Формирование личности в процессе социализации 6 страница

В отличие от непроизвольного действия, непосредственно определяемого находящимся в “поле” раздражителем, преднамеренное действие реализуется с помощью необходимых для этого средств (знаков, нормативных ценностей и т. д.), т. е. опосредствованно. Ученик читает чертеж, справляется с инструкциями, вспоминает наставления мастера производственного обучения и т. д., таким образом, еще до осуществления деятельности обеспечивает ее построение в своем сознании, и только после этого действует.

Преднамеренное действие осуществляется с помощью саморегуляции. Ее структура включает цель, которой стремится достигнуть человек; программу тех действий и операций, которую он должен осуществить, чтобы достигнуть ее; выяснение критериев успешности действий и сопоставление с ними реально полученных результатов действия; наконец, принятие решения о том, надо ли считать действие законченным или его следует продолжать, внося в его исполнение необходимые коррективы. Таким образом, саморегуляция преднамеренного действия предполагает произвольный контроль над его планированием и исполнением. В процессе онтогенеза функция регулирования и контроля первоначально осуществляется взрос­лым в процессе совместной деятельности и общения с ребенком, а в дальнейшем, ввиду того, что происходит интериоризация образцов и схем выполнения действий, ребенок сам научается в соответствии с этими схемами и образцами контролировать действие.

Преднамеренность действия предполагает принятие челове­ком решения о том, что образ будущего результата действия отвечает мотиву его деятельности (т. е. тому, ради чего он действует), и действие тогда приобретает личностный смысл и выступает для субъекта как цель деятельности.

Особый вид преднамеренных действий составляют волевые действия. Волевое действие, сохраняя все существенные приз­наки преднамеренного действия, включает в качестве необходимого условия преодоление трудностей. То или иное преднамеренное действие может принадлежать и не принадлежать к волевым в зависимости от того, связано ли оно с преодолением трудностей или нет.

Волевые действия могут различаться по сложности. Так, школьник, впервые делая попытку на уроке физкультуры совершить опорный прыжок, преодолевает некоторые опасения, связанные с возможным падением и ушибом. Подобные волевые действия называются простыми. Сложное волевое действие включает в себя ряд простых. Молодой человек, приняв реше­ние освоить сложную производственную деятельность, преодолевает ряд внутренних и внешних препятствий и трудностей и осуществляет свой замысел. В свою очередь, сложные действия входят в систему организованной волевой деятельности человека. направленной на достижение сознательно поставленных близких и далеких целей. В ней обнаруживаются те или иные волевые качества человека, проявляется воля.

Воля — это сознательная организация и саморегуляция человеком своей деятельности и пове­дения, направленная на преодоление трудностей при достижении поставленных целей. Воля — это особая форма активности личности, особый вид организации ее поведения, определяемого поставленной ею самой целью.

Воля возникла в трудовой деятельности человека, овладевающего законами природы и таким образом получающего возможность изменять ее в соответствии со своими потребностями.

Воля обеспечивает выполнение двух взаимосвязанных функций — побудительной и тормозной и в них себя проявляет.

Побудительная функция обеспечивается активностью чело­века. В отличие от реактивности, когда действие обусловливается предшествующей ситуацией (на оклик человек оборачивается, брошенный в игре мяч отбивает, на грубое слово обижается и т. д.), активность порождает действие в силу специфики внутренних состояний субъекта, обнаруживающихся в момент самого действия (человек, нуждающийся в получении необходимой информации, окликает товарища, испытывая состояние раздражения, позволяет себе грубить окружающим и т. д.).

В отличие от полевого поведения, отличающегося не­преднамеренностью, активность характеризуется произволь­ностью, т. е. обусловленностью действия сознательно поставленной целью. Активность может и не быть вызвана требованиями сиюминутной ситуации, стремлением приспособиться к ней, действовать в границах заданного, она характеризуется надситуативностью, т. е. выходом за пределы исходных целей, способностью человека подниматься над уровнем требо­ваний ситуации, ставить цели, избыточные по отношению к исходной задаче (таков “риск ради риска”, творческий порыв и т. д.).

