Глава 9. Семеро одного не ждут 1 страница

Природе потребовалась какая-то пара десятков лет, чтобы вернуть себе территории, освоенные когда-то человеком. Человеку понадобилась пара часов, чтобы разрушить и потерять все завоевания, все достижения тысячелетий. В короткое мгновение он стер все, поддавшись одному из самых опасных пороков человеческой души. Алчности. За многовековую историю из-за нее горели города, гибли цивилизации. Но человека это никогда не останавливало. Он методично вскармливал, взращивал и лелеял свой главный порок, не желая признавать свою вину… не умея делиться… но научившись завидовать… Алчность застила глаза человеку в тот памятный день. Алчность будет оставаться рядом с обглоданным трупом человечества до тех пор, пока еще теплится жизнь в норах метро.

* * *

Скатившись за горизонт, уставшее светило оставило прибрежную акваторию залива в распоряжение ее ночных обитателей. Стылый воздух прорезали вопли оголодавших хищников, вышедших на охоту. Сегодня уклад их нехитрой размеренной жизни нарушили объявившиеся в лесу чужаки. Непривычно пахнущие, еще более непривычно передвигающиеся на двух конечностях и совсем уж нагло прущие сквозь давно поделенные охотничьи угодья. Чужаки, одним словом.

Десять неприметных фигурок осторожно продвигались по лесу под покровом ночи. Шествие замыкал субъект, заметно отличавшийся от остальных выдающимися габаритами. Периодически он останавливался, оглядываясь назад, и настороженно водил дулом станкового пулемета вдоль придорожных зарослей.

— Не пойму никак… — Дым скривил физиономию. — Вроде как тухлятиной несет.

— Воняет… — согласился Ксива. — Будто сдох кто.

И правда, сквозь фильтры все сильнее пробивался запах гнили. Глеб поморщился и постарался вдыхать через раз. Не получилось. От тошнотворной вони замутило.

— Командир, глянь, что там по карте? — Шаман пристально всматривался вперед.

Кондор расстегнул планшет.

— Парк «Сергиевка». Тут еще пометка от руки дорисована: НИИБ…

— НИИ биологии. — Таран, не обращая внимания на вонь, бодро шагал по узкой асфальтированной полосе. — Скоро просека должна быть, а слева на пригорке — институтский корпус.

— Ну, это по карте. — Ксива нервно озирался. — Не факт, что за столько лет там…

Боец замер на полуслове. Лес обрывался внезапно, открывая взгляду довольно неожиданное зрелище. Широкая просека действительно тянулась поперек дороги, выходя справа к берегу Финского залива, а слева упираясь в остов древнего строения. Таких руин Глеб изрядно навидался за время недолгого путешествия. Но не они привлекли внимание путников. Все пространство просеки сплошь усеивали странные образования — серо-желтые, высотой с ладонь стручки с узкими шляпками, сочащимися коричневой слизью. Они заполняли собой все пространство — от одной лесной кромки до другой. На мгновение Глебу даже показалось, что мерзкие отростки еле заметно шевелятся.

— Mutinus caninus, без сомнений. — Девушка присела, разглядывая необычную находку вблизи.

— Чего?

— Грибы такие. Несъедобные. Один в один как на картинке. Только побольше чуть-чуть.

— Грибы? — Ксива присел рядом. — Не знал, что ты этим балуешься.

— Усохни. Я не виновата, что в нашей семье всего одна книга была, и та — энциклопедия о земной флоре. — Ната продолжала изучать вонючих уродцев, заполонивших поляну.

— А они, случаем, не галлюциногенные? Может, толкнем пару кило «огрызкам»?

— Дай тэбе волю, Окунь, ты бы и душу свой продал! — Фарид заулыбался.

— Ну, смотря за сколько… — Окунь подмигнул приятелю. — Значит, это от грибов такая вонь…

— Они так размножаются. — Ната пнула ближайший гриб носком ботинка. — Привлекают запахом мух, основных разносчиков спор.

— Гадость какая. — Ксива поморщился.

Таран тем временем прошел вперед по асфальту, разглядывая грибницу.

