Мотивация профессиональной речи 6 страница

Еще раз следует повторить, что истинность аргумента не абсолютна, а условна. В качестве простейшего примера речевого доказательства был приведен античный силлогизм: "Все люди смертны. Сократ — человек. Следовательно, Сократ смертен".

Первый аргумент — общий: "Все люди смертны". Он, на первый взгляд, не вызывает сомнений. Тем не менее очевидно, что никто не может стопроцентно утверждать, что это положение верно. Во-первых, никто не наблюдал индивидуальные судьбы всех людей. Во-вторых, никто не наблюдал ни одной судьбы человека, который сегодня еще не рожден. Никто не знает наверное, как будет строиться его жизнь во Вселенной или на Земле. В-третьих, в соответствии с довольно многочисленными философскими и религиозными теориями (например, буддизмом), человеческая душа переселяется в другую плоть и существует на Земле много дольше, чем мы предполагаем. А почему бы и не вечно? Под человеком свойственно понимать его духовность, которая включена в плоти. Если дух покидает плоть, человека называют словом "труп" или "тело" — это уже не человек, что достаточно хорошо отражено в нашем сознании. Если духовность, или душа, или дух после физического исчезновения тела переселяется в другую плоть, то, с этой точки зрения, человек не умирает. И так может с ним происходить бесконечно: он проживает множество разных жизней в разной плоти. Существуют специальные исследования, которые объясняют вам, кем вы были в прошлой жизни (правда, не сообщают, кем вы будете в следующей). Сегодня наука не имеет аргументов для опровержения этой концепции. Таким образом, мысль о том, что все люди смертны, неочевидна, хотя большинство людей ее разделяет. Только в отношении последних данную посылку можно использовать в качестве аргумента для доказательства тезиса "Сократ смертен". Вторая посылка (второй аргумент) звучит так: "Сократ — человек". В отношении этой посылки тоже могут быть предложены возражения. Кто запрещает сказать, что человек такого выдающегося ума вряд ли, вообще, человек? Может быть, он наполовину — человек, а наполовину — сын олимпийского бога? Эту мысль нелегко опровергнуть. Таким образом, с точки зрения абсолютной истины, ни один аргумент не кажется стопроцентным. И это есть благо, поскольку, если бы существовали полностью истинные аргументы, человеческое сознание лишено было бы творчества, оно развивалось бы крайне медленно, если бы вообще развивалось. Скорее всего, сознание превратилось бы в систему абсолютных истин, т.е. стало бы догматическим (см. ниже). Скажем только, что догматическое сознание приводит к интеллектуальному распаду. С социальной точки зрения этот феномен можно было наблюдать в нашей стране во второй половине советского периода, когда долгое пребывание в условиях догматического мышления привело к массовой интеллектуальной деградации. Догматическое сознание крайне пагубно для человеческого интеллекта, который по своей природе диалектичен. Интеллект так устроен, что имеет внутренний стимул к саморазвитию. Все, что ограничивает саморазвитие, для интеллекта пагубно. О каком движении вперед может идти речь в условиях абсолютной истины? Ни о каком, ведь конечная точка в размышлениях уже достигнута. Это важно понимать, приступая к аргументации.

Как это ни парадоксально, все сказанное об аргументе распространяется и на такое явление, как факт. Факт — это действительное, т.e. достоверное событие[11].

