Тотальное огосударствление 10 страница

Если не явно, то подспудно специалисты в области эко­номических отношений сразу же уловили глубинные нача­ла корпоративных отношений, рассматриваемых с такого рода сугубо «рыночных позиций». Стало все более выяс­няться, что подобное понимание корпоративных отноше­ний в коммерческих обществах, построенных по западно­му образцу (особенно — акционерных обществ по амери­канской модели), преимущественно отражает их трактовку с точки зрения госкапиталистических или просто силовых воззрений. Или в бытовой плоскости — таких структур и представлений, которые касаются главным образом неких совместных акций, взаимодействия и взаимной выручки, известных «корпоративных привилегий», «корпоративных благ», и развлекательных акций типа «корпоративных ве-

J 28 Часть вторая. Собственность в нашем мире

черинок» и т. д. Либо просто-напросто — моду, когда ис­пользование самого термина «корпоративное» (вместо терминов «групповое», «объединенное», «солидарное» и др.) является будто бы знаком передового мышления в хозяйственной и социальной жизни.

Но по большей части на указанных моментах понима­ние корпоративных отношений и остановилось, не пошло дальше, в том числе и в сфере собственности (за исклю­чением, пожалуй, некоторых научных разработок относи­тельно «собственности под углом зрения корпоративных отношений», что потребует краткой характеристики про­блемы уже в этой главе). И это — справедливо.

ПОВЫШЕНИЕ ЗНАЧИМОСТИ категории «корпора­тивные отношении» в экономической сфере, где домини­рующее положение приобрели акционерные общества, привело к тому, что в России с начала 2000-х гг., особен­но 2005—2006 гг., возникли и вышли на правительствен­ный уровень по крайней мере две проблемы:

— во-первых, необходимость корпоративного управле­ния;

— и во-вторых, разработка особого корпоративного за­конодательства.

Не исключено, что обе эти проблемы сопряжены с те­ми специфическими вопросами, которые в условиях при­ватизации возникли в 1990-х гг. в России.

Но если отвлечься от этих специфических вопросов (они будут рассмотрены дальше, в гл. 13), то окажется, что указанные проблемы как будто бы, при всей их важ­ности и возведении в особую концепцию, не представля­ют собой нечто принципиально новое по сравнению с тем, что заложено в действующем гражданском законода­тельстве и законодательстве об акционерных обществах и практике их применения. Если, конечно, ограничиться тем пониманием, в основном терминологического и сти­листического порядка корпоративных норм и отноше­ний, которое достаточно убедительно и всесторонне обосновано в юридической науке. В том числе — видеть

Ь.

Глава десятая. Собственность и корпоративные отношения 129

_в корпоративных отношениях сферу внутрихозяйствен­ных связей, причем таких, которые по своей юридиче­ской сути неизменно остаются относительными и всего лишь «внутривещными» (как и многие гражданско-право­вые обязательства), в рамках которых реализуются право­мочия собственника. Причем так, что они включают и другие внутрихозяйственные связи и вырабатываемые на их основе нравственные начала, хозяйственные обыкно­вения.

Именно подобным образом в принципе может быть интерпретировано так называемое корпоративное управ­ление. Его понимание в настоящее время складывается из того, какие взаимоотношения сложились между дейст­вующими акционерными обществами и государством, в том числе от количества акций, находящихся в руках госу­дарства в тех или иных акционерных обществах. Там, где государство обладает контрольным пакетом акций, оно, несомненно, играет решающую роль в формировании внутрихозяйственных управленческих органов, их соста­ва, выносимых им решениях вплоть до того, что именно государственное должностное лицо, нередко из состава высшего эшелона власти, возглавляет совет директоров. Характер собственности в этом случае оказывается по своей сути таким же, как и при любом построении собст­веннических структур, возглавляемых владельцем кон­трольного пакета акций (см. гл. 14).

Несколько слов в отношении корпоративного законо­дательства. Проблема, тем более нуждающаяся в рассмот­рении, поскольку на правительственном уровне ей прида­ется повышенное внимание. Вот уже несколько лет (с на­чала 2000-х гг.) проводится работа по разработке корпоративного законодательства. Она началась с опреде­ления концепции этого законодательства.

По опубликованным в российской печати данным — пусть, как можно предположить, и недостаточно полным¹ —

' См.: Холостой ход // Коммерсантъ. 2006. 22 мая; Наумов И. Греф напал на «крышу» // Независимая газета. 2006. 19 мая.