— Хорошо, если мухи. Вот только сдается мне, что…

Словно в подтверждение его догадки, над грибницей поднялась легкая дымка. Над просекой медленно нарастал неприятный гул. Предсумеречный воздух помутнел от мириад мельчайших насекомых.

— Болотные дьяволы, — обреченно выдохнул проводник.

Бойцы вопросительно уставились на сталкера. Тот медленно пятился, не в силах отвести взгляд от сгустившегося над поляной полчища москитов. Глеб опомнился первым. Выскочил на дорогу и, увлекая наставника за собой, припустил к противоположной стороне леса. Остальные бросились следом.

— Это уже даже не смешно! — басил на ходу Геннадий. — У меня дежа вю или мы снова бегаем?! Это не поход, а сплошной марафон!

Бойцы пересекли границу леса, только теперь заметив потерю. Обернувшись, они увидели сектанта. Ишкарий все еще стоял на противоположной стороне просеки и мелко трясся, завороженно следя за роем опасной мошкары.

— Чего встал, идиот! Беги сюда! Быстро!

Брат Ишкарий не реагировал. Только взор его опустился на молельную книжку, невесть откуда появившуюся в дрожащих руках.

Таран рванулся было обратно, но из-за спины послышался строгий окрик:

— Не смей! — Рука Кондора опустилась на плечо.

— Мне без разницы, я и так уже укушенный!

— Не смей! Их там миллионы. В момент высушат! — Боец вцепился в Тарана обеими руками. — Ты слишком важен для отряда, чтобы рисковать из-за этого… недоумка.

На поляне тем временем происходило нечто странное. Ишкарий стянул противогаз, покорно сложил руки и принялся истово молиться. Голос сектанта с каждым мгновением креп и становился увереннее:

— Да восславится «Исход»! Да восславится добродетель твоя! Да не убоится сын лона твоего скверны земной! Да обойдут стороной напасти и лишения слугу твоего, ибо верую в тебя, «Исход»! Верую в избавление! Истинна вера страждущего!

Сектант продолжал говорить, и пространство вокруг него невероятным образом оставалось чистым. Глеб с удивлением наблюдал за тем, как сектант медленно бредет по дороге сквозь облако москитов. Вокруг Ишкария, словно нимб святого, образовался и не исчезал ореол пустого пространства, отчего-то ставшего непреодолимой преградой для опасных насекомых.

Под завороженными взглядами сталкеров сектант пересек остаток просеки, приблизившись к отряду. Волна москитов разом схлынула, словно не желая покидать пределы грибницы. Ишкарий как ни в чем не бывало убрал свой талмуд, неустанно нашептывая слова благодарности своему обожаемому «Исходу».

— Это… Намордник надень обратно. — Кондор словно нехотя задвигался, с опаской поглядывая на Ишкария. — Чего встали? Пошли уже.

* * *

За несколько дней непродолжительного путешествия Глеб возненавидел марш-броски. Казалось, Таран получает извращенное удовольствие от самой возможности кого-то погонять. Хотя умом мальчик понимал, что, чем быстрее отряд движется, тем сложнее местной фауне обложить и атаковать странных визитеров — да и никакой химзы на долгие каникулы на поверхности не хватит. Вот и теперь бойцы мчались за проводником, огибая покореженные остовы автомобилей и перепрыгивая поваленные столбы ЛЭП.

Они проскочили мимо АЗС. На ржавом козырьке все еще просматривалась коряво намалеванная надпись: «СПАСИТЕ». Глеб притормозил было, но Таран лишь отмахнулся:

— Некого там спасать… Двадцать лет уж как некого.

Из кустов напротив станции выскочил волк. Для зверя встреча с людьми оказалась полной неожиданностью. Окунь вскинул было автомат, но Дым остановил бойца.

— Не надо. Обычный зверь. Ну, может, крупнее немного.

— Шкурой бы разжиться… Неслабо толкнуть можно. С руками оторвут.

— Не надо. Мало таких, как он, осталось. Чистых. А патроны для мутантов прибереги.

— Для тебя, что ли, зеленый? — не удержался Ксива.

