Глава 10 гражданская война 4 страница

После этого Филиппу оставалось только найти повод, чтобы развязать войну с Иоанном. Он имел возможность отвоевать французские территории Анжуйской империи, не делясь ими с другим отпрыском династии Плантагенетов, Артуром. Повод отыскался довольно быстро.

В 1200 г. Иоанн слишком уж поспешно вступил в брак с юной девушкой (всего тринадцати лет) по имени Изабелла, которая была наследницей Ангулема, стратегически важного графства в северной части Аквитании. Говорят, девица обещала стать красавицей, однако Иоанн женился бы на ней и так, поскольку территории, которыми она владела, были для него весьма важны. Он развелся со своей первой женой-англичанкой, на коронации Изабелла присутствовала в качестве его супруги.

Беда в том, что Изабелла в то время, как был поспешно заключен этот брак, уже была помолвлена с отпрыском могущественного французского аристократического рода. Семья сочла себя оскорбленной и обратилась к Филиппу II.

Филипп внимательно выслушал их просьбу. Как английский король Иоанн ни от кого не зависел, однако как правитель Нормандии, Анжу, Аквитании и всех прочих земель он был вассалом Филиппа, так же как и обиженный барон. Филипп, разбирая спор между двумя своими вассалами, предпочел строго придерживаться буквы феодального закона и приказал Иоанну прибыть к нему и ответить на обвинения.

Иоанн, естественно, не явился. Это унижало достоинство короля Англии, и Филипп твердо знал, что он не явится. Иоанн, не выполнив повеление сеньора, тем самым нарушил вассальные обязательства, и Филипп мог в соответствии с феодальным законом лишить его всех земель, которыми он владел как его вассал.

Естественно, такое решение ровным счетом ничего не означало, если только Филипп не был готов отнять владения силой, по именно это и намеревался сделать, громко заявив о том, что правда на его стороне.

Рыцари, жившие во французской части Анжуйской империи, не поддержали Иоанна. Многие полагали, что законным наследником является Артур, и не решались сражаться на стороне Иоанна. Другие столь же искренно считали, что Иоанн нарушил феодальный закон и решение Филиппа справедливо. Ну, кроме того, некоторые его просто не любили и воспользовались любым поводом, чтобы не участвовать в войне. Что касается английских вассалов Иоанна, они стали в достаточной мере англичанами, чтобы считать Англию своей родиной, и не желали отправляться через Канал защищать чужие интересы.

Тем не менее, Иоанн набрал войско и вступил в борьбу. Он хорошо защищал построенный Ричардом Шато-Гайяр. Когда в 1203 г. его мать Алиенора (она все еще была жива) оказалась в осаде в Мирабо в нескольких милях южнее Анжу, Иоанн поспешил ей па выручку. Армию осаждавших возглавлял его племянник Артур Бретонский, и в последовавшем сражении Артур попал в плен.

Иоанн отвез Артура в Руан, и больше молодого человека (ему едва исполнилось шестнадцать) никто никогда не видел. Предполагается, что его убили, и почти наверняка это — дело рук Иоанна. Тогда его в этом обвинили, и, если бы у него была хоть малейшая возможность опровергнуть обвинение, он бы это сделал, поскольку поднявшаяся шумиха погубила всю его военную кампанию.

Жители Бретани возмутились, узнав об убийстве их принца; главный бретонский епископ публично объявил Иоанна убийцей; французский король делал все возможное, чтобы об этом обвинении повсюду стало известно, а те французские вассалы Иоанна, которые еще оставались ему верными, от него отвернулись. Отнять королевство у законного наследника было достаточно плохо, но при этом еще и убить законного наследника — это было гораздо хуже. Такое преступление заслуживало кары небесной, и мало находилось желающих делить с Иоанном последствия.

Иоанн, который не придавал значения суеверным страхам, продолжал войну, однако теперь Филипп одерживал одну победу за другой. Шато-Гайяр пал; Нормандию захватывали по частям; Руан, столица Вильгельма Завоевателя, оказался в осаде.

К 1204 г. Иоанн потерпел окончательное поражение. Ему пришлось отказаться от всех своих французских владений, и он вернулся в Англию уже без них. Теперь он стал Иоанном Безземельным уже совсем в другом смысле.

Филипп торжествовал. Он сумел исполнить все честолюбивые замыслы своего отца. Спустя полвека он наконец уничтожил Анжуйскую империю. Английские короли все еще владели территориями на юго-западе Франции, однако они сами по себе (отделенные от острова обширными пространствами французских владений) не представляли угрозы для французской монархии.

Даже Нормандия была утрачена. Хрольв Пешеход захватил ее в 911 г., и его потомки правили там в течение трех столетий. Отсюда нормандцы отправлялись на завоевание Англии, южной Италии, Сицилии и Святой земли. Теперь Иоанн, потомок Ролло в седьмом колене и праправнук Вильгельма Завоевателя, ее потерял.

