Доминика Арсе. Дождь в лесу

 

– Поднимись! – Раздается звонкое. – Сделай шаг! Один шаг, ну пожалуйста. Ты сможешь…

Закрываю глаза.

Говорят, лес древнее нас, мудрее. Иногда, очень–очень редко, он сочувствует добрым сердцам.

 

***

 

Вечереет. Шумит листва, капли падают в раскрытую ладонь. Как приятны его касания, как неприятно одиночество.

Все по палаткам спрятались. А я одна осталась. Грустить особенно прекрасно, когда все к этому располагает. И куда бы ни взглянула, все смотрит в ответ. Я не о людях, о природе.

Капли играют на моей ладони, будто невидимый магнит ведет их, утягивая за собой и деформируя. Как странно, но мне кажется, или они действительно живые?

Смех. Ее смех. Сжимаю ладонь резко, борясь с невольной досадой. Им хорошо, даже в такую погоду. Мысли сбиваются, ломаются в короткие линии, и их уже не собрать.

Барабанит по палаточному брезенту, бегут тонкие ручейки и пропадают в земле. Казалось бы, можно смотреть на это бесконечно. Но я поежилась от холода. И от поганой безысходности, и от своей никчемности. От чувства пустоты, которую заполнить может лишь один. Обхватила себя руками крепче. Ветви над головой не спасают. Волосы, будто я мокрая курица, джинсы принимают влагу, становясь тяжелыми и неприятными на коже, лишь надежно склеенные китайские кроссовки дают воде достойный отпор. Мокну, но не хочу уходить, что–то наполняет, что – то держит. Дождь…

И лес… Это мы так в поход выбрались. Некоторые впервые в жизни на такое отважились. И нате вам – дождь. Закон подлости. Однако, прогноз все смотрели, дождя и близко быть недолжно! Лето, солнце, дивные вечера перед костром. Я вся предвкушение. Но не тут – то было.

– Держи, – раздается голос Павла.

Щелчок. Зонтик черный распускается. Он знал? Новая волна грусти накатывает, больше нет связи с дождем. Чувство, будто предала его не оставляет. Жаль, недоговорила, не поделилась своей историей о безответной любви.

А Павел всего лишь друг. Если Алина с Сергеем, и кое–кто еще пришли парой, мы с Пашей так, по отдельности. Он с семьей переехал в наш район недавно, подружились мы в выпускном классе на почве экзаменов. Друг оказал мне невероятную помощь, можно сказать, сдал за меня все и поднял балл до невозможного. И вот, каникулы перед институтом волей судьбы проводим вместе. У всех камень с души: поступили. Но скоро разъедимся.

Взглянула на друга. Улыбается, но будто тоже грустит.

Павел немного странный, иногда зависает и уходит в себя. Типичный ботаник, так говорит Сергей, постоянно подтрунивая товарища, которого явно пригласили, чтобы развлекать меня. Алина моя лучшая подруга, и с Сергеем пошла только с одним условием: я составлю ей компанию. Знала бы я, что у Алины соберутся еще две подруги, вряд ли бы пошла. Да еще какие подруги! Лесбиянки.

В итоге все, кроме нас, по парам. Я сохраняю целомудрие, пухленький ботаник – меня от дождика и скуки, как ему кажется. Остальные развлекаются.

– Хочешь? – Снова Павел отвлекает на себя, предлагая чай из термоса.

Дождь стучит по зонтику, а друг придвигается ближе. Горячее плечо, приятно. Кто ж знал, что температура упадет так, и я не взяла теплых вещей. Вот тем двоим совсем не холодно.

– Пойдем в палатку? – Робкое предложение друга вызывает легкую улыбку. Наивный.

Дуновение ветра, дождь хлестнул по шее, взбодрив. Острое желание уйти овладело мной на секунду. Чувство беспокойства затлело в груди. Но все мимолетно.

