Что же такое способности, одаренность, задатки?

Мы уже говорили об этом в самом начале, но проблема требует повторного обращения к этой теме.

В научном мире никакого единства нет (и не предвидится), но все же хоть какие-то вещи в большей или меньшей степени считаются общепризнанными.

Что касается понятия способностей, то на сегодняшний день принято считать следующее:

1. От природы никаких способностей нет, это, как говорят ученые, только «прижизненные формирования». Не развили способности у ребенка – увы, их и не будет.

2. Задатки – это реальные особенности мозга, которые, развиваясь, превращаются в способности. Но тут следует иметь в виду, что задатки изначально многозначны. При одних и тех же задатках (скажем, художественных, в широком смысле), при одних условиях разовьются способности поэтического свойства, а при других – изобразительного, а еще при третьих – музыкального. А может, и то, и другое, и третье сразу (как это случилось у Пушкина, Грибоедова, Маяковского – список может быть продолжен как угодно далеко...).

3. Неспособные дети есть, и их очень много; это те, у которых задатки так и не стали способностями.

Проблема здесь сложная, и подлинный гуманизм – вера в каждого ребенка – не должен мешать выяснению истины.

Как уже говорилось выше, от природы нет никаких способностей, есть только задатки, т. е. анатомо-физиологические предпосылки, которые могут превратиться (а могут и не превратиться) в способности. У очень многих детей задатки так и не стали способностями, и они действительно неспособны. Им часами растолковывают азы математики или языка, а они не понимают. Таких неспособных детей в наших школах немало. Сначала они пытаются учиться. Но идет трудно, плохо, без радости. Год, два, от силы три – и ребенку не хочется больше стараться, он не хочет учиться, не любит школу. Тут и до школьного невроза недалеко. Не любят школу, правда, и вполне способные дети – но уже по другим причинам.

Ну, а задатки-то есть у всех? Да, задатки есть у всех. Но тут очень важно иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, задатки у всех разные, и не такой уж это предрассудок, что, скажем, у девочек чаще обнаруживаются задатки к усвоению языков, а у мальчиков – к математике и технике. Статистически чаще, а в каждом отдельном случае может быть по-разному. Во-вторых, задатки нужно развивать, превращать в способности в определенное время. Если это время упустить, то потом способности очень трудно, а иногда и практически невозможно развить.

Впрочем, миф о поголовно способных детях – не учительский, а, скорее, административный, доставшийся нашей официальной педагогике еще от 20–30-х годов, в особенности после известного постановления о «педагогических извращениях».

Но если от природы есть только задатки, то как их превратить в способности? В педагогических институтах усиленно вбивают в головы студентов: для развития способностей нужна соответствующая деятельность.

Этот миф втолковывается студентам в вузах, повторяется на научных конференциях, преподносится родителям как безусловный призыв к развитию их ребенка.

Так ли это на самом деле? Тысячи бедных детей, часами барабанящих гаммы и ничуть не становящихся от этого музыкальнее. Бесконечные репетиторы, которым так и не удается сделать ребенка по-настоящему способным. В младших классах большинство детей достаточно прилежны (вот она – деятельность!). Но почему так мало способных детей в старших классах, и особенно среди девочек, как правило, отличающихся прилежанием?

Все дело в том, что не любая деятельность развивает способности, а только та деятельность, в процессе которой возникают положительные эмоции. Если много заниматься с ребенком, то его можно чему-то научить, можно даже добиться хороших отметок, но, чтобы развивались его дарования, нужно, чтобы ему самому нравилось это делать. На этом стоит остановиться подробнее, так как речь пойдет об одной из наиболее важных для развития способностей потребности, а именно о познавательной потребности.

Ранее нами уже подробно описывалась потребность в познании, однако некоторые положения стоит подчеркнуть, тем более что с тех пор появились новые данные.

