Среди ключевых моментов, которые могут быть отмечены в качестве характеристики средневекового мышления и науки как переходного периода в становлении науки Нового времени, а также в качестве периода европейской науки можно отметить следующие. Во-первых, изменение отношения к творчеству и творению. Мы помним, что античная наука определялась как теоретическая деятельность, причем как таковая мыслилась в качестве наиболее значительной по сравнению с деятельностью практической, с творчеством как созданием нового. Христианский догмат о Творении сыграл определяющую роль в изменении отношения к творческой деятельности. Причем это изменение оказалось имеющим значение в двух смыслах. С одной стороны, через Божественное творчество получала оправдание и человеческое искусство творения. Творение из ничего имело большую ценность, чем порождение и подражание. Потому искусства свободные (семь искусств, составлявшие основу средневекового университетского образования) почитались выше, чем искусства механические (ремесленные)[40]. Однако все они получают определенный импульс к развитию. С другой стороны, изменяется отношение к природе, которая в античности понималась как начало всего существующего, как движущееся, причина движения которого в нем самом. Природа как нечто сотворенное (скорее искусственное, чем естественное) не предполагает однозначного почтительного созерцания, напротив, является единственно возможным объектом наблюдения, опыта, имеющего целью постичь смысл Божественного творчества. В этом смысле понятны идеи Роджера Бэкона о необходимости наблюдения явлений природы и о высшем предназначении науки построенной на опыте. Совсем иной смысл придают опытной науке мыслители итальянского возрождения и, особенно, Леонарда да Винчи. Здесь уже опыт призван случить познанию самого мира и утверждению познающего. Эта трансформация стала возможной, как считают многие исследователи благодаря влиянию идей магико-герметической традиции и пантеизма эпохи Возрождения. Возможности преодоления радикального разрыва между Богом и человеком, сравнения их творений, очищения человека до чистоты божественной – это вкупе с реальным развитием искусств свободных и механических способствовало самоутверждению человека в гораздо большей степени, чем христианский догмат о Боговоплощении.
Во-вторых, принципиальным образом изменяется отношение к понятию бесконечности. Мы помним, что неприятие актуальной бесконечности как предмета мышления и возможность мыслить только в рамках меры, причем меры заданной в сознании человека (числом) определяли способ решения ряда физических и математических проблем в античном теоретическом знании. Для средневекового мышления бесконечность приобретает позитивный смысл и конструктивное значение, становясь атрибутом высшей реальности – Бога. Это может быть проинтерпретировано как первый шаг на пути к идее о бесконечности мира и о математике как универсальной науки о нем. Важные вехи на этом пути пантеизм Н. Кузанского и идеи о бесконечности Вселенной Дж. Бруно.
В-третьих, изменяется смысл проблематики, связанной с рассмотрением физических вопросов. В первую очередь это касается вопроса о причинах движения. Рассуждая в контексте перипатетической физики, средневековые ученые основное внимание уделяют уже рассмотрению причин насильственного движения, поскольку именно оно является источником возникновения мира. Соответственно на первое место выходит проблема сохранения силы толчка в движущемся теле. Этот вопрос не разбирался специальным образом у Аристотеля, основной интерес которого был сконцентрирован вокруг причин естественного движения, определяемого направлением тел к естественным местам (тяжелого вниз, легкого вверх). Именно в этом контексте можно понять возникшее в Средние века учение об импетусе (запечатленной силе) Н. Буридана, которое многие исследователи считают провозвестником закона инерции, что было бы справедливо, если бы мы редуцировали различие в мировоззренческих установках Новоевропейских и средневековых ученых. Для Нового времени существенен акцент на естественном характере движения в мире и соответственно вопрос о сохранении имеющегося движения (инерция), а не приобретении его (благодаря сохранению первичной силы толчка).
В-четвертых, необходимо отметить, что характер решения естественнонаучных вопросов средневековыми учеными радикально отличался от античного и новоевропейского в двух смыслах. С одной стороны, рассмотрение вопросов динамики и кинематики имело исключительно математическую форму, однако сама математика еще не имела статуса науки о «самостоятельно существующем». Физики были скорее математиками, занимающимися не измерениями, но вычислениями (калькуляторы Мертоновского колледжа), поскольку у них не было ни разработанных способов, ни метафизического оправдания применения математических расчетов к существующим реально процессам. С другой стороны, данное в опыте качественное многообразие, не могло быть объясняемо через количественные закономерности (например, сладкое и соленое через форму атомов). Принципиальное различие объясняемого и объясняющего было недопустимо, поскольку предполагало бы возможность знания закономерностей, скрытых от человеческого наблюдения. Этот запрет на метабазис как методологический принцип средневековой научности провоцировал определенные сложности в ситуации необходимого объяснения изменений, проходящих «внутри» определенного качества (например, при объяснении и описании изменения скорости как качества тела или здоровья как качества организма).