Дождь стихает. Павел ушел в палатку один. А я вслушиваюсь, чем же занимается Сергей с Алиной. И мне больно.

Лес становится страшным и чужим. Но игривые непринужденные вопли лесбиянок сглаживают этот антураж.

Все вокруг не важно, когда слышу ссору, доносящуюся из палатки Алины с Сергеем. Спустя пару резких фраз, источник их выскакивает прямо на мокрую траву. Алина, закутанная в одеяло, видит меня. Почему–то мне становится неловко, но ее не смущает, что я подслушивала. Усаживается рядом, под зонтик, что оставил Павел. А я все еще держу его, как дура.

– Дебил, – бросает вдруг Алина. Кратко, лаконично. Она умеет.

Красивая у меня подруга, брюнетка с выразительными карими глазами и хорошей спортивной фигурой. Наша самая известная бегунья за школу на спринтерские дистанции. Сколько себя помню, все время была на обеспечении на тур–слетах, спортивных сборах и районных олимпиадах. Чаек ей наливала сладкий и сумку таскала. А еще визжала, когда Алинка по финишной прямой шла. Вообще, я девочка скромная, но там во время соревнований, будто мир другой. И я другая, любительница поболеть, повизжать от души, порадоваться победе, утешить, приободрить, если ее нет.

И вот сейчас хочу ее поддержать. Хоть и вступаю в противоречие с собой.

– Мальчишки никогда особым умом не отличались, – говорю ей.

Голову на плечо кладет, выдыхает тяжело.

– Маленькая ты еще, – выдает мне вымученным тоном.

Из палатки выползает Сергей. Сердце замирает, когда вижу его. Секунду назад злилась за подругу, убить была готова обидчика, теперь таю. Обожаю его, он мне как свет от костра в этом темном, влажном, холодном лесу. Спортсмен на пике формы, занимается единоборствами, уличным турником и даже руферством! Смелый, красивый, сильный. Брутальная няшка, так его Алина называет. А я завидую.

Дождь стихает. Наверное, уходит тучка стороной, лить где–нибудь еще. Сергей смотрит на нашу идиллию. На меня с укором, на Алину с надеждой. Ей хоть бы что, а я чувствую себя виноватой. Откуда такое глубочайшее чувство, не пойму.

Поворачивается спиной. И мы обе смотрим на него. Я украдкой, ибо боюсь, что Алина заметит. Но мне так нравится на него смотреть! Моя любовь идет к машине, которую закатил сюда чудом. Как только меж деревьев не застряли, до сих пор в восторге от виртуозности его вождения. Второе чудо, как в шестерном поместились в легковушке. Это отдельная история, я сидела на коленках у Павла. А он постоянно ерзал. Девки ржали гадко.

Мешок с углями, дрова купленные. Приволок все сам. Тем временем выполз и Павел, ринулся помогать, но Сергей его осек. В каждом движении истерия, резкость, бунт. Ботаник ничего лучше не придумал, как начать ковырять рогатину на ближайшем подходящем дереве. Охал, когда потревоженный дубок высыпал остатки дождя.

Мы на небольшой проталине. Судя по следам костров, место вполне обитаемо. Но от цивилизации мы довольно далеко. Где нам обосноваться принимал решение исключительно водитель. Никто и не спорил с Сергеем.

Костер полыхает. Одна сплошная химия и наша откровенная лень. Павел, видимо, тоже так считая, добавил веток мокрых, что выпарились довольно быстро, и затрещало натуральное, природное. Сидим по кругу, жарим сосиски и пьем пиво. Девочки вышли из палатки нехотя. Обе тоже с моей школы. Марина крупная и пресная на вид, вообще не красится. Катя наоборот мелкая, юркая, подводит глаза карандашом, но не отличается выдающейся внешностью. У девочек все началось с игр и импровизации. Теперь они целуются на людях и считают это забавным. Странно, что родители их ничего не знают. Или делают вид, что слепы.

