Двойственная природа эмоций

Давно замечено, что при описании эмоциональных пережи­ваний люди обязательно обращаются к описанию тех телесных изменений, ко­торые при этом происходят. В лабораторных условиях повседневные наблюде­ния за телесными проявлениями эмоций подтверждаются данными о многочисленных физиологических изменениях, сопровождающих эмоции. Помимо всем известного изменения частоты пульса и дыхания, повышенного или пониженно­го пото- и слюноотделения, тремора (дрожания) конечностей и головы, напря­жения скелетных мышц, даже при едва заметных переживаниях эмоций наблю­даются и другие, незаметные физиологические сдвиги, например изменение со­противления кожи, частоты и амплитуды электрической активности мозга и других параметров. Обязательная включенность телесных реакций в эмоцио­нальные переживания даже послужила У. Джемсу, выдающемуся американско­му психологу, основанием для формулировки теории эмоций, в соответствии с которой субъективно переживаемые эмоции есть не что иное, как переживание телесных изменений, происходящих в организме в ответ на восприятие какого-то факта. В доказательство Джемс предлагает нам представить себе какую-ни­будь эмоцию и мысленно вычесть из всего комплекса переживаний все ощуще­ния телесных органов. В результате мы увидим, что от эмоции ничего не оста­нется. Образно эту зависимость, по Джемсу, можно выразить формулой: «Мы плачем не потому, что нам грустно, но нам грустно потому, что мы плачем».

Эта непременная связь между эмоцией и ее физиологическими проявления­ми используется для проверки искренности высказываний на так называемом «детекторе лжи» или просто полиграфе. Суть испытания заключается в том, что с помощью детектора лжи регистрируются мгновенные физиологические изме­нения в ответ на предъявляемые человеку

стимулы. Если мышечные проявления эмоций человек контролировать может, то физиологические он подчинить волевому контролю не в состоянии, особенно когда речь идет о чрезвычайно зна­чимых для него событиях. Более того, сдерживая внешнее проявление эмоции, он только ее усиливает. Все это приво­дит к тому, что, когда человеку среди прочих,

Модальностью эмоции называется ее субъективное переживание, т. е. ее качественная особенность эмоции.

предположи­тельно нейтральных, задают вопрос о каком-то предположительно эмоционально значимом для него событии, он, независимо от своего устного ответа, обязательно отреагирует физиологическими реакциями.

Физиологические изменения являются одним из двух компонентов эмоций, причем компонентом весьма неспецифическим. Ряд физиологических реакций проявляется как при положительных, так и при отрицательных эмоциях, напри­мер сердце может забиться не только от страха, но и от радости, это же справед­ливо и в отношении частоты дыхания и многих других реакций. Специфичность эмоции придает та субъективная окраска переживаний, благодаря которой мы никогда не спутаем страх с радостью, несмотря на сходство некоторых сопровождающих их физиологических реакций. Субъективное переживание эмоции, т.е. ее качественная особенность, называется модальностью эмоции. Модаль­ность эмоций — это и есть субъективно переживаемые страх, радость, удивле­ние, досада, гнев, отчаяние, восторг, любовь, ненависть и т.д.

Таким образом, каждая эмоция состоит из двух компонентов — импрессивного, характеризующегося переживанием субъективной неповторимости дан­ной эмоции, и экспрессивного — непроизвольных реакций организма, включаю­щих в свой состав реакции внутренних органов и систем, недифференцирован­ные мышечные реакции (дрожь, усиление тонуса), а также так называемые выразительные движения, имеющие помимо всего прочего коммуникативный, сигнальный характер (крик, мимика, поза, интонации голоса)

 

Формы эмоций

В зависимости от длительности, интенсивности, предметно­сти или неопределенности, а также качества эмоций, все эмоции можно разде­лить на эмоциональные реакции, эмоциональные состояния и эмоциональные отношения (В.Н. Мясищев).

Эмоциональные реакции характеризуются высокой скоростью возникнове­ния и быстротечностью. Они длятся минуты, характеризуются достаточно вы­раженным их качеством (модальностью) и знаком (положительная или отрица­тельная эмоция), интенсивностью и предметностью. Под предметностью эмоци­ональной реакции, понимается ее более или менее однозначная связь с вызвавшим ее событием или предметом. Эмоциональная реакция в норме всегда возникает по поводу событий, произведенных в конкретной ситуации чем-то или кем-то. Это может быть испуг от внезапного шума или крика, радость от ус­лышанных слов или воспринятой мимики, гнев в связи с возникшим препят­ствием или по поводу чьего-то поступка и т.д. При этом следует помнить, что эти события — лишь пусковой стимул для возникновения эмоции, причиной же является либо биологическая значимость либо субъективное значение этого со­бытия для субъекта. Интенсивность эмоциональных реакций может быть раз­личной — от едва заметной, даже для самого субъекта, до чрезмерной — аффек­та. Степени аффекта могут достигать только некоторые эмоции — гнев, радость, горе, тревога, страх, и тогда они принимают форму соответственно ярости, вос­торга, отчаяния, растерянности и ужаса. Аффект и есть та бурно протекающая эмоция большой интенсивности, которая оказывает выраженное дезорганизующее действие на протекание, в частности, познавательных психических процессов.

Эмоциональные реакции часто являются реакциями фрустрации каких-то выраженных потребностей. Фрустрацией (от лат. frustatio — обман, разрушение планов) в психологии называют психическое состояние, возникающее в ответ на появление объективно или субъективно непреодолимого препятствия на пути удовлетворения какой-то потребности, достижения цели или решения задачи. Тип фрустрационной реакции зависит от многих обстоятельств, но очень  часто яв­ляется характеристикой личности данного человека. Это мо­жет быть гнев, досада, отчаяние, чувство вины.

Фрустрация — психическое состоя­ние, возникающее в ответ на появление объективно или субъективно непрео­долимого препятствия на пути удовлетворе­ния какой-то потреб­ности, достижения цели или решения задачи.

Эмоциональные состояния характеризуются: большей длительностью, кото­рая может измеряться часами и днями, в норме — меньшей интенсивностью, по­скольку эмоции связаны со значительными энергетическими тратами из-за со­провождающих их физиологических реакций, в некоторых случаях беспредмет­ностью, которая выражается в том, что от субъекта может быть скрыт повод и вызвавшая их причина, а также некоторой неопределенностью модальности эмоционального состояния. По своей модальности эмоциональные состояния могут представать в форме раздражительности, тревоги, благодушия, различ­ных оттенков настроения — от депрессивных состояний до состояния эйфории. Однако чаще всего они представляют собой смешанные состояния. Поскольку эмоциональные состояния — это тоже эмоции, в них также отражаются отноше­ния между потребностями субъекта и объективными или субъективными возможностями их удовлетворения, коренящимися в ситуации.

При отсутствии органических нарушений центральной нервной системы со­стояние раздражения является по сути дела высокой готовностью к реакциям гнева в длительно текущей ситуации фрустрации. У человека возникают вспышки гнева по малейшим и разнообразным поводам, но в основе их лежит неудовлетворенность какой-то личностно значимой потребности, о чем сам субъект может не знать.

Состояние тревоги означает наличие какой-то неопределенности исхода бу­дущих событий, связанных с удовлетворением какой-то потребности. Часто состояние тревоги связано с чувством самоуважения (самооценкой), которое мо­жет пострадать при неблагоприятном исходе событий в ожидаемом будущем. Частое возникновение тревоги в повседневных делах может свидетельствовать о наличии неуверенности в себе как качестве личности, т.е. о неустойчивой или низкой самооценке, присущей данному человеку вообще.