Познавательная потребность характеризуется выраженным чувством удовольствия от умственной работы. Иначе говоря, обнаружено, что умственная работа, выполняемая не в результате долга, не для отметки, не для того, чтобы победить на конкурсе, а потому, что хочется самому, т. е. по потребности, обязательно связана с выраженной деятельностью центра положительных эмоций. Это зарегистрировано экспериментально.

К сожалению, развитие способностей происходит таким образом, что лишь деятельность, вызванная собственной познавательной потребностью, может их развивать. К сожалению потому что для педагогов и родителей все усложняется: заставить ребенка можно, можно добиться от него даже хороших отметок (особенно если он в младших классах), да толку что... Одаренным от такого давления он все равно не станет. Кстати, вот оно и объяснение, почему развитие способностей легче достигается в достаточно демократичной атмосфере. Хороший, исполнительный ремесленник, четкий, старательный работник возможен, а может быть, и естествен и для тоталитарных государств, а вот талантливому – нужна свобода.

Необходимость положительных эмоций, чувства удовольствия от деятельности – жесткое условие для развития любых способностей, даже при таких «натуральных», как, скажем, музыкальные.

Сын замечательного скрипача Игорь был сравнительно способным ребенком, но, как вздыхали окружающие, до отца ему было далеко. Игорь очень много занимался музыкой, учился в Центральной музыкальной школе, но результаты все же были весьма скромными, особенно если учесть, сколько сил вкладывалось в его обучение. Но вот уже в подростковом возрасте у Игоря появился новый педагог. Впервые мальчик стал с интересом относиться к своим музыкальным занятиям, и впервые о мальчике заговорили как о талантливом музыканте. Стала развиваться не просто техника, а именно способности. Правда, Игорь все-таки не стал таким музыкантом, как его отец, – может быть, потому, что слишком поздно произошел этот переворот.

И, может быть, выдающиеся педагоги – не те, кто владеет какой-то особенной методикой, а те, кто умеет в ребенке вызвать это чувство удовольствия, без которого нет таланта. Методика – лишь инструмент, у одного работает, у другого – нет. Впрочем, это, кажется, уже банальность, хорошо известная каждому учителю.

В течение нескольких лет нам приходится консультировать одаренных детей, точнее, родителей одаренных детей. Раньше это делалось как бы помимо основной работы, а сейчас – в рамках Всесоюзного центра «Творческая одаренность», созданного при Научно-исследовательском психологическом институте РАО.

Надо сказать, что к настоящему времени мы располагаем большим количеством разного рода интеллектуальных и творческих тестов. Есть одаренные дети, которые выполняют все тесты блестяще, другие какие-то тесты делают хорошо, какие-то – хуже. Но для психолога главным «тестом» является отношение ребенка к умственной деятельности: безразличен, не проявляет явных эмоций – это, скорее всего, то, что называют «натасканностью», – псевдоодаренность, часто связанная со слишком большим желанием родителей сделать своего ребенка особенным. Радуется трудный ребенок задаче, светятся глазенки – скорее всего, именно способным ребенок. И если такие дети плохо выполняют тесты, психолог ищет причину в усталости, в несоответствии теста своеобразию ребенка, но его одаренность для психолога очевидна. Время проходит, и в очередной раз подтверждается – тест «на познавательную потребность» самый надежный.

Одна из самых важных проблем в психологии – это: как устроены способности, «есть ли один как бы общий ум» для разных способностей или же человек может быть очень умен в одном деле и, что называется, дурак дураком – в другом?

Очень многие уверены, что, скажем, можно быть блестящим, знаменитым спортсменом и при этом не блистать умом. Известно присловье: «Было у матери три сына: два умных, третий – футболист».

Один психотерапевт, даже получивший необъятную славу как «человековед», всегда к слову «спортивный» (спортивный деятель, спортивные успехи) спешит добавить слово «дефективный». Он глубоко убежден, что спортсмены, в том числе и выдающиеся, умом не блещут, а что касается некоторых исключений, вроде Юрия Власова, то это не более чем исключение, которое, как известно, только подтверждает правило.

Здесь надо иметь в виду два обстоятельства.