– У меня есть шашлык покупной и мангал сборный вообще–то в машине, – заявляет Сергей, сидящий отдельно на пеньке, застеленном куском брезента. Материал раздербанили на всех, не щадя.

Павел, явно получивший камень в свой огород, начинает жестоко расправляться с дубом, с целью добыть и вторую рогатину. А впоследствии соорудить вертел. Быть может, он захочет подстрелить какую – нибудь дичь? Но сперва ему придется состряпать лук и стрелы.

Улыбаюсь от собственной шутки, которую не решилась озвучивать. Не к месту. Сергей злится, пивные опустошенные банки только так сминает и выбрасывает к ногам матери – природы. Пиво как воду хлещет. А я не могу так, спиртное идет с трудом.

Алинка напряжена. Выходит, они все же в ссоре.

– Так что с шашлыком? Испортится ведь, – не унимается парень Алины. Я бы покушала, даже чтобы просто поддержать его, но…

– На ночь мяско? – Фыркает Катя.

– А соски не мяско? – Огрызается Сергей.

– Нет! – Отвечают лесбиянки хором и начинают хохотать. Спортсмен к машине уходит, махнув на нас рукой. Так и хочется крикнуть, что я не с ними!

– Что он сделал? – Решаюсь спросить шепотом, чувствую себя значительно увереннее, сделав три глотка.

– Рита, я знаю, что он тебе нравится, – шепчет мне на ухо Алина, игнорируя вопрос.

Опешила. Теперь ощущаю себя предательницей.

Ветер. С ветки окатывает меня каплями дождя, снова взбодрив. Еще бы немного, и упала бы банка пива, поставленная на бревнышко.

– В наших отношениях наступил новый этап, – продолжает подруга. – Проверка на вшивость называется.

Рассмеялась вдруг Алинка. Ничего не понимаю. Павел подходит с необычным белым цветком в руке и пытается отвлечь на себя. Глазки – пуговки смотрят с такой надеждой.

– Паша, отвали, не видишь у нас разговор? – Отмахивается Алина и дальше пытает меня. – У тебя же не было с мальчиками?

Молчу, краснея. Лесбиянки целуются, пьяные. Паша куда–то пропал. Сергей хлопочет с музыкой. Тянет провод от аккумулятора, похоже, чтобы подпитать магнитофон. Я в этом не особо разбираюсь. При этом ругается тихонько, кратко – лаконично, как у нас водится, а девчонки смеются.

Наблюдаю за ним. Такой деятельный, инициативный и изобретательный. Хороший, самый – самый… но не мой. Грустно, видеть его так близко, но не суметь заговорить непринужденно на отвлеченные темы. Даже под действием алкоголя не хватает смелости. Нет, дело даже не в признании, для меня это немыслимо. Не знаю, что со мной будет, если он узнает… а если будет смеяться, это убьет меня.

Так хочется просто поболтать, получить его внимание. А глаза голубые скользят мимо, будто я пустышка. Влюбилась в него с первого взгляда, и никто другой не нужен. Порой кажется, что создана для того, чтобы страдать, грустить и плакать в подушку. Смотрю его блоги и восхищаюсь. А теперь он так близко и в то же время недосягаемо далеко. Мучение и издевательство. Когда я узнала, что Алина с ним, была рада за подругу первое время, завидовала ей белой завистью. Их отношения сблизили меня с ним. Я узнала много нового, и вскоре белая зависть стала черной. На моем лице уже не будет искренней улыбки, когда подруга похвалится очередным подарком его.

Глоток пива. Горького, теплого, кажется, совсем необязательного. Но хочется сделать что–то неправильно, взбунтоваться и побороться с собственными принципами. Они все пьют, и я не должна отличаться. Быть может, тогда он заметит меня?

