Об ослеплении Василька Теребовльского.

От составителя.

Данный выпуск Методических указаний по курсу Истории русской литературы XI-XVII вв. открывает серию методических разработок, подготовленных нами к публикации. Они предназначены для студентов-филологов, изучающих курс истории русской литературы XI-XVII веков. Серию открывают методические указания к практическим занятиям, посвященным изучению самых сложных для восприятия студентов специфически-средневековых жанров, берущих начало в литературе Киевской Руси (XI-XII вв.). Учитывая это, мы разработали целый комплекс заданий и вопросов, которые должны помочь изучающим жанр летописания – самый оригинальный и наиболее трудно воспринимаемый студентами средневековый жанр в русской литературе –– разобраться как в научной литературе, посвященной данному жанру, так и в особенностях содержания и поэтики Древнейшей русской летописи «Повести временных лет»

Поскольку в ходе проведения практических занятий предполагается обращаться к анализу текста, мы сочли необходимым снабдить наши методические указания приложениями, в которых приводятся наиболее важные для анализа фрагменты литературных памятников. Помогут студентам в освоении материала и выдержки из научных исследований, посвященных анализируемым на занятиях произведениям, входящим в состав «Повести временных лет». Эти работы, как правило, имеются в библиотеках Сыктывкара в очень небольшом количестве экземпляров, что затрудняет подготовку студентов к практическим занятиям. Публикация фрагментов из наиболее важных исследований позволит хотя бы отчасти снять эту проблему.

Кроме того методические указания по возможности мы будем сопровождать различными схемами, таблицами, картами, что также позволит студентам глубже проникнуть в суть изучаемого литературного материала и той эпохи, когда создавались изучаемые средневековые произведения.

В разделе “Библиография” мы, как правило, приводим сведения о наиболее подходящих для работы студентов изданиях анализируемых на практическом занятии произведений, учебно-методическую литературу и научные исследования - основные (на материале которых построены задания и вопросы) и факультативные – для более углубленного изучения данной проблемы для наиболее любознательных и усердных студентов.

Подготовка к практическому занятию предполагает письменный ответ студента на поставленные вопросы, который он может найти либо в указанной научной литературе, либо в самих древнерусских текстах. Это позволит студенту не просто переписать в тетрадь в сокращенном виде какую-либо статью, а осмысленно выбрать из нее самое важное для понимания замысла автора и его художественного метода.

 

Практическое занятие по курсу древнерусской литературы № 2.

Тема: Формы летописного повествования

(На материале «Повести временных лет»)

Тексты "Повести временных лет", на материале которых проводится анализ

Летописные «сказания»:

Об основании Киева,

О призвании варягов,

О походе Олега на Царьград,

О смерти Олега,

О мести Ольги древлянам,

О крещении Ольги.

Летописные «повести» (некрологи):

О смерти Ольги,

О смерти Всеволода Ярославича.

Летописный «рассказ»:

об ослеплении Василька Теребовльского.

Задание 1:

Ответить на вопросы по статье И. П. Еремина «Формы летописного повествования", приведенной в его "Лекциях" (см. библиографию к практическому занятию) и в приложении к заданию с приведением примеров из летописных текстов):

Вопросы:

1). Какие формы летописного повествования выделяет И. П. Еремин?

2) Каковы отличительные черты летописного «сказания» (по терминологии И. П. Еремина)? Какие две разновидности летописных "сказаний" выделяет Еремин?

(Подкрепить выписками из текста ПВЛ).

2) Каковы особенности летописных «повестей»? Какой стиль в них использовался? (привести примеры из текстов)

3) В чем отличие летописного «рассказа» от «сказания»? Каковы его художественные особенности?

 

Задание 2.

Прочесть перечисленные ниже тексты из ПВЛ по любому изданию. Кратко сформулировать в тетради основное содержание произведения, выписать наиболее яркие подробности, детали повествования. Подумать над тем, почему данное сказание или повесть относится к той или иной форме летописного повествования. Чем это можно доказать.

Задание 3.

Проанализировать рассказ об ослеплении Василька Теребовльского:

- выписать все элементы текста, которые свидетельствуют о том, что это летописный "рассказ";

- выделить в тексте рассказа, сформулировать и записать все основные моменты в развитии сюжета (до возвращения ослепленного Василька во Владимир);

- Выписать из текста рассказа те фрагменты, из которых видно, что автор по-разному относится к ослепителям Василька – Святополку и Давиду.

 

Ответить на вопросы по тексту.

Вопросы:

1. С помощью каких описаний и деталей автор углубляет впечатление от преступления Святополка и Давида?