Бойцы прыснули со смеху. Дым показал шутнику свой огромный кулак. Волк, припав к земле брюхом, проводил путников настороженным взглядом, улучил момент и юркнул в лесные заросли.

Местность тем временем менялась. Все чаще вместо кустистых, ядовито-зеленых деревьев стали попадаться обугленные окаменевшие стволы. Следы бушевавшего когда-то пожара показались и на земле. Редкие черные подпалины скоро сменились сплошной спекшейся коркой, покрытой сетью трещин. Видимо, из-за этого растительность здесь отступила, огибая стороной огромное пятно проказы.

Отряд приближался к Ломоносову. Сразу стало заметно, что во время Катастрофы городу изрядно досталось. На месте большинства домов остались одни фундаменты. Среди гор бетонного крошева, покрытых редкой щетиной травы, одиноко стояла бетонная арка, уцелевшая вопреки здравому смыслу и законам физики.

— Въездные ворота, — пояснил Таран. — Не найдем ничего подходящего, здесь заночуем.

Однако судьба оказалась к ним более благосклонной. Мимоходом прочитав вывеску, Таран завернул на Кронштадтскую улицу.

— Нам уже встречалась Кронштадсткая площадь, — не удержался Кондор. — Теперь вот улица такая же. Добрый знак.

Сталкеры вышли к железнодорожному вокзалу. Казалось, его здание сохранилось лучше, чем все другие. И хотя в верхнем этаже зияли огромные дыры, а часть крыши вовсе отсутствовала, сооружение обещало стать неплохим прибежищем на ближайшую ночь.

Переглянувшись, бойцы осторожно двинулись внутрь. На то, чтобы обследовать пустынные помещения, понадобилось несколько напряженных минут. Ничего интересного, за исключением ряда пыльных ящиков с кнопками в одном из подвальных помещений, здесь не обнаружилось.

— Может, дальше пройдем? — Кондор изучал карту. — Там вроде как порт впереди.

— Дорого встанет впотьмах шариться. Ночуем здесь, — отрезал Таран.

Пока бойцы обустраивались, Глеб осторожно потянул наставника за рукав:

— А это что такое?

— Однорукие бандиты. — Заметив удивление на лице ученика, Таран пояснил: — Игровые автоматы. Была такая забава. Игра на деньги… В общем, долго объяснять.

Глеб, как ни силился, так и не смог вникнуть в путаное объяснение. Как железный ящик может быть бандитом? А при словосочетании «игровой автомат» на ум приходили только игрушечные деревянные «калаши», с которыми пацанва носилась по Московской, играя в «сталкеров».

— А что еще за «деньги»?

— Патроны такие. Но стрелять ими не получится. Только торговать.

— Кому ж такие патроны нужны?

— До Катастрофы — всем. И ты даже не представляешь, парень, насколько. А вот после их не стало. Сразу. Консервы в ходу были разные. На некоторых станциях водой расплачивались. Дефицитный товар был поначалу… В общем, натуральный обмен. Бартер.

— Бартер? А что такое…

— Все, Глеб, хватит лекций. Спать хочу.

Размышляя над словами наставника, мальчик не сразу заметил, как к нему подошел брат Ишкарий. Лицо сектанта лучилось благодушием, а пальцы беспрерывно теребили край холщовой сумы.

— Ты не мог бы вернуть фотографию, отрок? — обратился тот.

Глеб суетливо залез во внутренний карман, доставая замусоленную карточку. С сожалением взглянув на величавый корабль в последний раз, мальчик протянул снимок сектанту.

— Спасибо, Глеб. — Ишкарий удалился, подсаживаясь к Окуню.

Боец с живым интересом принялся разглядывать изображение. Они общались вполголоса, и как мальчик ни прислушивался, так и не смог узнать о предмете беседы. Хотя о чем мог говорить сектант? О Ковчеге, об «Исходе», о спасении… Все это каждый из них уже выслушал не по одному разу. Глеб постоял еще немного, но усталость взяла свое. Устроившись рядом с наставником на стылом брезенте, он рассеянно, в полудреме наблюдал за тем, как Кондор отдает приказы:

— Дежурим по два часа. Шаман, вы с Ксивой первые. Потом меня толкнете. Таран, мы с тобой. Затем Фарид и Ксива. Ната и Дым. Окунь с Ишкарием замыкают. Теперь всем спать.

