Смерть Думузи или Сон Думузи

Сватовство Думузи

 

В известной нам шумерской литературе можно найти два различных варианта взаимоотношений Инанны и Думузи. В представленной ниже поэме молодые люди сразу полюбили друг друга, а по другой версии Инанна вначале предпочла другого жениха и лишь после уговоров согласилась на брак с Думузи. (см. "Думузи и Энкимду").

 

Миф начинается воспоминаниями Инанны, как однажды она, прогуливаясь где-то в одиночестве, повстречала пастуха Думузи. Он взял ее за руку и обнял, но богиня стала умолять отпустить ее, так как боялась гнева своей матери Нингаль. Думузи предлагает ей обмануть мать и сказать, что она была с подругой на городской площади.

 

Я скажу тебе, я скажу тебе,

Инанна, самая лживая из женщин, я скажу тебе,

(Скажи)"Подруга увела меня с собою на площадь,

Там музыкант развлекал нас танцем,

Песню такую прекрасную пел он для нас,

В радости мы скоротали с ним время".

С этим обманом предстанешь пред матерью,

Мы же пока в лунном свете напьемся любовью,

Я постелю тебе ложе, чистое, сладкое, достойное,

День тебе сладкий несет исполнение радости.

 

Инанна согласилась, и они предаются любви. После проведенного вместе времени молодые люди, очевидно, решили пожениться.

 

К сожалению, начало второй части не сохранилось и миф продолжается с сообщения Инанны, что Думузи готов встретиться с ее матерью, чтобы просить руки своей возлюбленной.

 

Я (Инанна) пришла к воротам матери,

Шествуя радостно,

Я пришла к воротам Нингаль,

Шествуя радостно.

С моей матерью он поговорит,

Окропит кипарисовым маслом полы,

С моей матерью он поговорит,

Окропит кипарисовым маслом полы,

Он, чей дом ароматен,

Чье радостно слово.

 

Мой повелитель чистых приятных ветвей,

Ама-Ушумгаль-Анна, зять Сина,

Мой повелитель сладко твое восхождение,

Вкусны растенья твои и травы равнины,

Ама-Ушумгаль-Анна, зять Сина,сладко твое восхожденье,

Вкусны растенья твои и травы равнины.

 

Перевод дан по книге С.Крамера "Шумеры.Первая цивилизация на земле"

 

 

Когда я, госпожа, в небесах сияла,

Когда я, госпожа, в небесах сияла,

Когда я сияла, когда я плясала,

От рассвета до заката песни распевала,

Напротив меня, напротив меня,

Господин Кулианна встал напротив меня!

Господин мою руку сжал,

Ушумгальанна обнял меня!

 

"Оставь меня. Дикий Бык! Я должна идти домой!

Оставь меня, Кули-Энлиль! Я должна идти домой!

Что я матушке моей скажу-солгу,

Нингаль, матушке моей, скажу-солгу?"

 

"Дозволь научить тебя, дозволь научить тебя!

О Инанна, хитрейшая! Дозволь научить тебя! -

"Подруга моя завлекла меня гулять,

Попеть-погулять, под бубен поплясать!

Ах, как песни ее хороши - она распевала для меня!

Ах, веселилась я от души - до рассвета веселилась я!"

 

Родимой матушке своей ты так скажи, ты так солги!

А мы с тобою в лунном сиянье

Будем ласкать-обнимать друг друга!

Я приготовлю светлое ложе,

Роскошное ложе, царское ложе!

Ах, настанет сладкое время, ах, придет веселье-радость!"

 

Сагидда - песня эта!

Я, дева, хожу по улице,

Хожу по улице в сиянии дня,

Я, Инанна, хожу по улице,

Оборот:

Хожу по улице в сиянии дня!

 

Строки 2-3 разрушены.

 

К воротам матушки пришла,

И вот я в радости хожу.

К воротам матушки пришла,

И вот я в радости хожу.

К воротам Нингаль подошла,

И вот я в радости хожу.

 

Матушке он скажет слово,

Кипарисовое масло изольет на землю.

Матушке Нингаль он скажет слово,

Кипарисовое масло изольет на землю!

Ароматов полно жилище его!

Ласки полно слово его!

 

Мой господин достоин светлого лона!

О Амаушумгальанна, зять Зуэна!

Владыка Думузи достоин светлого лона!

О Амаушумгальанна, зять Зуэна!

О господин, как сладко твое желание для души!

В твоей степи твои травы, твои злаки как хороши!

Амаушумгальанна, сладко желанье твое для души!

В твоей степи твои травы, твои злаки как хороши!

Сагарра - песня эта

Миф о потопе

 

К сожалению, табличка, на которой был записан миф, сохранилась не полностью, и начало мифа отбито. Мы можем восполнить смысл недостающих фрагментов по его более поздней вавилонской версии. Она вставлена, как рассказ, в эпос о Гильгамеше "О все видавшем…". Первые читаемые строки повествуют о сотворении человека, о божественном происхождении царской власти и об основании пяти старейших городов.

 

Далее речь идет о том, что на совете богов было принято решение наслать на землю потоп и уничтожить все человечество, но многие боги огорчены этим. Зиусудра, правитель Шуруппака, представляется набожным и богобоязненным царем, который пребывает в постоянном ожидании божественных снов и откровений. Он слышит голос бога, скорее всего Энки, сообщающий ему о намерении богов "уничтожить людское семя".

 

Дальнейший текст не сохранился из-за большой трещины, но, судя по вавилонскому аналогу, в нем Зиусудра получает подробные наставления по строительству огромной лодки, чтобы спастись от неминуемого бедствия.

 

Текст возобновляется ярким описанием потопа. В течение семи дней и семи ночей на земле бушует буря такой силы, что даже боги боятся ее. Наконец на небе появился бог Солнца Уту, который осветил и обогрел землю. Зиусудра простерся перед ним ниц и принес в жертву волов и овец.