В возрасте восьмидесяти двух лет умерла в 1204 г. Алиенора Аквитаиская. Пятьдесят лет назад в результате ее брака с Генрихом II возникла Анжуйская империя, и она прожила достаточно долго, чтобы увидеть ее конец.

 

Папа и Иоанн

 

Разумеется, Иоанн не воспринял распад империи как окончательный. Последующие десять лет он тщательно и целенаправленно готовился взять реванш. Беда заключалась в том, что у него не было для этого средств. Потеря большей части французских территорий не просто нанесла удар его самолюбию; в результате король лишился большей части своих доходов. Чтобы набрать достаточное войско, требовались деньги, а поступления от его сильно сократившихся владений не приносили в казну нужной суммы. Иоанн вынужден был увеличить налоги и выбивать из населения деньги всеми правдами и неправдами. Это только разжигало неприязнь к нему, возникшую после убийства Артура и военных поражений.

Кроме того, у Иоанна возникли разногласия с церковью. В 1205 г. умер Губерт Уолтер, архиепископ Кентерберийский, который так хорошо управлял страной в отсутствие короля. Встал вопрос, кем его заменить. У короля Иоанна, естественно, имелся на примете свой кандидат. И в обычных обстоятельствах этот кандидат смог бы стать новым архиепископом Кентерберийским и помог бы Иоанну собрать необходимые деньги, даже и за счет церкви.

К несчастью для Иоанна, в это время папой был Иннокентий III, самый влиятельный и сильный (с политической точки зрения) клирик из всех занимавших папский престол за всю его историю. При нем папство достигло вершин материального могущества, и Иннокентий III намеревался сделать институт папства верховной властью во всем христианском мире, которая стояла бы выше любого монарха.

Иннокентий увидел возможность убить нескольких зайцев сразу. Воспротивившись назначению на архиепископский пост кандидата, предложенного Иоанном, он, во-первых, не допустил бы разграбления английской церкви и, во-вторых, продемонстрировал бы свое главенство над английской монархией. Назначив своего ставленника, он тем самым гарантировал, что английская церковь будет стоять на страже его, а не королевских интересов. Кроме того, предлагая на должность архиепископа Стефана Лангтона, он оказывал Англии услугу, поскольку тот был человек большой учености.

Иоанну было хорошо известно, что Лангтон человек образованный, но он столь же ясно понимал, что Лангтон может стать его злейшим врагом. Хотя по происхождению он был англичанином, он получил образование в Парижском университете и провел четверть века среди французов. Иоанн не хотел такого архиепископа, и, на наш современный взгляд, его можно понять.

Однако с точки зрения средневековой церкви упорство Иоанна было не просто неразумным, оно представляло собой тяжелый грех. Когда Иоанн не позволил новому архиепископу занять свой пост, в марте 1208 г. Иннокентий наложил на Англию интердикт. Это означало, что все церковные службы и совершение таинств (кроме крещения и помазания) отменялись, и население оказывалось лишено всяческой духовной помощи. Замолчали даже церковные колокола.

Для людей Средневековья это было ужасным событием, однако Иоанн не сдавался. Он насильно заставлял церковников исполнять свои обязанности. (Именно это его деяние, больше, чем какие-либо иные, привело к тому, что монастырские хронисты так опорочили его в глазах потомства.)

После полутора лет такого противостояния Иннокентий решил применить еще более жестокие меры. В ноябре 1209 г. Иоанн был отлучен от церкви. Теперь наказание постигло не все королевство, а лично короля. Он не имел права принимать участие ни в одном церковном обряде, и его подданные освобождались от всех обязательств перед ним. Папа даже попытался сместить Иоанна и отдать его королевство под власть французского короля Филиппа II.

Но Иоанн продолжал упорствовать. Действительно, и на его стороне был ряд преимуществ. Многим баронам не нравился диктат итальянского папы и офранцузившийся архиепископ, и они хранили верность Иоанну. Далее, у Иоанна были деньги, чтобы платить солдатам, земли, которые он мог раздавать своим верным подданным, и возможность отбирать земли у тех, кто окажется изменником. Он мог (и делал это) держать при себе детей некоторых баронов в качестве заложников разумного поведения их отцов. Иоанн даже присвоил часть церковной собственности и использовал ее в качестве источника дохода; это позволило ему уменьшить налоги и в какой-то мере возвратить себе симпатии населения.

Клирики, однако, покидали страну, поскольку не хотели оставаться там, где король принуждал их исполнять свои обязанности, при том что папа им это запрещал и они в результате оказывались перед выбором — становиться мучениками или быть проклятыми. А поскольку церковники играли важную роль в административной системе, Иоанну становилось все труднее и труднее управлять королевством.