2. Откуда автор мог узнать подробности ослепления Василька? В каких местах рассказа, на ваш взгляд, присутствует художественный вымысел автора?

3. В каких местах рассказа выражено авторское отношение к событиям?

В чем выразилось авторское сочувствие к Васильку?

4. Зачем автору понадобилось с такими натуралистическими подробностями изображать жестокость слуг, боровшихся с могучим Васильком?

5. Зачем автор ввел в рассказ сцену с попадьей?

 

Библиография

Издания текста:

1. Повесть временных лет / Подгот. текста О. В. Творогова, перевод Д. С. Лихачева // Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы XI–нач. XII вв. М.,1978. С. 23–277.

2. Повесть временных лет / Подгот. текста и перевод О. В. Творогова // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т.1. XI–XI I вв. С. 62–315.

3. Повесть временных лет / Подгот. текста и перевод Д. С. Лихачева // «Изборник» (Сборник произведений литературы Древней Руси). М.,1969 (Биб-ка всемирной лит.). С. 28–91.

4. Повесть временных лет / Подгот. текста О. В. Творогова, перевод Д. С. Лихачева // Повести Древней Руси XI–XII вв. Л.,1983. (Б-ка «Страницы истории Отечества»). С. 24–227.

5. Повесть временных лет / Подгот. текста Д.С.Лихачева, перевод Д.С.Лихачева и Б.А.Романова. М.;Л.,1950. Ч.1. Текст и перевод. (Литературные памятники").

6. Повесть временных лет / перевод Д. С. Лихачева // Художественная проза Киевской Руси XI–XIII веков. М.,1957. С. 3–146.

7. Полное собрание русских летописей. М.,1962. Т. 2. Ипатьевская летопись.

Учебно-методическая литература:

Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы Изд. 2-е. Л.,1987. С. 54–64 («Формы летописного повествования»).

Волкова Т. Ф. Развитие повествовательности и художественного вымысла в русской исторической литературе XV–XVII вв.: Учебное пособие по спецкурсу. Сыктывкар,1989. С. 12–27. (Глава 1. Ранние формы вымысла и сюжетности в историческом повествовании XI–XIV в.).

Научная литература:

Основные исследования:

Еремин И. П. «Повесть временных лет» как памятник литературы // Еремин И. П. Литература Древней Руси. Этюды и характеристики. М.; Л., 1966. С. 42–97.

Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.;Л.,1947. С. 217–219.

Истоки русской беллетристики. Л., 1970. С. 45, 58–61.

 

Дополнительная литература:

Лихачев Д. С. Анэстетизм и древнерусская литература // Русская литература,1963, № 1. С. 81–82.

Адрианова-Перетц В. П. О реалистических тенденциях в древнерусской литературе (XI–XIV вв.) // ТОДРЛ. М.;Л.,1960. Т. 16. С. 12–15.

 

Приложения

 

И. П. Еремин.

Формы летописного повествования

(Фрагменты из книги: Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы Изд.2-е. Л.,1987. С. 54–64)

Весь повествовательный летописный материал, по моим наблюдениям, относительно четко делится на пять групп: 1) погодная запись; 2) лето­писное сказание; 3) летописный рассказ; 4) летописная повесть; 5) документы из княжеских архивов: договоры, уставные грамоты (эта группа литературного значения не имеет).

Погодная запись - древнейшая форма летописного повествования. По объему погодная запись невелика. Предельная краткость изложения - наиболее характерный ее внешний признак. Погодная запись вводится в повествование обычно традиционной формулой: "В лето 6505", "В лето 6506" и т.д.; если погодные известия читаются подряд под одним и тем же годом, то отделяются одно от другого формулами: "Того же лета", "Сего же лета" (...)

У погодной записи своя особая сфера повествования: она регистрирует смерть того или иного князя, митрополита, игумена, рождение у князя сына или дочери, основание церкви, те или иные стихийные бедствия: пожары, засуху, землетрясения, половодья и пр., те или иные явления природы: солнечные затмения, появление кометы; (...) отдельные политические события (...)

Основное литературное качество погодного известия - документальность... протокольность изложения, фактографичность... В стилистическом отношении погодная запись аморфна, она совершенно лишена художественной формы и эмоциональности (...).

Летописное сказание - устно-поэтического происхождения, и в этом его основное литературное качество. Сказание - устное историческое предание в "книжной", литературной переработке летописца. К этой форме повествования летописец обычно прибегал, когда у него под руками не было более достоверного материала. Вот почему сказание и занимает в "Повести временных лет" такое большое место в той ее части, где излагаются события, летописцу несовременные, события далеко прошлого IХ, Х вв. и более ранние. (...)