⁵-7014

Часть вторая. Собственность в нашем мире

концепция корпоративного законодательства охватывает следующие вопросы:

— прозрачность деятельности российских компаний;

— публичный характер их деятельности;

— снижение количества «корпоративных захватов»¹;

— уточнение определения аффилированного лица;

— придание максимальной прозрачности системе кон­фискации и реализации изъятого правоохранительными органами имущества. При выработке концепции опреде­ляются и другие известные теории и практике вопросы (в том числе, казалось бы, давным-давно решенный во­прос — об оправданности деления акционерных обществ на открытые и закрытые).

На первый взгляд, именно характер указанных вопро­сов и вызывает известное недоумение и загадочность (коль скоро речь идет о выработке «концепции законода­тельства»). Ведь, по сути дела, все упомянутые вопросы так или иначе касаются известных норм гражданского за­конодательства и основанного на нем законодательства об акционерных обществах! В том числе и проблематика соб­ственности, которая если и затрагивается в публикациях о данной «концепции», то в основном в той ее части, кото­рая касается не самой сути складывающихся здесь отно­шений, а лишь особого их ответвления, попадающего под действие уголовного и уголовно-процессуального права (в том числе конфискованного имущества).

¹ На заседании Правительства отмечалось: «Как только на рынке появляется лакомый кусочек, со всех сторон на него уст­ремляются взоры, государство в то же время пока не может обеспечить защиту собственников от таких грабительских дейст­вий». При этом «правоохранительные органы зачастую рассмат­ривают корпоративные конфликты как сферу своих интересов. Госструктуры шантажируют собственников и менеджмент ком­паний». И еще — «Любой вид имущества, попадающий в лапы чиновников, продается через аффилированные структуры по стоимости, заниженной в десятки раз. Сегодня объем собствен­ности (отчужденной, арестованной, конфискованной), реали­зуемой через судебные структуры, выше, чем объем приватизи­руемой собственности» {Наумов И. Указ. соч.).

ргава десятая. Собственность и корпоративные отношения 131

Зачем же тогда, спрашивается, вновь, начиная с «кон­
цепции», идти на принципиальную разработку (под но­
вым именем — корпоративных отношений) того, что уже
достаточно полно и притом в актах высокого законода­
тельного уровня, в Гражданском кодексе РФ, в основан­
ных на нем федеральных законах, практике их примене­
ния уже получило необходимое нормативное регулирова­
ние? Недаром же и в упомянутом тексте «концепции»
говорится о перспективе внесения корректив в действую­
щие законы. \

Ну, а может быть, под именем «корпоративные отно- I

шения» все же в конечном итоге имеется в виду закрепле- (

ние в структуре акционерного общества особых отноше- '

ний собственности?

Подтверждением подобной догадке служат некоторые разработки в научной литературе, в том числе и такие, которые именно через корпоративные отношения дают новую трактовку собственности.

РЯД НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ, и зарубежных и отечественных, свидетельствует о том, что рыночная эко­номика, представляя собой современную многоярусную, многоэлементную экономическую систему в «рыночном срезе», в котором экономическая жизнь оказывается вы­раженной главным образом в отношениях оборота (обя­зательств), нуждается все же в надлежащем присутствии в этой системе, во всех ее сегментах, самой основы этой системы — отношений собственности, притом в их вещ­ном значении (или аналога вещам в сфере интеллектуаль­ной собственности).

Может быть, как раз достойное присутствие этого эле­мента на обширном поприще рыночных (обязательствен­ных) отношений и вызвали к жизни совершенно новый феномен — корпоративные отношения?

Но если это верно, то скажу сразу, без обиняков, что вряд ли подобная попытка (коль скоро речь идет о собст­венности) могла быть успешной, плодотворной. И такого рода вывод обусловлен не только тем, что корпоратив-

5*

Часть вторая. Собственность в нашем мире

ные отношения принадлежат по своей природе к особым обязательственным (организационным, учредительным и т. д.) отношениям и сами по себе лишены качества вещности, или ее аналога, характерного для интеллекту­ально собственности.

С этой точки зрения следует признать, что указанная попытка оказалась безуспешной даже в таком многопла­новом исследовании, отличающемся основательной ци-вилистической культурой, как книга Н. Н. Пахомовой «Цивилистическая теория корпоративных отношений»¹.

