Дипломатический контекст русско-турецкой войны и Берлинский конгресс

В апреле 1877 года Россия объявила Турции войну. Даже с объявлением войны престарелый канцлер связывал фикцию полномочий от Европы, так что заранее отрезаны были пути к самостоятельной и откровенной защите русских интересов на Балканском полуострове после громадных жертв двухлетней кампании. Он обещал Австрии, что Россия не выйдет из пределов умеренной программы при заключении мира; в Англии Шувалову поручено было заявить, что русская армия не переступит за Балканы, но обещание было взято назад после того, как оно было уже передано лондонскому кабинету — что возбудило неудовольствие и дало лишний повод к протестам.

Колебания, ошибки и противоречия в действиях дипломатии сопутствовали всем переменам на театре войны. Сан-Стефанский мирный договор 19 февраля(3 марта) 1878 создавал обширную Болгарию, но увеличивал Сербию и Черногорию лишь небольшими территориальными прирезками, оставлял Боснию с Герцеговиной под турецкою властью и ничего не давал Греции, так что договором были крайне недовольны почти все балканские народности и именно те, которые принесли наиболее жертв в борьбе с турками — сербы и черногорцы, боснийцы и герцеговинцы.

Великим державам пришлось заступиться за обиженную Грецию, делать территориальные прибавки сербам и устраивать судьбу босняков и герцеговинцев, которых русская дипломатия заблаговременно отдала под владычество Австрии (по Рейхштадтскому соглашению 26 июня [8 июля] 1876).

О том, чтобы избегнуть конгресса, как это удалось Бисмарку после победы при Садове, не могло быть и речи. Англия, по-видимому, готовилась к войне. Россия предложила германскому канцлеру устроить конгресс в Берлине; между российским послом в Великобритании графом Шуваловым и министром иностранных дел Великобритании маркизом Солсбери состоялось соглашение 12 [30] мая относительно вопросов, подлежавших обсуждению держав.

На Берлинском конгрессе (от 1 (13) июня до 1 (13) июля 1878 г.) Горчаков мало и редко участвовал в совещаниях; он придавал особенное значение тому, чтобы России возвращена была часть Бессарабии, отнятая у неё по Парижскому трактату, причём Румыния должна была взамен получить Добруджу. Предложение Англии о занятии Боснии и Герцеговины австрийскими войсками было горячо поддержано председателем конгресса Бисмарком, против турецких уполномоченных; князь Горчаков также высказался за оккупацию (заседание 16 (28) июня). Позднее часть русской печати жестоко нападала на Германию и её канцлера как главного виновника неудач России; между обеими державами произошло охлаждение, и в сентябре 1879 года князь Бисмарк решился заключить в Вене специальный оборонительный союз против России.

Главной задачей внешней политики России 1856 — 1871 гг. была борьба за отмену ограничительных статей Парижского мира, запрещавших России держать военные суда и строить крепости на Черном море. Россия не могла мириться с положением, при котором ее черно морская граница оставалась незащищенной и открытой для военного нападения. Экономические и политические интересы страны, а также интересы безопасности государства требовали отмены нейтрализации Черного моря. Но решать эту задачу в условиях внешнеполитической изоляции и военно-экономической отсталости приходилось не военным, а дипломатическим путем, используя противоречия европейских держав. Этим объясняется столь крупная роль дипломатии именно в эти годы.

Отношения России с другими государствами в 1856 — 1871 гг. определялись их позицией в вопросе пере смотра отдельных статей Парижского договора. Франция, учитывая австро-русское соперничество на Ближнем Востоке, надеялась на поддержку России в австро-французском конфликте из-за земель в Северной Италии. Россия, в свою очередь, рассчитывала за это получить по мощь Франции в решении восточного вопроса.

Еще на Парижском конгрессе наметилось сближение России и Франции, которое не прекращалось до 1863 г, Оба государства действовали согласованно на Парижской конференции 1858 г., обсуждавшей положение Дунайских княжеств. Принятое решение ускорило образование в 1859 г. единого Румынского государства, В марте 1859 г. между Россией и Францией было заключено тайное соглашение, по которому Россия обещала благожелательный нейтралитет в случае войны Франции с Австрией.

В результате австро-французской войны 1859 г. Франция, получив Ниццу и Савойю, подписала с Австрией мирный договор. После победы над Австрией Наполеон III потерял интерес к союзу с Россией. Он укрепил дружественные отношения с Англией.

Резко ухудшились русско-французские отношения по время польского восстания 1863 г., когда Франция и Англия потребовали от царя созвать общеевропейский конгресс для решения польского вопроса. Напротив, Пруссия, боявшаяся потерять польские земли, поддерживала политику русского самодержавия. Солидарность с царизмом в польском вопросе привела к восстановлению дружественных русско-прусских отношений, нарушенных в годы Крымской войны. Пруссия пыталась использовать улучшение отношений с Россией для решения главного для нее вопроса — воссоединения Гер мании. В начавшейся датско-прусской войне 1864 г. из-за Шлезвига и Голштинии, находившихся в подчинении у Дании, и в австро-прусской войне 1866 с. царизм придерживался позиции благожелательного нейтралита по отношению к Пруссии.

Поражения Дании и Австрии усилили военную мощь Пруссии и ее влияние в Европе, что представляло особую опасность для Франции как пограничного государства. Борьба за гегемонию в Западной Европе неизбежно вела эти государства к войне. В августе 1870 г. Франция объявила войну Пруссии. В сентябре 1870 г. французская армия была разгромлена под Седаном, а Наполеон III сдался в плен. В марте 1871 г. власть в Париже перешла в руки рабочего класса. Спустя 72 дня Парижская Коммуна была задушена объединенными усилия ми европейской реакции.

В результате военных побед Пруссии над европейскими государствами в 60 — 70-х годах, захвата Эльзаса и Лотарингии была создана Германская империя, ставшая на долгие годы очагом войн в Европе.

Франко-прусская война создала для России новое, по словам В. И. Ленина, «необыкновенно выгодное международное положение...» Разбитая Франция теряла ведущее положение в Европе и на Ближнем Востоке; Австрия, потерпев поражение в австро-прусской войне, также не представляла большой опасности. Перспектива ликвидации ограничительных статей Парижского мира становилась вполне реальной.

Еще в ходе франко-прусской войны, 19 (31) октября 1870 г., русское правительство опубликовало в «Правительственном вестнике» циркулярную депешу А. М. Горчакова, в которой говорилось о нарушении европейскими державами Парижского договора и указывалось, что Россия в силу этого не считает себя более связанной статьями, которые ограничивают ее права на Черном море, и отказывается от их выполнения. Циркулярная депеша А. М. Горчакова вызвала противодействие западных держав. Английское правительство прибегло даже к военной угрозе. Но обстановка в Европе не позволяла довести дело до войны. У Англии не было союзников; Франция воевала с Пруссией; русские войска находились у границ Австрии; Италия была занята борьбой за воссоединение страны. Поэтому европейские правительства приняли предложение канцлера Пруссии Бисмарка о созыве конференции с приглашением стран, подписавших Парижский договор.

Конференция, созванная в Лондоне в январе 1871 г., закончила работу в марте, отменив статьи, запрещавшие России держать военный флот и строить военные укрепления на Черном море. Она подтвердила принцип закрытия Черноморских проливов для всех иностранных военных кораблей, включая русские.

Отмена нейтрализации Черного моря была дипломатической победой России, укрепившей ее позиции на ближнем Востоке и в Европе.