Достоверное событие есть элемент внешнего мира, который интерпретируется человеком с известной мерой погрешности. Это означает, что, даже если вы очевидец факта, если он произошел на ваших глазах, это еще не значит, что вы способны его правильно и адекватно интерпретировать. Это научное положение обычно плохо понимается на бытовом уровне, однако давно учитывается, скажем, в юриспруденции. Каждый процесс, каждое следствие на протяжении веков сталкивается с одной и той же трудностью: несколько человек наблюдали одно и то же событие, их просят дать показания, у них нет никаких внутренних оснований, никакой мотивации давать ложные показания, и, с их точки зрения, они дают истинные показания, но показания при этом р а з н ы е. И как потом использовать эти показания, какое из них принимать за достоверное, а какое нет, непонятно — они только запутывают следствие. Положим, пять человек наблюдали, как один другого ударил ножом, и пять человек дают разные описания того, что они наблюдали, иногда прямо противоположные. Один увидел рассчитанный, точный удар; другой — угрозу ножом с последующим несчастным случаем из-за неверного движения жертвы; третий — превышение необходимых пределов самообороны преступника; четвертый — предварительное доведение жертвой преступника до состояния аффекта и невменяемости; пятый — попытку самоубийства, совершенную жертвой. Что это означает? Это еще раз подтверждает, что анализаторы со значительной мерой погрешности воспринимают действительность, тем более что угол зрения, т.е. точка видимости в рассматриваемой ситуации, обычно разный. Затем в мозгу происходит перекодирование того зрительного или звукового образа, который зафиксировали анализаторы (перекодирование тоже происходит с большими погрешностями), а потом на это накладываются погрешности памяти и индивидуальные ассоциации, связанные не с этим событием, а с чем-то, ассоциативно сходным в личной жизни свидетеля, и описания событий оказываются несовпадающими. Например, если преступник внешне представлял собой тип, физиологически неприятный свидетелю, показания обязательно окажутся более жесткими. В качестве примера можно привести внутреннее негативное отношение людей, основанное на этническом различии, что является серьезной проблемой в многонациональных государствах. Предположим, свидетелями некоторого криминального поступка, произошедшего между белым и негром, являются люди разного цвета кожи. Как правило, они дают разные показания, даже если к инциденту никакого отношения не имеют и у них нет оснований для дезинформации. Человек с этим ничего сделать не может, он действительно так увидел событие: его восприятие, в частности связанное с этническим неудовольствием, на бессознательном уровне определяет его оценку события. Это одна из причин распространенного бытового мнения о том, что во многих бедах страны виноваты люди какой-то определенной национальности. Имеется в виду мнение отдельных людей, которое основано на том же феномене: человек, оценивая что-то негативное, произошедшее с другим человеком или с целым обществом, искренне верит в то, что он нашел источник этой беды. Как он его ищет? В соответствии с бессознательным негативным отношением к людям определенной национальности, с неприятием чего-то инородного в религиозном, в этническом, в культурологическом отношении, в системе привычек, в манере себя вести и даже во внешности. Надо понять, что можно обвинять людей в неприязни к другой нации, в расизме, и с социальной точки зрения это обвинение совершенно оправданно, но с психологической точки зрения человека в этом обвинять нельзя, потому что он не властен над своим бессознательным. Это факт внутреннего чувства вины человека, ощущения собственной греховности. А в принципе разве можно обвинять человека в том, что он, скажем, любит блондинов и не любит брюнетов? Нельзя. Другое дело, что на эмоциях подобного рода не может быть построена социальная, политическая программа общества, которая в этом случае приводит к преступлению, называемому нацизмом. Индивидуальная же реакция одного человека на другого не подлежит оценке с внешней стороны, она подлежит только внутренней самооценке.

Итак, свидетельские показания, данные, казалось бы, совершенно непредвзятым человеком, часто оказываются необъективными. А так как свидетельские показания и факты вообще часто используются в доказательстве, то, анализируя аргументацию, следует помнить о возможной мере существующей в ней информационной погрешности. Тем не менее, если человек является очевидцем, обычно к его мнению можно прислушаться, но с известной мерой внутренней осторожности и недоверия.

В некоторых случаях показания очевидцев вообще не могут быть оценены как адекватные, например в случаях наблюдения НЛО. Четырнадцать человек одновременно наблюдали необычное явление. У них были взяты показания, которые по обыкновению оказались мало похожи друг на друга. Вот зафиксированные впечатления:

1. Маленький, летевший прямо к земле и увеличивающийся в размерах шарик; небо при этом стало каким-то черным; шар крутился вокруг своей оси, как глобус; и даже можно было разобрать очертания материков и океанов.