Невозможно иметь какие угодно специальные способности, не имея при этом достаточно развитых общих способностей.

Дело в том, что основой всех специальных способностей, в том числе и моторных (спортивных), являются общие способности. Иногда эти общие способности называют «генеральный фактор интеллекта», «базальный фактор одаренности», но во всех случаях речь идет об одном и том же – о единой основе всех без исключения проявлений человека. Все специальные способности как бы вырастают из общих способностей, не могут существовать без них. Именно поэтому выдающийся футболист не может быть совсем уж глупым человеком, и чаще всего он будет умнее своих менее талантливых (именно в футболе) коллег.

Кстати, это предположение, основывающееся на научных фактах, нетрудно было проверить, и его проверили и в нашей стране, и за рубежом.

Выяснилось, что выдающиеся футболисты, практически без исключения, характеризуются, как назвали исследователи, «природным умом». И хотя в большинстве случаев они происходили из простых семей и не получили регулярного образования, тем не менее были в целом более развиты, более культурны, чем «среднестатистический», невыдающийся их коллега. Кстати, именно поэтому, закончив футбольную карьеру, многие из них становятся весьма удачливыми бизнесменами, имеют свои фирмы, например Пеле.

Кроме того, что для всех специальных способностей полагается общая основа и специальные способности не могут достичь высокого развития на слабой основе, важно еще следующее: умственные, интеллектуальные способности – это лишь один из видов одаренности. Есть еще и моторная одаренность (спорт, танцы), и социальная (организаторские способности), и практическая (замечательный кулинарный талант – тоже талант), и другие.

Общие способности – это абсолютная, ежедневная реальность, с которой и мы, психологи, и вы, мои дорогие читатели, сталкиваемся ежедневно.

Девочка хорошо пишет сочинения, сделала блестящий доклад по истории и вдобавок вдруг заинтересовалась астрономией. Мама одаренного ребенка, которая часто приходит ко мне на консультацию, по специальности – программист, а больше всего на свете любит сочинять вместе с сыном сказки. И сказки, надо сказать, превосходные.

Человек не бывает способным только в одной области – он всегда многогранен. Другое дело, что это не всегда одинаково проявляется.

Одаренность бывает разная. И тот ученый, который не достиг особых высот в науке, но сумел организовать новое направление, сплотить вокруг себя талантливую молодежь, добиться соответствующих условий для работы и т. д., – он тоже одарен и ничуть не меньше, чем высоколобый профессор, но одарен по-другому. Уметь видеть другую, не похожую на стандарт одаренность, уважать ее, считаться с ней для многих родителей и учителей до сих пор невозможно. Штампы сильнее их.

Вот мама и девочка-подросток. Они не похожи ни внешне, ни, что хуже, внутренне. Мама – интеллектуалка. Почти без косметики, в скромной одежде, она, по ее выражению, дня не может прожить без книг; работает в научно-исследовательском институте. Ее четырнадцатилетняя, а потом и пятнадцатилетняя, и шестнадцатилетняя дочь – модница, красавица, ярко накрашенная, несмотря на свой юный возраст. Обожает придумывать и шить себе наряды, любит современную музыку, знаменитых актеров и, как горько жалуется мать «книжку по своей воле в руки не возьмет».

Психолог, к которому они пришли на консультацию, глядел на очаровательную, живую, яркую, художественно одаренную девочку и не мог понять матери, которая ничего хорошего в своей дочке не видела. Ей нужна была дочка с интеллектуальными способностями, а эта девочка, тоже одаренная, но по-другому, не так, вызывала у нее протест, доходящий до невроза.

«Она любит кривляться, изображать чепуху», – с горечью продолжала мать. А психолог, сопоставив все факты да еще результаты тестов, спросил у девочки: «А ты хотела бы попробовать себя в драматическом кружке, хорошем, настоящем?» И тут выясняется, что для девочки это давняя мечта, а для мамы – «опять глупости». В школе драматического кружка нет, а ходить куда-то – мама против.