Одним из проявлений социальной активности человека, того, что может быть названо его активной гражданской позицией, является “сверхнормативная активность”, т. е. такая его деятельность, выполнение которой не является строго обязательным для деятеля (ему никто не может поставить в упрек, если он ее не выполняет), но осуществление которой отвечает социальным ожиданиям.

Может быть указана еще одна особенность волевых процес­сов, выступающая в качестве проявления ее побудительной функции. Если у человека отсутствует актуальная (“здесь и теперь”) потребность осуществить действие, объективную необходимость которого он осознает, воля создает дополнительные побуждения, изменяющие смысл действия, делающие его более значимым, вызывая переживания, связанные с предвидимыми последствиями действия. В состоянии утомления школьнику, случается, трудно собрать силы для того, чтобы поехать на тренировку в спортзал на другой конец города, однако мысль о том, что от того, насколько он будет подготовлен как капитан команды, зависит общий ее успех и поддержание спортивной славы школы, мобилизует его волю, создавая дополнительную мотивацию к осуществлению действия.

Тормозная функция воли, выступающая в единстве с побудительной функцией, проявляется в сдерживании нежелательных проявлений активности. Личность способна тормозить пробуждение мотивов и выполнение действий, которые не соответствуют ее мировоззрению, идеалам и убеждениям. Регулирование поведения было бы невозможным без торможения.

Говоря о стиле и тоне взаимоотношений в коллективе, А. С. Макаренко особо подчеркивал задачу выработки “привычки торможения”. Он писал: “Руководство детского учреждения постоянно должно развивать у воспитанников умение быть сдержанными в движении, в слове, в крике... Это торможение не должно иметь характера муштры; оно должно быть логически оправдано прямой пользой для организма своего воспитанника, эстетическими представлениями и удобствами для всего коллектива. Особую форму торможения представляет вежливость, которую нужно настойчиво рекомендовать при каждом удобном случае и требовать ее соблюдения”.

Побуждения человека к действиям образуют определенную упорядоченную систему — иерархию мотивов — от потребностей в пище, одежде, укрытии от жары и холода до высших побуждений, связанных с переживанием нравственных, эстетических и интеллектуальных чувств. В том случае, если во имя высших мотивов тормозятся и сдерживаются низшие, в том числе жизненно важные, это происходит за счет проявлений воли. И в повседневной жизни сдержать проявление своих чувств, довести до конца начатое дело несмотря на любые трудности, устоять против соблазна все бросить и заняться чем-либо более привлекательным — возможно при наличии достаточно сильной воли.

В своем единстве побудительная и тормозная функции воли обеспечивают личности преодоление трудностей на пути к достижению цели.

Идеализм в философии и психологии рассматривал волю человека как особую, ничем не определяемую и ни от чего не зависящую (т. е. индетерминистскую) силу, позволяющую человеку выбирать и осуществлять то или иное действие. При этом вся психическая деятельность оказывалась подчиненной воле как ничем не обусловленному бессознательному первоначалу активности. Американский психолог У. Джемс ведущую роль в действии отводил волевому решению, ни от чего не зависящему. Образно это представлялось так: человек говорит себе: “Fiat!” (латинское слово, имеющее смысл “Да будет!”) — и поступок свершается, оказываясь якобы ничем кроме этого мистического первона­чального толчка не обусловленным.

В действительности поступки и действия человека обус­ловлены объективно. Мотивы, включающие волевое действие, складываются и возникают как результат внешних воздействий, имевших место в настоящем и прошлом, в процес­се психического развития человека в результате активного его взаимодействия с обстоятельствами жизни н деятельности. Факт детерминированности (причинной обусловленности) воле­вых действий не означает, что человеку принудительно зада­ется тот или иной способ деятельности, что он не ответствен за свои поступки и имеет право сослаться на их фатальный характер. “Идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свобо­де воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при детерми­нистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю”.