2. В небе свет и какой-то ярко-голубой объект; объект будто взорвался, став наполовину огненно-красным, и выбросил три пылающих хвоста, достигших поверхности земли. Объект двигался в западном направлении и скоро исчез.

3. Все небо осветилось огромной вспышкой. Прямо перед глазами тарелкообразный объект начал делиться на две части, одна из которых оставалась голубой, а вторая — огненно-красной. Когда расстояние между половинками увеличилось, между ними образовалась соединительная лента в несколько метров толщиной. Вскоре объект взорвался.

4. Два светящихся круга, приближающихся друг к другу. Когда круги сблизились, на них зажглись два прожектора, которыми эти круги осветили друг друга, после чего направили свет на землю. Через 2—3 минуты прожектора выключились, а светящиеся круги в полной тишине разошлись и исчезли.

5. Внезапно возникший ярко-оранжевый шар, имеющий размеры раз в десять больше полной луны, медленно проплыл с севера на юг и исчез там, как будто его выключили.

6. По небу медленно, с очень тихим гулом проплыла красно-оранжевая светящаяся чечевица. От горизонта до горизонта она пролетела за 15 минут.

7. На небе отчетливо обрисованный черный квадрат. Квадрат был виден в тучах, подсвеченных розовым светом. Размеры его приблизительно были равны двум лунным дискам. Квадрат сохранился неизменным, несмотря на то, что тучи вокруг были в движении и, дойдя до границ квадрата, бесследно растворялись. Минут через десять квадрат разрушился, розовый свет пропал.

8. Не заметил ничего необычного.

9. Вертикальная пульсирующая веретенообразная черта розово-оранжевого цвета. Высота черты была равна примерно 5 — 8 диаметрам луны. Явление продолжалось около 15 минут.

10. Километрах в 6 — 10 облака осветились ярким светом... Круг света становился все ярче. Было очевидно, что там, за облаками, что-то приближается к земле... Вырвавшись на огромной скорости сквозь облака, аппарат сразу затормозил. Ярко освещенный предмет имел форму полусферы. Сзади него по ходу полета тянулся мощный сноп света, напоминающий свет мощного прожектора. Свечение было желтоватого цвета... Аппарат завис на 10— 15 секунд, а потом начал двигаться наклонно вниз, набирая все большую скорость. Он делал это с невероятной легкостью и буквально "растаял на глазах".

11. Объект в виде темной сигары с расположенными по ее краям рядами огоньков. На ее фоне было видно множество других огней, расположенных без видимого порядка. За "сигарой" летели три языка пламени, похожих на выхлоп ракеты.

12. С юго-запада на северо-восток летело светящееся тело, сзади которого, словно на привязи, летела яркая красная звезда. На некотором расстоянии от них летело множество огоньков салатового цвета.

13. Увеличивающее свои размеры светящееся пятно, которое через некоторое время разделилось на три светящихся тела, причем тело, расположенное посередине, было в несколько раз больше двух боковых, оно медленно превратилось в длинную вытянутую линию, светящуюся очень ярким светом, сравнимым по яркости с электросваркой.

14. Две звезды протянули друг другу как бы световые нити, которые соединили объекты между собой. Через 7 — 10 секунд из-за горизонта появилось множество светящихся шаров, которые приближались, увеличивая свои видимые формы. Звезды и шары летели синхронно.

Из показаний видно, что некоторые из них принципиально различны. Один же человек утверждает, что, находясь в том же месте, он никакого странного явления не наблюдал.

Интересна библейская интерпретация того, что нам известно как «Колесница Иезекииля»:

"...когда я был среди пленных над рекой Хебар, небо разверзлось, и я увидел видение Господне... и вот вихрь пришел с севера, облако великое, и вьющийся огонь, и яркость была вокруг него... И из середины его вышли подобия четырех живых существ. И вот каков был вид у них: они были как подобия человека. И у каждого было четыре лица, и у каждого по четыре крыла. И ноги были — прямые ноги, и ступни, как у быка; и они сверкали, как чистая медь. И у них были руки ниже крыльев, по всем четырем сторонам... Их крылья прикасались одно к другому, и они не поворачивались, когда они шли прямо вперед... два крыла у каждого прикасались друг к другу, а два закрывали им тело..."