* * *

Сначала закружилась голова. Во рту пересохло. Он глотнул воды из фляги. Прокатившись по пищеводу, влага на мгновение остудила пожар, разгорающийся внутри. Но затем к горлу резко подступила тошнота. Обильный пот, стекая по лбу, заливал глаза и крупными каплями оседал на стеклах противогаза. Скверно.

Впереди что-то метнулось, исчезнув в подвальном оконце. Сквозь запотевшие стекла не разобрать. К тому же дышать с каждым шагом становилось все труднее.

Он рванул шланг воздуховода вверх, откидывая противогаз в сторону. Свежий воздух наполнил разгоряченные легкие. На мгновение головная боль отступила.

Автомат стал непривычно тяжелым, он закинул его за спину. Плевать на опасность. Сейчас главное — не прекращать движение. Левой, левой, раз, два, три…

Он чувствовал, что, если остановится хоть на мгновение, заставить себя бежать дальше будет гораздо сложнее.

Вода во фляге закончилась, и жажда стала невыносимо мучительной. Виски пульсировали от ноющей боли, мешая думать. А ведь сейчас надо было быстро соображать…

* * *

Над ровной гладью воды стоял туман. Белым непроницаемым саваном обволакивал все вокруг, оставляя для обозрения лишь крошечный пятачок водного пространства. Глеб инстинктивно напрягся, поскольку уже знал, что будет дальше. Накатила волна. Еще одна. Мальчик стал тонуть. Не ощущая ни холода, ни страха, он просто вяло двигал ногами, тщетно пытаясь воспротивиться неодолимой силе, которая неуклонно тащила его тело ко дну.

Глеб зажмурился, но даже сквозь плотно сомкнутые веки по глазам ударил яркий свет. Кто-то ухватил его за руку и решительно потянул наверх. Мальчик решил было, что это наставник, но последним, что удалось увидеть в истаивающем сне, было лицо брата Ишкария. Тот выглядел крайне взволнованным и не переставая кричал:

— Где он? Где он?

Глеб резко сел, продрал глаза и осмотрелся. Вокруг в беспорядке валялись рюкзаки и пустые консервные банки. Сами сталкеры сгрудились вокруг командира. Тот прижимал испуганного Ишкария к стене и грубо тряс.

— Где Окунь?! Слышишь, ты, святоша?! Где мой боец?!

Сектант болтался в руках Кондора, затравленно озираясь, и невнятно бормотал.

— Не слышу!

— Я говорю, спал! Не знаю, куда он подевался! — захныкал сектант. С перепугу из его речи мигом исчезли напыщенные витиеватые фразы. — Сказал только, дрыхни, мол, я подежурю.

— Тьфу! О чем вы с ним трепались вечером?!

— О Ковчеге! Он сказал, что в жизни кораблей не видал. Я про «Варяг» ему рассказывал!

Кондор опустил сектанта на пол. Оглянулся на товарищей.

— Он в порт пошел, барыга чертов. Все ищет, чем бы разжиться. Собираемся! Может, найдем еще…

— Да уж, найдем… Или передохнем все. Был да сплыл… — вполголоса заворчал Ксива, сворачивая ветхий спальник.

Его слова, вырвавшиеся как бы невзначай, привели Кондора в бешенство.

— Что? Что ты там вякнул?! — Командир схватил бойца за грудки. — Я не понял… Это ж твой напарник! ТВОЙ!

— Да будет тебе, сморозил он дурь, — подскочил Шаман. — С кем не бывает…

Кондор зло выругался.

— Да понятно! — Ксива дернулся, оторвав от себя цепкие руки Кондора. — Остынь только.

Бойцы напряженно сверлили друг друга взглядами. В конце концов Ксива опустил голову, отвернулся, принявшись нервно упаковывать рюкзак.