Настроение человека часто отражает переживание уже достигнутого успеха или неудач, либо высокую или низкую вероятность успеха или неудачи в скором будущем. В плохом или хорошем на­строении отражается удовлетворение или неудовлетворение какой-то потребности в прошлом, успех или неудача в дости­жении цели или решении задачи. Не случайно

человека в плохом настроении спрашивают, не произошло ли что-ни­будь. Длительно текущее сниженное или повышенное настроение (свыше двух недель), не характерное для данного человека, является патологическим признаком, при котором неудовлетворенная потребность либо действительно отсут­ствует, либо глубоко скрыта от сознания субъекта, и ее обнаружение требует специального психологического анализа. Человек чаще всего переживает смешанные состояния, например сниженное настроение

Чувства — устойчи­вые эмоциональные переживания, связанные с каким-то определенным объектом или категорией объектов, обладающих особым значением для человека.

с оттенком тревоги или радость с оттенком беспокойства или гнева. Человек может переживать и более сложные состояния, примером чего являет­ся так называемая дисфория — длящееся два-три дня патологическое состояние, в котором одновременно присутствует раздражение, тревога и плохое настрое­ние. Меньшая степень выраженности дисфории может встречаться у некоторых людей и в норме.

Эмоциональные отношения иначе еще называют чувствами. Чувства — это устойчивые эмоциональные переживания, связанные с каким-то определенным объектом или категорией объектов, обладающих особым значением для челове­ка. Чувства в широком смысле могут быть связаны с различными объектами или действиями, например, можно не любить данную кошку или кошек вообще, можно любить или не любить делать утреннюю зарядку и т. д. Некоторые авто­ры предлагают называть чувствами только устойчивые эмоциональные отноше­ния к людям. Чувства отличаются от эмоциональных реакций и эмоциональных состояний длительностью — они могут длиться годами, а иногда и всю жизнь, например чувство любви или ненависти. В отличие от состояний чувства пред­метны — они всегда связаны с предметом или действием с ним.

Эмоциональность. Под эмоциональностью понимают устойчивые индивиду­альные особенности эмоциональной сферы данного человека. В.Д. Небылицын предложил при описании эмоциональности учитывать три компонента: эмоци­ональную впечатлительность, эмоциональную лабильность и импульсивность.

Эмоциональная впечатлительность — это чувствительность человека к эмоциогенным ситуациям, т.е. ситуациям, способным вызвать эмоции. Поскольку у разных людей доминируют разные потребности, у каждого человека есть свои ситуации, которые могут вызвать эмоции. В то же время имеются определенные характеристики ситуации, которые делают их эмоциогенными для всех людей. Это: необычность, новизна и внезапность (П. Фресс). Необычность отличается от новизны тем, что имеются такие типы раздражителей, которые всегда будут для субъекта новыми, потому что для них нет «хороших ответов», это — силь­ный шум, потеря опоры, темнота, одиночество, образы воображения, а также со­единения знакомого и незнакомого. Имеются индивидуальные различия в сте­пени чувствительности к эмоциогенным ситуациям, общим для всех, а также в количестве индивидуальных эмоциогенных ситуаций.

Эмоциональная лабильность характеризуется скоростью перехода от одного эмоционального состояния к другому. Люди отличаются друг от друга тем, как часто и насколько быстро у них изменяется состояние — у одних людей, напри­мер, настроение обычно устойчивое и мало зависит от мелких текущих событий, у других, с высокой эмоциональной лабильностью, оно меняется по малейшим поводам несколько раз в день.

Импульсивность определяется быстротой, с которой эмоция становится по­будительной силой поступков и действий без их предварительного обдумыва­ния. Это качество личности еще называют самоконтролем. Различают два раз­ных механизма самоконтроля — внешний контроль и внутренний. При внешнем контроле контролируются не сами эмоции, а только их внешнее выражение, эмоции присутствуют, но они сдерживаются, человек «делает вид», что он не испытывает эмоций. Внутренний контроль связан с таким иерархическим рас­пределением потребностей, при котором низшие потребности подчинены выс­шим, поэтому, находясь в таком подчиненном положении, они в соответствующих ситуациях просто не могут вызвать неподконтрольных эмоций. Примером внутреннего контроля может быть увлеченность человека делом, когда он дол­гое время не замечает голода («забывает» поесть) и поэтому к виду пищи оста­ется равнодушным.

Функции эмоций

В психической жизни человека эмоции выполняют множе­ство разнообразных функций, общей характеристикой которых является функ­ция

оценки значимости для субъекта той или иной ситуации или объектов в их отношении к его мотивационной сфере. В форме эмоции субъекту предстает степень настоятельности потребности, в том числе и степень ее удовлетворения к настоящему моменту, в наличной ситу­ации, а также вероятность ее удовлетворения в ожидаемой ситуации. Из этой общей функции эмоций вытекают и более специфические: функция побуждения, подкрепления, предвосхищающая функция, функция дифференцирующей и синтезирующей основы образа, функция мобилизации орга­нов действия, функция «аварийного» разрешения ситуации, организующая    функция, коммуникативная

В психической жизни человека эмоции выполняют функции, общей характеристикой которых является функция оценки зна­чимости для субъекта той или иной ситуации или объектов  в их от­ношении к его мотива­ционной сфере.

функция, а также множество иных функций, выполняемых дифференциальны­ми эмоциями, такими как радость, гнев, презрение и т.д.

Функция побуждения заключается в том, что эмоции не только сигнализиру­ют о потребности или желании, но и с достижением ими определенной интен­сивности они настоятельно побуждают субъекта их удовлетворить. Нехватка или несовместимость чего-то с внутренними условиями существования орга­низма или личности вызывает эмоциональные переживания, иногда очень силь­ные, побуждающие человека действовать. Это и испуг, и гнев, и зависть, и нена­висть, и чувство вины, и любовь, и множество других оттенков эмоциональных переживаний.

Подкрепляющая функция заключается в том, что после достижения ситуа­ции, получения предмета или выполнения действия, способных удовлетворить потребность, возникает состояние, в ряде случаев очень сильное, как награда за достижение цели, которая в свою очередь в дальнейшем становится силой, по­буждающей к достижению подобных ситуаций. Эта схема верна как в отноше­нии положительных, так и отрицательных эмоций, которые «наказывают» чело­века за осуществление или неосуществление определенных действий и в даль­нейшем побуждают его избегать ситуаций, наносящих вред организму или личности, т.е. не способствуют, а препятствуют удовлетворению потребностей. Косвенным образом подкрепляющая функция эмоций подтверждается наличием специальных мозговых структур, раздражение которых приводит к возникнове­нию соответствующих эмоций. В частности, Олдс (начиная с 1954 г.) обнаружил в глубоких структурах мозга крыс участок, раздражение которого, по-видимому, вызывало переживание удовольствия. Когда крыса получила возможность само­стоятельно с помощью педали, замыкающей электрическую цепь, раздражать этот участок, количество таких самораздражений доходило до 8000 в час.