Конечно, когда речь идет об уфологических феноменах, то можно предположить (и не без оснований), что в этот момент происходит известное воздействие на человеческий мозг, и люди галлюцинируют, причем галлюцинации, естественно, у них разные. Иными словами, объект может существовать, но это не значит, что анализаторы воспринимают его адекватно, а сознание правильно интерпретирует. Конечно, если мы встречаемся с иной, более высокой цивилизацией, то частичное поражение разума в этот момент у жителей Земли объяснимо: это позволяет высшему разуму многое от нас скрыть. Это понятно с общей точки зрения, но тем не менее... два человека стояли рядом и смотрели в одном и том же направлении: один видел нечто необычайное и может описать в мельчайших подробностях, а другой ничего не заметил...

Мера несоответствия в показаниях очевидцев любого, даже самого привычного события так велика, что сама возможность их использования в аргументации может быть поставлена под сомнение.

Следует понять, что описание факта является далеко не лучшим аргументом, поскольку это только интерпретация, степень адекватности которой всегда может быть поставлена под сомнение. Если аргументация строится со слов очевидца, то ситуация еще больше усложняется, поскольку мы апеллируем даже не к своей интерпретации, а к чужой.

Если все-таки приводить факты для аргументации, то откуда, если вы не очевидец, их описание можно брать? Из каких источников можно черпать информацию, каким из них в большей степени доверять? Ответ на этот вопрос имеет очень большое значение. Сначала следует обозначить источники информации, из которых для доказательства брать фактический материал нельзя. В первую очередь это средства массовой информации. Такое заключение может показаться парадоксальным, потому что это очень распространенный способ аргументации: человек что-то рассказывает, его спрашивают, откуда он это узнал, а он отвечает: "Как, по радио слышал. По телевизору смотрел. Все газеты об этом пишут". Почему нельзя черпать фактическую информацию из прессы? Для ответа на этот вопрос следует обратиться к схеме, предложенной в главе "Классификация целевых установок речи", в которой представлены жанры устной и письменной словесности в соответствии с основными задачами, которые этот жанр решает в речевой коммуникации. На схеме видно, что такой жанр словесности, как средства массовой информации (mass media) — радио, телевидение, пресса, не имеет задачи распространения знаний, т.е. адекватной передачи информации. СМИ существуют для формирования точки зрения, наличие которой, в свою очередь, формирует намерения и стимулирует поступки. Mass media в своей основе — строго идеологизированный жанр. Важно понять, что средства массовой информации идеологизированы во всех странах мира. Таким образом, идеологизация средств массовой информации свойственна не только тоталитарному государству. Это универсальное свойство СМИ. Тоталитарное государство от демократического отличается только тем, что в первом все СМИ формируют одну и ту же точку зрения, а в демократическом каждая газета, телевизионный канал или радиопрограмма формируют точку зрения читателей, зрителей и слушателей в соответствии со своей. Точка зрения редакции — это интерпретация достоверных событий, которая навязывается публике. Точка зрения другой редакции — это другая интерпретация тех же достоверных событий, и она тоже навязывается публике и т.д.

В любой демократической стране каждому человеку дано право, если он не выходит за рамки законодательства, предлагать собственную интерпретацию любого события вниманию всех, кто захочет с ней ознакомиться. Профессионально этим занимаются так называемые независимые журналисты.

Иногда журналисты берутся за формирование определенной точки зрения, исходя не из своих убеждений или позиции своей редакции, а потому, что эта работа профинансирована определенным лицом или организацией.

При этом подчас крайне трудно бывает понять, чью точку зрения пропагандирует конкретный репортер. Публика в любом случае оказывается "одураченной".