— У Бельгийца дочь годовалая в метро осталась… У Окуня — жена с сынишкой… Что я им скажу? Извините, мол, «были да сплыли»! Ищите новых мужей! Отцов новых! — Кондор ожесточенно натягивал на спину плотный комбез.

Бойцы собирались молча.

— Гребаная жизнь… Гребаный мир. Куда ни плюнь, кругом смерть одна. И ведь лучших забирает, стерва! А таких вот заморышей, — палец Кондора ткнул в сектанта, — стороной обходит! Даром что ни мозгов, ни силы! Даже москиты и те брезгуют…

— Погоди ты, командир, про Окуня-то. Рано хоронишь. Может, найдем еще…

Но искать пропавшего бойца не пришлось. Стоило им выйти из здания вокзала, как из-за угла послышались неуверенные шаги. Тяжело дыша, Окунь приблизился к группе. Без противогаза. Бледное лицо сталкера заливал пот, его шатало. Кондор ринулся было на подчиненного, но Окунь неожиданно наставил на командира автомат.

— Отойди! Отойди, говорю!

— Да ты чего, Окунь, умом тронулся? — Кондор растерянно отступил назад. — Ты где шатался вообще? Почему без «хобота»?

Боец как-то виновато посмотрел на товарищей, опустил автомат.

— Я это… в порт ходил… Думал, смотаюсь по-быстрому, проверю, может, паром до Кронштадта еще цел. Ну и нарою чего-нибудь интересного заодно. На складах. Таран все равно не дал бы от маршрута отклониться. Туда нормально дошел. Корабли там… Красиво… Пошуровал маленько. Еще удивлялся долго, что место такое чистое и спокойное. А потом словно кольнуло где-то в затылке: «Жди, Окунь, беды». В башке зашумело. На дозиметр глянул — а тот не работает. Пока крышку сдирал, всем богам перемолился. Смотрю — батарейка отошла. Обратно собрал. Включил. А он, падла, как заверещит… Я ноги в руки — и сюда… В общем, кранты мне, командир… Или нет?

Окунь с надеждой смотрел на товарищей. Потом вдруг согнулся пополам, выблевывая на асфальт остатки ужина. Бойца зашатало. Ната вскрикнула.

— Кранты… — подытожил Окунь, утираясь рукавом.

— Серега… — голос Кондора дрожал. — Как же так, Серега? Глупо-то как…

— Ты сколько там пробыл? — встрял Шаман.

— Часа полтора.

Кондор выругался. Шаман подошел к бойцу, проигнорировав его протесты, и с ходу всадил в плечо шприц.

— Черта с два эта штука мне поможет. Не та доза, брат.

— Это обезболивающее, — убитым голосом ответил Шаман.

* * *

Отряд двигался по Краснофлотскому шоссе. Не так быстро, как прежде. Окунь замыкал колонну, стараясь не отставать. Когда боец изъявил желание идти вместе с группой, пока хватит сил, Таран лишь пожал плечами. Кондор пытался помогать Окуню, но тот лишь зло ругался и раз за разом отгонял командира. Словно боялся, что невидимая смерть и на других перекинется. Ко всему прочему, лес вокруг снова зашумел, заголосил на все лады. Хищники стекались, как будто учуяв подранка.

Глеб все чаще оглядывался назад. Окуня мотало из стороны в сторону. Он хрипел и надсадно кашлял, но продолжал идти, еле переставляя ноги. Ситуация складывалась удручающая. Вопли зверья вокруг становились все наглее и нетерпеливее. Дым не выдержал первым. Развернулся, обошел Окуня и принялся поливать заросли длинными очередями. «Утес» в его руках размеренно дергался, выкашивая целые пласты зелени.

— На! На! Жри! Кому еще не терпится на тот свет?! Жрите, твари!

Это стало последней каплей. Нервы бойцов не выдержали. К пулемету мутанта присоединилось стрекотание «калашей». Поднялся жуткий гвалт. Стрельба отдавалась в голове Окуня скорбным салютом. Салютом его необдуманной глупой выходке… Салютом алчности человеческой…

В кусты полетела граната. Рвануло. В воздух поднялись комья земли и обрубки корней. После этого пальба стихла. В повисшем безмолвии еле слышно шелестели мельчайшие частицы грунта, осыпаясь на ковер из палой прошлогодней листвы.