Дополнительная литература:
1. Гайденко П.П. Христианство и генезис новоевропейского естествознания// Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003 C 139-218
2. Гайденко В.П., Смирнов Г.А. Средневековая физика.// Гайденко В.П., Смирнов Г.А Западноевропейская наука в средние века. М., 1989. С. 214-327
3. Шапошникова Ю.В. Формирование предпосылок научного мышления в средневековых университетах. Становление опытной науки в культуре позднего Средневековья и Возрождения.// История и философия науки. Учебное пособие под редакцией Мамзина А.С. СПб., 20087. С. 97-108.
Контрольные вопросы:
1. Опишите предпосылки и последствия изменения отношения к творчеству в Средние века.
2. Как изменяется интерпретация идеи бесконечности в Средние Века?
3. Определите специфику содержания физических проблем в Средние века.
4. Опишите специфику методологических установок средневековой науки.
5. Понятие новоевропейской научной революции прочно вошло в наш язык с легкой руки авторов постпозитивистского периода философии науки. Часто это понятие интерпретируют как характеристику события возникновения науки как таковой, придерживаясь при этом определенного понимания науки (математического, экспериментального естествознания) и соответствующей концепции ее происхождения. Однако представляется более адекватным понимать революцию как коренное изменение в основаниях, а, говоря о науке, определять ее как изменение, связанное с возникновением новых оснований научности, новой парадигмы. Такого рода радикальные перемены, произошедшие в XVI-XVII веках, мы связываем с именами Н. Коперника, Г. Галилея, И. Кеплера, И. Ньютона, Р. Декарта и др.
В качестве методологических особенностей интерпретации данной темы необходимо отметить следующие. Во-первых, с точки зрения диалектического подхода к интерпретации истории (в том числе и истории науки) не правомерно абсолютизировать новизну возникающих идей, предполагая отсутствие всякой непрерывности и следования традиции в эпохи революций. Во-вторых, сама революция как переход представляет собой сложное переплетение старых и новых предметных, методологических и ценностных ориентиров научного исследования. Потому представляется возможным, описывая этот переход определить, противопоставляя, основные, типические характеристики предшествующего и возникшего типов научности. В-третьих, научная революция, как радикальное изменение в способах познавательного отношения к миру есть событие сложное и длительное и содержащее многообразие особенностей и конкретных элементов. В данном контексте невозможно и не необходимо давать историографическое описание данного события. Потому данный вопрос предполагает интеллектуальную реконструкцию, имеющую самый обобщенный характер.
Итак, среди основных характеристик новоевропейской революции как перехода к новому типу научности, связанному с пересмотром основных положений античной теоретической деятельности и (или) средневековой науки, существующей в рамках христианской традиции можно назвать следующие. Во-первых, изменение в понимании базовых ценностных ориентиров научной деятельности: от теории как незаинтересованной, созерцательной деятельности, направленной на самообоснование к установке на практическое преобразование мира и признанию ведущей роли научной деятельности в этом процессе. Во-вторых, изменение в осмыслении роли человека в научном познании. Статус созерцателя, претендующего лишь на относительное решение частных вопросов в отношении порядка существующего, меняется на статус субъекта, являющегося основанием ясности и очевидности научных истин, претендующего на создание универсальной науки о мире и, соответственно на активную роль в совершенствовании мира. В-третьих, возникновение проблемы метода и достоверности научного знания. Такой проблемы не было в предшествующие эпохи научности, поскольку ученый всегда уже имел в своем распоряжении с одной стороны математические и логические способности (методы) к точному исследованию с их проблематичным применением к миру, а с другой стороны, опыт и наблюдения, являющиеся основанием вероятностных общих суждений. При этом основания единой науки были недоступны человеческому разуму, и он не претендовал на их знание. Новоевропейский субъект, освобождающийся от связанности традицией, оказывается поставленным перед необходимостью найти достоверное основание своего научного исследования и перед возможностью искать его только в себе – в чувственном опыте (эмпиризм) или в разуме (рационализм). В-четвертых, условия возможности универсальной науки о мире человек обнаруживает в самом себе – это математика. Требуемый характер универсальности математика имеет постольку, поскольку ее предметы абсолютно некачественны и, в этом смысле, применимы ко всему существующему. Проблема состоит только в оправдании возможности применять