Ни о какой адекватности отражения действительного события в mass media не может быть и речи. При рассмотрении любого события можно найти самую разную его интерпретацию, если взять как можно больше газет разной политической направленности или прослушать сообщение об этом событии по всем каналам отечественного и зарубежного радио и телевидения. Трактовки будут принципиально отличаться друг от друга.

Кто сказал, что интерпретация любимой вами газеты или программы (а мы обычно выбираем такую прессу, которая нам ближе идеологически, и тем самым становимся добровольной жертвой еще большего внешнего давления на наше сознание) является единственно верной, т.е. адекватной действительно произошедшему событию (факту)? Конечно, это не так, хотя бы потому, что другие люди (подчас не глупее, а объективно умнее) выбирают другую прессу, точно так же, как вступают в другие движения и партии. Кто прав? Формирование мировоззрения конкретного человека — во-первых, уникальный, а во-вторых, бесконечный в течение его жизни процесс.

Несколько лет назад произошел прорыв нефтяных магистралей в Сибири. Оценка события прессой имела разброс от мелкого инцидента до глобальной экологической катастрофы. Прочитав все, что написано о войне в Чечне в московской прессе, в азербайджанской, армянской, французской, а заодно в американской, южноафриканской, иракской, можно обнаружить не только полярную интерпретацию событий, но и информационные сообщения, которые в принципе не могут быть скоординированы друг с другом. Если вы не очевидец, возможность оценить уровень достоверности интерпретации у вас отсутствует.

Какие же тексты, какой жанр может быть использован для отбора фактов? Такой жанр существует: это научная и справочная литература (монографии, словари, энциклопедии и др.), которая специально предназначена для распространения знаний и передачи адекватной информации. Конечно, не в каждом таком издании и по поводу далеко не каждого факта дается точная и адекватная информация, но сам жанр соответствует этой задаче. Поэтому из научной и справочной литературы можно и нужно черпать фактическую информацию. Для этой цели обычно предлагается использовать также научно-популярную литературу, но это заключение спорное. В научно-популярном тексте делается попытка изложить сложную теоретическую проблему простым, понятным языком, так как этот текст рассчитан на профессионально неподготовленного читателя. Ни один профессионал научно-популярную литературу не читает. Чтобы объяснить научное положение непрофессионалу, требуется построить текст, лишенный терминов, знание которых, в свою очередь, необходимо для понимания научной проблематики, — получается замкнутый круг. На дилетантском уровне невозможно объяснить, например, процесс расщепления атомного ядра, поэтому научно-популярные статьи на эту тему объяснения не дают, а предлагают некоторые неформальные соображения по поводу проблемы, в результате чего возникает информационное искажение, такое значительное, что саму возможность достоверности следует поставить под сомнение. Если достоверность информации в научно-популярных текстах представляется весьма условной, то сами эти тексты вряд ли подходят в качестве источника аргументации. Таким образом, для целей фактической аргументации можно использовать научную и справочную литературу, а научно-популярную с большой мерой осторожности. Если в компании нескольких человек один является профессионалом в какой-то области, а остальные — дилетантами и возникает научный спор, дилетанты, как правило, приводят аргументы, почерпнутые из научно-популярной литературы, а профессионал молчит, являясь ироничным свидетелем этой исполненной энтузиазма, но достаточно жалкой полемики.

Это типичная ситуация: чем меньше знаю, тем больше хочу спорить, поскольку, чем более человек образован, тем больше он понимает безбрежность своего незнания. Каждый раз, как он поднимается на новую ступеньку познания, ему открываются все большие дали, те, которые за пределами его знания. Человек, кичащийся своей эрудицией, как правило, — человек примитивный, не видящий безбрежности интеллектуального горизонта, который открывается по мере движения вверх точно так же, как путешественник видит все больше пространства, взбираясь на гору, и только на вершине ощущает его бесконечность. Известное изречение "Я знаю только то, что я ничего не знаю, другие не знают даже этого" (Сократ) может принадлежать только мудрейшему из людей, достигшему вершины мыслительного подъема, доступного человеческому разуму.