Волевой акт человек осуществляет как личность, ответст­венная за все его последствия. Марксизм рассматривает воле­вое поведение как обусловленную системой общественных от­ношений высшую ступень активности личности, предполагаю­щую “способность принимать решения со знанием дела”. Формой проявления активности человека и в особенности его воли выступает деяние — социально значимый результат деятельности, ответственность за который несет сам субъект, даже в том случае, когда произведенный результат выходит за рамки его исходных намерений. Помогая другому, способ­ствуя решению его проблем, субъект совершает благодеяние. При этом он может и не подозревать, какую роль он сыграл в жизни этого другого. Однако именно он ответствен за эти благоприятные для последнего изменения жизни. Неоправдан­но причиняя неприятности другому человеку, блокируя удов­летворение его потребностей, субъект совершает злодеяние, за которое он ответствен в том случае, если он мог и должен был предвидеть его последствия. Осуществляя деяния, человек, производя изменения в жизни, поведении, сознании других людей, выступает носителем добра или злой воли и тем самым характеризуется как личность с положительной или отрица­тельной стороны.

Люди заметно различаются по тому, кому они склонны приписывать ответственность за собственные деяния. Качество, характеризующее склонность человека приписывать ответст­венность за результаты своей деятельности внешним силам и обстоятельствам или же, напротив, собственным усилиям и спо­собностям, называется локализацией контроля (в пси­хологической литературе используется термин “локус контро­ля”, от лат. Locus — местоположение и фр. Controle — проверка). Есть люди, которые склонны приписывать причины своего поведения и свои деяния внешним факторам (судьбе, обстоя­тельствам, случаю и т. д.). Тогда говорят о внешней (экстернальной) локализации контроля. Относящиеся к этой катего­рии школьники найдут любые объяснения полученной неудов­летворительной оценке (“Задание было неправильно написано на доске”, “Мне неверно подсказали и сбили меня с толку”, “К родителям пришли гости и помешали мне делать уроки”, “Этого правила мы не проходили” и т. д.). Исследования пока­зали, что склонность к экстернальной локализации контроля связана с такими личностными чертами, как безответствен­ность, неуверенность в своих способностях, тревожность, стрем­ление вновь и вновь откладывать осуществление своих намере­ний и т. д. Если индивид, как правило, принимает на себя ответственность за свои деяния и причину их видит в своих способностях, характере и т. п., то есть основания полагать, что у него преобладает внутренняя (интернальная) локализа­ция контроля.

Получивший “двойку” учащийся, для которого характерна внутренняя локализация контроля, объяснит это либо тем, что задание было ему не интересно, либо — забывчивостью, либо — отвлечением внимания и т. д. Выявлено, что люди, которым присуща внутренняя локализация контроля, более ответственны, последовательны при достижении цели, склонны к самоанализу, общительны, независимы. Интернальная или экстернальная локализации контроля волевого действия, имеющего как поло­жительные, так и отрицательные социальные последствия, являются устойчивым качеством личности, формирующимся в процессе воспитания.

Одним из наиболее характерных проявлений во­ли выступает поведение человека в условиях риска.

Риск — это характеристика деятельности при неопределен­ности для субъекта ее исхода и наличии его предположений о возможных неблагоприятных последствиях в случае неуспеха (наказание, болевое воздействие, травма, потеря престижа и т. д.). Ожидаемое неблагополучие при риске определяется сочетанием вероятности неуспеха и степенью неблагоприятных последствий в этом случае. Возникает вопрос: во имя чего человек идет на риск, если вероятность неуспеха велика, а наказание за неудачу значительно? Психология выделяет две взаимосвязанные причины рискового поведения, предполагаю­щие включение воли как необходимого условия для риска.