математику ко всему миру, считать мир «говорящим на языке математики». Схоластическая традиция, следующая в данном вопросе идеям Аристотеля, не допускала такую возможность. Арифметика и другие математические науки (в том числе астрономия) были только лишь конструкциями. Новоевропейская революция предполагает утверждение онтологического статуса математической предметности. В этом смысле одним из важнейших тезисов Галилея, защищающего учение Коперника, был тезис о том, что новая система является системой описания и объяснения мира, а не интеллектуальной конструкцией «спасающей явления». Не последнюю роль в этом изменении сыграли идеи Декарта о протяженности как основной характеристике существующего вне мыслящего человека мира, о геометризации пространства. В-пятых, «сообразуясь» с основной человеческой способностью познания (математикой) весь мир, подлежащий научному познанию, становится также некачественным, состоящим из однородных элементов в противоположность качественно определенному в своем движении к естественным местам миру Аристотеля и иерархическому миру средневековья. При этом видимое качественное многообразие оказывается необходимым образом сводимо, а точнее объясняемо через закономерности количественные. В-шестых, единая универсальная наука в которой оказываются оправданным образом спаяны математические вычисления и физический опыт наблюдения мира, а точнее экспериментирования над ним, наука, предпосылкой которой является однородность составляющих элементов мира, может претендовать на познание бесконечного мира. Это изменение в понимании предмета познания от замкнутого, упорядоченного мира античности в бесконечной вселенной Нового времени историк науки А. Койре называет одной из ведущих причин возникновения новоевропейской науки. В контексте идеи о бесконечности мира может быть понят и переход к гелиоцентрической системе мира и, соответственно идея о вращении Земли.
Повторим, что, выделяя указанные черты, мы, конечно, огрубляем сложный процесс формирования нового типа научности, который не может возникать на пустом месте, как, и не может предполагать полного отмирания тех особенностей науки, которые характеризовали прежнюю парадигму. Так, например, идею об онтологическом статусе математических предметов мы можем обнаружить еще в Античности у Платона и пифагорейцев, так же как и гелиоцентрическую систему мира (Аристарх Самосский), и идею качественной однородности первых элементов (Демокрит). При этом И. Ньютон еще остается сторонником идеи о субстанциальности качеств, а концепция ограниченной Вселенной обсуждается и в современной космологии. Также возникающие в современной науке сомнения по вопросу об активности человека в познавательной деятельности, в некотором смысле возрождают античное почтительное отношение к прекрасному космосу. Кроме того, важно отметить, что трудно выделять среди указанных характеристик смысла научной революции главные и побочные. Скорее всего, правильно будет их рассматривать в органичной взаимосвязи и дополнительности.
Дополнительная литература:
1. Дмитриев И.С. Искушение святого Коперника: ненаучные корни научной революции. СПб., 2006
2. Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной. М., 2001.
Контрольные вопросы:
1. Каким образом понималась новоевропейская научная революция в постпозитивизме.
2. С какими именами мы связываем событие новоевропейской научной революции?
3. Какие базовые характеристики описывают событие новоевропейской научной революции?
6. О классической науке, основания которой были заложены новоевропейской научной революцией, можно говорить в двух смыслах. Первый из них касается понимания науки в контексте идеи универсальности научного познания, основа которой – уверенность в ценности научного разума, очищенного по возможности от страстей и заблуждений, имеющего целью познание и преобразование мира на благо человека. На основании этого, могут быть поняты и базовые установки такого типа научности: единое достоверное основание, в качестве которого собственно и выступает человек как субъект познания и понимание природы как материала, подлежащего познанию и преобразованию. Если провести анализ базовых установок классической науки в этом смысле слова, то среди них можно назвать, во-первых, определенность ценностных ориентиров – направленность в первую очередь на обслуживание материальных интересов людей, а также конкретных социальных проблем. Во-вторых, определенность метода как математического исследования, приемлемого во всех научных практиках (тотальная квантификация научного дискурса), возвышающего наблюдение до эксперимента, охватывающего все области сущего. В-третьих, определенность предмета, под которым понималась «природа как саморегулирующаяся система, функционирование которой подчинено строгим, математически выражаемым законам»[41].