Весь вопрос заключался в том, кто сможет ждать дольше, и по прошествии нескольких месяцев Иоанн понял, что превосходство на стороне папы. Иннокентий мог ждать сколько угодно, однако для Иоанна существовал суровый лимит времени. Он планировал пойти войной на Францию и восстановить свою империю, но не мог этого сделать, будучи отлучен от церкви. Пока он находился в Англии, ему удавалось держать своих баронов в повиновении, но, если бы он покинул страну, не вернувшись в лоно церкви, они, безусловно, попытались бы против него восстать.

Итак, в 1213 г. он решил подчиниться неизбежному. Стефан Лангтон занял место архиепископа Кентерберийского и отпустил королю его грехи. В обмен Иоанн согласился передать свое королевство папе и править им в качестве папского вассала. Это было очень унизительно, однако имело определенный смысл. Иоанн платил папе годовую дань в тысячу марок, и этим его вассальные обязательства ограничивались. Зато Иоанн мог быть уверен, что Филипп не вторгнется на территорию Англии, которая отныне становилась владением церкви.

Теперь он мог попробовать вернуть себе свою империю.

Для этой цели он заключил несколько тщательно просчитанных союзов, в частности союз с германским императором Оттоном IV. Отгон был сыном Генриха Льва, который женился на Матильде, дочери Генриха II и сестре Иоанна. Император, следовательно, приходился племянником английскому королю.

Генрих Лев был вынужден покинуть свои владения в результате превратностей германской политики и нашел приют в землях Анжуйской империи. Его сын Оттон воспитывался при дворе Ричарда Львиное Сердце и даже получил титул герцога Аквитанского. В 1198 г. в судьбе Оттона произошел еще один поразительный поворот: его избрали императором Священной Римской империи.

Таким образом, Оттона связывали с Иоанном узы родства, а Филипп Французский был их общим врагом. Уладив дела с церковью, Иоанн приготовился напасть на Францию вместе с Оттоном и по возможности захватить противника врасплох.

Иоанн должен был атаковать из той области на юго-западном побережье Франции, которая все еще принадлежала ему, а Оттон IV — вторгнуться на французскую территорию с северо-востока.

К несчастью для союзников, они не сумели ударить одновременно. Если бы Иоанн и Оттон действовали вместе, Филиппу пришлось бы разделить свою армию, и тогда он, возможно, потерпел бы поражение. Однако Оттон опоздал, и Иоанн атаковал с юго-запада один и проиграл.

Когда Оттон наконец выступил вместе с присоединившимся к нему английским контингентом, Филипп уже имел возможность бросить все свои силы на северо-восток.

Две армии встретились 27 июля 1214 г. у деревни Бувине, в десяти милях юго-восточнее Лилля. Схватка была жаркой, бряцало оружие, но потери оказались на удивление малы, во всяком случае, среди рыцарей, теперь закованных в тяжелый панцирь.

В какой-то момент самого Филиппа II стащили с его коня. Враги пытались найти брешь в его доспехах, сквозь которую они могли бы проткнуть его пикой, но так и не сумели. Помощь подоспела к Филиппу раньше.

В конце концов войска германского императора отступили. Победа Филиппа была окончательной, и битва при Бувине стала одним из самых значимых сражений Средневековья.

Оттон IV утратил императорский титул, а Иоанн — последнюю надежду на возврат Анжуйской империи. Реванш не состоялся.

Несмотря на то что поражение задело гордость тех, кто жаждал победы и расширения владений, оно оказалось благом для Англии. Поражение Иоанна больше сделало для нации, чем вся хитроумная политика Генриха II и странствия Ричарда Львиное Сердце.

Пока аристократия считала Нормандию своим истинным домом и пока существовала Анжуйская империя, Англии приходилось довольствоваться ролью варварской провинции нормандских завоевателей. Генрих II лишь половину жизни провел в Англии, Ричард практически там не жил. Ее интересами постоянно жертвовали ради континентальных интриг.

Но отныне Англия больше не считалась окраиной континентальной империи. Она превратилась в полноправное королевство, живущее по своим обычаям и законам и проводящее собственную политику. Иоанн вынужден был обосноваться в Англии и править там. У нормандских баронов в Англии остались лишь английские владения, и их интересы совпадали с интересами королевства.

Процесс постепенного смешения нормандцев и саксов, неуклонного осознания того, что есть такое понятие, как «английское», со времени правления Иоанна стал набирать обороты. Это понятие объединяло лордов и йоменов в одну общность, просматривавшуюся тем отчетливее, что ей противостояло понятие «французского».

Именно со времени правления Иоанна и потери Нормандии мы можем говорить об англичанах как о нации, которую мы знаем теперь. Они не были изолированы от континента. В течение последующих веков жители Британских островов пересекали Канал в надежде вернуть потерянные французские земли, одерживали победы и терпели поражения, но они выступали отныне как англичане. Они воевали против французского короля, но не на стороне французского герцога, а по велению своего английского короля.