В процессе индивидуального развития подкрепляющая функция эмоций предшествует побуждающей. Карл Бюлер показал, что переживание удоволь­ствия у детей сдвигается по мере развития ребенка. В раннем возрасте эмоции удовольствия возникают в момент получения желаемого результата и, таким образом, играют завершающую роль. В дальнейшем ребенку доставляет удо­вольствие не только результат, но и сам процесс деятельности. Будучи связан­ным с этим процессом, эмоция выполняет функциональную роль. У более стар­ших детей эмоции начинают играть побуждающую роль.

Сам по себе след, оставленный в психике пережитой эмоцией в результате удачных или неудачных действий не имел бы смысла, если бы он не использо­вался в будущем. Еще до того как человек осознает или поймет на рациональном уровне значение ситуации или объекта, эмоции просигнализируют ему о воз­можном приятном или неприятном исходе событий, выполняя при этом пред­восхищающую функцию. Это и неясное беспокойство, и страх, и радостное вол­нение, и другие формы предчувствия событий.

Дифференцирующая и синтезирующая функция эмоций проявляется в та­ких феноменах, как избирательность восприятия, направленность мышления и наличие аффективных комплексов. Именно эмоциональное отношение к проис­ходящему позволяет субъекту отобрать из бесчисленного множества впечатле­ний те, которые отвечают его насущным потребностям. Хорошо известно, что эмоциональные переживания направляют не только восприятие, но и мышление человека, как это бывает, например, при ревности или состоянии влюбленности. Синтезирующая функция эмоций проявляется в существовании так называе­мых аффективных когнитивных комплексов — совокупности образов, связан­ных с ситуацией, в которой возникло сильное эмоциональное переживание. Лю­бой из объектов данной ситуации может возбудить пережитую эмоцию. Так, вещи близкого человека, места встречи с ним, виденные вместе с ним картины и т.д. вызывают печаль после его потери.

Функция мобилизации органов действия и «аварийного» разрешения ситуа­ции ярко проявляется в состоянии аффекта, когда человек совершает действия, по силе и стремительности несопоставимые с его обычными возможностями. В этих же состояниях проявляется и организующая функция эмоций, когда все психические процессы объединяются для достижения одной цели.

Коммуникативную функцию выполняют, строго говоря, не сами по себе эмоции, а те выразительные движения, которые их сопровождают. У человека и высших животных, ведущих стадный образ жизни, процессы научения, предуп­реждения друг друга об опасности, побуждения других особей к совершению каких-либо действий и другие формы взаимодействия во многом связаны с вы­разительными движениями. Крик при испуге, подкрепленный появлением ре­альной опасности, или расслабленная поза, за которой следует дружелюбное об­щение, становятся сигналом и в дальнейшем служат непроизвольным средством коммуникации. Вообще процесс коммуникации возможен только с помощью движений, которые в этом процессе приобретают характер жестов. Движения голосовых связок и всего речевого аппарата, в результате которых возникают звуки, представляют собой частный случай движений и также являются жес­тами. С появлением способности устанавливать произвольную связь между зна­ком и обозначаемым у человека появляются и символические жесты, обозначающие эмоции, которые, переплетаясь с непроизвольными выразительными движениями, образуют «язык» эмоций. Непроизвольные движения плохо конт­ролируются, поэтому они являются более надежным источником информации о переживаемых в данный момент субъектом эмоциях и чувствах. Человек может очень убедительно признаваться в любви принятым в данном обществе спосо­бом, но если он в действительности при этом испытывает чувство ненависти, он может выдать себя непроизвольным жестом — мимикой, позой, интонацией, оговоркой. Условные формы проявления эмоций и чувств изменяются от куль­туры к культуре, однако «язык» выразительных движений, сопровождающих фундаментальные эмоции и чувства, универсален, именно поэтому люди в со­стоянии понять эмоциональные переживания любого человека, живущего на планете, такие как страх, удивление, любовь, радость, тревога и т.д.

 

Классификация эмоций

Какие же эмоции составляют ту базу, на основе которой, по­добно семи нотам в музыке или семи цветам радуги, образуется богатейшая па­литра человеческих чувств и эмоциональных переживаний? Классификаций базовых эмоций много. В начале века американский психолог Вудвортс предло­жил линейную шкалу эмоций, которая отражает весь континуум эмоциональ­ных проявлений:

1. Любовь, веселье, радость.

2. Удивление.

3. Страх, страдание.

4. Гнев, решимость.

5. Отвращение.

6. Презрение.

В этой шкале каждая эмоция является чем-то средним между двумя соседни­ми. Шлосберг соединил первую и шестую эмоции и получил таким образом круг, который отражает все переходы от одного эмоционального переживания к другому, противолежащие же эмоции противоположны по своему содержанию. Степень выраженности эмоций определяется по параметру удовольствие—не­удовольствие, который по сути дела представляет собой знак эмоции.

Американский психолог К. Изард предлагает считать основными или, по его терминологии, фундаментальными эмоциями следующие:

1. Интерес.

2. Радость.

3. Удивление.

4. Горе, страдание и депрессия.

5. Гнев.

6. Отвращение.

7. Презрение.

8. Страх.

9. Стыд и застенчивость.

10. Вина.

Эти 10 эмоций Изард называет фундаментальными потому, что каждая из них имеет: а) специфический нервный субстрат; б) характерные только для нее выразительные нервно-мышечные комплексы; в) собственное субъективное пе­реживание (феноменологическое качество). Каждая из этих эмоций описывает­ся по нескольким параметрам: знак эмоции, условия возникновения, биологи­ческое и психологическое значение.

Например, радость характеризуется следующим образом. Это положитель­ная эмоция, которая обычно следует за достижением или успехом в результате усилий, которые затрачивались не для достижения радости или пользы. Биоло­гическое назначение радости: она усиливает социальные связи, предполагает освобождение от негативной стимуляции, облегчает привязанность к объектам, которые помогли уменьшить неприятные переживания. Психологическое зна­чение: обеспечивает социальное взаимодействие, увеличивает устойчивость к фрустрации, поддерживает уверенность и мужество, успокаивает человека. Пути достижения радости: целенаправленная деятельность, открытость и искренность и расширение социального функционирования. Препятствия к до­стижению радости: формализация действий, наличие контроля, заурядность и монотонность жизни; безличные и чрезмерно иерархизированные отношения; догматизм со стороны родителей в процессе воспитания; неопределенность мужских и женских ролей в семье; преувеличение значения материального успе­ха и достижения; телесные недостатки.

Эмоции и познавательные психические процессы. Эмоциональные реакции, состояния и отношения могут оказывать влияние на протекание познаватель­ных психических процессов.

Ощущения. Люди, находящиеся в состоянии выраженной депрессии, описы­вают свои ощущения как притупленные, неяркие, невыразительные: все вокруг как бы окрашивается в оттенки серого цвета, другие цвета становятся бледными, неинтересными, пища кажется безвкусной, пресной или одинаковой на вкус, звуки становятся или приглушенными или чрезмерно громкими, тело наливает­ся непривычной тяжестью, так что каждое движение вызывает чувство диском­форта. В приподнятом настроении человек, наоборот, ощущает необычайную легкость, все вокруг окрашивается в сочные цвета, все вызывает интерес и жела­ние действовать, пища приобретает все оттенки вкуса. Известно, что страх повы­шает болевую чувствительность, а гнев или азарт — понижает, например, во вре­мя упоения боем человек может не чувствовать значительных повреждений.