Наступила ночь, тьма кромешная вокруг. Лес становится зловещим, тени от костра играют, воображаемые фигуры вокруг собираются. Уродливые, но будто человеческие. Страшно, но светит еще огонь, греет ноги. Греют и друзья, непринужденно рассказывающие сплетни и интересные истории. Сергей рядом тоже греет мое сердце, подруга с теплым плечом греет мой рассудок. Это наш маленький мирок, в котором хочется быть и быть.

Но вскоре меня накрывает от чертовой банки пива...

Выстрел!! Собачий лай врывается в мое сознание. Злой, остервенелый и мерзкий. И ощущения мерзкие, поганые. Кричит кто–то, а кто–то смеется. Незнакомые люди пришли… Лежу, не могу пошевелиться, связана по рукам и ногами. Больно.

Остекленевшие глаза Павла уставились на меня. Визжу, как резаная. Жутко!!

– Не ори! – Рявкает незнакомец, переворачивает меня на спину и грубо засовывает кусок стряпки в рот. Реву беззвучно. Мне страшно.

Небо звездное. Собака расходится в лае, захлебываясь собственной слюной.

– Не трогайте меня! – Кричит Алина. Никогда не слышала, чтобы она так кричала…

– Заканчивай с малолеткой. А те где? – Раздается мерзкий мужской голос.

– Подожди, пусть еще отбегут, пустим Барса побегать. Собака–то охотничья, с азартом.

Сознание проваливается в черноту, уносится прочь из мира боли…

 

***

 

– Поднимись! – Врывается звонкое в мое восприятие. – Сделай шаг! Один шаг, ну пожалуйста. Ты сможешь…

Говорят, что лес древнее нас, мудрее. Иногда, очень–очень редко он сочувствует добрым сердцам, он дает второй шанс.

Ничего не чувствую. Мимолетный страх истончается практически мгновенно. Я – Дуновение ветерка. Умерла? Нет? Не знаю… Несусь прочь от места, где мне невыносимо плохо. Что–то не так со мной! Нет тела, есть просто сознание. Сон? Быть может… Но такой явный этот сон, лес так детально прорисован! Внезапный холод, пробирающий до костей, бодрит.

Успокаиваюсь, понимая, что меня никто не достанет, никто не обидит. Свет фар внизу, это машина Сергея, в которой копошится незнакомец… Вдалеке частый лай. Собака гонится за моими друзьями! Силой мысли я уже рядом. Несется псина черная, ловко лавируя меж кустарников и деревьев. Слюна твари сыплется изо рта, развеиваясь по ветру. Хозяин дал задание, хозяин – это все для него, еда, жизнь, верность. Они – плохие, они – враги. Так думает собака, нити ее мыслей пронизали меня, и я почти поверила. Но нет!!

Нет! Не успеваю. Крик боли и отчаяния раздается позади. Наш пикник, палаточный городок… все превратилось в ад. Что же произошло?! Не могу вспомнить! Я выпила банку пива и отключилась.

Мир останавливается на мгновение по моему желанию и все начинает отматываться назад. Будто для сознания нет такого понятия, как течение времени, что должно стремиться к бесконечности. Я – ветерок, всего лишь ветерок. Время не властно.

Костер горит. Все, как прежде. Вижу себя спящую в сторонке, пьяную. Нога моя из палатки низенькой торчит. Знаю, что закутал Паша, отнес в палатку с особой бережностью и цветок свой оставил перед моим носом.

Залаяла собака, и ребята насторожились. Вскоре пришли чужие, у одного даже с охотничье ружье блеснуло. Церемониться они не стали, сразу Алину скрутили. Она самая красивая, привлекла в первую очередь. Сергей пошел на троих бесстрашно, словно лев. Увернулся от тычка и свалил одного, получил удар в спину, упал… прикладом приложили, дальше его еще ногами… Закричал Павел от неожиданности, как оказалось, лежал он со мной.