Однако классическая наука не была бы таковой, то есть образцовым типом научности, заложившим основания научного знания на многие поколения вперед, если бы при этом не разрабатывались несовместимые направления научного исследования, не обнаруживали себя противоречивые тенденции в понимании оснований научной методологии, не поднимались проблемные вопросы. Это второй смысл классической науки, который можно охарактеризовать, описывая ее внутреннее многообразие. 1. Дедуктивная достоверность и метод индукции, разрабатываемые в рамках рационализма и эмпиризма как методологических программ научного исследования с различным пониманием основания достоверности научного познания. Об этом мы говорили, разбирая соответствующий вопрос. В контексте этого противоречия можно понять и ориентацию на преимущественное развитие математических методов и исследований или физики, когда математика понимается лишь как органон. 2. Что касается направления научных исследований, то здесь можно отметить с одной стороны, возрастающий интерес к частным проблемам и исследованию особенностей единичных объектов природы, что имело следствием накопление огромного эмпирического материала. С другой стороны имело место стремление к систематической классификации, а также видению природы как систематического образования (П. Гольбах) и развивающегося целого (Г. Лейбниц). 3. Принцип детерминизма, имеющий своим основанием убеждение в единообразии божественного творения (Р. Декарт) или веру в отсутствие такового (П.С. Лаплас) дополнялся принципом телеологии в объяснении единства гармонично устроенного мира (Г. Лейбниц) или противостоял принципу свободы воли в понимании мышления (Р. Декарт). 4. В истолковании природных объектов признавалась недостаточность принципа механицизма, столь однозначно утверждаемого Декартом. В данном контексте можно отметить идеи И. В. Гете о необходимости понимания живого исходя из принципов, отличающихся от оснований механистического истолкования природы. Дилемма механизма и организма нашла свое актуальное звучание в программах исследований в области зарождающейся новой науки биологии. Крайности механического истолкования живых природных объектов (Г. Бургаве, Ю. Ламетри) и витализма (учение, предполагающее наличие нематериальной сверхъестественной сила, управляющей жизненными проявлениями организма), новое систематическое оформление которого будет иметь место в работах Г. Дриша (XIX в) преодолевались в парадигме органицизма (Г. Шталь, А. фон Гелен и др.). Кроме того, дискуссия сторонников преформизма (учения о заложенных материальных структурах, предопределяющих развитие организма) и эпигенеза (учения о возникновении новообразований в процессе развития организма) получала свое новое звучание в возрастающих исследованиях процессов трансформации организма и развития системы живых систем. При этом обнаруживалась возможность понимания дополнительности виталистических и механистических факторов. 5. В отношении трактовки базовых научных понятий также имела место необходимая двойственность. Можно привести в пример субстанциализм и релятивизм в понимании времени и пространства (И. Ньютон, Г. Лейбниц), количественную и качественную определенность оснований (новых элементаризм в химии и теория эфира), дискретность и непрерывность в понимании первоэлементов. Причем необходимость совмещения дискретности и непрерывности была актуальной и в математике (проблема соотношения континуумов и неделимых) и в биологии (единство организма и процессы развития и изменчивости живого) и в других науках. 6. Кроме того важной тенденцией классической науки можно считать возникновение и распространение, наряду с математическими, техническими и естественнонаучными исследованиями, социально-гуманитарных наук, начало формирования их специфической методологии, а также определенное влияние этого вида знания на способы решения естественнонаучных вопросов (например, К. Линней и экономические понятия в биологии).
В XVIII – XIX веках углубляется процесс институализации науки, которая оказывается развитым социальным институтом, включенным в систему общественного разделения труда. Отчасти этот процесс можно соотнести со следующими тенденциями. Во-первых, с углублением смысла научных исследований и соответствующим требованием высокой профессиональной подготовки ученого. Во-вторых, с практической ориентацией науки, допускающей возможность ее общественной легитимации на основе принципов результативности и эффективности, оказывающихся внешними по отношению к самому процессу познания. В-третьих, с усложнением системы эмпирических доказательств требующих технической базы и соответственно финансовых вложений государства или иных субъектов, заинтересованных в результатах научных разработок. В-четвертых, с усложнением и дифференциацией научного поиска и соответствующим требованием объединения усилий многих ученых для решения практических и теоретических задач. Процесс формирования науки как профессиональной деятельности и социального института проявляется в возникновение научных организаций (Академия в Италии (Accademia dei Lincei 1603 г.), Флорентийская академия опыта 1657 г., Лондонское Королевское общество (1660г.), Королевская академия наук в Париже (1666 г.), научных сообществ, которые носят более или менее формализованный характер, а также в реализации программы изменения преподавания в университетах и соответственно в формировании института научных школ. Реформирование немецких университетов в начале XIX века, идеологами которого были И. Кант, В. Фон Гумбольдт, Ф.В. Й. Шеллинг, имело общий смысл объединения процесса преподавания с научно исследовательским процессом.