Восприятие. Сильные эмоциональные реакции могут существенно влиять на точность и содержание восприятия. Искажения эти могут быть настолько серь­езными, что разные люди, бывшие свидетелями сцен с сильным эмоциональным воздействием, могут совершенно по-разному описывать произошедшее. Это об­стоятельство хорошо известно следователям по уголовным делам. Эмоциональ­ные состояния оказывают

влияние на избирательность вос­приятия: например, в подавленном состоянии человек обра­щает больше внимания на негативные стороны жизни, что может служить диагностическим признаком — чем больше

Трус и таракана при­нимает за великана. Русская пословица

человек подмечает плохое, тем больше оснований для сужде­ния о его сниженном настроении. Влияние эмоционального отношения на восприятие известно всем: когда что-то или кто-то очень нравит­ся, недостатки и изъяны не замечаются, человек их буквально «не видит» и искренне считает, что другие его просто дурачат или завидуют ему.

Мышление. Эмоциональные реакции могут оказывать существенное влияние на процессы мышления. Сильный страх приводит к путанице в мыслях, человек не в состоянии контролировать ход мыслей, допускает множество ошибок, не может выполнить простейших задач. Радость, чувство эмоционального подъема в определенных пределах, наоборот, способствует продуктивности мышления, у человека рождаются новые идеи и решения, его мышление становится свобод­ным, нетривиальным. Эмоциональные состояния оказывают влияние не только на продуктивность, но и на динамику и содержание мышления. В подавленном состоянии мышление замедляется, становится тугоподвижным, неповоротли­вым, в содержании преобладают темы неудачи, поражения, невозможности решения проблем. В приподнятом эмоциональном состоянии темп мышления ускоряется, появляется ориентация на дело и достижения. Эмоциональные от­ношения также влияют на процесс мышления. Это можно подтвердить триви­альными примерами вдохновения, вызванного чувством любви, или фиксации мышления на одной тематике при переживании ревности или ненависти и т.д.

Память. Лучше запоминается и дольше хранится в памяти эмоционально окрашенный материал — тексты, события, сцены, сами по себе переживания. Материал, не вызывающий эмоционального отклика, интереса, требует для его запоминания большего количества повторений, что находит свое отражение в так называемой «зубрежке». Кроме того, он и сохраняется хуже.

Таким образом, эмоции, оказывая общее активирующее или, наоборот, де­прессивное влияние, могут либо повышать, либо снижать эффективность позна­вательных психических процессов.

Итак, эмоции, являясь компонентом психики, имеют свое специфическое содержание, отличное от содержания познавательных

процессов, а также механизмов, обеспечивающих организацию целенаправленных действий, и выполняют свою специфическую роль в организации целостного приспособительного акта. Эмоции сигнализируют о наличии какой-то потребности, предупреждают об особенностях ситуации с точки зрения удовлетворения потребностей, являются награ­дой или наказанием, придают определенный чувственный тон нашим ощущениям и восприятиям, активизируют или угнетают мышление и, организуясь в определенные устойчивые образцы

Эмоции, оказывая общее активирующее или, наоборот, депрессивное влияние, могут либо повышать, либо сни­жать эффективность познавательных пси­хических процессов.

(паттерны), становятся важной характеристикой конкретной личности. Эмоции наполняют содержани­ем формы, которые выстраивает перед нашим взором разум, придают смысл оценкам, даваемым всему сущему нашим рассудком. Утрата человеком чувств, способности относиться к происходящему эмоционально (как это бывает при психической патологии) может переживаться крайне мучительно — это и есть знаменитая anaesthesia psyhica dolorosa — «скорбное бесчувствие», при котором человек чувствует себя «окаменевшим, деревянным», жизнь теряет краски, окружающее становится застывшим, отдаленным, а время кажется остановив­шимся. Монотонная, «серая», лишенная событий жизнь также может приводить к эмоциональному обеднению с соответствующими тягостными переживаниями. При прочих равных условиях, чем активней человек, тем богаче его эмоцио­нальная жизнь.

 

Резюме

Эмоции еще до рациональной оценки ситуации сигнализиру­ют субъекту (в форме непосредственного переживания) о ее особенностях с точ­ки зрения удовлетворения актуальных потребностей человека. Имеются три группы основных потребностей — биологические, социальные и идеальные по­требности познания. К этим группам потребностей различные авторы прибавля­ют и иные потребности, присущие человеку, например эстетические потребно­сти, потребности в самоакутализации и др. Отношение объективных свойств си­туации к потребностям, т.е. жизненный смысл ситуации, и представлен субъекту в переживаемых им эмоциях. Эмоции имеют двойственную природу — в них сливаются вместе их субъективное качество (страх, радость, горе и т.д.) и переживание телесных изменений, сопровождающих любые эмоции. Эмоции можно разделить на эмоциональные реакции, эмоциональные состояния и эмо­циональные отношения (чувства). Каждая из этих форм эмоций характеризует­ся длительностью, предметностью, интенсивностью и качеством (модальностью). Поскольку эмоции являются компонентом психики, они выполняют и основную функцию психики — функцию упреждения, предвосхищения насту­пления биологически или личностно значимого события. С этим связана основ­ная — оценочная — функция эмоций. Кроме этой функции в целостной психи­ческой деятельности эмоции выполняют и другие функции. Существуют раз­личные классификации, так же как и различные теории эмоций. Одной из таких теорий является теория У. Джемса, в соответствии с которой эмоция является субъективным переживанием телесных изменений, представляющих собой ре­акцию организма на жизненно важную ситуацию. При этом формула эмоций приобретает непривычный вид: «Нам грустно, потому что мы плачем».

 

Вопросы и задания

Для самоконтроля

1. Какое качество реальности человеку представлено непосредственно в пере­живаемых им эмоциях?

2. Опишите подробно сущность двойственной природы эмоций.

3. Что такое эмоциогенная ситуация?

4. Чем эмоциональная реакция отличается от эмоционального состояния?

5. Перечислите основные функции эмоций.

Глава 6

ЛИЧНОСТЬ В ПСИХОЛОГИИ

 

6.1. Понятие «личность»

Изучением вопросов, связанных с понятием «личность», за­нимается не только психология, но и многие другие науки, такие, например, как философия, педагогика, социология, криминология и др. В самой же психоло­гии практически нет такой области, где бы не присутствовал (явно или неявно) «личностный взгляд» на проблему. Всем ведь понятно, что процессы восприя­тия, памяти, мышления, речи и т.д. сами по себе не существуют. И воспринима­ет, и запоминает, и мыслит — личность. Все эти и другие психические процессы включены в личностный контекст. Не случайно поэтому выдающийся отече­ственный психолог В.Н. Мясищев говорил, что психология безличных процес­сов должна быть заменена психологией деятельной личности. Только условно можно рассматривать эти процессы в отрыве от их носителя — личности. Мы знаем, что в зависимости от различных установок личности каждый человек по-своему воспринимает окружающую действительность, в том числе и окружаю­щих его людей. Личностное отношение человека к той или иной информации влияет на процесс ее запоминания (и забывания тоже). Личностные особеннос­ти, установки, субъективное отношение к конкретным людям прямо влияют на поведение человека, его взаимодействие и общение с другими людьми и т. д.

Что же такое «личность» в психологии? Существует много определений это­го понятия, но, несмотря на все различия между собой, в главном они не проти­воречат друг другу. Итак, в дальнейшем, говоря о «личности», мы будем иметь в виду, что личность — это социальный индивид, субъект общественных отно­шений, деятельности и общения. В несколько упрощенном виде можно сказать, что термином «индивид» обозначают биологическую сущность человека, а тер­мином «личность» — его социальную сущность. Индивидом рождаются, а лич­ностью становятся. Однако было бы неверным представлять себе существова­ние этих двух «ипостасей» человека в разрозненно-независимом виде.