Выстрел. Шум взлетающих птиц. Все белеет, затем чернеет и исчезает.

 

***

 

Очнулась. Открыла глаза. Всего лишь страшный сон. Сколько времени прошло с того самого злополучного похода?!

Утро. Знаю, что нужно спешить в реабилитационный центр. Тороплюсь. Не позавтракав, выскакиваю из квартиры. Ибо нет дороже человека, чем он. Пусть даже все так случилось, но мы вместе.

Сергей в инвалидном кресле встречает меня с легкой улыбкой. Когда все бросили, позаботилась я. А все те кошмары… все равно ничего не могу изменить.

– Попробуем еще раз? – Предлагаю это каждую нашу встречу. Мы не оставляем надежду, что он сможет ходить.

Мне нравится брать его за руки, помогать. Секунду он стоит, кривясь, падает обратно. Все, как всегда, и нет разочарования. Вроде бы нет. На этот раз он выглядит грустнее обычного.

– Я никогда тебя не брошу, слышишь? – Говорю, а у самой в горле давит. Вот – вот разревусь.

Заблестели глаза у Сергея. Никогда не было слез, а теперь почему–то…

– Что не так? – Шепчу, обнимая исхудавшее тело.

– Я говорил ей то же самое, но все равно бросил.

Больно слышать, но теперь я его девушка. А Алина всего лишь прошлое. Как не цинично звучит.

– Что было, то было, ты сделал все, что смог. И теперь жизнь продолжается, – шепчу, прижимаясь сильнее. Жизнелюбивый, сильный, красивый… был. Это не важно, какой есть. Все равно люблю.

Плачет, уже не сдерживаясь. Слезы, как дождь… События той ночи, как черное пятно, ни я, ни Сергей не можем до сих пор дать внятных показаний. Мы с ним выжили, а другие нет…

Возвращаюсь домой на такси под вечер. Могла бы, осталась с ним. Но у меня завтра работа. А у них в клинике режим.

Квартира тесная, пустая. Кровать холодная и кажется, что мокрая. Порой мне страшно засыпать. Особенно, когда слышу лай собаки за окном. Почему–то кажется, что видела, как Барс рвет на куски настигнутых Катю с Мариной.

Сознание проваливается в сон.

 

***

 

– Поднимись! – Раздается звонкое. – Сделай шаг! Один шаг, ну пожалуйста. Ты сможешь…

Говорят, что лес древнее нас, мудрее. Иногда, очень–очень редко он сочувствует добрым сердцам, он дает второй шанс.

Я вновь ветерок. И вижу себя, сидящую одиноко на бревнышке. Я словно душа, отделенная от тела, но та Я тоже живет своей жизнью. Мы отделены друг от друга. Мы независимы. Дождя нет, все еще нет. Но он скоро должен появиться! Так ведь было?! Это прошлое. Это мои воспоминания. Ничего нельзя изменить.

Воображение строит три дэ модель нашего лагеря. Спускаюсь к палатке, где тогда уединились Сергей и Алина. Нет, не с целью подсмотреть за их интимными отношениями, жажду лишь увидеть жизнерадостного любимого. Впервые я отважилась на это, снова увидеть все то, что вызывает такую тлеющую, тупую боль.

Палатка и полумрак. Она лежит, уложив голову на его плечо, задумалась. Смотрю за ними, пока не начинается дождь, который волнует меня почему–то.

– Я беременна, – произносит Алина.

Меня накрывает внезапная горечь. Будто мой вновь построенный с таким трудом, шаткий, серый мирок рушится снова! Алина беременна!! Я не знала!! Сергей не сказал. Господи, почему он не сказал мне?!

Сергей из прошлого не отвечает ей сразу. Она резко поворачивается, а он хлопает глазами, выражая, видимо, недоумение…

– И? – Мгновенно взвинчивается Алина. – Что ты на это скажешь?

– Ну, – мнется. – Хорошо.

