Ростислав ИЩЕНКО, президент Центра системного анализа и прогнозирования.

Мне кажется, что единственная позиция, которая объединяет участников этой дискуссии — недовольство российской властью. От премьер-министра и главы Центробанка до МИДа и Минобороны. При этом говорить, что Россия маргинализована, что она не имеет веса на мировой арене и при этом ссылаться на номинальный ВВП, который составляет примерно 7,8% от американского, — мне кажется, не совсем верно. Российское государство сегодня эклектично, но за этой видимой эклектикой, которая обращается одновременно и к России 90-х годов, и к Советскому Союзу, и к Российской империи, и к Древней Руси, стоит та самая идеология объединения отечественной истории, вне которой общество и государство являются деревом без корней. Достаточно посмотреть на систему российских государственных наград, чтобы увидеть в ней именно эту идеологию. Кроме того, подобная эклектичность делает современную Россию достаточно пластичной и позволяет выдерживать такие удары, которые для более жёсткой структуры, возможно, оказались бы разрушительными.

Насчёт отсутствия идеологии. Это очень распространённый и, на мой взгляд, абсолютно не соответствующий действительности тезис. Вот PaxAmericana — это идеология или нет? Конечно, это не идеология. Это идея, идеал американского господства, для достижения и обеспечения которого в США использовались в разное время разные идеологии. Корни PaxAmericana — в идее PaxRomana. А что такое PaxRomana, "Римский мир"? "Римский мир" — это территории, объединённые латинским языком, римским правом и римскими дорогами. Последнее — самое важное, поскольку имевшейся у Рима скорости передачи информации на его бывших территориях, ставших Европой, снова удалось достичь только в XVIII веке, после чего этот процесс пошёл взрывным порядком. И все наши так называемые кризисы, все смены общественно-экономических формаций — в первую очередь связаны с ускорением передачи информации.

В течение всей истории задачи подгонки тех или иных человеческих сообществ под новые параметры передачи информации, в конце концов, при всех издержках, успешно решались. Почему же сейчас мы говорим о глобальном системном кризисе, из которого не видно выхода? Потому что скорость передачи информации достигла таких пределов, за которыми ею не могут адекватно оперировать даже самые подготовленные представители вида homosapiens, не говоря уже об их сообществах (государственных, корпоративных и т.д.), поскольку скорость эскадры определяется скоростью самого тихоходного её корабля. А перекладывать всё это: анализ информации, оценку ситуации (синтез) и выработку решений (прогноз), — на нейросети, искусственный интеллект и прочий компьютерный "софт" и "хард" — это сфера непредсказуемых, по сути, рисков, связанных с реальной системой ценностей и целей. Кто ставит большие потоки информации под контроль и лучше приспосабливает их к своим потребностям — тот, по сути, выигрывает будущее у конкурентов. А не тот, у кого сейчас ВВП больше. В XVI-XVII веках у Китая была экономика, составлявшая, по разным оценкам, 60-70% общемировой. Помогло ли это ему противостоять экспансии европейских государств? Не прошло и ста лет, как всё изменилось с точностью до наоборот.

Я не знаю и не могу утверждать, почему так происходит, но по всем показателям нынешняя система управления в России оказывается более чем конкурентоспособна на общемировом уровне. В противном случае — пример той же Украины у всех на глазах… Это не значит, что так будет всегда, но пока это так, и есть "золотое правило" управления: если что-то работает — не трогай. Тем более, если не понимаешь, как и почему это работает. Значит, надо, во-первых, разбираться с тем, как всё работает, чтобы понимать, где, когда и как нужно будет вносить изменения, а во-вторых — не гадать о том, кто кого "задушит": Китай Америку или Америка Китай, — нужно развиваться самой России. И развиваться, прежде всего, в направлении работы с недостаточной, неполной или, наоборот, избыточной информацией.