Первая причина для риска и соответственно первый вид риска—расчет на выигрыш, ожидаемая величина которого в случае успеха превышает степень неблагоприятных по­следствий при неуспехе (ситуативный риск). Мотивация успеха здесь оказывается сильнее мотивации избегания неудачи. Если принять во внимание то обстоятельство, что для повседнев­ного поведения возможна противоположная зависимость — мотивация избегания неудачи имеет большую силу, чем моти­вация выигрыша, то становится очевидным, что риск — явление, важное для принятия решения. Однако такое поведение не столь большая редкость, хотя оно и требует от человека воле­вых решений. Командир, возглавив отряд и малыми силами производя обходный маневр, идет на риск потерять свой по­следний резерв, да и самому погибнуть при этом, но ценность внезапного выхода в тыл врага с захватом стратегической высоты оправдывает данное решение. Смелость, инициативность и решительность офицера, способствовавшие принятию воле­вого решения в ситуации риска, обеспечивают выигрыш боя, победу над врагом.

Различают оправданный и неоправданный риск. Оправдан­ный риск, при всей неопределенности исхода и возможности неудачи, в отличие от неоправданного риска, предполагает разумное взвешивание всех “за” и “против” при принятии волевого решения, идейную и нравственную высоту мотива, определяющего рисковое поведение и, таким образом, предпоч­тение опасного варианта действия сравнительно безопасному. При этом возможны ситуации, где исход действия зависит от случая (“повезет — не повезет”) или же, напротив, где успех может быть обусловлен личными качествами рискующего (его способностями, настойчивостью, умениями и т. д.). Установле­но, что, при прочих равных условиях, человек значительно чаще и большим рискует в ситуациях, связанных не с шансом (“Вдруг само по себе получится!”), а при разумном учете своих способностей, умений и навыков, т. е. тогда, когда счи­тает, что (при всей вероятности неудачи) успех тем не менее зависит от него как личности.

Вторая причина для поведения, характеризующегося пред­почтением опасного варианта действия, или для второго вида риска — над ситуативная активность личности, способность человека подниматься над уровнем требований ситуации, ста­вить цели, превосходящие исходную задачу. Второй вид риска обозначается как “надситуативный”, или “бескорыстный” риск, или же “риск ради риска”. Факт существования бескорыстного риска выявлен экспериментально на специальном приборе — рискометре.

Перед испытуемыми была поставлена задача действовать точно и без­ошибочно, самостоятельно выбирая цель и стремясь, не промахнувшись, попасть в нее. При этом им сообщалось, что цель можно выбирать где угод­но в пределах заданного в эксперименте пространства, но при этом показы­валось, что в нем существует опасная зона, случайное попадание в которую чревато наказанием. Выяснилось, что некоторые испытуемые, хотя их никто и ничто к этому, казалось бы, не побуждает, стремятся работать в непосред­ственной близости к опасной зоне, рискуя неблагоприятными последствиями любого случайного промаха. Другие же в этой же ситуации не позволяют себе подобного риска, выбирая цели, значительно удаленные от зоны опас­ности. Многократные повторения и варьирование эксперимента позволили сделать вывод о выраженности у первой группы склонности к бескорыстному риску.

В последующих экспериментах было установлено, что люди, способные к “риску ради риска”, гораздо чаще встречаются среди монтажников-высотников, спортсменов-мотоциклистов, монтеров высоковольтных линий и др. по сравнению с представителями других профессий.

Экспериментально показано также, что лица, обнаруживающие спо­собность к ситуативному риску, склонны рисковать “ради риска”. Однако испытуемые, не продемонстрировавшие при исследовании бескорыстный риск, как правило, не рискуют в ситуации, когда ожидаемый выигрыш не больше ожидаемой неудачи. Склонность к бескорыстному риску, которую можно обнаружить в психологическом эксперименте, т. е. в результате краткого испытания, позволяет, таким образом, прогнозировать волевые действия людей в ситуации действительной опасности. С помощью рискометра удается осуществить оптимальную расстановку людей в пожарной команде, выдвинув несклонных к риску людей не для работы в зоне огня, как не обнаруживаю­щих этой склонности, а на обеспечение средствами для тушення пожара вне опасной зоны.