Устно-поэтическое происхождение ряда летописных сказаний "Повести" не подлежит сомнению. Предания об основании Киева, о призвании князей, о взятии Олегом Царьграда, о смерти Олега, о походах Игоря на Грецию, о смерти Игоря и мести Ольги древлянам, о князе Святославе, о Владимире и пр. – все они обнаруживают свое явное устное поэтическое происхождение, может быть, даже песенное (...).

Все летописные сказания этого типа – устно-поэтического происхождения. Но отсюда еще не следует, что все они происхождения народного. Наряду с историческими преданиями, отражающими народное (т.е. широких масс населения Киевской Руси) понимание того или иного исторического события, летописец, несомненно, не раз пользовался в поисках материала для себя и преданиями княжеско-дружинного происхождения и содержания. И этот княжеско-дружинный фольклор в составе "Повести" занимает большое место. Предание о (произведении) призвании князей-врагов, несомненно, княжеско-дружинного происхождения. Таково же и большинство сказаний, посвященных жизни и деятельности князей Олега, Игоря, Ольги, Святослава, Владимира (...).

Летописный рассказ прежде всего документален: за немногими исключениями, в нем нет ничего выдуманного, сочиненного, "литературного". Он - прямое отражение реальной действительности. Это рассказ в буквальном смысле этого слова, обычно составленный по свежим следам события очевидцем или со слов очевидца. Как и всякий рассказ очевидца он не редко отмечен печатью той непосредственности, которая так характерна для рассказа, не претендующего на литературность и преследующего цели простой информации. Своими отчетливыми "сказовыми" интонациями он порою производит впечатление устного рассказа, только слегка "окниженного" в процессе записи (...)

Даже сам способ изложения говорит о документальном характере летописного рассказа, в этом рассказ близок погодной записи: как погодная запись, он всегда строго фактографичен (указывается дата события, обстоятельно перечисляются все участвовавшие в нем лица), рассказу свойственна протокольная конкретность описаний, суховатая деловитость тона.(...)

Одна из наиболее характерных особенностей летописного рассказа - речи действующих лиц повествования. Рассказ иногда состоит полностью из речей, и обмен ими и составляет все содержание его; действующие лица постоянно, по любому поводу обмениваются речами, иногда произносят обширные монологи.

Документален самый язык летописи - ее удивительный словарь, весь насыщенный терминами своего времени, ходячими в феодальной среде XII в. словами и оборотами речи (...) Некоторые из этих слов и словосочетаний образны, но образность эта не литературного происхождения: она идет непосредственно от речевой практики XI-XII вв., от живого языка, обычно в княжеско-дружинной среде.

Литературное своеобразие летописного рассказа - в появлении автора. Здесь (в отличие от погодной записи) он уже отчетливо ощущается, заявляет о себе оценками тех или иных событий, попытками комментировать их, прямой характеристикой действующих лиц повествования, в особенности же своей индивидуальной манерой излагать рассказ. Эта манера излагать летописный рассказ здесь не могла не проявиться, так же как проявляется она в любом устном рассказе очевидца: один рассказывает лучше, другой - хуже, один это делает подробнее, другой - суше и короче. Манера эта зависит от памяти летописца, от его внимательности и осведомленности, наконец, просто от умения рассказывать (...).

Как охарактеризовать этот способ, метод отражения действительности? Можно ли сопоставлять такой тип летописного повествования, с его стремлением к точности, фактографичности и даже к натурализму, с реалистическими описаниями литературы нового времени? (...)

Изображение жизни у древнерусского писателя с реализмом нового времени имеет только внешнее сходство, за которым скрывается глубокое внутреннее различие. Изображение жизни в литературе древней во многом даже диаметрально противоположно ее изображению у писателей-реалистов нового времени. В чем же разница? Древнерусский автор, обращаясь к изображению жизни в ее повседневном течении, воспроизводил, как правило, единичные факты во всей их неповторимой конкретности. Предметом его внимания было не общее, а частное. Фиксируя отдельные факты, с протокольной точ­ностью изображая внешнюю канву событий, он хорошо понимал, что в жизни все явления тесно связаны между собой. И часто эти связи, коренящиеся в самой действительности, он также отражал: вместе с потоком фактов они просачивались в его всегда строго "документальное" изложение; сама действительность подсказывала эти связи, в особенности, когда они лежали на поверхности событий и, следовательно, становились самоочевидными или разносились устной молвой. А так как на поверхности событий лежат обычно не внутренние причины, а ближайшие поводы, то именно эти ближайшие поводы летописец чаще всего и отмечал, - попутно, не углубляясь в специальный анализ данного события или круга событий. Дальше он не шел и, видимо, пойти не мог, скованный как задачами своего изложения, так и ограниченностью собственного знания.