– И все?! – Подруга становится колючей и злой. Отталкивается парня, поднимается, спешно накидывая одеяло.

– А что ты хочешь услышать?! – Разводит руками Сергей, крича ей в след.

– Ничего! – Фыркает девушка и выскакивает из палатки.

Злюсь на него. Ты должен сказать, что никогда ее не бросить! Сейчас!! Тогда бы вы не вышли, а остались, тогда бы не было костра, тогда бы не пришли они!!

Волосок всколыхнулся на шевелюре Сергея. Но палатка закрыта, ветер не мог сюда зайти?! Кроме меня! Но как это возможно?! Дую с усилием, вижу эффект! Волосы колышутся. Ахает сознание, но боюсь проснуться сейчас. Что я могу? Быть может…

Прохожу сквозь палатку. Поздно, слишком поздно!

Пространство будто отслаивается. Я возвращаюсь назад во времени, к событиям, когда еще нет всего этого. Я так хочу, и это случается.

Несусь вверх, к облакам, набираясь сил. Чем я выше, тем могущественней себя ощущаю. Озираюсь с надеждой. Нет туч, нет и дождя. Его и не должно быть по прогнозу погоды! Черные облака далеко, но они все же есть. Но в прошлом был же дождь! Почему в этот раз нет?! А что если подогнать четные тучи сюда?! Я смогу, я чувствую это! Скорее!!

Мчу к тучам и гоню их. Дую на ленивую чернеющую вату. Недолго она терпела. Полилось из нее почти сразу. А я все дую и дую к нашему лесу. Ощущение, будто голова кружится, но я продолжаю из последних сил. Как же природа не хочет делать то, что ей говорят! Если будет больше дождя, если он не стихнет до ночи, люди не придут, их не привлечет костер, которого не будет!

Добилась своего. Однако предчувствие, что не будет желаемого, не оставляет. Дождь кончается, тучи белеют, пустеют. Спускаюсь к месту, меня как магнитом к нему. Чем ниже к земле, тем сил меньше.

И вот она я, девочка в прошлом, из прошлого, если угодно, из воспоминаний. Все, как в фильме, который не единожды смотрела. Сижу на бревнышке, грущу, вылавливая ладонью капли. Сергей еще не знает о ребенке. Дождь шумит, вода прошлого проходит сквозь меня настоящую, нематериальную в этом вымышленном мире. Но я все же чувствую ее. И думаю, что это так.

Подлетаю ближе. Смотрю на себя, такая я жалкая была. Кто в такую мог влюбиться?

Мысль, словно молния врывается в мое сознание! Нужно предупредить себя! Дать знак! И я дую на ладошку. Пытаюсь руками подогнать капли в одну простую фразу «Не пей»… Просто не пей, и все будет иначе. Тебя не унесут в палатку, Павел не умрет, не вскочит от неожиданности и не будет застрелен. А я… я тоже привлеку их. А Алину они оставят в покое. Она ведь беременна, нельзя ее трогать.

Смех из палатки Сергия с Алиной сменяется тишиной. Он вот – вот узнает…

Павел робко подходит ко мне. В руках у него зонтик… Все, опоздала.

События идут вперед. И я понимаю, что все меньше сил вернуться в прошлое сейчас. Попытаться снова уже не выйдет. Из последних сил пробую что – то изменить, резким дуновением смахиваю капли дождя, окатываю себя, но хотела опрокинуть банку с пивом! Не вышло.

Рита не пей!! Кричу в своем замкнутом пространстве под названием сознание…

Утро. Утро реальности. На белом потолке играют тени, рождаемые рассветом. Снова ничего не вышло. Опять не выспалась, мокрая от пота, и, кажется, что пахнет лесом. Это игра моего воображения, передающего все в восприятие, не более.

Однако, больше нет чувства пустоты внутри.

Завтра попробуем снова, теперь я знаю, что могу изменить прошлое. Или мне это всего лишь снится?!