Было бы ошибкой считать, что сильной волей обладают лишь те, кому свойствен бескорыстный риск. Если в пожарном расчете поменять местами “рисковых” и “нернсковых”, то, как было показано в эксперименте, склонные к риску пожарные хуже справляются с задачами обеспечения противопожарными средствами, чем “нерисковые”. Повседневная, иногда рутинная, неинтересная работа требует волевого напряжения и набора волевых качеств (настойчивости, терпения, скрупулезности в выполнении правил и инструкций и др.), хотя и отличающихся от тех, которые нужны для непосредственного соприкосновения с опасностью, но не менее социально ценных.

Основу воли, как и активности субъекта в целом, составляют его потребности, порождающие разветвленную и разнообраз­ную мотивацию действий и поступков.

Под мотивацией в психологии понимают три относительно самостоятельных вида психологи­ческих явлений, тесно между собой связанных, но не полностью совпадающих. Это, во-первых, мотивация как мотив, выступающий в качестве побуждения к деятельности, связанного с удовлетворением потребностей индивида. В этом случае мотивация поясняет, почему вообще возникает состояние активности, какие потребности по­буждают субъекта к деятельности.

Во-вторых, мотивация объясняет, на что направлена активность, ради чего выбрано именно такое, а не какое-либо другое поведение. Мотивы здесь — это причины, опреде­ляющие выбор направленности поведения, в своей совокупности они образуют направленность личности человека.

Наконец, в-третьих, мотивация является средством саморегуляции поведения и деятельности человека. К этим средствам относятся эмоции, желания, влечения и т. п. Так, в эмоции оценивается личностный смысл того или иного акта поведения и в случае несоответствия его конечной цели дея­тельности эмоции изменяют ее общую направленность, пере­страивают поведение, привносят дополнительные побуждения, усиливающие исходное, и т. д.

В волевом акте (волевом действии) представлены все три стороны его мотивации: источник активности, ее направлен­ность и средства саморегуляции.

Итак, потребности превращаются в различные мотивы, определяющие совершение одних и пре­пятствующие выполнению других действий. Мотивы волевых действий всегда имеют в большей или мень­шей степени осознанный характер. “Все, что побуждает чело­века к деятельности, — писал Ф. Энгельс, — должно проходить через его голову, воздействуя на его волю”.

В зависимости от того, насколько осознана та или иная потребность, различают влечения и желания.

Влечение — это мотив деятельности, представляющий собой еще недифференцированную, недостаточно отчетливо осознан­ную потребность. Так, испытывая влечение к кому-либо, чело­век получает удовольствие, когда видит объект своего влече­ния, говорит с ним, и поэтому невольно стремится к этой встрече. Однако иногда он не осознает, что является причиной удовольствия. Влечение смутно, неясно.

Желания как мотив деятельности характеризуются доста­точной осознанностью потребности. При этом сплошь и рядом осознаются не только объекты потребности, но и возможные пути ее удовлетворения. Желая, например, значительно повы­сить производительность труда и переживая это как настоя­тельную общественную потребность, рабочий-новатор думает о возможном усовершенствовании своего станка, вновь пересмат­ривает график своей работы, учитывает каждое движение и т.д.

Все мотивы деятельности являются результатом отражения условий существования человека и осознания им потребностей. Среди этих мотивов в каждый момент жизни одни получают большее, другие меньшее значение. Например, сравнительно второстепенная нужда школьницы найти потерянный пояс во время сбора на вечер может на какой-то отрезок времени за­слонить более настоятельную—поужинать. В связи с этим изменением значения различных потребностей у человека в ряде случаев возникает борьба мотивов: одно желание проти­вопоставляется другому желанию, сталкивается с ним. Мотивы более высокие по уровню, например общественные интересы, могут сталкиваться с менее высокими, например корыстными интересами. Эта борьба мотивов переживается иногда мучи­тельно, иногда проходит безболезненно, в простом обсуждении мотивов, в подборе разумных доводов “за” и “против”. Так, ученик может испытывать колебания, раздумывая, чем занять­ся сегодня вечером (подготовиться к контрольной по алгебре или пойти на каток), и может переживать подлинный конф­ликт между чувствами долга и дружеской привязанности, решаясь сказать товарищу, что его нечестный поступок делает невозможной прежнюю близость. В этой борьбе имеет решаю­щее значение чувство долга, мировоззрение, патриотизм, понимание общественной необходимости поступать так, а не иначе.