Деловито и обстоятельно излагая все, чему был свидетелем или о чем слышал, он никогда не возвышался до изображения жизненных фактов в их типическом проявлении, что составляет саму душу реалистического искусства. В его способе изображения не обнаруживается признаков переосмысления жизни. Летописец не поднимается до каких либо обобщений, явно предпочитая идти по линии наименьшего сопротивления - чисто эпической констатации единичных фактов в их поверхностной взаимосвязи. Древнерусского автора заботили прежде всего достоверность изображаемого. Конечно, он не всегда ее добивался: подчас ему изменяла память, иногда тонденциозно искажал факты, когда это диктовалось теми или иными соображениями. Но он редко выдумывал факты, верный своей задаче достоверно описать то, что было. Свое изложение он часто сопровождал своими комментариями и оценками событий и тем самым заявлял о своем отношении к излагаемому, о своем авторском "я". Но эти оценки и комментарии прямого отношения к самому способу изображения жизни не имели.

Летописная повесть (это термин условный) - повествование особого типа, посвященное рассказу о смерти того или иного князя, своеобразный некролог. Назначение повести заключалось в том, что бы дать новый агиографически просветленный образ идеального князя, блистающего всеми возможными христианскими, даже специально монашескими добродетелями. Задаче этой была подчинена как повесть в целом, так и все ее составные части.

Во многом похожая на рассказ, повесть отличается от рассказа прежде всего тем, что она более или менее последовательна в рамках оп­ределенного литературного (жанра) стиля - агиографического. В повести, как правило, действительность отражается не непосредственно, а предстает перед нами в условных контурах этого условного, абстрактного, антиреалистического по самой природе метода, подчиняясь всем его устоявшимся в литературе нормам. И сами события, и человек, и его поведение в повести приобретают новые очертания, далекие от привычной нам по рассказам документальности.

Все повести посвящены одному и тому же, выросли из погодной записи о смерти какого-либо князя, составленных по строгой схеме: сообщается когда умер князь, где, в каком именно монастыре или церкви он был погребен; очень часто добавляется сюда еще и краткое упоминание о пла­че над телом покойного его ближайших родственников или всего народа.

К погодному известию такого типа стала присоединяться прямая - "от автора" - характеристика покойного князя как человека и как примерного христианина, иногда с кратким перечислением его заслуг перед Русской землей, фактов его деятельности как церковного строителя и даже с кратким описанием его внешнего облика. С присоединением такой характеристики погодная запись о смерти князя отлилась в рассказ особого тина - в некролог (например, Владимира Мономаха).

Обязательная для каждого некролога прямая характеристика покойного князя внесла в повесть первые элементы агиографической стилизации; о ней выразительно говорят эпитеты, которыми теперь как начинает окружаться имя князя ("благоверный", "христолюбивый", "честный", "блажен­ный"; даже "святой" - о Владимире Мономахе), в особенности же подбор христианских добродетелей, которыми часто без должного внимания чувства меры стал наделяться покойный князь: "братолюбець", "нищелюбець" (Владимир Мономах), "бе украшен всякою добродетелию", "избранник божий" и т.п.

Повесть, как и житие, изображая человека, по возможности стремились устранить все черты его индивидуального характера; и герои повести стали напоминать один другого, в сходных обстоятельствах поступать одинаково, произносить одни и те же слова.

Процесс формирования повести как жанра закончился, когда и некрологу стал присоединяться расцвеченный всеми штампами агиографического стиля рассказ о событиях, предшествовавших кончине князя, об обстоятельствах его смерти (...).

В летописи, если рассматривать ее с точки зрения литературного строя, налицо очевидный разнобой. Однако сказать только это - значит не отметить самого характерного. Характерное же заключается в том, что разнобой этот нередко имеет место даже в пределах одного и того же повествовательного ряда; факты свидетельствуют, что отдельные формы летописного повествования (народное сказание, агиографическая повесть и документальный рассказ) далеко не всегда строго следует своему методу - в едином и цельном потоке летописного повествования принципы его часто нарушаются: народное сказание может перейти в агиографическую повесть и обратно; в документальный рассказ может ворваться агиогра­фия, и, наоборот, в агиографии могут обнаружиться элементы докумен­тально точного воспроизведения реальной исторической документальности. Дореалистическая природа летописного повествования ярче всего сказывается именно в этом разнобое, когда скрещиваются противоречивые способы изложения (...).