 

***

 

– Поднимись! – Раздается звонкое. – Сделай шаг! Один шаг, ну пожалуйста. Ты сможешь…

Звучит из далекого, затертого прошлого.

– Открой глаза, – раздается мольба. И шепот этот, как крик. – Пожалуйста, скажи, что слышишь меня. Открой глаза… ты сможешь…

Говорят, что лес древнее нас, мудрее. Иногда, очень–очень редко он сочувствует добрым сердцам, он дает и не один шанс.

Открываю глаза. Вижу Павла и незнакомого мужчину в белом. Тело мое без сил, даже улыбка дается с трудом.

– Вышла из комы! Позовите врачей! – Кричит Павел. Сразу его узнала, повзрослел, возмужал. Как странно это.

Реальность, настоящее. И суета. Ничего понять не могу. Ничего… но столько радости!! На пороге больничной палаты появляется Сергей и Алина. Больше нет беспокойства на сердце. Живые и здоровые, мои хорошие… А в руках у Алины укутанная малышка!! Подруга не накрашенная, взъерошенная, но такая счастливая. А я… как же тепло и хорошо мне.

Слезы льются, щиплет щеки. Я просто счастлива, что они живы, что у них все хорошо.

Сколько я пролежала в коме?! Два года.

Все ушли. Но не Павел. Его заботливый взгляд кажется самым родным. Раньше была некрасивая, а теперь и подавно. Я быстро устала от внимания других. Но не от его. Кожей чувствую тепло, дыханием своим знакомый запах, знаю, что он всегда был тут, пока я была там, по ту сторону…

– Я никогда тебя не брошу, – произносит так чувственно, что новая порция слез готова хлынуть по бледным щекам. Мечтала когда – то услышать это от другого. А знала бы…

Обнимает меня, бережно, нежно.

– Ты наш герой, – шепчет мне на ухо. – Не поверил сначала, но дождь, ты сказала так уверенно, что он будет… Но не это важно, а как ты узнала о них?

Слова мои застряли в горле. Разве можно так от осознания счастья?

Отпрял, смотрит пытливо. А я задыхаюсь от волнения. Не сон все. Значит… было, значит, смогла.

– Ты помнишь, что было? Как ты набросилась на них?

Обнимаю снова. Целую его во влажную, соленую щеку. Смешались наши слезы. Руки мои слабые, но как же хочется обнять крепче.

Ты помнишь, что было? Знал бы ты, Павел, сколько раз я пережила то, что никогда не случится.

 

***

 

На тумбе прикроватной койки вырезки из газет уже не первой свежести, что старательно собирал Павел. Наверное, в рамочку хотел и на стенку. Читать сложно, будто уже буквы забыла. Но пробежалась глазами, все же понимая смысл фраз:

«… Сыновья лесника снова занялись разбоем. Но выпускники школы – гимназии номер девять дали им достойный отпор. Так, тихой летней ночью трое мужчин в наркотическом опьянении: два сына, бывших заключенных, во главе с отцом, смотрителем лесного хозяйства попытались ограбить молодых людей, едва достигших совершеннолетия. Но отважные ребята справились с разбойниками. Маргарита Ивлева первой проявила необычайный героизм и отвлекла на себя вооруженного бандита… Девочка получила тяжелейшую травму головы и сейчас находится в коме. Никто из ее друзей не пострадал, лишь Сергей Мирошников отделался царапинами, когда обезвреживал отвлеченных преступников…»

За окном начался дождь. Капли летят через форточку и ударяются о старый, покрашенный не единожды подоконник. Брызги долетают до моей кожи. Ну, здравствуй…

Говорят, что лес древнее нас, мудрее. Иногда, очень–очень редко он сочувствует добрым любящим сердцам.

Конец истории. С любовью, Ваша Доминика Арсе.

 

 

Всем любви!