 

Последние строки мифа описывают обожествление Зиусудры. Он получил в дар "жизнь как у бога", то есть бессмертие и вместе с супругой был перенесен в божественную райскую страну Дильмун.

 

Вавилонская версия мифа о потопе существует в виде самостоятельной легенды об Атрахасисе и в виде, упомянутой выше вставки в эпос о Гильгамеше. В последнем рассказе имя героя звучит как Утнапишти. Оно является почти дословным переводом на аккадский язык имени Зиусудры - шум. "нашедший жизнь долгих дней". По-аккадски Утнапишти означает "нашел дыхание".

 

Миф о потопе сохранился и в виде всем известного библейского предания о Ное, и в трудах историка Бероса, писавшего на греческом языке. Только у Бероса Зиусудра зовется Ксисутросом, а богом, предупредившим его об опасности, был Кронос.

 

Первые 37 строк разбиты.

 

I

 

Истребление моих человеков...

Мной сотворенное богине Нинту...

Воистину я возвращу ей.

Я верну народ к местам их обиталищ.

Да будут их грады построены, да будут их беды рассеяны.

Кирпичи во всех своих градах на места священные

Воистину пусть они поставят.

На святых местах пусть собраны будут.

Святость воды - огня гашение - да будет

В праведности установлена.

Обряды, могучие Сути совершенными воистину будут,

Землю вода да оросит, благостный мир я им дам".

 

Когда Ан, Энлиль, Энки, Нинхурсаг

Черноголовый народ сотворили,

Живность в земле начала множиться буйно,

Всевозможные четвероногие твари

узором достойным покрыли долины.

 

...

 

Более 30 строк разрушено.

 

II

 

...

 

"Труды их усилий хочу я направить.

Строитель Страны да прокопает землю, да заложит основы".

 

Когда Сути царственности с небес спустились,

Могучий венец и царственности престол с небес спустили,

Он сотворил их обряды, он могучие Сути

Совершенными сделал.

Он основал селенья и грады.

Он имена им нарек, доли им он распределил.

 

Первый из них - Эредуг, вождю Нудиммуду его он дал.

Второй - жрице небес - Бадтибиру он ей дал.

Третий - Лараг, Пабильсагу его он дал.

Четвертый - Сиппар, герою Уту его он дал.

Пятый - Шуруппак, Суд он его дал.

Этим градам он дал имена, он столицами их назначил.

Он не прекратил разливы, он прокопал землю,

Он принес им воду.

Малые речки он очистил, провел оросительные протоки.

 

40 строк разрушено

 

III

 

В те дни Нинту... свои творенья...

Светлая Инанна за своих человеков плач заводит.

Энки сам с собою советуется.

Ан, Энлиль, Энки, Нинхурсаг,

Боги Вселенной именем Ана поклялись,

Именем Энлиля поклялись.

В те дни Зиусудра, помазанник божий...

Навес овальный себе построил...

В покорности, благоговейно, со смиренными,

Праведными словами...

Каждый день он стоял, склоняясь...

То не сон, то выход его речений...

Дабы заклясть небо и землю.

 

IV

 

В Киуре бога... стена...

Зиусудра, у края встав, слышит...

"Край стенки слева, ну-ка, послушай!

Край стенки, скажу тебе слово, прими мое слово!

Будь внимателен к моим наставленьям!

Потоп пронесется надо всем миром,

Дабы семя человечества уничтожить.

Окончательное решенье, слово божьего собрания...

Решение, реченное Аном, Энлилем, Нинхурсаг,

Царственность, ее прерывание..."

 

...

 

Около 40 строк, разрушено

 

...

 

Все злобные бури, все ураганы, все они собрались вместе.

Потоп свирепствует надо всем миром.

Семь дней. Семь ночей.

Когда потоп отбушевал над Страною,

Злобный ветер высокой волною

Отшвырял огромное судно,

Солнце взошло, осветило небо и землю,

Зиусудра в огромном своем корабле отверстие сделал,

И солнечный луч проник в огромное судно.

Царь Зиусудра

Пал ниц перед солнцем-Уту.

Царь быков заколол, много овец зарезал.

 

...

 

Разрушено около 40 строк.

 

...

 

Жизнью небес и жизнью земли они поклялись,

Ан и Энлиль жизнью небес и земли поклялись о том.

Кто укрылся,

Дабы живое из земли поднялось,

Дабы оно для них вышло.

Царь Зиусудра

Пред Аном, Энлилем смиренно простерся.

Энлиль с Зиусудрою ласково заговорили.

Когда жизнь, словно богу, ему присудили,

Жизнь долгую, словно богу, ему изрекли,

Тогда они царя Зиусудру,

Кто имя жизни сберег, человечества семя спас,

Поселили его в стране перехода, в стране Дильмун, там,

Где солнце-Уту восходит...

"Ты..."

 

Конец разрушен.

 

 

Энки и Нинхурсаг

Дильмун - это "чистая", "непорочная " и "светлая" "страна жизни", в ней неведомы ни смерть, ни болезни. Единственно чего там нет, так это пресной воды. Поэтому великий бог Энки призывает к себе бога Солнца Уту и просит его принести в Дильмун свежую воду с земли. После этого благословенная страна превращается в цветущий и плодоносящий сад. В этом саду великая богиня-мать Нинхурсаг, не испытывая родовых мук, что особо подчеркивается в мифе, производит на свет восемь дочерей, которые превращаются в восемь растений покрытых сочными сладкими плодами. Энки захотелось вдруг отведать их. Он призвал своего советника двуликого бога Исимуда и говорит:

-Вот травы, судьбу им я не решу ли?
Что это, что это?