Социальное в человеке не оторвано от биологического. Индивидное начало включено в личность и проявляется в личностном. Но проявляется уже будучи «переработанным», ассимилированным в личность, т.е. проявляется на более высоком личностном уровне. В этой связи очень метким представляется замеча­ние (Е.А. Климов) о том, что споры о доминировании «социального» или «био­логического» в человеке столь же уместны и логичны, как и споры о доминиро­вании машинного и металлического в пишущей машинке или книжного и бу­мажного в книге.

Представление о системном единстве биологического и социального в лич­ности характеризует и понимание личности Э. Фроммом — выдающимся психо­логом и философом XX столетия, — который считал, что личность есть целостность врожденных и приобретенных психи­ческих свойств,

Личность — это социальный индивид, субъект обществен­ных отношений, деятельности и общения.

характеризующих индивида и делающих его уникальным. Личность включает в себя и темперамент, и способности, и особенности эмоционально- волевой сферы, и характер. Но все-таки сущность личности — это ее ценност­ные ориентации, ее мотивационная сфера, ее система социальных отношений и установок, в том числе обязательно и самоотношение.

Классический механицизм пытается непосредственно вывести психические явления из внешних воздействий. Отражением этого подхода на уровне лич­ностной феноменологии является механистическая концепция социализации личности, предполагающая, что личность есть зеркальное отражение, «слепок» социальных воздействий, оказанных на нее в разное время в процессе онтогене­за. Мы специально особо выделили термин «механистическая», желая подчер­кнуть, что феномен социализации личности вовсе не обязательно может пони­маться только так упрощенно. В сущности, указанная механистическая концеп­ция социализации личности вообще не является психологичной.

В противоположность этому, для многих теорий в широком поле персоналистической психологии характерным является радикально оппозиционный под­ход, объясняющий психические явления исходя лишь из внутриличностных об­разований (мотивация, аттитюды, потребности, влечения, личностные свойства и т.д.). По мнению С.Л. Рубинштейна, для решения вопроса и преодоления этой антитезы недостаточно соединить тот и другой подход, утверждая, что надо учитывать и внешние воздействия, и внутреннюю обусловленность психиче­ских явлений личностью, приняв, таким образом, теорию двух факторов.

Пытаясь преодолеть отмеченное противоречие между этими двумя концеп­циями, С.Л. Рубинштейн предлагает свою знаменитую формулу о том, что внешние причины всегда действуют лишь опосредствованно через внутренние условия. При этом подчеркивается, что при объяснении любых психических яв­лений личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних ус­ловий, через которые преломляются все внешние воздействия. Сами эти внут­ренние условия включают в себя психические явления — психические свойства и состояния личности. Этот подход преодолевает механистическое социологизаторство и является, конечно, психологичным. Психологичным, но отнюдь не панпсихологичным — рассматривающим личность как «вещь в себе», самодо­статочную и изолированную от социума.

 

Социализация личности

Человек — существо социальное. С первых дней своего суще­ствования он окружен себе подобными. С самого начала своей жизни он вклю­чен в социальные взаимодействия. Первый опыт социального общения человек приобретает еще до того, как научится говорить. Этот опыт,

субъективно усво­енный в процессе социального взаимодействия, становится неотъемлемой час­тью личности. Социализация — это и есть процесс и результат усвоения и по­следующего активного воспроизводства индивидом социального опыта. Процесс социализации неразрывно связан с общением и совместной деятельностью лю­дей. С точки зрения психологии социализация не может, однако,

Социализация — это процесс и результат усвоения и последующего активного воспроизводства индивидом социального опыта.

рассматривать­ся как простое, положение, в механическое отражение личностью социаль­ного опыта, непосредственно испытанного или полученного в результате наблюдения. Усвоение этого опыта субъективно. Одни и те же социальные ситуации по-разному восприни­маются, по-разному переживаются различными личностями. А потому разные личности могут выносить из объективно одинаковых социальных ситуаций различный социальный опыт. Это положение, в числе других, лежит в основе проч­ной связи двух одновременно и противоположных и единых процессов — социализации и индивидуализации.

Процесс социализации может осуществляться как в специальных социаль­ных институтах, так и в различных неформальных объединениях. К специаль­ным социальным институтам, одной из важнейших функций которых является социализация личности, относятся школы, профессиональные учебные заведе­ния (профтехучилища, техникумы, вузы), детские и молодежные организации и объединения. Важнейшим институтом социализации личности является семья. Социализация может носить одновременно регулируемый, целенаправленный и нерегулируемый, стихийный характер. Как соотносятся понятия «воспитание» и «социализация»? Воспитание, по существу, есть одна из форм социализации личности, а именно управляемый и целенаправленный процесс социализации. Но было бы большим упрощением представлять себе дело так, будто в офици­альных социальных институтах (школа, например) социализация всегда имеет целенаправленный характер и не может быть по форме стихийной, а в нефор­мальных объединениях — наоборот. Возможность одновременного существова­ния социализации и как целенаправленного, и как нерегулируемого процесса поясним с помощью следующего примера. Конечно, на уроке в школе усваива­ются важные знания, многие из которых (особенно по общественным и гумани­тарным дисциплинам) имеют непосредственное социальное значение. Однако ученик на уроке усваивает не только те социальные знания, которые являются целью урока, не только те социальные правила и нормы поведения, которые дек­ларируются учителем в процессе обучения и воспитания. Ученик усваивает и тот социальный опыт, который является сопутствующим, «случайным» с точки зрения учителя или воспитателя. Это не опыт декларируемых правил и норм, а реально испытываемый или наблюдаемый опыт социального взаимодействия учителя с учениками, учеников между собой, учителей между собой. И этот опыт может быть как позитивным, так и негативным. Он может совпадать с це­лями процесса воспитания (и тогда он лежит в русле данного целенаправленно­го процесса социализации личности), а может противоречить поставленным це­лям.

Можно выделять первичную и вторичную социализацию. Принято считать, что первичная социализация представляет собой нечто гораздо большее, чем просто когнитивное обучение и связана с формированием обобщенного образа действительности. Характер же вторичной социализации определяется разделе­нием труда и   соответствующего

Воспитание — это, по существу, одна из форм социализации личности, а именно управляемый и целенаправленный процесс социа­лизации.

ему социального распределения знания. Иначе говоря, вторичная социализация (П. Бергер, Т. Лукман) представляет собой приобретение специфическо-ролевого знания, когда роли прямо или косвенно связаны с разделени­ем труда. Существует и несколько иное представление, в рам­ках которого (Б.Г. Ананьев) социализация рассматривается как процесс, протекающий в следующих двух направлениях: становление человека как личности и становление человека как субъекта деятельности. Конечным результатом этой со­циализации в виде личности и в виде субъекта деятельности является образование индивидуальности.