— Вызверились? — Таран стоял в стороне, сложив руки на груди. — Полегчало?

Подойдя к Окуню вплотную, сунул бойцу в руку холодную рукоять «Носорога»:

— Тебе-то, сталкер, уже точно легче не будет. Так что, будь мужиком, прими решение сам. Не взваливай на чужие плечи.

— Отвали от моего бойца! — Кондор ухватил было Тарана за плечо, но тот, круто повернувшись, схлестнулся с командиром отряда взглядами.

Глеб приготовился к очередной схватке непримиримых соперников. Лицо Кондора исказилось. Таран же, в свою очередь, выглядел спокойным, и лишь глаза его светились каким-то особым, обжигающе холодным огнем.

— Не надо! — подал голос Окунь. — Проводник прав. Не хочу, чтоб из-за меня все полегли… И это… Командир, не в службу, а в дружбу… О моих похлопочи, как домой вернетесь. Передай, что…

Взгляд его заметался, боец замер, мучительно подбирая слова. Потом как-то обреченно махнул рукой, отошел. Кондор хотел что-то ответить, но не нашелся. В голове роились какие-то фразы, прощальные слова, но все они казались глупыми и фальшивыми.

Бойцы молчали. Даже брат Ишкарий не смог утешить несчастного сталкера. Да и что тут говорить. И так все ясно. Не жилец больше. Все. Отбегался.

Окунь отвернулся и сел на обшарпанный асфальт дороги. Остальные неуверенно зашагали прочь. Кондор двинулся с места последним. Медленно. Мучительно. Не выдержав, оглянулся пару раз. Разум гнал его прочь, но в душе накрепко застрял тяжелый камень. Мерзко было на душе.

Они уходили все дальше и дальше, пока в просвете между деревьями не показался поворот на дамбу. Ветер без устали гнал по земле песчаную взвесь. Закручиваясь в спирали, песчинки опадали на асфальт, образуя причудливую вязь узоров. Очередной порыв осеннего ветра стирал мимолетное творение природы, а маленькие смерчи продолжали свое стремительное движение, чтобы опасть снова где-то там, ближе к берегу залива.

Девять неприметных фигурок пробрались вдоль развалин эстакады и замерли у полосы прибоя. На фоне бескрайней водной глади они казались ничтожными, абсолютно неуместными деталями величественной картины. Сталкеры смотрели на игру волн, погрузившись в тяжелое молчание. Расставаться всегда тяжело. А расставаться вот так… Путники вздрогнули — до их слуха донесся звук выстрела.

Глава 10. Переправа

Ровная линия дороги тянулась вдаль, решительным росчерком рассекая акваторию Невской губы. Отряд шагал по дамбе, с опаской поглядывая на воду. Пронизывающий ветер трепал одежду. Пенистые волны непрерывно штурмовали рукотворную преграду, вгрызаясь в насыпь. То и дело над краем мола расцветали фейерверки пенистых брызг. Стихия бушевала, как будто пытаясь изгнать непрошеных гостей.

* * *

Путники подошли к причудливой конструкции, напоминавшей мост. По левую сторону вдоль конструкции тянулся частокол прямоугольных башен, сплошь покрытых ржавчиной.

— Водопропускное сооружение B1, — сверился Таран с картой. — Впереди еще одна такая штука. А в целом до острова километров семь по дамбе. Откуда, говоришь, свет шел?

— А пес его знает… Откуда-то из Кронштадта. — Кондор окинул взглядом конструкцию. — Значит, так, бойцы. Начиная с этого места, обращаем внимание на каждую мелочь. Наши «контактеры» могут быть рядом. Пожалуй, и эти «гребешки» прочешем. Как думаешь, сталкер?