Исимуд вырывает эти драгоценные растения, приносит их своему повелителю и по одному дает их Энки съесть.
Узнав об этом, разгневанная Нинхурсаг прокляла Энки смертельным проклятием и призвала на его голову различные напасти. Богиня удалилась от мира и богов, и людей и никто не мог ее найти.
Между тем, съеденные Энки растения превратились для него в смертельный яд и восемь различных органов тела великого бога оказались поражены. Испытывая страшные муки и боли, он повалился на землю и зарыдал. Все боги оказались бессильны помочь Энки, даже великий Энлиль не смог облегчить страданий брата. Все живое на земле и на небе предалось великой скорби.
В это горестное время явился к собранию богов лис и предложил за определенное вознаграждение вернуть богиню-мать. Боги, конечно, согласились и каким- образом хитрому лису удалось уговорить Нинхурсаг помочь несчастному Энки. Она сжалилась над ним, села возле поверженного бога и восемь раз вопрошала его громким голосом, что у него болит. После каждого ответа больного на свет рождалось соответствующее божество-целитель.
Каждое из этих божеств прикоснулось к соответствующему органу и Энки снова стал жив, здоров и весел.

"Меж градов пресветлых - ей ее отдайте -
Дильмун есть страна, страна пресветлая.
В Шумере пресветлом - ей ее отдайте -
Дильмун есть страна, страна пресветлая.
Дильмун страна пресветлая,
Дильмун страна непорочная,
Дильмун страна непорочная,
Дильмун страна воссиянная.

А он там сам, в Дильмуне он возлег.
Энки вместе с супругою там возлег,
Та земля непорочная, та земля воссиянная, -
А он там сам, в Дильмуне он возлег,
Энки с Нинсикилою - с "Непорочною" - он возлег, -
Та земля непорочная, та земля воссиянная.
А там, в Дильмуне ворон не каркает.
Птица смерти не накликает смерти.
Там лев не бьет.
Волк ягненка не рвет.
Там собака сторожевая, как козлят стерегут, не знает.
Там свинья зерна не пожирает.
Вдова на крыше солод не рассыпает.
Птица небесная солод тот не склевывает.
Там голубь головою не вертит.

Там хворь глазная -"я хворь глазная" - не говорит.
Там хворь головная - "я хворь головная" - не говорит.
Там старица не говорит - "я старица".
Там старец не говорит - "я старец".
Там девушка не умывается, водой из окна не плещется.
Там перевозчик -"навались!" - не кричит.
Там страж вокруг зубцов не кружит.
Там певец песнопений не распевает,
Плачей за городом не заводит.

Ниисикила Эаки, отцу своему, так молвит
"Вот дал ты мне город, дал ты мне город,
А что мне в твоем дарении?
Вот дал ты мне Дильмун-город, дал ты мне город,
А что мне в твоем дарении?
О отец мой, ты дал мне город, дал ты мне город,
А что мне в твоем дарении?
В моем городе нету воды в каналах!
Вот дал ты мне город, вот дал ты мне город,
А что мне в твоем дарении?
В моем городе нету воды в каналах!
Его колодцы с водою горькой
Не дают расти зернам-злакам
На полях, в бороздах, на нивах!
Город мой не "Дом прибрежный, пристань всей страны!"
Да станет Дильмун "Домом прибрежным,
пристанью всей страны""!

Отец Энки Нинсикилс так отвечает:
"Отныне и вовеки под солнцем,
Когда солнце-Уту в небесах восстанет,
От... перед Эзеном - "местом празднеств",
От "дома рыбы рогатой" месяца-Нанны,
Устами воды прибрежной, бегущей воды,
злаки из земли для тебя подымутся,
По путям твоим просторным вода да выбежит.
Город твой водой изобилия тебя напоит.
Дильмун водой изобилия тебя напоит.
Твои колодцы с водою горькой да станут
колодцами с водою сладкой!

Город твой "Домом прибрежным,
пристанью всей страны" да станет!
Дильмун "Домом прибрежным,
пристанью всей страны" да станет!
Страна Тукриш золото Харали,
Светлый лазурит да переправит.
Страна Мелухха сердолик желанный, драгоценный,
Дерево Магана морское, ценнейшее
На кораблях пусть тебе доставит!
Страна Марахши горный хрусталь драгоценный светлый
Да переправит!
Страна Маган крепкую медь,
Диорит, сосуды из камня доставит!
Страна заморская дерево эбен роскошное,
Царское да переправит!
"Страна шатров" лучшую шерсть, порошок рудный
Пусть тебе доставит!
Страна Элам свой груз - шерсть тончайшую
Да переправит!
Храм Ура, град священный, святыня царства,
Зерно, масло, наилучшие ткани на больших судах
Пусть тебе доставит!

Просторное море изобилие это пусть тебе переправит!
О город! Его жилища прекрасными жилищами будут!
О Дильмун! Его жилища прекрасными жилищами станут!
Зерно его чистое-чистое,
Его финики - крупные-крупные,
Свой урожай соберет он трижды!
Деревья его - великаны-деревья!
Отныне и вовеки под солнцем!"

И вот солнце-Уту в небесах встало.
От... перед Эзеном - "местом празднеств",
От "дома рыбы рогатой" месяца Нанны,
Устами воды прибрежной, бегущей воды, злаки из земли
Для нее поднялись, вышли,
По путям просторным вода побежала,
Город водой изобилья ее поит,
Дильмун водой изобилья ее поит,
Колодцы ее с водою горькою стали колодцами
С водою сладкою.
Вода в полях, вода на нивах, в борозде рост дает
Зерну-злакам.
Стал ее город "Домом прибрежным,
пристанью всей страны"!
Стал Дильмун "Домом прибрежным,
пристанью всей страны"!

Так от дней от тех под солнцем, отныне и вовеки
Воистину так да будет!
А сам он. Разум Премудрый, перед Нинту,
Что страны матерь,
Он, Энки, Разум Премудрый, перед Нинту,
Что страны матерь, -
Его корень рвы наполнил семенем,
Его корень тростники окунул в семя,
Его корень дал жизнь покрову могучему.