Сколько трудов стоило убедить маму, что ее дочка, которая учится на тройки, мало читает, не знает многих иностранных слов («Представьте, – удивляется мама, – она не знает, что такое «контингент»), – эта девочка одарена художественным вкусом, одарена «практическим» талантом и, возможно, даже сценическим. Это другие способности, чуждые, непонятные интеллектуалке-маме, но это тоже способности.

Самое грустное в этой истории, что идею о «тупости» девочки поддерживали ее учителя. Девочка, не блещущая в науках, была для них неспособной, а остальным они не интересовались.

Очень часто думают, что одаренные дети – это те, кто схватывает на лету, быстро соображает, кто может лучше всех учиться.

Надо сказать, что сейчас большинство учителей уже не судят о способностях школьников по успеваемости. Оценки типа «очень способный, мог бы отлично учиться, да ленится» часто можно слышать в школе. Однако мысль о том, что одаренный – это тот, кто быстро и хорошо соображает (под «хорошо» часто понимается «правильно»), это представление все-таки у большинства учителей осталось.

Школьников, которые, если захотят, могут быстрее всех решить трудную задачу, которые могут блеснуть эрудицией, которых можно послать на олимпиаду с надеждой на победу, – именно этих школьников и считают одаренными их учителя. А если еще к таким способностям и трудолюбие, добросовестность, тогда эти ученики - немеркнущая слава учителей, их надежда и гордость. Уж они-то точно одаренные (только кто ответит на вопрос, почему вершиной их карьеры часто становится потом рядовая диссертация?).

Несомненно, это тоже способности. Только какие?

И как быть с детьми совсем «другого образца», с теми, кого учителя, как правило, вовсе не считают одаренными?

Сначала приведем примеры вполне классические, усомниться в которых невозможно.

Мы уже говорили, что Альберт Эйнштейн был весьма посредственным учеником в гимназии. Кстати, и потом, став взрослым, он не поражал собеседников чем-то чрезвычайным, особым сверканием ума, что мы привыкли считать одаренностью.

Чарлза Дарвина в детстве все учителя считали тупым и предрекали ему самое незавидное будущее.

То же и с художественными гениями. Маленький Пушкин совсем не казался сколько-нибудь замечательным мальчиком и раздражал мать своей неуклюжестью. Куда ярче смотрелся живой, веселый, забавный Левушка. И потом, уже в лицейские годы, у Александра изредка попадались высокие баллы только по французскому.

Список выдающихся людей, вовсе не поражавших в детстве учителей своими необыкновенными способностями, не так уж мал – тут и Лобачевский, и Чехов, и Булгаков. Так что же, они были сначала самыми обыкновенными детьми, а потом вдруг, неожиданно для всех, стали гениальными? Нет, такого быть не может.

Все дело в том, что одаренность бывает разная по самому своему смыслу, в коренном своем содержании.

Есть одаренность, проявляющаяся в способности к обучению, к овладению уже имеющейся культурой. Это – «школьная одаренность», не вызывающая сомнений у учителей. Как правило, она сопровождается быстротой умственной деятельности: быстрым схватыванием и усвоением, быстрым обобщением часто огромного материала. Все этим счастливчикам дается быстро, легко и весело.

Увы, большинство учителей и родителей такой одаренностью и исчерпывают само представление об этом явлении. К сожалению, даже многие профессионалы-психологи до сих пор склонны зачислять в одаренные только тех, кто опережает сверстников в умственном развитии, кто обладает незаурядными способностями к обучению (особенно школьному). Такие дети действительно одарены. Но есть ведь и другие, чью одаренность никто не хочет замечать, более того, ее каждый день уничтожают и в школе, и в семье.

О чем же идет речь? О самом главном качестве, о котором учителя много говорят, но мало кто из них его в своих учениках терпит, и уж совсем мало таких, кто его в своих учениках, воспитывает.

В доказательство – один простенький эксперимент, который мы хотим провести с учителями – читателями этой книжки.