Второе требование, которое предъявляется к аргументу, требование достаточности для доказательства тезиса. Аргументация должна быть достаточной для людей, на которых она направлена. Важно понять, что мера достаточности неодинакова для разных людей. Это означает, что когда говорящий берется убеждать, скажем, десять человек одновременно в истинности некоторого тезиса, то часть людей будет убеждена уже после предъявления одного или двух аргументов; другие будут интеллектуально сопротивляться дольше, некоторые еще больше и т.д. Таким образом, сама достаточность есть функция, которая меняется в зависимости от аргумента, где под аргументом понимается ментальность слушающего. Есть люди, более податливые к аргументации, есть люди, внутренне согласные с тезисом говорящего, но до конца не осознающие своего согласия, есть те, которые имеют веские контраргументы, а есть люди, которым говорящий просто несимпатичен, и в силу этой неприязни к нему все, что он говорит, вызывает встречное неприятие — все это разные коммуникативные ситуации. Уровень достаточности аргументации всегда индивидуален. Достаточность не есть константа, это переменная, и ее значение зависит от множества факторов, связанных с конкретной личностью слушателя.

Несоблюдение требования достаточности основания ведет к логико-речевой ошибке "не следует" (лат. non sequitur), сущность которой состоит в том, что положение, требующее доказательства, не вытекает, не следует из приведенных аргументов, т.е. предложенные доводы, сами по себе верные, не являются достаточным основанием для выдвинутого тезиса и поэтому не доказывают его.

Так, для доказательства истинности суждения о шарообразности Земли приводятся следующие наглядные доводы: 1) при приближении корабля к берегу сперва показываются из-за горизонта верхушки мачт, а потом уже его корпус; 2) после захода солнца его лучи продолжают освещать крыши высоких зданий, вершины гор и облака, а еще позднее — только облака. Но из этих доводов не следует, что Земля шарообразна. Данные аргументы не обосновывают тезиса. Они доказывают только кривизну земной поверхности, замкнутость формы, изолированность нашей планеты в пространстве. Истинность тезиса о шарообразности Земли доказывается другими доводами, а именно: 1) в любом месте земли горизонт представляется окружностью, а дальность горизонта всюду одинакова; 2) во время лунного затмения тень Земли, падающая на Луну, всегда имеет округлые очертания, а круглую тень при любом положении отбрасывает только шар; 3) свидетельства космонавтов. Из этих аргументов действительно вытекает истинность суждения о шарообразности нашей планеты.

Другая логико-речевая ошибка, связанная с нарушением требования достаточности аргументации, называется "от сказанного в относительном смысле к сказанному безотносительно" (лат. a dicto secundum quid ad dictum simpliciter). Существо этой ошибки заключается в следующем: положение, являющееся верным при определенных условиях, приводится в качестве аргумента, годного при всех условиях, при всех обстоятельствах. Например, правильно, что бром является целебным средством при лечении ряда заболеваний. Но это суждение нельзя использовать в доказательстве в качестве аргумента без учета определенных условий. Известно, что если бром принять в большой дозе, то он вызовет тяжелые отрицательные последствия. Значит, суждение "Бром является целебным средством при лечении ряда заболеваний" истинно лишь при определенных условиях.

Иногда по той же причине возникает логическая неправильность иного рода: из истинного тезиса пытаются вывести не вытекающие из него следствия. Например, из социального и юридического равенства мужчин и женщин в современном цивилизованном обществе вовсе неследует, что женщина не нуждается в покровительственном, обходи тельном отношении со стороны мужчины, т.е. не нуждается в снисхождении.

Требования истинности и достаточности вытекают из фундаментального закона формальной логики — закона достаточного основания (лат. lex rationis determinantis sive sufficientis), согласно которому всякая истинная мысль должна быть обоснована другими мыслями, истинность которых доказана.