Он вскричал: "По болотам никто да не ходит!"
Энки вскричал: "По болотам никто да не ходит!"
Жизнью небес он поклялся.
Ту, что возлежит в болотах, ту,
что возлежит в болотах, ее,
Дамгальнуну - "Супругу великую" свою,
он ее оросил своим семенем,
Нинхурсаг в утробу он излил семя.
Нинхурсаг в утробу приняла семя, семя Энки.

И один ее день - словно месяц.
Два ее дня - словно два месяца.
Три ее дня - словно три месяца.
Четыре дня - что четыре месяца.
Пять ее дней - это пять месяцев.
Шесть ее дней - это шесть месяцев.
Семь ее дней - это семь месяцев.
Восемь дней - это восемь месяцев.
Девять дней - это девять месяцев,
Девять месяцев материнства.

Словно по маслу, словно по маслу,
По прекрасному нежнейшему маслу
Нинту, матерь страны,
Породила Нинсар.
На брегах реки взрастала Нинсар.

А Энки - он затаился в болотах, он в болотах затаился.
Советчику своему Исимуду так он молвит:
"Отроковицу милую я ли не поцелую.
Нинсар милую я ли не поцелую?"
Советчик его Исимуд так ему отвечает:
"Отроковицу милую, поцелуй ее!
Нинсар милую, поцелуй ее!
Господин поплывет, я буду править,
Он поплывет, я буду править!"

Он поставил ногу в лодку,
А другой уж коснулся земли твердой.
Он к груди прижал ее, он поцеловал ее.
Энки излил семя в ее утробу.
Она приняла его семя, семя Энки.
И один ее день - словно месяц,
И второй ее день - словно два месяца.
Девять дней ее - девять месяцев,
Девять месяцев материнства.

Словно по маслу, словно по маслу,
по прекрасному нежнейшему маслу,
Нинсар, словно по маслу, словно по маслу,
По нежнейшему прекрасному маслу,
Родила Нинкур.
На брегах реки взрастала Нинкур.

А Энки - он затаился в болотах, он в
болотах затаился.
Советчику своему Исимуду так он молвит:
"Отроковицу милую я ли не поцелую?
Нинкур милую я ли не поцелую?"
Советчик его Исимуд так ему отвечает:
"Отроковицу милую, воистину поцелуй ее,
Нинкур милую, воистину поцелуй ее!
Господин поплывет, я буду править,
он поплывет, я буду править!"

Он поставил ногу в лодку,
А другой уж коснулся земли твердой.
Он к груди прижал ее, он поцеловал ее.
Энки излил семя в ее утробу.
Она приняла в утробу семя, семя Энки.
И один ее день - словно месяц.
Девять дней ее - что девять месяцев,
Девять месяцев материнства.

Словно по маслу, словно по маслу,
По прекрасному нежнейшему маслу,
Нинкур, словно по маслу,
по прекрасному нежнейшему маслу.
Утту, крепышку-толстушку, породила.

Нинту речи обращает к Утту:
"Совет тебе дам, прими совет мой,
Слово скажу, слова мои выслушай!
Некто - он затаился в болотах, он в болотах затаился,
Энки - он затаился в болотах, он в болотах затаился",

...

Разрушено около 15 строк.

"Принеси огурцов спелых,
Принеси абрикосов в связках,
Принеси виноград в гроздьях.
Пусть он в доме узду мою схватит,
Путь Энки узду мою воистину схватит!"

И дважды водою их наполнив,
Он водою канавы наполнил,
Он рвы водою наполнил,
Земли нетронутые водою наполнил.
Садовник тут, полный радости,
На шею к нему кинулся, с ним обнимается.
"Кто же ты, кто сад мой полил?"
Энки садовнику отвечает:

Строка 161 разрушена.

"Принеси огурцов спелых,
Принеси абрикосов в связках,
Принеси виноград в гроздьях".
Он принес огурцов спелых,
Он принес абрикосов в связках,
Он принес виноград в гроздьях, он подол ему наполнил.
Энки глаза себе зеленым подвел, посох взял,
Энки шаги свои к Утту направил.

В дом ее он постучал: "Открой двери!"
"Кто это, кто это здесь?"
"Я садовник, огурцы, абрикосы, виноград я принес тебе!"
Утту радости полна, дверь ему она открывает.
Энки Утту, крепышке-толстушке,
Огурцы спелые ей дает он,
Дает абрикосы в связках,
Дает виноград в гроздьях.
Дает ей пиво в больших сосудах.
Утту, крепышка-толстушка, руками всплеснула,
Руками от радости всплеснула

Энки опьянел от радости, Утту увидев.
Он груди ее взял, он на лоно ее возлег.
Он бедер ее коснулся, он их рукой коснулся.
Он за грудь ее схватил, он на лоно ее возлег.
Он в девочку корень вложил, он ее поцеловал.
Энки в Утту, в ее утробу излил семя.
Семя в утробу она приняла, семя Энки это!

Утту, прекрасная женщина, - "О бедра мои, о тело мое,
О утроба моя!" - кричит!
Нинхурсаг семя с бедер ее вытерла.
"Трава лесная" выросла.
"Трава медовая" выросла.
"Трава садовая" выросла.
"Трава семенная" выросла.
"Трава колючая" выросла.
"Трава густая" выросла.
"Трава высокая" выросла.
"Трава целебная" выросла.

А Энки затаился в болотах, он в болотах затаился.
Советчику своему Исимуду так он молвит:
"Травы, судьбу им я не решу ли?
Что это, что это?"

Советчик его Исимуд так ему отвечает:
"Господин мой, это "трава лесная"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.
"Господин мой, это "трава медовая"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.
"Господин мой, это "трава садовая"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.
"Господин мой, это "трава семенная"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.
"Господин мой, это "трава колючая"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.
"Господин мой, это "трава густая"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.
"Господин мой, это "трава высокая"" - так он молвит.
Он ее ему срезает, тот ее съедает.

Энки решил судьбу растений, он познал их сердце.
Нинхурсаг прокляла имя Энки.
"Не взгляну на него взглядом жизни
До самой смерти его!"
Ануннаки во прах уселись.