Социализация не есть антипод индивидуализации, процесс социализации не ведет к нивелированию личности, индивидуальности человека. Скорее наобо­рот, в процессе социализации и социальной адаптации человек обретает свою индивидуальность, но чаще всего сложным и противоречивым образом. Мы уже говорили, что усвоение социального опыта всегда субъективно. Одни и те же социальные ситуации по-разному воспринимаются и по-разному переживаются различными личностями. А потому они оставляют неодинаковый след в психи­ке, в душе, в личности различных людей. Следовательно, социальный опыт, ко­торый выносится разными людьми из объективно одинаковых социальных ситуаций, может быть существенно различным. Таким образом, лежащее в основе процесса социализации усвоение социального опыта становится и источником индивидуализации личности, которая не только субъективно усваивает этот опыт, но и активно его перерабатывает. Распространенная в психологии лично­сти (и в науках о личности в целом) парадигма «от социального к индивидуаль­ному», несомненно, имеет серьезные основания и глубокий смысл. Однако ее прямолинейное понимание и соответствующее развитие лишает человека субъектного начала или, по крайней мере, делает это начало незначимым. По­строение на этой основе подлинной психологии личности лишено всяких перс­пектив и попросту невозможно. Личность — это не только социальный индивид, это и активный субъект социального развития, и, что не менее важно, активный субъект саморазвития. Таким образом, чрезвычайно важно не просто говорить об усвоении социального опыта индивидом, но необходимо обязательно рас­сматривать личность в качестве активного субъекта социализации. Представля­ется, что продуктивной в этом контексте является идея о том, что индивид изначально является социальным (а не когда-то потом становится таковым), поэто­му его развитие осуществляется (или может осуществляться? — А. Р.), в бесконечно многообразных направлениях, а не только от общественного к инди­видуальному (А.В. Брушлинский, 1991). Дальнейшее

становление этого подхо­да в психологии не предполагает, конечно, отказа от концепции развития лично­сти в процессе социализации. В противном случае — это была бы уже другая крайность. В действительности важно рассматривать лич­ность в качестве активного субъекта социализации. Более того, пожалуй, даже и процесс социальной адапта­ции личности следует рассматривать как активно-развивающий, а не только как активно-приспособительный. Хотя, воз­можно, именно здесь будет уместно заметить, что любому

Лежащее в основе процесса социализа­ции усвоение социаль­ного опыта становится и источником индиви­дуализации личности, которая не только субъективно усваива­ет этот опыт,  но и активно его перерабатывает.

процессу развития присуща внутренняя динамика приобре­тения и потерь. Ни один процесс развития, как справедливо отмечено (Paul В. Baltes, 1994), не состоит исключительно только из роста и совершенствования. Процесс социализации не завершается по достижении че­ловеком взрослости. Социализация личности, образно говоря,относится по типу к процессам «с неопределенным кон­цом», хотя и с определенной целью. И продолжается этот процесс непрерывно на протяжении всего онтогенеза человека. Из этого следует, что социализация нетолько никогда не завершается, но и «никогда не бывает полной» (П. Бергер, Т. Лукман). Наверное, кто-то может увидеть в этом основы для пессимизма и признаки фатальной обреченности на пути к достижению совершенства. Нам же представляется, что здесь заложено больше позитивных тенденций и оптимис­тических начал. Ибо отмеченная незавершенность и неполнота развития могут быть интерпретированы как основания бесконечности и неограниченности саморазвития личности.

 

Я – концепция личности

Я-концепция — это обобщенное представление о самом себе, система установок относительно собственной личности или, как еще говорят психологи, «теория самого себя». Важно заметить, что Я-концепция является не статичным, а динамичным психологическим образованием. Формирование, раз­витие и изменение Я-концепции обусловлено факторами внутреннего и внеш­него порядка. Социальная среда (семья, школа, многочисленные формальные и неформальные группы, в которые включена личность) оказывает сильнейшее влияние на формирование Я-концепции. Фундаментальное влияние на форми­рование Я-концепции в процессе социализации оказывает семья. Причем это влияние сильно не только в период самой ранней социализации, когда семья яв­ляется единственной (или абсолютно доминирующей) социальной средой ре­бенка, но и в дальнейшем. С возрастом все более весомым в развитии Я-концеп­ции становится значение опыта социального взаимодействия в школе и в неформальных группах. Однако семья как институт социализации личности про­должает играть важнейшую роль также в подростковом и юношеском возрасте.

В самом общем виде в психологии принято выделять две формы Я-концеп­ции — реальную и идеальную. Однако возможны и более частные ее виды, на­пример профессиональная Я-концепция личности, или Я-профессиональное. В свою очередь профессиональная Я-концепция личности также может быть ре­альной и идеальной.

Понятие «реальная» отнюдь не предполагает, что эта концепция реалистич­на. Главное здесь — представление личности о себе, о том, «какой я есть». Иде­альная же Я-концепция (идеальное «Я») — это представление личности о себе в соответствии с желаниями («каким бы я хотел быть»).

Конечно, реальная и идеальная Я-концепции не только могут не совпадать, но и в большинстве случаев обязательно различаются. Расхождение между ре­альной и идеальной Я-концепцией может приводить к различным, как негатив­ным, так и позитивным следствиям. С одной стороны, рассогласование между реальным и идеальным «Я» может стать источником серьезных внутриличностных конфликтов. С другой стороны, несовпадение реальной и идеальной Я-концепции является источником самосовершенствования личности и стрем­ления к развитию. Можно сказать, что многое определяется мерой этого рассо­гласования, а также его интерпретацией личностью. В любом случае, ожидание полного совпадения Я-реального и Я-идеального, особенно в подростковом и юношеском возрасте, является мало на чем основанной иллюзией. По существу, на представлении о том, что реальная и идеальная Я-концепции в большинстве случаев (статистическая норма) в той или иной мере закономерно не совпадают, построены и некоторые методики измерения адекватности самооценки.

Несмотря на очевидную близость, психологические понятия самооценки и Я-концепции имеют отличия. Я-концепция представляет набор скорее описа­тельных, чем оценочных представлений о себе. Хотя, конечно, та или иная часть Я-концепции может быть окрашена положительно или отрицательно. Понятие самооценки, наоборот, непосредственно связано с тем, как человек оценивает себя, свои собственные качества. Например, осознание человеком того, что по темпераменту он является сангвиником, или того, что он высокого роста и у него карие глаза, составляют часть его Я-концепции, но при этом данные свойства не рассматриваются в оценочном плане. В случае же с самооценкой, те или иные качества рассматриваются как хорошие или плохие, субъект оценивает себя по этим качествам в сравнительном плане, как человека, который «лучше» или «хуже» других. Иначе говоря, если мы будем выделять в Я-концепции когни­тивную и аффективную составляющие, то, по существу, самооценку можно рассматривать как аффективно-оценочный компонент Я-концепции. Важно и то, что одни и те же качества в структуре самооценки различных личностей мо­гут интерпретироваться одним человеком в позитивном плане (и тогда они по­вышают самооценку), а другим — в негативном (и тогда они понижают само­оценку).

Самооценка относится к центральным образованиям личности, ее ядру. Са­мооценка в значительной степени определяет социальную адаптацию личности, является регулятором поведения и деятельности. Хотя, конечно, следует отда­вать себе отчет в том, что самооценка не есть нечто данное, изначально присущее личности. Само формирование самооценки происходит в процессе социализа­ции, в процессе деятельности и межличностного взаимодействия. Социум в зна­чительной степени влияет на формирование самооценки личности. Отношение человека к самому себе является наиболее поздним образованием в системе от­ношений человека к миру. Но, несмотря на это (а может быть, именно благодаря этому), в структуре отношений личности самооценке принадлежит особо важ­ное место.