В результате обсуждения или борьбы мотивов принимается решение, т. е. избирается определенная цель и способ ее дос­тижения. Это решение может быть сразу претворено в жизнь, или действие, являющееся результатом решения, может быть несколько отсрочено. В последнем случае возникает длительное намерение. Систе­матическое невыполнение принятых решений свидетельствует о слабоволии человека.

Последний момент волевого действия составляет исполне­ние. В нем решение переходит в действие. В исполнении; в волевом действии или поступке и обнаруживается воля человека. Не по одним лишь высоким идейным мотивам и по герои­ческим решениям и намерениям, а по поступкам следует судить о воле человека. Анализируя поступки, можно, в свою очередь, делать выводы о тех мотивах, которыми он руководствовался. Зная мотивы, возможно предвидеть, как поведет себя человек в подобном случае.

Важнейшие звенья волевого акта — принятие решения и исполнение — нередко вызывают осо­бое эмоциональное состояние, которое описыва­ется как волевое усилие. Волевое усилие — это форма эмоцио­нального стресса, мобилизующего внутренние ресурсы человека (память, мышление, воображение и др.), создающего допол­нительные мотивы к действию, которые отсутствуют или недос­таточны, и переживаемого как состояние значительного напря­жения.

В результате волевого усилия удается затормозить действие одних и предельно усилить действие других мотивов. Волевое усилие, вызванное чувством долга, мобилизует человека на преодоление внешних препятствий (при решении трудной зада­чи, утомлении во время полевых работ или на производстве и т. д.), их отражение в психике в виде внутренних трудностей (нежелание отвлекаться от интересной книги, заботиться о соблюдении режима и т. д.). Победа над ленью, страхом, уста­лостью в результате волевого усилия дает значительное эмоциональное удовлетворение, переживается как победа над собой.

Внешнее препятствие требует волевого усилия в том случае, когда оно переживается как внутренняя трудность, внутренний барьер, который необходимо преодолеть.

Приведем простой пример. Если отмерить на полу один метр и попро­бовать перешагнуть через это препятствие, то никаких трудностей это задание не составит, никаких волевых усилий не потребуется. Но в условиях альпинистского восхождения ледниковая трещина такой же ширины высту­пает уже как серьезнейшее препятствие и преодолевается не без усилий. В обоих случаях движение, казалось бы, сходное — надо лишь широко шагнуть. Трудность в том, что в горах этому шагу предшествует борьба мотивов — чувство самосохранения борется со стремлением оказать помощь товарищу, желанием выполнить взятое на себя обязательства. Победит первое — и человек трусливо попятится от трещины, одержит верх второе — и препятствие будет преодолено, хотя, быть может, для этого понадобится значительное волевое усилие.

Воля как сознательная организация и саморе­гуляция деятельности, направленная на преодо­ление внутренних трудностей, — это прежде все­го власть над собой, над своими чувствами, действиями. Общеизвестно, что у разных людей эта власть обладает разной степенью выраженности. Обыденное сознание фиксирует огром­ный спектр индивидуальных особенностей воли, различающихся по интенсивности своих проявлений, характеризуемых на одном полюсе как сила, а на другом как слабость воли. Человек, обладающий сильной волей, умеет преодолевать лю­бые трудности, встречающиеся на пути к достижению постав­ленной цели, при этом обнаруживает такие волевые качества, как решительность, мужество, смелость, выносливость и т. д. Слабовольные люди пасуют перед трудностями, не проявляют решительности, настойчивости, не умеют сдерживать себя, по­давлять сиюминутные побуждения во имя более высоких, нрав­ственно оправданных мотивов поведения и деятельности.