После франко-прусской войны и Лондонской конференции 1871 г. расстановка сил в Европе изменилась, наступил новый этап во внешней политике России, который характеризовался активизацией ее действий на Балканах и в Средней Азии. В связи с возрастанием роли милитаристской Германии и ослаблением позиций Франции царизм стремился лояльной политикой по отношению к Германии предотвратить возможность ее выступления против России, а также добиться ее нейтралитета в случае осложнений на Ближнем Востоке и в Средней Азии. Русско-германское сближение в условиях существования объединенной Германии повлекло за собой укрепление австро-русских отношений. Австро-русско-германский союз был особенно нужен России в период острой борьбы на Балканах и назревавшего англо-русского конфликта в Средней Азии. В этих условиях Россия рассчитывала использовать Австрию и Германию для нейтрализации действий Англии.

В августе 1872 г. в Берлине состоялся съезд трех императоров, а в апреле 1873 г. с небывалой торжественностью в Петербурге был встречен император Германии Вильгельм I. 24 апреля (6 мая) 1873 г. между Россией и Германией была подписана военно-оборонительная конвенция, по которой оба государства в случае нападения третьей державы обязывались оказывать друг другу помощь 200-тысячной армией. К этой конвенции присоединилась и Австрия, но с менее конкретными обязательствами. Так в 1873 г. был создан «Союз трех императоров». Подписывая соглашение, все три государства рассматривали союз как барьер против революции и национально-освободительных движений. Но подписанное в 1873 г. соглашение не устранило русско-австрийских противоречий на Балканах; Россия не могла допустить вторичного разгрома Франции, к чему стремилась Германия. В результате активных действий России в пользу Франции в 1875 г. при дипломатической поддержке Англии Германия вынуждена была отказаться от нападения на Францию, что не могло не сказаться на ослаблении русско-прусского союза.

Панславизм

 

Рокина Г. В. Теория и практика славянской взаимности в истории словацко-русских

связей XIX в. - Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2005, с. 5-30.

 

 

Введение

Генезис идеи славянской взаимности и ее теоретическое оформление в трактатах ученых XIX в. получили наиболее полное и законченное выражение в развитии словацко-русских связей 1820 - 1890-х гг. В истории этих контактов нашли отражение оригинальные теоретические концепции единения славянских народов и практические культурно-политические программы сотрудничества славян в условиях непростых взаимоотношений Австрийской и Российской империй. Процесс проходил на фоне сложнейших перипетий «славянской политики» России и государств Центральной Европы.
-----------------------

1 В Институте славяноведения РАН за период с 1993 по 2002 г. состоялось 10 научных конференций, посвященных славянской идеологии и в первую очередь идее славянской взаимности. См.: Досталь М.Ю. Исследования по проблемам славянской идеологии в институте славяноведения и балканистики РАН // Славянский мир: проблемы изучения. - Тверь, 1998. - С. 48-55; международная конференция 1994 г. в Братиславе, организованная Институтом истории Словацкой академии наук, посвященная генезису национализма в Центральной Европе и славянской идее; международная конференции в Прешове (Словацкая республика) в ноябре 2003 г. «Национальный вопрос в Центральной Европе 1848-1938 гг.» (Narodnostna otazka v strednej Europe v rokoch 1848-1938. - Presov, 2005); большое место межнациональным связямбыло уделено на международной конференции, организованной Институтомвсеобщей истории РАН в июне 2003 г. в Москве: «История империй:сравнительные методы в изучении и преподавании. См.: Российская империяв сравнительной перспективе: Сборник статей. -М.: Новое издательство, 2004.
5

История развития теории славянской взаимности показывает,какие практические пути реализации славянского единства предлагали славянские лидеры, адепты славянской идеи, в своих трактатах и манифестах; как менялись их программы в зависимости от конкретных исторических условий, мировоззренческих позиций авторов, уровня развития философской и политической мысли.

 

Вместе с тем и в настоящее время не снят с повестки дня вопрос о сохранении объединительных тенденций славянских народов. Существует целый ряд национальных партий и международных организаций, которые в своих политических программах по-прежнему используют лозунги славянского единства ². Интереск истории формирования и развития славянской идеологии, в томчисле к истории возникновения теории славянской взаимности,никогда не носил отвлеченного академического характера. Политическая актуализация обращения к славянским объединительнымидеям и программам характерна почти для всех исследованийв данной области. По справедливому замечанию британского антрополога Э. Геллнера политическая направленность этнических чувствбыла одной из отличительных черт XIX и XX вв.³

Изучение истории словацко-русских научных и культурных связей на протяжении XIX в. дает возможность показать широкуюпанораму возникновения, развития и интерпретации теории славянской взаимности на фоне развития австро-русских отношений, а также ее воплощения в научной и общественной практике словацкихи российских деятелей.
-----------------------------
2 В июле 2005 г. в Минске состоялся очередной IX Всеславянский съезд.О современном состоянии славянского объединительного движения см.:Славянское движение Х1Х-ХХ веков: съезды, конгрессы, совещания,манифесты, обращения. - М-, 1998; Кикешев Н.И. Славяне против фашизма. -М., 2005; Он же. За други свои. - Мозырь, 2005.
3 Геллнер Э. Национализм возвращается // Новая и новейшая история. -1989.-№5.-С. 55.

Большинство исследователей идеи славянской взаимности указывают на ее словацкое происхождение, апеллируют к работам словацких патриотов Яна Коллара (1793-1852) и Людевита Штура (1815—1856). Коллар создал первую целенаправленную теоретическуюконцепцию славянской общности и конкретную программу духовного единения славянских народов. Ее ядром стало пониманиеславянства как единого целого - «славянской нации». Коллар полагал, что необходимо приостановить процесс дальнейшего дробления«славянского народа» и начать постепенное сплочение в единоецелое. «Многоязычие» славянских народов Коллар считал одним изнаибольших препятствий на пути дальнейшего культурного развитияславян. «Для нас жертва любого из наречий не должна быть тяжелойутратой, ибо потерей малого мы можем извлечь большую выгоду»⁴. Словацкий ученый сформулировал концепцию чехословацкого племени, в основе которой лежало его глубоко скептическое убеждение вневозможности и бесперспективности развития самостоятельногословацкого языка и литературы в существующих исторических условиях неразвитости национальной жизни и растущего гнета со стороны мадьяр⁵. Позже его идеи стали теоретическим обоснованиемконцепции чехословацкого Национального единства, выработаннойполитическими деятелями Чехословацкой республики Т.Г. Масариком и М.Р. Штефаником ⁶.

В трактате «О литературной взаимности» Коллар разработал и обосновал четырех-племенную структуру славянского народа и программу славянской культурной (литературной) взаимности,где уже не настаивал на исчезновении племенных особенностей.В этой программе Коллар указал конкретные пути славянского сотрудничества, особое место отводя связям славян с Россией. В своейпатриотической деятельности словацкий деятель старался воплотитьмногие из путей славянской культурной взаимности, став первым изсловаков, осуществившим систематические научные и культурныеконтакты с учеными и общественными деятелями России.
--------------------
4 Pjsne swetske Lidu slowenskeho ц Uhrich. Pesst, 1823. - 5. XVI.
5 См.: Матула В. Представления о славянстве и концепции славянскойвзаимности Я. Коллара и Л. Штура // Советское славяноведение. 1978. - №2. —С. 58-71.
6 Masaryk T.G. Slovenske studie. Jana Kollara Slovanska vzajemnost' //Nasa doba. - 1893 - 4/1. - Рrahа, 1894.
7

Идеи Коллара о славянском единстве вошли в противоречие с идеологией молодого поколения словаков, которое возглавилв 1830-е гг. Л. Штур. Это было обусловлено новой фазой развитиясловацкого национального движения, вступившего в контактыс венским славянским демократическим обществом и польскимосвободительным движением. Штуровцы призывали к самобытностисловацкой нации, не принимая колларовской теории племен. Приэтом они сохранили преемственность связей с Россией, придавая имновое содержание. Одно из основных положений Коллара о славянской литературной и культурной взаимности, где особоеместо отводилось России, приобрело в трактате Л. Штура «Славянство и мир будущего» политическое звучание. Штур и егопоследователи преодолели легитимизм и аполитичность концепцииКоллара и придали словацко-русским связям откровенно политический характер.

