Советское право в 1917–1953 гг.

 

Взяв власть в октябре 1917 г., большевики объявили о введении диктатуры пролетариата. О необходимости и сущности диктатуры пролетариата лидер партии большевиков В. И. Ленин (1870–1924) писал задолго до революции.

 

Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть.

В. Ленин

 

В годы «военного коммунизма» право было подчинено так называемому революционному правосознанию. Все, что признавалось полезным для интересов революции, считалось законным. Не следует забывать, что в первые после революции годы большевики действительно ставили перед собой задачи разрушения старого государства, семьи, которую некоторые теоретики называли крепостной, частной собственности, а также церкви, традиционного образа жизни и культуры, денежной системы. Лишь позднее под давлением реальной жизни пришлось постепенно отказываться от наиболее утопических догм и использовать то, что создавалось в России веками. (Например, уже в годы Великой Отечественной войны приказом Верховного главнокомандующего были восстановлены офицерские погоны и под названиями суворовских и нахимовских училищ, по существу, были вновь введены кадетские корпуса.)

Те, кто рисует большевистский режим одной только черной краской, столь же не правы, как и те, кто доказывает его превосходство перед всеми другими. Любая власть, получившая от общества санкцию на долголетнее существование, обязательно приспосабливается к основам народной жизни и добивается положительных результатов. Историческая оценка правящего режима определяется поэтому основными, решающими, долговременными последствиями. Рассмотрим их с точки зрения истории отечественного государства и права.

Ярким проявлением отношения большевиков к принципам народовластия и законности был разгон созванного в январе 1918 г. для решения вопросов о государственном устройстве России Учредительного собрания, сформированного по итогам свободных демократических выборов.

К концу 1918 г. граждане России лишились права на добровольный выбор труда. Был введен принудительный перевод из одной организации в другую. Неподчинившиеся лишались продовольственных карточек, что было равносильно осуждению на голодную смерть.

К 1922 г. были ликвидированы остатки многопартийности. Уже в 1918 г. закрылись оппозиционные газеты. Политическая жизнь как взаимодействие различных политических сил, политические права граждан перестали существовать. Власть сосредоточилась в руках одной партии, говоря точнее – в ее руководящих органах, в аппарате. Коммунистическая партия, которую И. В. Сталин не без оснований сравнивал с «орденом меченосцев», подчинила себе государство, сама стала ядром государственного механизма, подавила все иные формы и направления участия в политической жизни.

В начале 20-х гг. в условиях нэпа были приняты первые советские кодексы   – уголовный, гражданский и др. Реальная практика, однако, состояла в том, что власть обходила законы, нарушала их, если они мешали задачам дня. Это проявлялось и в грубом попрании принципов права, и в уточнениях и допущениях, искажавших эти принципы.

Конституция 1936 г.   формально провозгласила многие гражданские и политические права: право на объединение, на участие в политической жизни, на свободу совести, убеждений. Но в повседневной жизни человек, имевший отличные от официальных убеждения, должен был их скрывать. Сказанное относится и к религиозным верованиям. Были репрессированы тысячи священнослужителей – только за принадлежность к духовенству. Особую опасность представляли как раз эти убежденные в правоте религиозной, человеколюбивой морали люди. Инакомыслие не допускалось. Человек, не скрывавший своих взглядов, если они не соответствовали общепринятым, осуждался, подвергался наказаниям, нередко очень жестоким.

Репрессии 30-х гг., по оценкам многих исследователей, были логическим продолжением террора, осуществлявшегося в годы революции, Гражданской войны, нэпа. При проведении коллективизации без суда и следствия, без всякой вины были лишены собственности, выселены в холодные края или расстреляны миллионы трудолюбивых крестьян, названных кулаками. Следствием коллективизации стал страшный голод 1932–1933 гг., унесший миллионы жизней крестьян Украины, Поволжья, Юга России, Сибири. В одном только Казахстане в результате коллективизации и «перевода кочевников на оседлость» в начале 30-х гг. погибло более четырех миллионов человек – половина всего населения республики.

7 августа 1932 г. был принят Закон об охране социалистической собственности.   Согласно ему за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества вводился расстрел с конфискацией имущества или лишение свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества. Этот антиправовой закон назвали в народе «законом о пяти колосках».

Идеологическим обоснованием репрессий 30—40-х гг. была теория, согласно которой по мере приближения к социализму классовая борьба должна обостряться. О том, в какой мере эти репрессии соответствовали принципам правосудия, законности, дает представление отрывок из объяснения генерал-лейтенанта юстиции Чепцова, которому Маршал Советского Союза (тогда министр обороны СССР) Г. К. Жуков (1896–1974) поручил разобраться, как и почему приговоры выносились безвинным людям: «Начиная с 1935 г. был установлен такой порядок, когда уголовные дела по наиболее важным политическим преступлениям руководители НКВД, а затем МГБ докладывали т. Сталину или на Политбюро ЦК, где решались вопросы вины и наказания арестованных. При этом судебных работников, которым предстояло такие дела рассматривать, предварительно, до решения директивных органов, с материалами дел не знакомили и на обсуждение этих вопросов в ЦК не приглашали».