Диапазон проявлений слабоволия столь же велик, как и характерных качеств сильной воли. Крайняя степень слабово­лия находится за гранью нормы психики. Сюда относятся, к примеру, абулия и апраксия.

Абулия — это возникающее на почве мозговой патологии отсутствие побуждений к деятельности, неспособность при по­нимании необходимости принять решение действовать или ис­полнять его.

Отчетливо понимая необходимость выполнить распоряжение врача, больной, страдающий абулией, не может заставить себя что-либо для этого предпринять. Наиболее характерно для него полевое поведение.

Апраксия — сложное нарушение целенаправленности дейст­вий, вызываемое поражением мозговых структур. Если пора­жение нервной ткани локализуется в лобных долях мозга — наступает апраксия, проявляющаяся в нарушении произволь­ной регуляции движений и действий, которые не подчиняются заданной программе и, следовательно, делают невозможным осуществление волевого акта.

Абулия и апраксия — сравнительно редкие явления, прису­щие людям с тяжелым расстройством психики. Слабоволие, с которым педагог сталкивается в повседневной работе, обуслов­лено, как правило, не мозговой патологией, а неправильным воспитанием, вполне устранимо в результате направленного формирования личности детей и подростков. Наиболее типич­ным проявлением слабой воли является лень — стремление че­ловека отказаться от преодоления трудностей, устойчивое нежелание совершать волевое усилие. Примечательно, что многие люди, во всех других случаях менее склонные призна­ваться в каких-либо недостатках, весьма легко признают за собой этот дефект. “Ленив я, это верно”, — с добродушной снисходительностью к своим слабостям соглашается в беседе с товарищем молодой человек. Очевидно, за этим признанием скрывается некое представление о собственной ценности, ко­торая не выявляется лишь по причине лени. В таком освещении лень выглядит не столько недостатком, сколько ширмой, кото­рая скрывает какие-то никому неведомые достоинства человека.

Между тем это иллюзия. Лень — свидетельство бессилия и вялости человека, его неприспособленности к жизни, безраз­личия к общему делу. Ленивый человек обычно обладает внешней локализацией контроля и потому безответствен.

Положительные качества воли, проявления ее силы обес­печивают успешность деятельности, с лучшей стороны харак­теризуют личность человека. Перечень подобных волевых качеств очень велик: мужество, настойчивость, решительность, самостоятельность, самообладание и многие другие. Так, реши­тельность — это индивидуальное качество воли, связанное со способностью и умением самостоятельно принимать ответст­венные решения и неуклонно реализовывать их в деятельности. У решительного человека начавшаяся борьба мотивов вскоре завершается принятием и исполнением решения. Проявление решительности — это не всегда мгновенное, но всегда своев­ременное решение, принятое со знанием дела, с учетом обстоятельств. Скоропалительные решения зачастую свидетель­ствуют не столько о решительности, сколько о желании чело­века избавиться от внутреннего напряжения и обсуждения мотивов, что скорее свидетельствует о слабости, а не о силе воли. С другой стороны, постоянное оттягивание принятия или исполнения решения, откладывание его “в долгий ящик” гово­рит, в свою очередь, о неразвитости воли. Самостоятельность воли предполагает при учете мнений других людей, их советов известную критичность по отношению к этим мнениям и сове­там. Как и решительность, самостоятельность выявляет, глав­ным образом, внутреннюю локализацию контроля волевого действия. Самостоятельность воли может быть противопостав­лена, с одной стороны, упрямству, а с другой — внушаемости. Внушаемый субъект не имеет своего мнения и поступает под влиянием обстоятельств и давления со стороны других людей, проявляет конформность. Следствием безволия является и упрямство, которое побуждает поступать вопреки доводам ра­зума и советам окружающих. Настойчивость упрямого челове­ка носит неразумный характер, она не является сознательной организацией и саморегуляцией деятельности и поведения.