Реализация программы русско-словацкого сотрудничества особенно активно проводилась представителем русофильского направления в словацком национальном движении 1870-1890-х гг., писателем и общественным деятелем Светозаром Гурбан-Ваянским (1847-1918). Ваянский много сделал для оживления в словацкомнациональном движении идеи славянской взаимности, считая ее, каки Л. Штур, единственным спасением для национального освобождения. В своей газете «Народние новины» («Национальная газета»)он активно развивал эту концепцию. Контакты Ваянского с русскимидеятелями панславистского консервативного направления и официальными кругами способствовали тому, что идея славянской взаимности была окончательно перенесена в лагерь державных панславистов. В последней трети XIX в. в связи с разочарованием частилидеров славянского движения, в первую очередь чешских, в русскомфакторе практика словацко-русского сотрудничества стала веской,чуть ли не единственной аргументацией панславистов в их дискуссиях с западниками. В словацком национальном движении к этомувремени произошел окончательный раскол между Мартинским ⁷консервативным центром, которое возглавлял Гурбан-Ваянский,и новым словацким движением гласистов ⁸, сторонников чешскословацкой взаимности.
-----------------------

7 От названия города на востоке Словакии — Турчанского — св. Мартина,где издавался центральный орган Словацкой национальной партии - газета«Narodne Noviny».
8 Название происходит от журнала «Hlas»(1898-1904 гг.), объединившеговокруг себя молодую словацкую интеллигенцию, выступавшую с критикойконсервативного русофильства мартинского толка.
8

 

Словацко-русские контакты стали предметом дискуссий о родоначальниках идеи славянской взаимности и панславизма. Почти вовсе исследования, где так или иначе рассматриваются вопросыистоков панславистской идеологии, включены сюжеты словацко-русских взаимоотношений, подчеркивается «словацкое происхождение» теории славянской взаимности. Так, например, в известной«Энциклопедии национализма» (Лондон, 1990) отмечено: «Панславизм - наиболее старая и наиболее важная форма макронационализма. Идея союза всех славян в могущественную коалициюпоявилась в конце XVIII века во время, когда все славянские народыявлялись меньшинствами в Российской, Австрийской и Прусскойимпериях... Ян Коллар, прославивший мечту союза славян в «ДочериСлавы», стал впереди славянских апостолов национализма»⁹.

По истории теории и практики славянской взаимности в зарубежной и отечественной литературе накоплен значительный материал. В известной мере произошли мифологизация и мистификацияотдельных сюжетов европейской и российской истории, в том числеи темы славянской взаимности.

Феномену взаимовлияния идей словацкого национализма и русского панславизма, истории оформления и развития теории славянской взаимности в XIX в. посвящено данное исследование.
----------------------------

1 Encyclopedia of Nationalism / Snyder L.L. -L., 1990. - Р. 309.
9

Глава 1. Историография проблемы
1.1. История терминов «славянская взаимность» и «панславизм»

Логика исследования диктует необходимость интерпретации используемых в работе и имеющих принципиальное значение понятий - «славянская взаимность» и «панславизм». В зарубежной иотечественной литературе нет однозначного определения этихтерминов, а также истории их оформления ¹.

Термин «славянская взаимность» широко вошел в историческуюлексику после публикации в Австрийской империи в начале 1820-х гг. поэмы Яна Коллара «Дочь Славы». На понятия «нация» и«патриот» Коллар перенес высокие гуманистические принципы,включив тем самым славянскую национальную проблематику в область философской и социологической мысли.
---------------------------

1 См. работы: Riasanovsky N. V. Russia and the West in the teaching of theslavophiles. - Cambridge, 1956; Kohn H. Pan-Slavism: Its History and Ideology. -New York, 1960; Fadner F. Seventy years of Pan-Slavism in Russia. FromKaramzin to Danilevskij. 1800-1870. - Washigton, 1962; Копейка И. Славянскиепрограммы и идея славянской солидарности в XIX и XX вв. - Прага, 1964;Petrovich M.S. The emergence of Russian Panslavism 1856-1870. - ColumbiaUniversity Press, 1966; 'Волков В.К. К вопросу о происхождении терминов«панславизм» и «пангерманизм» // Славяно-германские культурные связи иотношения. - М., 1969; Лещиловская И.И. Концепция славянской общности вконце XVIII - первой половине XIX века // Вопросы истории. - 1976. - № 12;Чуркина И.В. Идея славянской взаимности в словенском национальномсамосознании // Формирование национальных культур в странах Центральнойи Юго-Восточной Европы. - М., 1977, - С. 37-50; Ненашева З.С. Идеяславянской общности в современной советской и чехословацкой историографии: Некоторые терминологические и теоретические аспекты //Исследования по истории славяноведения и балканистики. - М., 1981. - С. 78-95; Kudelka M. Pojeti teorie ceskoslovenske slavistiky v obdobi 1945-1961 // SPr. -1983. -.No 2. - S. 97-114; Фрейдзон В.И., Исламов Т.М. Идеологическиеосновы национальных движений // Освободительные движения народовАвстрийской империи. - М., 1988. - С. 217-277; Ненашева З.С. Das Problem desAustroslawismus in der russischen offentlichen Meinung in den letzten beidenJahrzehnten des 19. Jahrnunderts // Der Austroslawismus. - Wien, Koln, Weimar,1996. - S. 178-194; Павленко О.В. Панславизм: концепция панславизма вславистических исследованиях // Славяноведение. - 1998. - № 6. - С. 43-60.
10

Представления о славянской этнической общности были присущикультурным слоям разных славянских стран со времени раннего cредневековья и издавна имели определенное общественное значение ². Правящие круги славянских государств, а также церковьпытались использовать в своих политических и идеологических целях объективный факт славянского этнического родства. В эпохуформирования нового общества основным следствием и одновременно элементом этнических процессов была трансформация патриархального местного самосознания в национальное. В полиэтнической Австрийской империи в условиях национального возрожденияидеологическая борьба приобретала исключительное значение, здесьбыли сформулированы различные концепции проблемы взаимоотношений между славянами.

Резко возросшее внимание к славянской этнической общностиотносится к концу XVIII - первой половине XIX вв. Это был периодскладывания социальной структуры буржуазного общества, формирования наций, зарождения национальных движений. Теории славянской общности служили в качестве средства обоснования национальных интересов, а у словаков, не имевших собственных национально-правовых институтов в рамках Венгерского королевства,которое входило на особых правах в состав Австрийской империи,
эта теория стала дополнительным, а в начальный период и основнымсредством обоснования национальных интересов.

Понятие славянской взаимности по своей сути универсально ивключает все исторические, языковые, культурные, идейные связиславян, дающие им историческое право для оформления конкретныхобъединительных теорий и программ, союзов — региональных илиэтнических. В большинстве случаев, как свидетельствует историяславянских народов, эта идея становилась в конкретных обстоятельствах основой для оформления панславистских доктрин.

Громадное значение для распространения идеи славянской взаимности имело начавшееся со времен Петра I возвышение России,рост ее мощи, усиление политического и культурного влияния вЕвропе. Могущество России, героическая борьба русского народапротив наполеоновского нашествия, наконец - помощь России делувосстановления сербской государственности служили большинствулидеров славянских национальных движений в качестве вескихдоводов в пользу способности их народов к самобытному национальному существованию ³.