Таран лишь пожал плечами. Бойцы двинулись по бетонному гребню водозабора, заглядывая во все щели и закутки. Вскрыв обычный канализационный люк, спустились внутрь сооружения. Темнота, сырость и шум воды, стремительным потоком проносящейся внизу, оказались единственными открытиями сталкеров во время их осторожной экскурсии по внутренностям железобетонного гребня. Уже выбираясь наружу, они набрели на бытовку, забитую истлевшим хламом. Пустые канистры, разводные ключи, бобины проводов…

Озираясь, Глеб наступил на что-то мягкое и упругое. Под ногами резко зашипело. Таран отреагировал мгновенно, рванув мальчика назад, и навел на пол дуло автомата. В свете фонаря они увидели резиновый шланг, заканчивающийся черной полусферой.

Сталкер тихо выругался, опуская «калаш».

— Под ноги смотри чаще. Не на прогулке.

— Что там? — Глеб испуганно выглядывал из-за спины наставника.

— Что, брат, не видал? Насос это. Вот так ногой нажимаешь, а через шланг воздух нагнетается.

Насос — это разве не такой агрегат, которым воду со станций откачивают? Мальчик с интересом осмотрел находку. Ему сразу вспомнилось, каких трудов обычно стоило раскочегарить старую буржуйку на Московской. А с таким аппаратом и угли раздувать быстрее, и спину гнуть не надо. Полезные штуки раньше делали…

Отряд снова выбрался на дорогу. До следующей водопропускной установки дошли спокойно. Только Фарид все косился на воду, умудрившись даже споткнуться пару раз на ровном месте.

— Что ты там высматриваешь? — Ксива просто физически не мог долго молчать.

— Эх… — Таджик тяжело вздохнул, мотнув головой в сторону зданий, теперь уже еле различимых на линии горизонта. — Там мэтро. Дом…

— Ой ли? Мне казалось, твой дом немного дальше Питера.

— Там мало жил, не помнил. Десь — много. Десь мой дом.

— Как ты вообще в Питере оказался?

— Мне десят лет бил. К дзядзя гости приехал. Город смотреть. Эх, красивий город бил… — Фарид на мгновение запнулся. — Потом шайтан зэмля начал трясти. Страшно… Отес погиб, дзядзя погиб, а я нэт.

Таран, шедший во главе отряда, замедлил шаг. Видимость ухудшалась. Над дамбой медленно сгущался туман. Дорога впереди истаивала в сизой дымке. Путники медленно шли вдоль уже знакомых остроугольных башен водопропускного сооружения, когда дозиметр начал беспокойно потрескивать.

— Опа. Зафонило. Некстати как.

— Терпимо пока. — Таран кинул взгляд на дисплей. — Ну-ка, потихонечку…

Они медленно продвигались все дальше, пока из тумана не показалась неровная кромка асфальта. Дорога внезапно оборвалась, сменившись отвесной пропастью. Внизу, метрах в девяти, плескалась вода. Железобетонные сегменты конструкции здесь были перекорежены, изорваны неведомой силой, проторившей в сооружении огромную дыру. Противоположный край разрыва терялся где-то впереди, укрытый от глаз стеной плотного тумана.

— Приехали… — Кондор нагнулся над краем обрыва, заглядывая вниз. — Интересно, чем это так шарахнуло. Бомбили, похоже.

— Вряд ли. — Таран указал на изогнутые края опорных балок. — Видишь направление ударной волны? Опоры заминированы были. Скорее, подрыв. Остальное вода сделала.

— Диверсия? Кому, интересно, это понадобилось?

— Теперь уже не узнаем.

— Что дальше, Таран?

— Что, что… Перебираться будем.

Кондор, словно не веря словам проводника, снова посмотрел на воду.

— Это как?

— Вплавь. Все умеют?

Бойцы ошалело уставились на Тарана. Глеб вздрогнул, вспомнив свои ночные кошмары.

— Ага. В метро плавать учились. Ты чего, сталкер?

— Я умей, — тихо сказал Фарид. — Давно плавал, но помню, как.

— И я… умей, — эхом повторил Шаман.

— Ну что ж… Негусто. — Таран скептически осмотрел команду. Взгляд его блуждал по автоматам, жилетам разгрузки с плотно набитыми карманами, заплечным рюкзакам сталкеров. — Как говорится, дохлый номер…

Пройдя вдоль обрыва, он вдруг подозвал Глеба.