Самооценка прямо связана с процессом социальной адаптации и дезадаптации личности. Несмотря на всю противоречивость современных данных о само­оценке несовершеннолетних правонарушителей, практически общепризнанны­ми являются представления о связи самооценки с асоциальным и делинквентным поведением подростка. Споры же в основном сводятся к выяснению того, какой характер носит самооценка правонарушителя — завышенный или зани­женный. Наиболее распространенной позицией, основанной на эмпирических исследованиях, является позиция о завышенной самооценке и подростков-делинквентов и взрослых правонарушителей. Отмечается в связи с этим, что не­адекватная, завышенная самооценка, связанная с социальной дезадаптацией личности, создает достаточно широкую зону конфликтных ситуаций и при определенных условиях способствует проявлению делинквентного поведения.

Вместе с тем имеется и другая точка зрения, также основанная на экспери­ментальных данных. По мнению ее сторонников, уровень самооценки у несовер­шеннолетних правонарушителей ниже, чем у правопослушных подростков. Большинство же исследований, в которых получены противоположные резуль­таты, как считают сторонники данной концепции, являются методически некор­ректными. В ряде исследований показано, что у молодых преступников и тех, кто попал в сферу внимания общественных организаций, занимающихся «труд­ными» подростками, Я-концепция отрицательная. В работах этого направления указывается, что неблагоприятная Я-концепция (слабая вера в себя, боязнь по­лучить отказ, низкая самооценка), возникнув, приводит в дальнейшем к нару­шениям поведения. При этом выделяют (X. Ремшмидт) следующие воздействия неблагоприятной Я-концепции.

1. Снижение самоуважения и часто, как следствие, — социальная деградация, агрессивность и преступность.

2. Стимуляция конформистских реакций в трудных ситуациях. Такие моло­дые люди легко поддаются влиянию группы и втягиваются в преступные действия.

3. Глубокое изменение восприятия. Так, молодые люди с негативной само­оценкой с трудом сознают, что совершают хорошие поступки, поскольку считают себя не способными к ним.

В целом надо заметить, что в современной психологии имеется определенное противоречие в данных по вопросу о завышенности и заниженности самооцен­ки подростков-правонарушителей. Когда возникает такая «тупиковая» ситуа­ция, в науке часто актуализируется потребность в разработке иной концепции, некоего третьего подхода, имеющего объяснительную силу и снимающего про­тиворечия.

На рассматриваемую проблему и создавшееся противоречие можно взгля­нуть и с иных концептуальных позиций. Можно полагать, что главное в пробле­ме самооценки подростков-делинквентов состоит не в ее завышенности или заниженности, а в том, что самооценка у них, как правило, находится в противоре­чии с оценкой социума, не соответствует внешней оценке (родителей, педагогов, класса). В этом плане оценка всегда ниже самооценки подростка (даже если по­следняя достаточно адекватна). В этом заключается пусковой механизм делинквентности, толчок к асоциальному поведению подростка. Потребность в уваже­нии, признании является одной из важнейших потребностей личности. В неко­торых концепциях личности она относится к базовым, фундаментальным потребностям (например, у А. Маслоу). Блокирование реализации этой потреб­ности автор концепции общего адаптационного синдрома Г. Селье рассматрива­ет в качестве мощного фактора дистресса. В связи с этим он подчеркивает, что человек нуждается в признании, он не может вынести постоянных порицаний, потому что это больше всех других стрессоров отрицательно влияет на любую деятельность. Очевидно, все сказанное справедливо для личности подростка-юноши даже в большей степени, чем для взрослых, с учетом характерного для этого возраста кризиса идентичности и острого его переживания.

В условиях, когда самооценка подростка не находит опоры в социуме, когда его оценка другими постоянно низка в сравнении с самооценкой, когда постоян­но блокируется реализация одной из фундаментальных потребностей — потреб­ности в уважении — развивается резкое ощущение личностного дискомфорта. Личность не может постоянно пребывать в состоянии острого дискомфорта и дистресса, подросток не может не искать выхода из сложившейся ситуации. Его самооценка должна найти адекватную опору в социальном пространстве. Одним из распространенных путей решения этой проблемы является переход подрост­ка в группу, в которой оценка окружающими его личности будет адекватна са­мооценке или даже будет ее превосходить. В данной группе подростка ценят (это подтверждается постоянно вербально и невербально), что приводит к удовлетворению потребности в уважении, а следовательно, и к состоянию удовлет­воренности, комфорта от принадлежности к группе.

Самооценка подростка, таким образом, наконец получает адекватную опору в пространстве внешних социальных оценок личности. Группа, в которую пере­ходит подросток, может иметь различную ориентацию, различные ценности. К сожалению, очень часто в новой неформальной группе, где подросток находит необходимую социальную опору, доминирующей является контрнормативная шкала ценностей. Как показывают исследования, контрнормативность ценнос­тей является характерной чертой групп подростков-делинквентов. Однако опи­санный путь противоречия между самооценкой и оценкой может и не приводить к негативным последствиям. Это происходит в том случае, когда подросток включается в неформальную группу, ориентированную на нормативную шкалу ценностей. Данный механизм или концепция пускового механизма делинквентности позволяет объяснить и то, почему терпят провал отчаянные попытки пе­дагогов и родителей вырвать подростка из «нехорошей компании». По суще­ству, такие попытки априорно обречены на провал, так как за ними стоит нега­тивное психологическое следствие для личности — подростка снова пытаются лишить социальной опоры, включив в неприемлемую и отторгаемую им (а так­же, и даже может быть в первую очередь, отторгающую его) группу. Существу­ет, следовательно, лишь один эффективный путь для решения этого психологи­ческого противоречия. Необходимо не просто пытаться вырвать подростка из одной группы, но надо «подставить» ему вместо этой асоциальной группы дру­гую группу — просоциальной ориентации. Очевидно, излишне напоминать при этом, что данная новая группа должна быть такой, чтобы самооценка подростка находила в ней адекватную опору в виде социальной оценки его личности.

Рассмотренный здесь подход объясняет и те, казалось бы, парадоксальные факты, когда подросток упорно держится за некоторую асоциальную группу, хотя и занимает в ней очень низкое положение. В таких случаях действительно переход личности в данную группу не сопровождается повышением оценки лич­ности группой. Однако принадлежность к данной асоциальной группе позволя­ет удовлетворить потребность во внешнем подтверждении самооценки за счет подростков, не входящих в группу. Работает модель: внутри группы — «шестер­ка», но для посторонних подростков — «авторитет». В крайних вариантах такое удовлетворение может достигаться и путем проявления агрессии, унижающей и подчиняющей других подростков — не членов группы.

Социальная зрелость

Личности

Все мы, разумеется, помним и бессмертного фонвизинского Митрофанушку, чье имя давно стало нарицательным, и пушкинского Гринева из «Капитанской дочки». Оба они — «недоросли», и если в наши дни это слово звучит по меньшей мере уничижительно, то в XVIII—XIX вв.

это было всего лишь обозначением социального статуса, частично обусловленного возрастом. Недорослем называли молодого человека, еще не вышедшего из-под опеки ро­дителей. Точно такое же положение мог занимать и какой-нибудь юноша пещерного века, пока обряд инициации не пе­реводил его в другую категорию — социально зрелых  людей,

Стать зрелым мужем — это значит снова обрести ту серьезность, которою обладал в детстве, во время игр. Ф. Ницше

охотников, «добытчиков». Для этого ему требовалось, напри­мер, лицом к лицу встретиться со злым духом или диким зве­рем. Во времена действия «Капитанской дочки» этот переход в иное качество тоже совершается быстро — Петруша Гринев резко меняется, столкнувшись с опасным путешествием, лю­бовью к Маше Мироновой, дуэлью, Пугачевским бунтом. А вот Митрофан, насколько мы можем предположить, так до старости и останется в мальчиках под крылом госпожи Простаковой — «в недо­рослях». Значит, дело не в биологическом взрослении. А в чем же?