-------------------
2 Освободительное движение народов Австрийской империи..- М.: Наука,1980.-С. 319.

3 Василевский И. Ф. Франц - Иосиф. - СПб., 1914. - С. 220.
11

Эти же аргументы в пользу конструктивности идеи славянскойобщности в процессе формирования славянских наций были основными и для русской дореволюционной и советской историографии.Долгие годы эти методологические построения были характерны идля работ чехословацких ученых. В советский период развитияисторической науки, несмотря на заданную конъюнктуру исторических исследований, многие исследователи объективно оценивализначение доктрин национального единства. Так, историк-славистВ.И. Фрейдзон, автор разделов о концепциях славянской общности втруде «Освободительные движения народов Австрийской империи»,справедливо замечал: «Сознание этнического родства славян отвечало в тех условиях интересам национальных движений и именнопоэтому получило распространение. Что касается попыток использования представлений о славянской общности для формулированиядоктрин национального единства всех или некоторых славянскихнародов, то их несоответствие объективному процессу выяснялось помере формирования наций. Только реальная действительность,которая развивалась не всегда так, как предполагали те или иныеидеологи, определяла жизненность или фантастичность их теорий».

Выпячивание всеславянства, миссионерской роли новых нацийна фоне стареющих европейских народов неизбежно приводило кнеприятию этой идеиздравомыслящими интеллектуалами в Европе иРоссии. С другой стороны, любая мысль о славянском родстве -историческом, языковом или литературном - у противников славян,представителей «стареющих народов» сразу же связывалась с пан-идеей, явно политической, а значит опасной и несущей реальныепланы подчинения или поглощения. Факт необходимости такойвсеславянской иллюзии в национальном возрождении малых славянских народов, о чем свидетельствуют современные научныеисследования, не мог повлиять на восприятие этой идеи еенеславянскими современниками.
----------------------
4 Освободительное движение народов Австрийской империи. - С. 321.
12

До недавнего времени в советской историографии избегали дажеупотребления терминов «национализм» и «панславизм», трудно былопредставить научное обоснование «терминов-изгоев». Они в основном использовались политологами и критиками буржуазной идеологии. Разработка националистического дискурса шла независимо взарубежной науке. На сегодняшний день это привело к тому, чтосовременному российскому ученому при анализе межславянскихконтактов прошлых веков приходится преодолевать порой противоположные оценочные оттенки одних и тех же понятий,используемых в дореволюционной отечественной славистике, трудахславистов периода «социалистического лагеря», зарубежных исследованиях.

Известны различные интерпретации идеи славянской общности,т.е. ее конкретизированные концепции и конкретные программы.Можно согласиться с мнением российского историка-славистаЗ.С. Ненашевой, что содержание, характер и значимость той или инойинтерпретации определялись конкретной политической ситуацией⁵. По ее мнению, идея славянской общности являлась «компонентом«национализма угнетенной нации», национализма, имевшегопрогрессивную сторону ⁶.

В советской историографии существует достаточное количествоисследований, посвященных изучению различных объединительныхславянских движений ⁷. Как отмечал видный отечественный славистВ.А. Дьяков, различные толкования идеи славянской взаимностиотражались в развитии научного славяноведения. «Развитие славяноведения как науки, - писал он в середине 1970-х гг., - теснейшимобразом связано со сменяющими друг друга трансформациями идеи cлавянской солидарности, а эти последние определяются изменениями в социально-политической обстановке каждой даннойстраны, отчасти сменой ситуаций в международных отношениях»⁸.
-------------------
5 Ненашева З.С. Идейно-политическая борьба в Чехии и Словакии вначале XX в. - М.: Наука, 1984.
6 Там же. - С. 4.
7 См.: Лещиловская И.И. Общественно-политическая борьба в Хорватии. - М.: Наука, 1977; Чуркина И.В. Словенское национально-освободительное движение в XIX в. и Россия. - М.: Наука, 197К;Достян И.С. Русскаяобщественная мысль и балканские народы. - М.: Наука, 1980; Славянскийвопрос: вехи истории. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН,1997.
8 Дьяков В.А. Политические интерпретации идеи славянской солидарностии развитие славяноведения (с конца XVIII в. до 1939 г.) // Методологическиепроблемы истории славистики. - М.: Наука, 1978. - С. 258.
13

Появление славяноведения как науки стало важным этапом в развитии теории славянской взаимности. Славистика способствоваластановлению национального самосознания каждого из славянскихнародов в отдельности, давала теоретическую основу идее славянской взаимности, научно доказывая языковую, этнографическую,культурную близость славянских народов, общность их историческихсудеб. С другой стороны, разработка теорий славянской взаимностивлияла на процесс оформления славяноведения как науки. В западных славянских странах этот процесс начался в конце XVIII —начале XIX вв., в России славяноведение зарождается в 1830-е гг.Межвоенная чехословацкая историография сохраняла традицииизучения славянской идеологии, заложенные в работах Т.Г. Масарика⁹, И. Ирасека ¹⁰, И. Шкультеты¹¹, в духе концепции чехословацкого национального единства. В этих трудах, которые можнооценить как исследования «критического славянства», излагалсяосновной фактический материал по истории русского панславизма иистории русско-чешско-словацких взаимоотношений. При этомисследования были политически актуализированы: история Чехии иСловакии рассматривалась как часть общего исторического процессав духе идей Великой французской революции; отрицалось какое-либопротивопоставление славянского и немецкого миров, что былохарактерно для русской историографии.

Марксистская историография после 1945 г., как чешская, так исловацкая, главное внимание уделяла пролетарской традиции; вистории развития идеи славянской взаимности рассматривались теконцепции, которые отвечали государственной идеологии. Русофильство чехов и словаков оценивалось как один из истоковчехословацко-советской дружбы. Словацкий сепаратизм, как иавстрославизм, чаще всего подвергались критике. Заданная идеологизация в изучении славянской истории внесла много условностей в терминологический аппарат исследований.
----------------------
9 Masaryk T.G. Karel Havlíček. - Praha, 1896; Edem. Česká otázka. Snahy a tužby národního obrozeni. - Praha, 1948; Edem. Spirit ofRussia. - London, 1967.
10 Jirásek J. Češi, Slováci a Rusko. Studie vzájemných vztahů československo-ruských od roku 1867 do počátku světové války. Praha, 1933; Edem. Rusko a my.Dějiny vztahů československo-ruských od nejstarších dob až do roku 1914.1-IV d. -Brno, 1945.
11 Škultety J. Ján Kollár. Storočie «Slávy Dcery». 1824-1924; Idem. Pavel J.Šafařík. Sbornik Fílozofickej fakulty University Komenského v Bratislavě. - 1922.

14
В 1960-е гг. в ЧССР прошло несколько крупных международныхконференций, посвященных проблемам славянской идеологии и еероли в национальных движениях народов Габсбургской монархии. Вработах И. Колейки ¹², В. Штястного ¹³, М. Шестака, Ф. Вольмана¹⁴, В. Жачека¹⁵, в коллективном труде «Слованстви (Slovanství) в национальной жизни чехов и словаков» (1968) были подняты вопросы о социальной мотивации славянских идей, их вторичностипо сравнению с национальными идеями. Исследователи предпочитали не употреблять термины «идея славянской взаимности» и«панславизм», используя термин «slovanství», принятый в чешскойидеологии еще с 1930-х гг. Этот емкий термин включал в себя всюсовокупность исторически изменяющихся представлений о славянской общности. В дискуссиях 1960-х гг. под ним подразумевали не только славянскую идеологию, но и политические акции,общественные движения, ориентированные на различные формы какрегионального, так и общеславянского союза. С этого времени вмарксистской историографии было принято позитивно обозначатьидею славянской взаимности и подчеркивать реакционный характерпанславизма. Эта установка окончательно внесла терминологическуюпутаницу в славистические исследования, авторы которых не моглине брать во внимание уже устоявшиеся в славистике XIX - началаXX вв. понятия разновидностей концепций славянской общности ипанславизма, чаще всего используемые как обозначения одних и техже явлений.