Автор определяет корпоративные отношения как «со­циально-экономические взаимосвязи субъектов, направ­ленные на объединение их имущества и деятельности для достижения общих целей и удовлетворения однопорядко-вых интересов, представляющиеся в различных организа­ционных формах»².

При этом в книге выдвигается ряд юридически ориги­нальных конструкций, в том числе конструкция «сопри-своенности», опираясь на которую автор и ведет разработку отношений собственности и корпоративных отношений.

Вот, казалось бы, весьма утонченные юридические по­строения, которые формулируются в книге так, что при­знание состояния соприсвоенности имущественных объ­ектов происходит через признание индивидуальными собственниками взаимной возможности проявления вла­сти над этими объектами. И дальше, как полагает автор, состояние соприсвоенности имущества свидетельствует о модернизации независимой индивидуальной собственно­сти (монособственности) нескольких лиц в отношении собственности с множественным составом субъектов-соб­ственников. Эти отношения создают «внутреннюю» дина­мику собственности — динамику при формировании со­стояния присвоенности за счет — внимание! — процесса перераспределения объемов власти между несколькими субъектами и признания ими такого состояния присвоен-

¹ Пахомова Н. Н. Цивилистическая теория корпоративных
отношений. Екатеринбург, 2005.

² Там же. С. 41. '

Глава десятая. Собственность и корпоративные отношения 133

ности (тут-то, как говорится, и «собака зарыта»: лучшего оправдания различного объема присвоения сотрудниками компании благ, основы его состояния, в науке и на прак­тике никто еще не предложил; замечу, попутно, как изящно вплетается сюда старомодная, по-марксистстки безупречная трактовка собственности как «присвоения» с ее модификацией «соприсвоения»).

Таким образом, объединение имущественных объек­тов, продолжает дальше автор, индивидуальными собст­венниками может происходить только через перераспреде­ление их власти на эти объекты, путем чего создаются, как полагает Н. Н. Пахомова, отношения собственности «вто­рого» порядка — отношения с множественным составом субъектов собственников (множественная собствен­ность)¹.

Своеобразие предложенных в книге юридических кон­струкций, при всей их оригинальности (достойной даль­нейшего обсуждения), не решают поставленных в книге вопросов. Главный недостаток рассматриваемой трактов­ки заключается в том, что сконструированные в книге «отношения собственности второго порядка», действи­тельно, возможно отождествить с корпоративными отно­шениями, но с одной оговоркой — они не есть отношения собственности.

«Множественная собственность», о которой говорится в книге, лишена тех определяющих качественных харак­теристик, которые присущи собственности по самой ее природе. Она для каждого субъекта лишена в данном слу­чае качеств вещности, абсолютности прав, отношения к объекту как к своему. Даже, как полагает автор, «...прин­цип возмездности в корпоративных отношениях может быть представлен формулой: «взамен возможности инди­видуального собственника субъект получает возможность корпоративных отношений»².

Впрочем, не исключено, что и автор в своих размышле­ниях учитывает дистанцию, существующую между отноше-

¹ Пахомова Н. Н. Указ. соч. С. 159.

² Там же. С. 62.

Часть вторая. Собственность в нашем мире

ниями собственности и корпоративными отношениями. Пишет же она сама: «Корпоративные правоотношения, бу­дучи особой формой перераспределения вещной власти, выступают как «внутривещные» и относительные»¹.

Полагаем, что по данному пункту все верно. Корпора­тивные отношения могут известным образом перераспре­делять вещную власть, которая сосредоточена в собствен­ности. А по юридической сути они неизменно остаются относительными и, условно говоря, «внутривещными», как и многие другие гражданско-правовые обязательства (иной раз даже со структурным обособлением вещного элемента, как в обязательстве аренды, хранения и т. д.). Можно лишь добавить, что по своему содержанию они охватывают еще некоторые внутрихозяйственные связи и вырабатываемые на их основе нравственные начала, хо­зяйственные обыкновения.

Если еще более упростить проблему и посмотреть на нее со стороны каждого отдельного акционера, то перед нами окажется акционер, который, вступив в акционер­ное общество, утратил свою собственность в ее классиче­ском вещном значении, разменяв ее на акции, имеющие с юридической стороны обязательственный характер (ди­виденды), и некоторые управленческие функции. Не ока­жется в этом случае известным утешением для акционера все же видеть себя участником неких корпоративных от­ношений, которые будто бы несут в себе — пусть и весь­ма странные — элементы собственности (хотя бы даже в виде «соприсвоенности»)?