Дополнительная литература:
1. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.) Формирование научных программ Нового времени. М., 1987.
2. Дмитриев И.С. Союз ума и фурий. (Французское научное сообщество в эпоху революционного кризиса конца XVIII столетия и Первой империи). СПбГУ 2010.
Контрольные вопросы:
1. Определите основные характеристики классической науки.
2. Раскройте смысл противоречивых тенденций классической науки.
3. Проясните смысл возникновения науки как социального института.
7. Описание и осмысление философских проблем современной науки сталкивается очевидным образом с трудностями двух порядков. Во-первых, каким образом, учитывая крайнюю дифференциацию и специализацию современных научных исследований, не впадая в дилетантизм, абстрактные рассуждения и дурную бесконечность перечисления частностей, говорить единообразно о современной науке? Во-вторых, что считать современным научным знанием в условиях непрерывного увеличения объемов научной информации, а также постоянной трансформации характера научных задач? Имея в виду необходимость ответов на данные вопросы, предполагается уместным дать общее предварительное понятие современной науки. Современным в научном исследовании можно считать то, что представляется в настоящее время противоречивым, проблематичным, актуальным, приводящим к возникновению новых научных областей и использованию новых методов и подходов, вызывающим существенные внутринаучные дискуссии и общественную полемику. Современной наукой можно считать науку, вскрывающую в себе внутренние проблемы и черпающую в этом источник развития. Предваряя сомнения в уместности содержания понятия современной науки, которое в общих чертах остается тем же, что и тридцать лет назад, подчеркнем еще раз, что в данном случае речь идет не об эмпирическом факте. Либо мы релятивизируем понятие современности, определяя всякий раз новую значимую фактическую черту научного знания в качестве критерия. Либо мы предполагаем возможным использовать это понятие, которое как раз может служить критерием определения современности (способности на инновацию) того или иного исследования, имеющего место сегодня.
Итак, во-первых, речь идет о характере общих вопросов, обсуждаемых в современной науке. Современная наука предполагает критико-рефлексивную установку по отношению к своим собственным предпосылкам. Мы помним, что еще А. Эйнштейн в своей статье «Физика и реальность» писал о том, что современный физик не должен уступать философу право критического рассмотрения теоретических основ своей науки. Теорема Геделя о неполноте, обосновывающая невозможность полной формализации системы, является в некотором роде парадигмой изменения научной рациональности от завершенности и непротиворечивости к ориентации на постоянное расширение, развитие через самопреодоление в устремлении к никогда не достижимой полноте. Философский смысл этой теоремы можно соотнести еще с платоновским различием предпосылочного и беспредпосылочного знания, первое из которых связано с наличием недоказуемых и неопровержимых в данной системе предложений. Однако в данном случае тот же смысл выражен с помощью математики и в отношении к ней самой. Подчеркнем, дело не в точности, которую дают математические методы, а в критичности современной математической теории, которая своими средствами обнаруживает собственные пределы. Современная математика специальным образом ставит задачи рассмотрения своих предельных понятий, парадоксов, возникающие при их определении, а также вопросы о конструировании собственных предметов. Однако в пример можно привести не только математику, которая на протяжении всей истории своего существования решала такого рода задачи, определяя, например, понятия непрерывности, множества, бесконечности. В современной физике возникает термодинамика открытых систем в ответ на необходимость выработать адекватные методы и подходы к исследованию сложных систем, в которых имеет лишь относительное значение принцип детерминизма. В этом же контексте вопроса о предельных основаниях можно понять и дискуссию А. Эйнштейна и Н. Бора о принципиальном единстве законов мира. Что касается, например, современного социально-гуманитарного знания, то без критической рефлексии собственных установок невозможна объективность, которая делает это знание научным.