«Методологические искания» чехословацкой историографии принесли заметные результаты и во многом облегчили поиск единойплатформы для авторов, работающих в этой области. Так, в нашемисследовании использована славистическая терминология, предложенная в методологических работах чешского ученого Ф. Вольмана.Под термином «славянская взаимность» он подразумевал межславянскую культурную и литературную деятельность в духе концепции Коллара. В термин «славизм» включалось все, что в славянстве становилось движением, концепцией, идеологией и программой (например, барокковый, просветительский славизм). Со «славянской идеей» связывались «все проявления славянской общности, от простого подсознательного чувства до сознания проявления единства, солидарности и сотрудничества» ¹⁶.
----------------------------

12 Копейка И. Славянские программы и идея славянской солидарности в XIX и XX вв.-Прага, 1964.
13 Šťastný V. (Ed.) Slovanství v národním životě Čechů a Slováků. - Praha, Melantrich, 1968; Šesták M., Šťastný V. České slovanství v bojí proti dualismu // Československá slavistika. - 1988. - S. 265-275.
14 Woliman F. Kollárův mesianismus // Slovanská vzájemnost - 1836-1936. - Praha, 1938.-S. 34-59.
15 Žáček V. Ohlas polského povstání r.1863 v Čechách. - Praha, 1935.

16 cм.: Woliman F. K methodologii srovnávací slovesnosti slovanské. - Brno,
1936; Idem. Český slavismus, jeho minulost a program // Slovanství v českém národním životě. - Brno, 1947. - S. 224; Idem. Terminologie slovanské součinnosti // SPř. - 1948. - C. 3-4. - S. 126-140.
15

Несмотря на те трудности, которые доставляли ограниченность методологической базы и неразработанность терминологии, в советской славистике также накоплен положительный опыт изучения различных региональных вариантов славянской идеологии. В настоящее время, когда теории национализма стали достоянием отечественной науки, «старый, багаж» конкретно-исторических научных исследований «реставрирован» современными подходами.

До настоящего времени термин «панславизм» порой имеет различные оценки. Термин «славянская взаимность» часто идентифицируют с понятием «панславизм» или рассматривают его как составную часть этого понятия. Этот термин широко вошел в историческую лексику после публикации в Австрийской империи в начале 1820-х гг. поэмы Яна Коллара «Дочь Славы». В этот период возникает первая форма панславистских представлений, созданная в публицистике того времени.

Во времена канцлера Меттерниха (1773 - 1859) укрепилось мнение, что панславистские настроения ведут к дестабилизации монархии. При этом мадьяризм расценивался канцлером как регулятор панславизма. В то время венгерская и немецкая публицистика понимали под термином «панславизм» любое сознательное национальное проявление славян. Из венгерских школ выгоняли студентов, читавших словацкие стихи или говоривших на родном языке. Панславистом объявлялся студент, который пытался записать своим родным языком словацкий; панславистом считался словацкий интеллигент, читавший словацкую литературу и носивший вышитую рубашку. Так в конкретных ситуациях и в конкретное время в сознании народа панславизм соединялся с национальным самосознанием.
------------------------
17 См.: Национализм и формирование наций. Теории - модели - концепции / Отв. редактор А.И. Миллер. - М., 1994; Австро-Венгрия: Опыт многонационального государства / Отв. редакторы Т.М. Исламов и А.И. Миллер. - М.,1995; Австро-Венгрия: Интеграционные процессы и национальная специфика,—М., 1997.
16

В 1830 - 1840-е гг. в связи с появлением работ П. Шафарика,. И. Юнгманна и трактата Я. Коллара о славянской взаимности инициатива формирования панславистских представлений переходит к представителям славянских национальных движений Австрийской империи.

В последней трети XIX в. возникает третья форма интерпретации панславизма - русский или имперский панславизм, появление которой связано с изданием книги Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» в 1871 г.

 

Особое место в историографии занимает вопрос о соотношении славянофильства и панславизма в российской общественной мысли. Этот вопрос бурно обсуждался в российском и западном обществе после издания книги Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» в 1871 г. (впервые сочинение увидело свет в журнальной публикации в 1869 г.). В Австро-Венгрии она была переведена на словацкий язык С. Гурбан-Ваянским. Впоследствии эта книга в течение трех десятилетий неоднократно переиздавалась. Теория культурно-исторических типов Данилевского была прямо противоположна славянофильской доктрине об исторических народах, отбрасывала мысль о единстве мировой культуры. Можно согласиться с мнением русского историка-эмигранта А.А. Кизеветтера, который полагал ошибочным отнесение идей Данилевского к эталону славянофильства 1870-х гг.¹⁸

 

Н.Я. Данилевский выделил Россию вместе с остальным славянством в единую культурно-историческую группу. При этом он был противником захватного поглощения славянства Россией. Данилевский утверждал, что хотя для полноты жизненного развития культурно-исторического типа народы, его составляющие, должны находиться во взаимном политическом контакте, но слияние в одно государство, в единое политическое тело прямо повредило бы общему интересу всей культурно-исторической группы ¹⁹.

---------------------------

18 Досталь М.Ю. Неопубликованная статья А.А. Кизеветтера по проблемам славянской идеологии // Советское славяноведение. - 1986. - № 2 - С. 81-94.
19 Данные положения работы Н.Я. Данилевского используются современными сторонниками единой славянской цивилизации, создания федерации славянских государств. См.: Кикешев Н.И. (предводитель Всеславянского Собора). Славянское единство // Встань и иди. - М.: Мегатрон, 2000.- С. 624-637.
17

Предпочтительнее их раздельное политическое существование при наличии тесного контакта между самостоятельными государствами, родственными по основным началам культуры. Эти общие положения Данилевский затем конкретизирует специально применительно к русско-славянским отношениям. Он утверждал: «Цивилизация, свойственная культурному типу, только тогда достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразные этнографические элементы, ее составляющие, не поглощены одним политическим целым... Для величия и культурного значения семьи славянских народов... нужно не поглощение славян Россией, а объединение всех славянских народов общею идеею Всеславянства, как в политическом, так и в культурном отношении»²⁰. Политической формой такого единения первоначально должен стать тесный союз славянских народов, в котором России по ее обширности и многолюдности будет принадлежать первое место, но это первенство отнюдь не должно носить характера подавления самостоятельности других членов союза. Это будет положение primus inter pares. Тесный характер такого союза будет определяться положением славянства лицом к лицу с враждебным ему Западом.

Представленное Данилевским направление русской общественной мысли было далеко от подмены панславизма панруссизмом,от требования растворения самостоятельности славянских племен в«единовластительстве» России над всем миром славянства. Всявыдвинутая Данилевским концепция и в общей своей теоретическойоснове, и в практических очертаниях представляла собой нечто прямопротивоположное каким-либо захватническим со стороны Россиистремлениям. Тем не менее, на фоне сложившейся в последней третиXIX в. внешнеполитической ситуации любое теоретизирование илирассуждение в России по поводу славянского союза сразу же, безкаких-либо аргументов, в Европе, и особенно в Австро-Венгрии иГермании, относилось к политическому панславизму или панруссизму.
---------------------------
20Данилевский Н.Я. Россия и Европа. - СПб., 1871. - С. 409, 411.
18

В более поздних критических статьях по поводу труда Н. Данилевского звучала мысль о том, что это сочинение не имело научнойзначимости ²¹, что «идеи Данилевского были срывом в осознаниирусской идеи»²².