Лиса одна была там, так Энлилю она молвит:
"Если я верну тебе Нинхурсаг,
что дашь ты мне в награду?"
Энлиль лисе так отвечает:
"Если ты мне вернешь Нинхурсаг,
В моем граде тебе посажу дерево,
Имя твое да будет прославлено!"
И вот лиса почистила шкурку,
Хвост, волоски свои распушила,
Румяна на лицо наложила.

...

Строки 229-232 разрушены.

"Я пошла к Энлилю, но Энлиль не помог мне. *
Я пошла к Нанне, но Нанна не помог мне.
Я пошла к Уту, но Уту не помог мне.
Я пошла к Инанне, но Инанна не помогла мне".

...

Строки 237-244 разрушены.

Нинхурсаг кинулась...
Ануннаки схватили свои одеянья.
... они сделали.
... судьбу решили.

...

Нинхурсаг Энки на матку свою посадила.
"Брат мой, что у тебя болит?"
"Макушка моя болит".
"Абау - отец растений будет рожден для тебя".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Корни волос моих болят".
"Нинсикила - владыка волос будет рожден для тебя".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Нос у меня болит".
"Нинкируту - госпожа, что рождает нос будет рождена для тебя".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Рот у меня болит".
"Нинкаси - госпожа, что рот наполняет будет рождена для тебя".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Горло мое болит".
"Нази - та, кто держит горло в порядке будет рождена для тебя".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Рука у меня болит".
"Азимуа - та, кто добрую руку растит будет тебе рождена".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Ребро мое болит".
"Нинти - владычица жизни-ребра будет тебе рождена".

"Брат мой, что у тебя болит?"
"Бока мои болят".
"Эншаг - владыка доброго бока будет тебе рожден".

"Крошкам этим, что я породила, определи ты им судьбы".
"Да станет Абау владыкой растений.
Нинсикила господином Магана да будет!
Нинкируту супругою Ниназу да станет.
Нинкаси ублажающей желанья да станет.
Нази супругою Умундара да будет.
Азимуа супругою Нингишзиды да станет!
Нинти владычицей месяцев станет.
Эншаг господином Дильмуна будет!"
Отец Энки, тебе хвала!

 

Смерть Думузи или Сон Думузи

 

Миф начинается с того, что пастух из Урука Думузи получает известие о том, что его ждет скорая смерть. Рыдая и стеная, он уходит в долину.

 

Сердце его наполнилось слезами.

Ушел он прямо в долину,

Пастух - сердце его наполнилось слезами,

Ушел он прямо в долину,

Думузи - сердце его наполнилось слезами,

Ушел он прямо в долину,

Надел он??? себе на шею,

Дал волю страданиям:

 

Пой скорбную песнь, пой скорбную песнь,

О, долина, пой скорбную песнь!

О, долина, пой скорбную песнь, слагай плач!

Меж раков в реке, пой скорбную песнь!

Меж лягушек в реке, пой скорбную песнь!

Да изречет мать моя слова плача,

Да изречет мать моя Сиртур слова плача.

 

Да изречет мать моя, у которой нет пяти хлебов, слова плача,

Да исполнится мать моя, у которой нет десяти хлебов, словами плача!

В день, когда я умру о ней некому станет заботиться,

На равнине, как моя мать, да прольют слезы глаза мои,

На равнине, как моя маленькая сестра, да прольют слезы глаза мои!

 

Думузи в изнеможении засыпает и ему снится божественный пророческий сон.

 

Меж бутонов лежал он, меж бутонов лежал он,

Пастух, меж бутонов лежал он,

И, когда меж бутонов лежал он, снился ему сон,

Восстал он ото сна - то был сон,

Он дрожал - то было видение,

Он протер глаза руками, он был ошеломлен.

 

Изумленный Думузи обращается к своей сестре Гештинанне и рассказывает ей свое чудесное видение.

 

Мой сон, о сестра, мой сон,

Вот сердце сна моего!

Тростник вырастает вокруг меня,

Тростник оплетает всего меня,

Камышинка. Одиноко стоящая, клонит головку ко мне,

Из всех, что стоят парами, одна отошла ко мне,

В роще деревья высокие страшно обступили меня,

На священный очаг мой вода изливается,

Из-под священной маслобойки моей опора выбита,

Священная чаша, висевшая на крюке, упала,

Мой посох пастушеский попал,

Сова держит……

Сокол зажал ягненка в когтях,

Козлята мои влачат лазурные бородки в пыли,

Овцы стад моих ступают по земле на согнутых ногах,

Маслобойка моя лежит (разбитая), в ней нет молока,

Чаша лежит (разбитая), Думузи нет в живых,

Стадо овечье предано ветру.

 

Гештинанна, глубоко потрясенная сном брата, начинает толковать его.

 

О брат мой, сон твой недобрый, что ты мне поведал!

О Думузи, недобрый тот сон, что ты мне поведал!

Тростник вырастает вокруг тебя, тростник оплетает всего тебя,

То изгои восстанут на тебя.

Камышинка, одиноко стоящая, клонит головку к тебе,

Из трав, что стоят попарно, а у одной нет -

То я и ты, и один из нас уйдет…

 

Гештинанна продолжает шаг за шагом толковать сон и в конце предупреждает Думузи, что демоны нижнего мира - галла - сомкнуться вокруг него кольцом. Она советует брату немедленно скрыться. Думузи соглашается и просит ее никому не выдавать место его убежища.

 

Друг мой, я укроюсь среди растений,

Никому не открывай то место,

Я укроюсь среди малых растений,

Никому не открывай то место,

Я укроюсь среди больших растений,

Никому не открывай то место,

Я укроюсь меж каналов Араллу,

Никому не открывай то место.

 

На его мольбы Гештинанна отвечает:

 

Если я открою то место, то пусть твои псы сожрут меня,

Черные псы, псы пастушества твоего,

Дикие псы, псы владычества твоего,

Пусть твои псы сожрут меня.