Во-вторых, современная наука предполагает новые формы систематической организации знания, в виде так называемых открытых систем, в противоположность «изолированным». Отметим, что открытость системы, «диалог с внешним миром» исключает ее универсальность и абсолютность. Этот «диалог с внешним миром касается, во-первых, открытости научного исследования конструктивному взаимодействию с иными формами знания (например, с философией). В этом контексте можно понять также то, что современную науку характеризует с одной стороны высокая степень специализации и дифференциации, и, с другой, междисциплинарные исследования, связанные с возникновением специфических пограничных предметов и научных задач. В данном случае уместно вспомнить синергетику, которая является одной из современных методологических парадигм организации междисциплинарных исследований. Кроме того, с одной стороны, имеет место разрыв между прикладными и фундаментальными исследованиями, которые характеризуются различными ценностными ориентациями и методологическими особенностями. С другой стороны, этот разрыв можно понять как дополнительность между фундаментализмом и практицизмом, поскольку первое представляет собой теоретическое основание второго, которое в свою очередь служит посредником между научной теорией и общественной пользой. Конечно, данная открытость характеризует не только формы организации знания, но и сам предмет исследования, о чем будет сказано позже.
В-третьих, современное научное знание можно понять содержательно в контексте кризиса единой универсальной научной системы. Это касается не столько возникновения новых научных парадигм в различных областях научного знания, сколько понимания необходимости и обоснование возможности совмещать прежние теории с возникающими. Принцип совместимости научных теорий, введенный Лобачевским, а также более радикальный принцип дополнительности Н. Бора начинают выступать в качестве методологических стандартов современной научности. При этом речь идет о том, что для адекватного постижения сложных объектов современной науки необходимо использовать противоречащие, но дополняющие друг друга концептуальные установки. «Монологизм» и универсальность классического научного знания, имеющего основание в универсальных структурах субъективности, лишенной исторического и социального контекста своего определения, сменяется «диалогизмом» современной науки. Этот пункт очевидным образом связан с предыдущим, однако здесь речь идет не о формальном, но о содержательном многообразии научных подходов.
В-четвертых, трансформируется соответствующим образом и предмет исследований современной науки. Классическая наука, предполагающая статичность, завершенность, историческую и социальную индифферентность предмета исследования, допускает понимание знания как воспроизводства внешней данности, независимой от субъекта. Наука современная имеет дело с иным предметом. Это сложные, развивающиеся, открытые системы, описываемые с помощью стохастических закономерностей, определенность которых возможна лишь в контексте ситуации наблюдения. В этом смысле предмет современной науки существует как взаимосвязанный с субъектом, с его средствами наблюдения, его концептуальными, методологическими установками или мыслится по аналогии с субъектом (способность к самоорганизации). Причем такого рода перемена характеризует не только социально-гуманитарные исследования, определившие в современности свой собственный методологический аппарат. Феноменальность предмета, а также исторический, эволюционный способ его бытия признаются и в естественнонаучных исследованиях и в науках о живом.
В-пятых, речь идет о ценностных ориентациях, включаемых в предметное пространство современных областей знания. Такого рода суждение и его конструктивность могут стать более ясным, если соотнести его с первым тезисом о критико-рефлексивной установке. Критическая позиция по отношению к собственной научной деятельности в контексте современной рациональности предполагает не только рефлексию методологических и теоретических оснований, но и осознание границ собственной области исследования, определяемых исходя из общечеловеческих ценностей. При этом речь идет как о самоограничении, то есть о принятии на политических и академических уровнях запретов на различные виды исследований (например, в области генетики), так и о возникновении новых направлений научных исследований, призванных ликвидировать последствия собственно научной деятельности. Понятно, что такое изменение видения науки возможно только постольку, поскольку результаты этой деятельности приобрели такой размах, что могут представлять собой угрозу человечеству. Кроме того, и сама рефлексия методологических и теоретических оснований часто имеет ценностно-ориентированный характер. Например, при рассмотрении проблем экономического роста, кризисов, безработицы в современной экономической науке создается необходимость перехода к анализу и сознательному формированию мотиваций и ценностных предпочтений субъекта экономической деятельности (Д. Кейнс). В этом смысле, очевидно, что абсолютная активность познающего и преобразующего мир человека, которая признавалась в качестве естественной в классической науке, подвергается сомнению в науке современной и возникает вопрос о необходимых и допустимых целях и ценностях субъекта современной науки.