В работах другого русского философа В. Соловьева также поднимался вопрос о соотношении славянофильства и панславизма.В. Соловьев был противником славянофильской концепции. По егомнению, «славянофильство есть только систематическая форманашего национализма», «...их (старых славянофилов. - Г.Р.)заблуждение вообще было искренним и горячим увлечением и заслуживает более сожаления, нежели упрека»²³. В противовесДанилевскому, в статье, посвященной критике идей автора «России иЕвропы», В. Соловьев подчеркивает, что «только при самом тесном,внешнем и внутреннем, общении с Европой русская жизнь производила действительно великие явления (реформа Петра Великого, поэзия Пушкина)»²⁴. Для В. Соловьева идеи И. Данилевского — «попятное» движение русской мысли, возврат от христианства к языческому принципу, «дефективная» оригинальность²⁵. По его мнению, Н.Я. Данилевский, «...принимаясь за свой труд подвлиянием искреннего, хотя и слишком узкого и неразумного патриотизма..., имел в виду практическую цель: поднять национальнуюсамоуверенность в русском обществе и исцелить его от болезни"европейничанья"» ²⁶

Взгляды В. Соловьева на проблему панславизма в целом и наславянскую взаимность в частности позволяет уточнить предпринятая сравнительно недавно публикация его писем ²⁷. В письме кН.Н. Страхову он называет идеи Данилевского «наукообразнымнационализмом»²⁸. «Национальность есть факт, - признает В. Соловьев, - который никем не игнорируется. Но в
----------------------------

21 Милюков П.Н. Славянофильство // Энциклопедический словарьФ. Брокгауз, И. Эфрон. - СПб., 1900. - Т. XXX. - С. 314.
22 Бердяев Н.А. Русская идея // Вопросы философии. - № 1. - С. 111.
23 Соловьев В.С. Критика сочинения Н.Н. Страхова «Борьба с Западом» //Вестник Европы. - 1884. - № 4. - С. 765.
24 Соловьев В.С. Россия и Европа // Там же. - С. 725.
25 Там же. - С. 727.
26 Там же.-С. 731.
27 Он же. «Мне предсказали много странствий...» -М., 1990.
28 Письмо В. Соловьева к НД. Страхову от 6 декабря 1887 г. // Там же. -С.256.
19

славянофильскихтеориях мы имеем дело не с национальностью, а с национализмом»²⁹.В письме к редактору «Вестника Европы» М.М. Стасюлевичу вдекабре 1887 г. В, Соловьев также дает характеристику «разновидностей» славянофильства и отмечает, что в современном обществе от либерального славянофильства ничего не осталось, одноназвание, и возник «брюшной патриотизм», освобожденный отвсякой идейной примеси ³⁰.

Письма В. Соловьева конца 1880-х гг. отражают дальнейшую эволюцию его позиции по национальному вопросу. Полемика, возникшая вокруг книги Н.Я. Данилевского, привела к окончательному разрыву Соловьева с идеями позднего славянофильства ипереходу его в либеральный лагерь русской общественности.

 

Выявлению сущности панславизма много внимания уделял русский ученый и публицист А.Н. Пыпин. Серия его статей в«Вестнике Европы» за 1878-1879 гг. под названием «Панславизм впрошлом и настоящем», объединенная впоследствии в книгу, представляла собой первую попытку объективного исследованияпанславистской идеологии. Не приемля национализм, Пыпин был вто же время сторонником национальной идеи, так как понимал еепозитивное значение для зависимых народов ³¹. Панславизм Пыпин считал одним из самых характерных проявлений национальной идеии полагал, что за этим понятием скрываются разные явления (подчеркнуто автором. - Г. Р.): идеология национально-освободительной борьбы угнетенного и разъединенного славянства инационалистическая доктрина противостояния славянского мираЕвропе. В зависимости от обстоятельств панславизм мог содействовать либо прогрессу, либо реакции. Пыпин писал, что панславизмникогда не был официальной внешнеполитической доктриной Россиии всегда оставался достоянием общественной жизни (подчеркнутоавтором. - Г. Р.). В отличие от некоторых других либеральных Деятелей, считавших панславизм только реакционным явлением политической мысли, Пыпин признавал его роль «как стремление славянствасоздать себе политическое существование» и обеспечить национальное выживание ввиду угрозы германизации и исламизации³².

----------------------------
29 Письмо В. Соловьева к Н.Н. Страхову от б декабря 1887 г. // Там же. -С.256.
30 Там же. - С. 268.
31 См.: Хевролина В.М. Внешнеполитические концепции российскоголиберализма в конце XIX века // Вопросы истории. - 1997. - № 10. - С. 34-50.

32 Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. - СПб., 1913. - С. 52.
20

Пыпин видел в панславистской идее два аспекта: политическийи культурный. Поскольку политическое объединение славян вобозримом будущем представлялось ему малореальным (ввиду ихрелигиозной, экономической и политической несхожести), онвыдвигал в качестве приоритетной задачу духовного, культурногоединения славян на почве языка и литературы. Именно на этомпоприще Россия, по его мнению, могла завоевать авторитет средиславянства и стать его духовной руководительницей. Но для этого ейнадо было внутренне переродиться самой. И хотя политическийпанславизм, полагал Пыпин, не разделялся ни правительством, нибольшинством российского общества, он широко использовалсязападными политиками и публицистами как пугало для устрашенияЕвропы «славянской опасностью». Пыпин утверждал, чтодекларируемая на Западе «угроза панславизма» - всего лишьполитическая уловка, призванная завуалировать собственныеагрессивные замыслы западных держав на Балканах.

Следует отметить несомненное влияние на оценку А.Н. Пыпиным панславизма некоторых положений трактата Л. Штура «Славянство и мир будущего»,.опубликованного в России в 1867 г. Урусского и словацкого ученых почти полностью совпадают формулировки идеи о необходимости совершенствования самой России, еепреобразования на либерально-буржуазных началах с тем, чтобыстать притягательной для славян. Еще раньше эти идеи высказывались русским революционером М. Бакуниным в связи с егопроектом создания славянской федерации европейских народов.

В своих сочинениях А.Н. Пыпин приводит несколько вариантовтолкования панславизма: 1 - созданная западной публицистикоймистификаторская трактовка панславизма; 2 - истинный панславизм,демократический панславизм - это панславистские теории в средеславянской интеллигенции Габсбургской монархии; 3 - российскийвариант панславизма, сформировавшийся позже других и имевшийнесколько разновидностей (от элементов панславизма в славянофильстве до «квасного патриотизма»).
21

 

В дальнейшем А.Н. Пыпин рассматривает литературный панславизм как самостоятельную форму в статье «Литературныйпанславизм» (Вестник Европы. - 1879 г.). Выделение литературногопанславизма было связано с оценкой роли и деятельности авторатеории славянской взаимности Я. Коллара, а также П. Шафарика.В своих сочинениях А.Н. Пыпин последовательно раскрывал чертылитературного панславизма, отмечая при этом утопичность программы Я. Коллара и его «платонический» панславизм. В то жевремя он писал, что «пути славянского литературного объединениябудут определены лишь политической кровавой борьбой (подчеркнуто автором. —Г. Р.)³³.