 

И вот появляются демоны загробного мира. Это жуткие твари, которые:

 

Не едят пищи, не знают воды,

Не едят просеянную муку,

Не пьют освященную воду,

Не принимают дары, что смягчают (сердце),

Не насыщаются радостью на груди жены,

Не целуют детей милых…

 

Демоны отправляются на поиски Думузи, но не могут его найти. Тогда они хватают Гештинанну и подкупом и угрозами пытаются выведать у нее, где скрывается брат. Но преданная сестра остается верна своему слову и ничего не рассказывает. Думузи, понимая какая опасность угрожает Гештинанне, не выдерживает и сам возвращается в город в надежде спасти ее. Демоны тут же хватают его, сбивают с ног и собираются утащить в нижний мир. Тогда Думузи обращается с мольбами к богу Солнца Уту, брату своей жены Инанны.

 

Уту, ты брат жены моей,

Я муж сестры твоей,

Я тот, что приносит пищу в Эанну (храм Инанны).

В Уруке приносил я свадебные дары,

Я целовал священные уста,

Ласкал священные колени, колени Инанны, -

Преврати мои руки в руки газели,

Преврати мои ноги в ноги газели.

Дай мне уйти от демонов гала,

Дай унести свою душу в Шубирилу (место не установлено)

 

Бог Солнца внял мольбам Думузи.

 

Уту принял в дар его слезы,

Милосердный, он проявил к нему милосердие,

Он превратил его руки в руки газели.

Он превратил его ноги в ноги газели,

И ушел он от демонов гала,

Унес свою душу в Шубирилу.

 

Однако демоны вновь настигли несчастного, вновь били и истязали его. Думузи опять обращается с мольбой к Уту и просит помочь унести свою душу в дом богини Белили, мудрой старой госпожи. Уту во второй раз спасает его. Прибыв в дом Белили, Думузи стал просить ее:

 

Мудрая госпожа, я не человек, я муж богини,

Святой воды попить дай мне немного,

Муки просеянной поесть дай мне немного.

 

Едва он успел отведать дары богини, в третий раз его настигают демоны. Снова Уту превращает беглеца в газель и Думузи прячется в овечьем стаде Гештинанны. Но все напрасно - демоны находят его и поражают в щеку гвоздем и палкой. Думузи умирает.

 

Первый гала проник в стадо,

Он бьет Думузи по щеке острым гвоздем,

Второй проникает в стадо,

Он бьет Думузи по щеке пастушьим посохом,

Третий проникает в стадо,

Из-под священной маслобойки опора выбита,

Четвертый проникает в стадо,

Чаша, висевшая на крюке. С крюка упала,

Пятый проникает в стадо,

Священная маслобойка лежит(разбитая), в ней нет молока,

Чаша лежит (разбитая), Думузи нет в живых,

Стадо овечье предано ветру

 

Перевод дан по книге С.Крамера

"Шумеры.Первая цивилизация на земле"

 

Перевод В. К. Афанасьевой этого же мифа.

 

В жалобах сердца он бежит по равнине.

Юноша в жалобах сердца бежит по равнине.

Думузи в жалобах сердца бежит по равнине.

Посох за плечи закинул, начинает плач:

 

"Плачь, о, плачь, о, плачь, равнина!

Плачь, равнина, рыдай, болото!

Раки в реке, плачьте-рыдайте!

Лягушки в реке, громко вопите!

Матушке моей голосить по мне!

Матушке Туртур - голосить по мне!

Матушке - где ее пять хлебов? - голосить по мне!"

 

Матушке - где ее десять хлебов? - голосить по мне!

Если о смерти моей не узнают,

Скажи, равнина, родимой матушке!

С меньшою сестрою меня да оплачет!"

 

Как в забытьи, как в забытьи,

Пастух лежал, как в забытьи,

Пастух лежал, как в забытьи, - он видел сны.

Он вскочил - то сон! Он дрожит - виденье!

Он трет глаза. В тиши - смятенье.

 

"Приведите ее, приведите ее, сестру мою, приведите ее!

Гештинанну мою, приведите ее, сестру мою,

Приведите ее!

Грамотейку мою, приведите ее, сестру мою, приведите ее!

Певунью мою, приведите ее, сестру мою, приведите ее!

Чародейку мою, меньшую мою, сестру мою, приведите ее!

Ведунью мою, вещунью мою, сестру мою, приведите ее!

Мой сон! Я расскажу мой сон!

 

Во сне, сестра моя, во сне, мне во сне - виденье!

Тростники вокруг меня взошли,

тростники вокруг меня взросли!

Одинокий тростник надо мною верхушкой склонился!

Из четы тростников, что растут вдвоем, один удалился!

Деревья толпой обступили меня!

На очаг мой священный льется вода!

Маслобойку священную рубит топор!

Мой кубок священный свалился с гвоздя!

Мой посох пастуший бежит от меня!

Орел схватил ягненка в загоне!

Ястреб схватил воробья на плетне!

В пыли влачат мои козлята бородки синие!

Бьют в овчарне мои овцы кривым копытом!

Маслобойка цела, но молоко не льется,

Кубок цел, но не живет Думузи!

Тростниковый загон развеян ветром!"

 

Гештинанна Думузи отвечает:

"Брат! Твой сон нехорош! Вот мое толкованье!

Думузи! Твой сон нехорош! Вот мое толкованье:

Тростники вокруг тебя взошли,

Тростники вокруг теб

я взросли -

То убийцы тебя подстерегли!

Одинокий тростник над тобою верхушкой склонился -

То родимая матушка над тобою склонится!

Из четы тростников, что растут вдвоем, один удалился -

Это ты и я, и один из нас удалится!

Деревья толпой обступили тебя -

То злодеи в укрытии схватят тебя!

На очаг твой священный льется вода -

Домом молчания станет загон!

Маслобойку священную рубит топор -

То злодеи руки тянут к ней!

Твой кубок священный свалился с гвоздя -

С колен матушки родимой падешь!