— Ну-ка, дай сюда эту штуковину. — Наставник снял с рюкзака мальчика насос. — Все-таки прихватил сувенир…

Глеб напрягся было, ожидая выволочки, но сталкер не спешил отчитывать ученика:

— Скажи-ка, Глеб, а не видел ли ты рядом с этим насосом большо-о-ой такой рюкзак? — Таран комично развел руки в стороны. — Или тюк, сумку какую…

— Был рюкзак. — Мальчик с опаской смотрел на наставника. — И две лопаты сбоку торчали.

— Есть! Молодец, малой. Хвалю за внимательность. — Таран хлопнул ученика по плечу и повернулся к Кондору: — Назад смотаемся, к первому водостоку. Раз плавать учиться не хотите.

* * *

— Давай, давай, не сачкуй. — Шаман снова запряг Ишкария.

Сектант, недовольно косясь на механика, надувал лодку. Насос мерно попыхивал, а бока лодки постепенно округлялись. От сырой, покрытой пятнами плесени резины несло затхлостью, но Шаман, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Глаза его горели, как, впрочем, и всегда, когда дело касалось довоенной техники.

— А это, молодой человек, никакие не лопаты! — Шаман восторженно мельтешил вокруг лодки, то и дело подзывая Глеба. — Это весла! Ими гребут. Неужели никогда не видел? А вот здесь уключины. Это чтобы весла зафиксировать.

— Да отстань ты от него. — Дым усердно раскуривал очередную папиросу. — Видишь, парень и так с лица спал.

Глеб не мог оторвать взгляд от темной поверхности воды, что нескончаемым потоком проносилась мимо дамбы. Ощущение удушья непостижимым образом перенеслось из сна в реальность. Хотелось сорвать противогаз и дышать, широко открывая рот. Ловить, глотать, упиваться холодным осенним воздухом. Между лопатками потекла струйка пота. Земля вокруг зашаталась…

— Э-э, аккуратнее! — Таран сгреб ученика в охапку, отводя от края. — Ну-ка, сядь, дыши спокойнее. Вот так, хорошо. На землю смотри. Куда намордник тянешь? Верни на место. Так. Дышишь? Потише, потише. Вдох… выдох… Хорошо.

Голова перестала кружиться. Глеб унял дрожь и поднялся на ноги. Ему было стыдно за минутную слабость. Тем более за слабость, проявленную на глазах у сталкеров. Он покосился на наставника. В который раз Таран вынужден нянчиться с ним, как с беспомощным щенком. Мальчик вспомнил, как обмочился тогда в бункере и как Ксива потом подшучивал по этому поводу…

— Оклемался?

— Да. — Глеб ожесточенно тер стекла противогаза.

— Не бери в голову. Это с непривычки. После подземки все в диковину. — Таран направился к остальным. — Пошли. Нас ждут.

Сталкеры уже спустили лодку на воду. Фарид сидел внутри, придерживая конец троса.

— Больше трех за раз не выдержит. — Кондор полез вниз. — Таран, ты с нами в первой партии.

— Глеба возьми.

— Нет. Ты проводник, так что давай за мной. Ты мне там нужен.

Таран исчез за кромкой обрыва вслед за Кондором. Осторожно присев у края, Глеб проследил за тем, как сталкеры спустились по тросу вниз. Лодка просела под тяжестью трех крупных тел, однако довольно уверенно качалась на волнах. Мгновение спустя ее силуэт растаял в молочной дымке.

Оставшиеся на дамбе напряженно вслушивались в ожидании. Воздух вокруг, казалось, сгустился. Стал плотным и вязким. Окутывал и давил.

— Стремно как-то… — Ксива, поежившись, подтянул автомат поближе. — Лучше б с берега отчаливали. Там вроде и туман поменьше, и по железкам лазать не нужно.

— Берега заболочены, — пояснил механик. — Там все дрянью какой-то поросло. То ли водоросли, то ли еще чего… Таран сказал, лучше не связываться.