В сочинениях А.Н. Пыпина о панславизме можно проследить четкое временное разграничение литературного и политическогопанславизма. Он проводит хронологический рубеж между этими явлениями. Политический панславизм, по его мнению, возник в 1848 г.,когда «славянству пришлось иметь дело с настоящими практическими делами».

Данная характеристика русского панславизма вызвала дискуссиюсреди современников. Историки литературы П.П. Перцов и А.Л. Погодин в 1890-е гг. выступили не только с критикой западноевропейской интерпретации панславизма, но и панславизма, и славянофильства в целом.

Мысль А.Н. Пыпина подтверждает позиция Ф. Энгельса. В 1848 г. в статье «Борьба в Венгрии» Ф. Энгельс писал: «Панславизм возник не в России или Польше, а в Праге и Аграаме (Загреб -здесь Ф. Энгельс пишет о съезде славян в Праге 1848 г. - Г.Р.)...Непосредственной целью панславизма является создание славянскогогосударства под владычеством России от Рудных и Карпатских гордо Черного, Эгейского и Адриатического морей... Панславистскоеединство - это либо чистая фантазия, либо - русский кнут». В этомже году Ф. Энгельс употребляет термин «демократический панславизм» (использованный позже А.Н. Пыпиным в совершенно иномсмысле) для заголовка статьи, посвященной
----------------------

33 Пыпин А.Н. Литературный панславизм // Вестник Европы. - 1879. -С.615,616, 619.
34 Он же. Панславизм в прошлом и настоящем. - С. 775.
35 Перцов П.П. Панруссизм или панславизм? - М., 1913; Погодин АЛ.Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. -
Т. 31.-С. 109-119.
36 Энгельс Ф. Борьба в Венгрии // Маркс К., Энгельс Ф. - Собр. соч. -Т. VI.-С. 181-182.
22
критике пражскогосъезда славян ³⁷. Программу демократического панславизма авторстатьи увидел в брошюре депутата пражского съезда М. Бакунина«Призыв к славянам». «...Оставляя в стороне искренний самообмандемократических панславистов, он в действительности не имеетникакой другой цели, как дать распыленным австрийским славянам,которые в историческом, литературном, политическом, торговом ипромышленном отношениях находятся в зависимости от немцев имадьяр, опорный пункт - с одной стороны, в лице России, с другой -в лице объединенной Австрийской монархии, управляемой славянским большинством и зависимой от России», - так Ф. Энгельсохарактеризовал появление политического панславизма и австрославизма в событиях 1848 г. в Праге. Учитывая роль сочинениябудущего «классика марксизма-ленинизма» в советской историографии и историографии стран «социалистического лагеря», понятнопочти полное отсутствие специальных исследований по историипанславистских движений в Австрийской империи и негативнаяокраска терминов «панславизм» и «австрославизм» в советскойисториографии.

В своей работе Ф. Энгельс также приводит пессимистический«прогноз» будущей истории австрийских славян: «Народы, которыеникогда не имели своей собственной истории, которые с моментадостижения ими первой, самой низшей ступени цивилизации, ужеподпали под чужеземную власть или лишь при помощи чужеземногоярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации, не жизнеспособны и никогда не смогут обрести какую-либо самостоятельность (подчеркнуто автором. - Г. Р.). Именно такова судьбаавстрийских славян»³⁸.

Здесь же Ф. Энгельс писал: «...Немцы и мадьяры соединили...маленькие, хилые и бессильные национальности в одно большоегосударство и тем самым сделали их способными принять участие висторическом развитии... Конечно, при этом дело не обходится безтого, чтобы не растоптать несколько нежных национальных цветков.Но без насилия и неумолимой беспощадности ничто в истории неделается»³⁹. У А. Пыпина мы также видим опасения, что славянское
объединение не обойдется без кровавой борьбы. Однако, в одномслучае молодой немецкий студент-гегельянец иронизирует надбудущей судьбой славянства, а в другом - русский ученый-славистсочувственно предостерегает своих соплеменников от того, чтобыидти на поводу у политических панславистов.
--------------------------

37 Энгельс Ф. Демократический панславизм //Там же. - С. 290 - 298.
38 Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. — С. 294.
39 Энгельс Ф. Демократический панславизм. - С. 298.
23

Очевидно, что Ф. Энгельс не принял взгляды своего соотечественника - немецкого философа И.Г. Гердера, предрекавшего славянам в своем известном труде «Идеи к философии историичеловечества» великое будущее.

Исследуя историю панславизма в Европе, А.Н. Пыпин обращаетвнимание на роль словацких возрожденческих деятелей в возникновении идеи панславизма. Если Я. Коллар у Пыпина отнесенк литературным панславистам, то Л. Штура он считает наиболеепоследовательным выразителем русского панславизма. При этом онуказывает на несомненное сходство панславизма со славянофильством. Пыпин писал: «Из западнославянских публицистов едва ли неодин Штур имел о славянском вопросе понятия, очень близкие кпонятиям наших славянофилов; он даже полнее и яснее чем они,высказал свои планы славянского объединения»⁴⁰. Штур, по егомнению, «настоящий панславист..., причем панславист с русскойточки зрения»⁴¹.

Оценки А.Н. Пыпиным панславизма интересны для нашего исследования не только по причине уточнения терминологическихпозиций. В его работах указаны временные рамки роста интереса кпанславизму. Свое время (1878-1879-е гг. - время публикации статейв «Вестнике Европы») Пыпин сравнивает с 1830-ми гг. - «как некогдав 30-х годах из этого слова делали пугало для устрашения Европыпротив России, так и теперь». Начиная с 1870-х гг., в России и Европеоткрывается новый этап развития славянского вопроса, а значит итрактовки его гносеологических корней - теории славянскойвзаимности, панславизма, славянской идеи.

Двумя десятилетиями позже, когда славянская идея в Россииприобрела иное звучание, один из русских авторов в помещенной в«Вестнике Европы» статье писал: «Издатель «Гражданина» (князьМещерский. -Г. Р.} весьма откровенно объяснил, что в 1876 г. он былодним из зажигателей сумасшедшей любви к братушкам, одним изглашатаев небывалых их скорбей, и покупал популярность лжепатриотическими, на войну направленными статьями»⁴². За этойцитатой - оценка политической конъюнктуры очередного всплескаинтереса к славянской идее в 1870-е гг.
-----------------------------

40 Энгельс Ф.- С. 335.
41 Там же.

42 Слонимский Л. Наши направления в печати и обществе // ВестникЕвропы.- 1895.-№ 10,-С. 779-790.
24

В русской историографии начала XX в. свою трактовку панславизма предложил русский историк-новист, профессор Санкт-Петербургского университета Н.И. Кареев. В лекции «Славянскоевозрождение, панславизм и мессианизм» под термином «панславизм»он понимает «славянскую мечту», направленную на создание единогообщеславянского языка и «единого общеславянского царства»⁴³. Приэтом в структуре панславистских представлений Н.И. Кареев выделялпатриотические увлечения «национальной и вообще славянскойстариной», оптимистические прогнозы относительно будущего- «духовного объединения славянства», противоположность славянского и германского миров. Так из публицистических оценок и дискуссий Н.И. Кареев выстроил свою универсальную оценку панславизма, которую он предлагал будущей российской элите вуниверситетском курсе по новой истории и в статьях Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона.

Таким образом, в русской историографии до 1917 г. не сложилосьцельного представления о сущности понятий «славянская взаимность» и «панславизм». Наибрлее четкое определение эти терминыполучили в работах А.Н. Пыпина, хотя и его интерпретация неполучила поддержки современников.