Твой посох пастуший бежит от тебя -

Малые "гала" его разломают!

Орел схватил ягненка в загоне -

Злодеи тебя по щеке ударят.

Ястреб схватил воробья на плетне -

Большие "гала" из хлева тебя утащат!

Маслобойка цела, но молоко не льется.

Кубок пел, но не живет Думузи.

Загон тростниковый развеян ветром!

Кисти твои охватят оковы!

Руки твои опутают путы!

В пыли влачат твои козлята бородки синие -

В вихре до небес разметаю косы!

Бьют в овчарне твои овцы кривым копытом -

Ногтями, словно острым гребнем,

из-за тебя расцарапаю щеки!"

 

Как только так она сказала,

"Сестра моя, взойди на холм!

Сестра моя, взойди на холм!

Сестра, когда взойдешь на холм,

Подобно тем, что взошли на холм,

Сердце свое, свой лик успокой,

Одежду на бедрах своих оправь.

Сестра моя, взойди на холм!

Сестра, когда взойдешь на холм,

Глянь с холма, кругом оглянись!

Ненавистных людям злодеев моих,

Плывущих рекою, не видно ль вдали?!

Колодки для рук они несут!

Колодки на шею у них с собой! Снять-развязать их

Никто не может!"

 

Амагештинанна на холм поднялась,

Гештинанна вытянула шею.

Гепггиндудуа, подруга его, она дает ему советы.

"Те, что хватают за горло, они толпою несутся!"

"Подруга моя, советчица, они несутся?"

"Тех, что хватают за горло, я их вижу!

Брат! Твои демоны пришли за тобой,

Скройся в зарослях!

Думузи! Твои демоны пришли за тобой,

Скройся в зарослях!"

 

"Сестра! Я скроюсь в зарослях, не выдавай меня!

Я скроюсь в частом кустарнике, не выдавай меня!

Я скроюсь в густой листве, не выдавай меня!

Я скроюсь в каналах Арали, не выдавай меня!"

"Если я скажу, где ты, пусть псы твои меня пожрут!

Твои черные псы, пастушьи псы,

Твои злобные псы, хозяйские псы,

Пусть псы твои меня пожрут!

Другу своему о том скажи,

Пусть друг твой даст тебе совет!"

 

"Брат мой, друг, товарищ мой!

Да не станет друг мой моим врагом!

Мои демоны пришли за мной!

Слово хочу тебе сказать!

Друг мой! Я скроюсь в зарослях, не выдавай меня!

Я скроюсь в частом кустарнике, не выдавай меня!

Я скроюсь в густой листве, не выдавай меня!

Я скроюсь в каналах Арали, не выдавай меня!"

 

"Если я скажу, где ты, пусть псы твои меня пожрут!

Твои черные псы, пастушьи псы,

Твои злобные псы, хозяйские псы,

Пусть псы твои меня пожрут!"

А они, те, что за царем шли,

Великим множеством за ним шли,

Не ведают голода, не ведают жажды,

Муки просеянной не едят,

Воды проточной они не пьют,

Даров смягчающих не берут,

Радости лону жены не дают,

Милых детей не целуют они,

Горький чеснок не жуют они,

Рыбу и лук не едят они.

 

К жителям Адаба за царем их двое пришло.

Шипы в обмелевших водах они,

колючки в вонючих водах они.

Руки - столы, язык - дом большой.

К жителям Акшака за царем их двое пришло.

Каменный идол у них на шее висит.

К жителям Урука за царем их двое пришло.

Меч - голова с плеч - на бедрах висит.

К жителям Ура за царем их двое пришло.

Одежды битвы быстрой на них.

К жителям Ниппура за царем их двое пришло.

Друг другу говорят: "Попши-ка в загон и хлев!"

Схватили Гештинанну у загона и хлева.

 

Воду речную ей дают, а она не берет.

Зерно полевое ей дают, а она не берет.

Малые демоны большим демонам молвят:

"Мудрые демоны, живые демоны!

Великие демоны в расцвете жизни!

 

Строки 136-137 разрушены.

 

Сестра, открывшая убежище брата! -

Кто и когда видел такое?!

А ну, пойдемте к его другу!"

 

И вот они его другу

Воду речную дают, и он берет.

Зерно полевое дают, и он берет.

"Друг мой скрылся в зарослях, но я не знаю, где он!"

 

В зарослях искали они Думузи, они не нашли его.

"Он скрылся в частом кустарнике, но я не знаю, где он!"

В частом кустарнике искали они Думузи,

Они не нашли его.

"Он скрылся в густой листве, но я не знаю, где он!"

В густой листве искали они Думузи они не нашли его.

"Он скрылся в каналах Арали, но я не знаю, где он!"

В каналах Арали отыскали они Думузи.

 

Думузи рыдает, позеленел:

"Моя сестра спасла мне жизнь, мой друг взял мою жизнь!

Сестра пошлет сына на улицу,

Каждый встретит его приветом!

Друг пошлет сына на улицу,

Никто не встретит его приветом!"

 

Окружили его, в лужу швырнули.

Аркан набросили, сеть накинули,

Крепкой веревкою обвязали,

Пастуший жезл его сломали.

Идущий первым его колотит,

Последний - под локти схватил и волочит.

Кисти его охватили оковы.

Руки его опутали путы.

 

Юноша к Уту на небеса воззвал:

"Уту, ты мой шурин, я - твой зять!

В храм Эану я травы носил,

Свадебный дар в Урук приносил.

Светлые губы я целовал!

Светлое лоно Инанны ласкал!

Преврати мои руки в ноги газели,

Преврати мои ноги в ноги газели!

Я от демонов убегу!

В Кубиреш-Дильдареш душу мою принесу!"

 

Уту мольбам его внял благосклонно.

Как благодетель оказал ему милость.

Превратил его руки в ноги газели.

Превратил его ноги в ноги газели.

И он от демонов убежал,

В Кубиреш-Дильдареш принес свою душу.