Проблематикой социальной зрелости личности занимаются различные на­уки. К ним относятся педагогика, психология, социология, криминология и др. Перечень этот кому-то может показаться странным — а почему же в этом ряду стоит и криминология? Ученые считают, что изучить любое явление полностью мы можем, лишь всесторонне рассмотрев его. То есть исследователь для полно­ты картины всегда обязан учитывать и модель желаемого (идеала), и модель не­желаемого (антиидеала). Точно так же в обыденной жизни, задумав какое-то ответственное дело, мы обычно заранее мысленно проигрываем и свою победу, и свое поражение. Криминология изучает именно «минусы», антиидеал. И пото­му ее роль в исследовании социализации личности очень велика: вклад крими­нологии в данную проблематику состоит в том, что эта наука создает модель со­циально НЕзрелой личности, прогнозирует возможные ошибки воспитания и их последствия.

Многие науки не обходят стороной социальную зрелость личности, а для та­кой относительно новой области человекознания, как акмеология (от греч. acme — расцвет), это стержневая проблема. Собственно говоря, сам предмет акмеологии — феномен зрелости человека. В сфере внимания этой науки — про­цесс и результат достижения человеком вершин как индивидом, личностью, субъектом деятельности (в том числе и профессиональной) и индивидуаль­ностью.

Но что же имеется в виду под «зрелостью человека»? Единое определение не найдено до сих пор, ученые спорят над объективными критериями — как опре­делить человеческую зрелость. Б.Г. Ананьев считал, что именно эти разногласия и привели к тому, что в психологической литературе понятие «зрелость» посте­пенно заменяется понятием «взрослость». Однако эта замена, казалось бы, при­званная прояснить ситуацию, в действительности создает еще большую терми­нологическую путаницу.

Совершенно очевидно, что даже на индивидном уровне понятия «зрелость» и «взрослость» — это не полные синонимы. И еще более они расходятся, когда речь идет о взрослости и профессиональной (субъектно-деятельностной) зрело­сти.

То же самое размежевание имеет место и на личностном уровне рассмотре­ния человека. Итак, эти термины обозначают разные понятия. Использование термина «взрослость» в значении «зрелость» недопустимо еще и потому, что та­кая подмена исключает из поля научных исследований проблему «зрелости» как таковую.

В рамках одной парадигмы проблема зрелости может рассматриваться на уровнях индивида, личности, субъекта деятельности и индивидуальности. При­менительно к другой системе понятий мы можем подразумевать интеллектуаль­ную зрелость, эмоциональную зрелость и личностную зрелость. И в той и в дру­гой системе, как, собственно, и в любой иной парадигме, существует объектив­ная реальность, очерчиваемая понятием «личностная зрелость». Наиболее сложным и неисследованным из всех аспектов зрелости как раз и является лич­ностная зрелость. На сегодняшний день, пожалуй, невозможно дать исчерпыва­ющей полноты модель социальной зрелости личности.

В представлениях древних людей земля покоилась на трех китах или на трех слонах. У личностной зрелости четыре «кита», четыре основных, базовых со­ставляющих, вокруг которых группируются множество других: 1) ответственность; 2) терпимость; 3) саморазвитие; 4) положительное мышление, положи­тельное отношение к миру (этот компонент присутствует во всех предыдущих).

Рассмотрим эти компоненты более подробно.

Ответственность — это то, что отличает социально незрелую личность от обычного человека (не говоря уже об образцах зрелости). В настоящее время в психологии личности достаточно распространена концепция двух типов ответ­ственности. Она возникла в русле направления, известного как психология кау­зальной атрибуции (Дж. Роттер).

Ответственность первого типа — это тот случай, когда личность считает от­ветственной за все происходящее с ней в жизни саму себя. (В терминологии Дж. Роттера интернальный локус контроля.) «Я сам отвечаю за свои успехи и неудачи. От меня самого зависит моя жизнь и жизнь моей семьи. Я должен и могу это сделать», — вот жизненное кредо и постулаты такой личности. Любо­пытно, что именно на таком девизе строятся и действия героев «американской мечты».

Вспомним национальную героиню Америки Скарлетт О'Хара из романа М. Мит­челл «Унесенные ветром». Пройдя через ужасы войны и голод, она клянется, что никог­да ни она, ни ее близкие не будут голодать. И надеется эта отважная женщина только на себя, ни от кого не ожидая помощи, в отличие от других хрупких и неприспособленных женщин-южанок, плывущих по течению и гибнущих, в то время как Скарлетт борется за жизнь и находит выход из любой ситуации.

Ответственность второго типа связана с ситуацией, когда человек склонен считать ответственным за все происходящее с ним в жизни либо других людей, либо внешние обстоятельства, ситуацию (экстернальный локус контроля). От­ветственность и за неудачи, и за успехи возлагается на родителей, учителей, в будущем — на коллег, начальство, знакомых. В детстве квинтэссенцией такой ответственности со знаком минус может служить фраза «а это он первый на­чал». Легко заметить, что на обыденном языке, на языке житейских понятий второй тип ответственности обозначается не иначе, как безответственность. У людей взрослых, но социально незрелых и безответственных, кредо «виноват стрелочник» может принимать самые причудливые формы.

В чеховской «Дуэли» безвольный, безответственный Лаевский объясняет собствен­ные неприятности тем, что он «типичный продукт нашего сурового века», искалеченный обломок эпохи, приравнивая себя к «лишним людям» русской литературы. Зоолог фон Корен презирает его именно за то, что Лаевскому и в голову не приходит винить во всем себя, свою лень и душевную вялость. Более карикатурный пример — король из «Обык­новенного чуда», списывающий все свои выходки на дурную наследственность: в нем просыпается то тетя с материнской стороны, то еще какой-нибудь сумасшедший род­ственник.

На сегодняшний день уже во многих исследованиях установлено, что интер­налы (люди с первым типом ответственности личности) более уверены в себе, более спокойны и благожелательны, более социально популярны. Общее пред­ставление о более высокой благожелательности интерналов к другим подтверж­дают, например, следующие исследовательские данные. Ответственные под­ростки, с интернальным локусом контроля, более положительно относятся к учителям, а также к представителям правоохранительных органов. Результаты исследований (К. Муздыбаев) свидетельствуют о том, что существует соотно­шение между интернальностью и наличием смысла жизни. Чем больше субъект верит, что все в жизни зависит от его собственных усилий и способностей, тем в большей мере находит он в жизни смысл и цели. Но исследования также пока­зывают, что экстерналы (люди с ответственностью второго типа, или «безответ­ственностью»), напротив, отличаются повышенной тревожностью, обеспокоен­ностью, они менее терпимы к окружающим, повышенно агрессивны, конформ­ны, менее популярны в обществе. По некоторым данным (А.А. Реан), среди делинквентных подростков (правонарушителей) доля экстерналов составляет 84%, в то время как к интерналам относятся лишь 16%. Из этого явствует, что абсолютное большинство