Символически закон достаточного основания изображается формулой:

Если есть В, то есть как его основание — А.

Открытие закона достаточного основания приписывается немецкому философу Лейбницу, который его выразил в виде следующего принципа: "Все существующее имеет достаточное основание для своего существования". Это означает, что ни одно явление не может быть истинным или действительным, ни одно утверждение не может быть справедливым без достаточного основания. Почему дело обстоит именно так, а не иначе. Закон достаточного основания Лейбниц считал принципом всех опытных истин, в отличие от закона противоречия, который истолковывался им как принцип всех истин разума.

Однако первую формулировку закона достаточного основания можно найти у Левкиппа и Демокрита: "Ни одна вещь не возникает беспричинно, но все возникает на каком-нибудь основании и в силу необходимости".

Требование обоснованности мышления отображает одно из глобальных свойств внешнего мира, где каждый факт, каждый предмет, каждое явление подготовлены предшествующими фактами, предметами, явлениями. Ни одно явление не может появиться, если оно не подготовлено, если оно не имеет причины в предшествующих явлениях. Это закон объективной действительности. Река замерзает, так как понижается температура окружающего воздуха; дым поднимается вверх, так как он легче окружающей его атмосферы, и т.д. Одной из основных аксиом М.В. Ломоносова была следующая: "Ничто не происходит без достаточного основания".

В мире нет беспричинных явлений. А если каждый предмет, каждое явление в природе и обществе имеет свои причины, условия, которые вызвали его появление, то и наше мышление о предметах и явлениях бытия не может утверждать или отрицать что-либо о предмете или явлении, если утверждение или отрицание необоснованны. Вся практика человеческого мышления показывает, что подлинным знанием является лишь такое, которое сопровождается сознанием хода доказательств этого знания. Так, знать закон диалектики о переходе постепенных, незаметных количественных изменений в качественные — это значит уметь показать, что минная черта проявляется в окружающем мире и мышлении.

Конечно, как уже говорилось, самым верным и надежным доказательством истинности той или иной мысли в опытном знании является также доказательство, когда в подтверждение данной мысли приводится непосредственный предмет, факт, который отображается этой мыслью. Но ведь это не всегда возможно. Так, в подтверждение истинности мысли о происхождении Земли нельзя не только привести сам факт возникновения нашей планеты, который совершился несколько миллиардов лет тому назад, но трудно даже восстановить детали этого возникновения. Кроме того, приводить в подтверждение истинности мысли каждый раз непосредственный факт нет никакой необходимости. Обобщенные формулировки свойственны человеческому мышлению, и они часто принимаются для дальнейшего познания единичных предметов и для логического обоснования мыслей об этих единичных предметах.

Закон достаточного основания требует, чтобы наши мысли в любом рассуждении были внутренне связаны друг с другом, вытекали одна из другой, обосновывали одна другую. Быть последовательным — значит не только выдвинуть то или иное истинное положение, но и объяснить его, обосновать, а также сделать из него необходимые вытекающие выводы.

Закон достаточного основания — универсальный закон; он выражает требование обоснованности мысли в наиболее общем виде. Вопрос о конкретном основании является предметом рассмотрения в каждом отдельном случае.

Рассмотрим третье требование, которое предъявляется к аргументу. Аргумент в доказательстве в соответствии с первым требованием должен считаться истинным, а это означает, что он был когда-то доказан как тезис. Это доказательство строилось безотносительно к исходному тезису, т.е. независимо от него. В этом и заключается третье требование, предъявляемое к аргументу: он должен быть мыслью, истинность которой доказана самостоятельно, независимо от доказываемого положения. Нельзя в защиту тезиса приводить аргумент, который сам по себе вытекает из этого тезиса. В противном случае возникает логико-речевая ошибка, называемая "порочный круг" (лат. circulus vitiosus), которая, по определению, и заключается в том, что тезис выводится из аргументов, которые, в свою очередь, выводятся из того же тезиса.