 

Демоны ищут его, демоны не находят его.

"А ну, пошли в Кубиреш!"

В Кубиреше схватили они Думузи.

Окружили его, в лужу швырнули,

Аркан набросили, сеть накинули,

Крепкой веревкою обвязали,

Пастуший жезл его сломали.

Идущий первым его колотит,

Последний - под локти схватил и волочит.

Кисти его охватили оковы.

Руки его опутали путы.

 

Юноша к Уту на небеса взмолился:

"Уту! Ты мой шурин, я - твой зять!

В храм Эану я травы носил,

Свадебный дар в Урук приносил.

Светлые губы я целовал,

Светлое лоно Инаины ласкал.

Преврати мои руки в ноги газели,

Преврати мои нога в ноги газели,

К Белили-матушке душу мою принесу!"

 

Уту мольбам его внял благосклонно.

Превратил его руки в ноги газели,

Превратил его нога в ноги газели.

И он от демонов убежал,

К Белили-матушке душу свою принес.

К храму Белили подошел.

 

"Матушка, я не простой смертный, я супруг богини!

Воды проточной кабы я выпил!

Муки просеянной кабы я съел!"

Налила воды, просеяла муки, и он внутри храма сел.

Белили-матушка из храма вышла.

Когда матушка из храма вышла,

Демоны-гала ее увидели.

Если бы матушка убежища Думузи не знала,

Она так бы не взглянула,

Она так бы не закричала.

 

"А ну, пошли в храм Белили-матушки!"

В храме Белили-матушки схватили они Думузи.

Окружили его, в лужу швырнули.

Аркан набросили, сеть накинули,

Крепкой веревкою обвязали,

Пастуший жезл его сломали.

Идущий первым его колотит,

Последний - под локти схватил и волочит.

Кисти его охватили оковы,

Руки его опутали путы,

 

Юноша к Уту на небеса взмолился:

"Уту! Ты мой шурин, я - твой зять!

В храм Эану я травы носил,

Свадебный дар в Урук приносил.

Светлые губы я целовал,

Светлое лоно Инанны ласкал.

Преврати мои руки в ноги газели,

Преврати мои ноги в ноги газели,

В священный загон, в загон к сестре моей

Душу свою принесу!"

 

Уту мольбам его внял благосклонно,

Превратил его руки в ноги газели,

Превратил его нога в ноги газели.

В священный загон, в загон к сестре

Душу свою он принес.

К священному загону, к загону сестры подошел.

 

Гештинанна подняла взор к небесам.

Гештинанна склонилась к земле.

Громким воплем небо и землю

Как плащом покрыла, обвила покрывалом.

Лицо расцарапала, рот разодрала,

Уши, щеки - взорам открытые - истерзала,

Лоно, чрево - взорам сокрытые - повредила.

 

"Брат! В переулок беги, сокройся!"

Если бы Гештинанна убежища брата не знала,

Она так бы не взглянула,

Она так бы не закричала.

"А ну, пошли в загон и хлев!"

 

Первый демон вошел в загон и хлев,

Засовы хлева предал огню.

Второй демон вошел в загон и хлев,

Посох пастуший предал огню.

 

Третий демон вошел в загон и хлев,

Маслобойку священную бьет топором.

Четвертый демон вошел в загон и хлев,

Кубок священный сбросил с гвоздя.

Пятый демон вошел в загон и хлев.

Маслобойка цела, но молоко не льется.

Кубок цел, но не живет Думузи.

Тростниковый загон развеян ветром.

Песнь каль-каль о смерти Думузи."

 

 

Думузи и Энкимду

 

Прекрасная Инанна, Царица Небес, дочь светлого бога луны Нанны, жила в чертоге на краю неба. Когда она спускалась на землю, от каждого ее прикосновения почва покрывалась зеленью и цветами. По красоте богине не было равных, и полюбили ее одновременно божественный пастух Думузи и божественный земледелец Энкимду. Оба они посватались к прелестной деве, но та колебалась и тянула с ответом. Ее брат, солнечный бог Уту, всячески уговаривал ее обратить свои взоры на кроткого Думузи.

 

Сестрица, да станет пастух тебе мужем!

Дева Инанна, отчего ты не хочешь?

Хороши его сливки, его молоко превосходно,

Все, что рука пастуха производит, - прекрасно?

Инанна, да будет Думузи тебе супругом!

Ты, кто сияющими каменьями вся изукрашена, отчего ты не хочешь?

Хороши его сливки, ты будешь их пить с ним вместе,

Ты, сень царей, отчего же ты не согласна?

 

Но Инанна похоже влюблена в земледельца Энкимду.

 

- Да не будет пастух мне супругом!

Покрывалом из новой своей шерсти меня не покроет!

С ним вдвоем дабы лечь - не промолвлю я слова!

Я, дева, да возьмет меня земледелец!

Землепашец, кто растит изобильные травы,

Землепашец, кто растит изобильные злаки!

 

Уту настаивает и расписывает сестре все преимущества занятий пастуха над трудом землепашца. Однако упрямая богиня остается непреклонной. Она говорит, что ей гораздо милее Энкимду, покрывающий землю буйной зеленью и выращивающий спелые колосья.

 

Тогда к Инанне приходит сам отвергнутый жених Думузи и в своей страстной речи ему удается доказать превосходство своего имущества по сравнению с имуществом соперника. На богиню его слова производят должное впечатление, и она приглашает пастуха на следующий день в дом ее матери Нингаль, чтобы получить ее согласие на брак.

 

Счастливый жених гуляет по берегу реки и неожиданно встречает Энкимду. Думузи взволнован и настроен очень решительно. Он готов драться с соперником, но добродушный землепашец отвечает, что если Инанна предпочла пастуха, то это ее право и он не намерен вмешиваться. Он предлагает Думузи дружбу, которую тот радостно принимает.

 

На следующий день Нингаль дала согласие на брак своей дочери Инанны и пастуха Думузи.