В западной историографии начало научного изучения национализма и определение терминологии можно отнести к знаменитойлекции французского историка Эрнеста Ренана «Что такое нация?»,прочитанной им в Сорбонне в 1882 г. Согласно Ренану, нация - «этодуша, духовный принцип». Э. Ренан известен своей формулой:«Нация - это повседневный плебесцит». Он старался определить, чтоделает группу людей нацией. Последовательно перебирая расу,религию, язык, общность интересов, географию, историк показал, чтони один из этих признаков сам по себе не обеспечивает единствонации. Различие между нацией и государством было для негоочевидным. Э. Ренан справедливо заметил, что Австрийскомугосударству, несмотря на все его усилия, не удалось сплотитьнаселяющие его народы в единую нацию, чего добилось в свое времяфранцузское государство ⁴⁴.
------------------------------
43 Кареев Н.И. Славянское возрождение, панславизм и мессианизм //История Западной Европы в новое время. - СПб., 1903. - Т. V. - С. 405, 418-421.
44 См.: Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальныхнауках.-М., 1999.-С. 17-18.

В западных теориях национализма к классическим исследователям проблемы можно отнести американского ученого Г. Кона(1891-1971). Он не только подробно проанализировал национализмкак систему идей, но и проследил их воплощение в разных социальных и политических условиях. После публикации его основного труда - «Идея национализма» (1944) Г. Кон пишетсочинение «Панславизм. Его история и идеология» (1953)⁴⁵. Панславизм, по определению Г. Кона, это движение, в котором национальные элементы были смешены со сверх-национальнымии имперскими стремлениями. Оно стало продуктомполитического подъема интеллектуалов Центральной и ВосточнойЕвропы, начавшегося после Французской революции и наполенoвских воин ⁴⁶.

Современный панславизм, по мнению Г. Кона, можно отнести к1820-м гг., когда эти идеи появились в среде западных славян подвлиянием романтизма. Отцами раннего панславизма американскийученый называет «двух молодых лютеранских словаков - Яна Коллара (1793-1852) и Павла Йозефа Шафарика (1795-1861). Колларбыл его (панславизма.- Г.Р.) первым поэтом, Шафарик - первымученым»⁴⁷. Как считает Г. Кон, в учение Шафарика о панславизме,изложенном в труде «История славянских языков и литератур»(1837), Коллар добавил духовную структуру. «Два словацкихглашатая панславизма», по его мнению, «имели огромное влияние наславянские народы». Кроме Шафарика и Коллара, он отмечаетогромное влияние на распространение панславизма в Габсбургскоймонархии словаков Л. Штура и С. Гурбан-Ваянского (1847-1916). Неоставляя без внимания других представителей панславизма вмонархии, американский ученый, тем не менее, отметил особое местосреди них словаков, особенно словаков-протестантов.
----------------------------------
45 Kohn H. The Idea of Nationalism. - New York, 1944; Idem. The mind ofmodern Russia. Historical and Political Thought ofRussia,s Great Age. - New Jersey & New Brunswick. - 1955; Idem. Pan-Slavism: Its History and Ideology. - NewYork, 1960 (Second edition).
46 Ibidem. - P. IX.
47 Ibidem.-P. 3
26

В последующих работах Г. Кон прослеживает развитие панславизма до современных идеологических и политических программ,смешивая, таким образом, научную теорию и идеологию. Современный панславизм характеризовался Г. Коном как идеологическаяоснова складывания восточноевропейского блока после второймировой войны: «Со времени Погодина вплоть до последних летСталина, в течение целого столетия, панславизм играл доминирующую роль в русском сознании. Русские не только провозглашали свою роль защитника и лидера всех славян, но такжеподчеркивали единство всех славян до такой степени, что для многихрусских стали синонимами слова «русский» и «славянин» ⁴⁸.

Почти одновременно с работами Г. Кона появилась монографиядругого американского профессора - М.Б. Петровича «Возникновение русского панславизма 1856-1870», опубликованная в ТрудахРусского института Колумбийского университета в Нью-Йорке⁴⁹. Ученый рассматривает вопросы возникновения панславистских идейв России до 1856 г. и их дальнейшее развитие, славянофильскиетеории, русскую панславистскую идеологию, русскую панславистскую печать и организации, разновидность лингвистического панславизма в России, взаимосвязь русского панславизма и польскоговопроса. Особое внимание М. Петрович уделил съезду славян вМоскве 1867 г. и политической программе русского панславизма. Онсправедливо отметил, что в России не существовало специальноорганизованной государственной панславистской программы. Этапрограмма выражалась в трудах писателей, лидеров панславизма, и вчастных мнениях. Периодом наибольшего подъема панславистскихидей в России М.Б. Петрович считает время между Крымской ирусско-турецкой войной. По его мнению, одним из основных аргументов русского панславизма после Крымской войны было то,что находящаяся в дипломатической изоляция Россия могла привлечьнерусских славян как союзников против враждебного Запада⁵⁰. Основанием для такого заключения М.Б. Петровичу послужил анализ
----------------------------
48 Kohn H. The mind of modern Russia. Historical and Political Thought ofRussia,s Great Age. - New Jersey & New Brunswick, 1955. - P. 69.
49 Petrovich M.B. The emergence of Russian panslavism 1856-1870. -Columbia university press, 1966; - Second edition - Connecticut, 1985.
50 Petrovich M. B. Op. cit. - P. 246.
27

«Панславистского меморандума» М.П. Погодина, направленныйимператору Николаю во время Крымской войны. Имеются в виду«Политические письма» русского профессора. Трудно не согласитьсяс М. Петровичем, т.к. проведенное нами архивное исследованиепоказало дальновидность помощи славянским ученым, о которойМ. Погодин будет просить в строго конфиденциальных посланияхрусскому императору (подробно данный сюжет рассмотрен впараграфе, посвященном связям Я. Коллара и М. Погодина).

М. Петрович строго различает славянский и русский панславизм.Он считает, что славянский панславизм имел исключительно культурное содержание, а русский панславизм отражал идеологиювеликодержавности и консервативного националистического теченияроссийской общественной мысли ⁵¹.

Годом позже после публикации книги Петровича в Оксфорде появилась публикация профессора русской истории и восточно-европейских исследований Лондонского университета X. Сетона-Ватсона «Российская империя 1801-1917»⁵². Специальное вниманиев ней было уделено русскому национализму и панславизму, а такжеидее славянской взаимности. В разделах «Русский национализм ипанславизм» и «Россия, Австрия и славяне» Сетон-Ватсон указываетна истоки неославизма в начале XX в. и видит их в славянскомвопросе для России на Балканах и в Австро-Венгрии. Важнымипоказателями русского национализма Сетон-Ватсон называет Деятельность министра С.С. Уварова, разгром Кирилло-Мефодиевскогообщества в Киеве в 1847 г. и обострение еврейского вопроса вРоссии. Он заключает, что после Этнографической выставки вМоскве 1867 г. «славянофильство уступило место панславизму, и этоеще более сократило различия между русским национализмом иимперскими экспансионистскими целями российского государства»⁵³.

Говоря о параллели между панславистской и пангерманской идеологией, Сетон-Ватсон отмечал, что идея Великой Германииосновывалась на демократических началах, была лояльной и вгосударственном и в религиозном смысле и не была связана с какой-либо династией. Панславистская идея, по его мнению, наоборот,призывала присоединиться к недемократической династииРомановых и православной религии. Как считал автор, все эти чертыпанславизма были теоретически прописаны в работе Н. Данилевского, а на практике воплотились в советском империализме.
------------------------

51 Petrovich M.B. Op. cit - P. 51-53.
52 The Russian Empire 1801-1917 by Hugh Seton-Watson. - Oxford: TheClaredon Press, 1967.
53 Ibidem. - P. 446-447.
28

В советской историо