А вот рассказ служащего Главной военной прокуратуры майора юстиции В. Г. Провоторова: «Работал конвейер беззакония… Мне приходилось встречаться с такими документами, где прямо говорилось: на Дальний Восток приехал новый начальник НКВД, поставил задачу арестовать 500 человек. Сельских жителей, интеллигентов, моряков… Хочешь не хочешь, а процентовку выдай. Списки «врагов» составлялись по направлениям экономической, хозяйственной деятельности. Маховик репрессий был раскручен с ужасающей ирреальной рациональностью. Никакого суда и следствия!

Ведь что такое постановление «двойки» или «тройки»? Это такая бумага, разделенная по вертикали: слева – «слушали», справа – «постановили». Как следователь квалифицирует преступление в графе «слушали», так и постановят. Докладывает такой-то, например Хват, по статье 58-1 «б». Постановили– расстрелять. Приговор приводится в исполнение в 24 часа. Следователь был обязан написать свое мнение о мере наказания. Были случаи, когда суды и военные трибуналы возвращали дела на дорасследование, для получения новых данных. Следователю передают дело, он его месяц, два подержит в сейфе, потом напишет: новых доказательств не добыто, но все равно арестованное лицо социально опасно и надо передать дело в Особое совещание. Мера наказания – 10 лет. Цифра бралась с потолка».

Трагическая парадоксальность ситуации заключалась в том, что в 1936 г., как уже говорилось, была принята Конституция СССР, провозгласившая демократические права и свободы человека. Однако декларации так и остались на бумаге. Они не в силах были воспрепятствовать беззаконию.

Во время Великой Отечественной войны, когда подвигом народным Родина была спасена от фашистской агрессии, власти приняли ряд мер, усиливших беззаконие. Пленных приравняли к предателям, отказались от помощи Международного Красного Креста, ввели принцип ответственности того народа, отдельные представители которого обвинялись в сотрудничестве с захватчиками. Были депортированы, т. е. изгнаны из родных мест, крымские татары, турки-месхетинцы, курды, балкарцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы, калмыки и другие народы. Их вывезли в Казахстан, Среднюю Азию, Сибирь, на Урал. Точно так же поступили с немцами Поволжья, увидев в них возможных пособников агрессора.

В конце 40-х – начале 50-х гг. началась новая волна репрессий против так называемых «безродных космополитов». Безвинно пострадали тысячи честных людей, прекрасных специалистов: врачей, научных сотрудников, учителей, артистов, писателей. Одно из грубейших нарушений прав человека, антисемитизм, было возведено в ранг государственной политики.

Право в эти десятилетия, разумеется, выполняло и полезные, необходимые обществу функции. Уголовный закон преследовал не только «врагов народа», но и бандитов, воров, хулиганов. Трудовое право обеспечивало определенную защиту трудящихся. Семейное право регулировало брачные отношения, отношения в семье. Гражданское право помогало гражданам совершать необходимые сделки, вступать в договорные отношения. Конституционное право на образование неукоснительно соблюдалось, успехи СССР в этой сфере общепризнаны в мире. Но эти положительные факты правового регулирования общественной жизни, к сожалению, имели место на фоне массовых антиправовых действий власти, демонстрировавшей свое пренебрежение к праву как к «буржуазному способу» организации взаимоотношений в обществе.

 

Вопросы для самоконтроля

 

1. Как понимал сущность диктатуры пролетариата В. И. Ленин?

2. Что такое революционное правосознание?

3. Какие нарушения законности имели место в нашей стране в 1920—1950-е гг.?

4. Были ли репрессии 1930-х гг. следствием нарушений законности в период революции и Гражданской войны?

 

Это интересно

 

Правовая жизнь России кончилась в начале 1918 г. с разгромом Учредительного собрания. Большевики были только узурпаторами власти – значит, все их наследники тоже. Не случайно народный депутат Сахаров предлагал начать с Декрета о власти (Ю. Феофанов, журналист).

 

 

В первые годы советской власти правовед-марксист М. Рейснер утверждал: «Самому духу нашей конституции (принята в 1918 г. – А. Н.) и советского строя противоречит декларация каких-то индивидуальных и субъективных прав, которые были бы весьма у места в буржуазных конституциях; там все исходило от индивида… У нас такого «суверенного индивида» нет и быть не может, у нас господствует не «я», а «мы», не личность, а коллектив, не гражданин, а рабочее общество. И в конце концов, если потребуется коллективу «использовать» так или иначе отдельного «товарища» социалистической республики, то никакие личные неприкосновенности и права не могут служить препятствием…»