеше, например, после 600 лет мусульманского господства исламизировались только 14% населения). Завоевав исключительное положение в государственно-политической сфере, ислам смог обеспечить себе лишь предпочтительное, но не исключительное положение в обществе.
Тем не менее, ислам способствовал прогрессу Индии. В эпоху Дели на основе взаимовлияния индийской и мусульманской культур начинает складываться индомусульманская культура - специфика будущей Индии. Главным вкладом завоевателей в процесс культурного синтеза на этом этапе был сам ислам: его эгалитаризм привлекал низшие касты возможностью изменить неумолимо безжалостные к ним карму и дхарму (это повышало социальную мобильность общества). Новообращенные последователи Аллаха, становясь мусульманами по вере, оставались в основном индусами по культуре (сохранялись даже элементы кастовости, но без прежней строгой соподчиненности). Индусское общество могло поучиться у мусульман гордости за исповедуемую религию. Завоеватели принесли с собой более совершенное законодательство.
Двухслойная религиозно-культурная структура общества, при которой динамичный и более демократичный верхний слой посягал на фундаментальные философско-культурные основы нижнего индусского слоя, заставила последний напрячь свои духовные силы в обороне. В некоторых районах подальше от Дели, куда от мусульманского диктата и контроля переселились индусские ученые и поэты, расцвела санскритская литература. В большинстве районов султаната санскрит уступил первенство местным языкам, что сделало религиозную и светскую литературу доступной более широкому кругу читателей. Значительную роль в сохранении и развитии санскрита и местных языков играло расположенное на Юге индусское государство Виджаянагар, имевшее возможность общаться с материком минуя Делийский султанат посредством разносторонних контактов через свои 300 морских портов.
Представляют интерес социально-религиозные плоды взаимовлияния двух исповеданий. Сгладились "острые углы" исламского фанатизма. Несоответствие реалий жизни исламскому эгалитаризму породило в ХIII-ХIV вв. мусульманский мистицизм - суфизм с его презрением к мирским благам, нестяжательством и добровольной бедностью. Последователи этой ереси в суфи (накидке из грубой ткани) полагали, что путь к спасению лежит в личном служении любому богу без обрядов и посредничества духовенства. Идея единобожия, заключенная в суфизме, в поликонфессиональном обществе могла быть призывом к пренебрежению религиозными предрассудками.
В условиях политического бесправия в султанате индусские секты, отрицавшие кастовость, также выступили за непосредственное общение с богами и личное служение - движение бхакти как интерпретация индуизма в духе исламского монотеизма. Характерная черта движения - уход от реальной жизни, в которой нечего ценить, к Богу для утешения (религия "мировой скорби"). Позднее, в ХVI-ХVII вв. приверженцы бхакти дойдут до утверждения, что "Коран - последняя из вед".
На политически независимом индусском Юге, противостоявшем в культурно-политическом плане Делийскому султанату, религия сКорее была источником вдохновения, а не ухода в скорбь. Согласно учению о воплощениях (аватарах), когда требуется возродить человеческое общество, рождаются нужные для этого люди - не боги в человеческом обличье, а люди, наделенные лишь той долей божественных сил, которые требуются для выполнения их миссии.
В к. ХIV в. в результате действия традиционных центробежных сил под властью Дели оставался лишь район столицы и Пенджаб. Если в соседних с Дели мусульманских государствах Индии заметен, по крайней мере в правящей верхушке, синтез двух культур, то в султанате мусульманская верхушка полностью сохранила свой инородный характер. Последние правители Дели, Сикандар и ИбрахимЛоди, придерживались политики религиозной нетерпимости. К тому же,Ибрахим настроил против себя местную афганскую знать, полагая, что "у правителя не должно быть родственников". Жестокие подавления заговоров афганской знати Ибрахимом побудили правителя Пенджаба Довлатхана просить помощи у кабульского властителя Бабура. В битве при Панипате 1526 г. проявилась внутренняя слабость династии Леди (децентрализация ослабила армию, раздоры привели к изменам, сам Бабур отмечал "скупость" Ибрахима, помешавшую ему набрать более мощную армию). С гибелью Делийского султаната закончился первый этап мусульманского господства в Индии.