И завершающее по данной теме замечание. Термин «корпоративное» имеет ряд смысловых оттенков. Скажу откровенно, очень бы не хотелось употреблять этот тер­мин в нашей стране: многие из упомянутых «оттенков» уводят нас в сторону от требований, выстраданных рос­сийской цивилизацией. Но ничего не поделаешь. В на­шей жизни есть нечто такое, что делает, кажется, неодо­лимым использование подобной терминологии.

¹ Пахомова Н. Н. Указ. соч. С. 129.

Часть третья СОБСТВЕННОСТЬ В РОССИИ

Глава одиннадцатая

Собственность в России.

Тотальное огосударствление

СОБСТВЕННОСТЬ В НАШЕЙ СТРАНЕ, в России, как бы в миниатюре и со своей спецификой (притом не­малой) соответствует многосложной, пестрой и противо­речивой картине состояния и развития отношений соб­ственности, складывающихся, исходя из мировой прак­тики.

Специфика ее пестроты, многоликости и (увы) неоп­ределенности в настоящее время во многом обусловлены историческими тенденциями в формировании и функ­ционировании собственности, ее юридическими форма­ми на российской земле в течение многих столетий вплоть до начала XX в.

Наиболее существенное значение здесь имеют следую­щие две, противоречивые по своей сути и значению тен­денции.

Во-первых, это общая историческая феодальная, точнее даже феодально-крепостническая, притом восточ-нотиранического типа, предоснова отношений собствен­ности в России. Со всеми общеисторическими и своеоб­разными российскими чертами феодальных отношений (барщиной, многообразными формами зависимостей, вотчинами, уделами, свободой сугубо торговой ориента­ции и т. д.). И все же такими отношениями собственно­сти, которые изначально имели и сохраняют твердый вещный характер — пусть и осложненными общинными

Часть третья. Собственность в России

началами, но не охватывающими порядки, которые бы порождали какой-либо отход от их вещной природы.

Вместе с тем отношения собственности в российском обществе отличаются тем, что по мере исторического раз­вития, особенно при царствовании Ивана Грозного, Пет­ра I и в последующие годы, неумолимо возрастали вели­чина и роль бюрократической казенной собственности, сохранялась вплоть до второй половины XIX в. собствен­ность на человека (крепостничество), и частная собствен­ность с развитием капитализма первоначально во многом воплотившая особенности характерного для России тор­гового, купеческого капитала.

В о-вторых, — это исторические предпосылки быст­рого в преддверии к XIX—XX вв., в чем-то органического появления и упрочения в России частной собственности в ее развитых («европейских») формах, и вытекающая от­сюда тенденция формирования соответствующих передо­вых институтов права собственности. С исторической точки зрения эта тенденция сопряжена с довольно интен­сивными торговыми отношениями в IX—X вв. России с Византией (и заключенными в этой связи «договорами с греками», имеющими нормативный характер и отражав­шими известные черты древнеримских правовых дости­жений), а также с восприятием на основе контактов с «варягами» северо-западной европейской правовой куль­туры и характерными для нее институтами ограниченных вещных прав. Рассматриваемая тенденция имеет и собст­венные исторические корни, заключающиеся в исконных для России, и до нынешнего времени по должному не оцененных способах семейного или товарищеского ар­тельного хозяйствования, по сути дела, аналога, по совре­менной терминологии, «малого бизнеса» (в том числе в области сельскохозяйственного производства — «хозяйст­ва-подворья») — основы передовой современной товар­но-рыночной экономики вообще.

Первые десятилетия XX в. Россия встретила в качестве европейской страны, настроенной на мощное развитие экономики на основе передовых форм частной собствен­ности — и в виде индивидуального предпринимательства,

Глава одиннадцатая. Собственность в России

и в виде коммерческих товариществ. Этому способствова­ли реформы П. Столыпина, формирование на этой осно­ве фермерских хозяйств (хозяйств-подворьев), развитие на российской территории зарубежного предпринима­тельства, эффективность артельных способов хозяйство­вания, продемонстрировавших при строительстве евро-пейско-азиатских железнодорожных магистралей значи­тельную эффективность, соответствующую требованиям современной товарно-рыночной экономики. До сих пор представляются поразительными и требующими дальней­шего осмысления разработки, касающиеся собственно­сти, одного из основателей российского гражданского права К. П. Победоносцева, в том числе разработки этого автора о вещной природе собственности, притом с акцен­том на «вотчинную собственность».

К середине 1910-х гг. был в основном подготовлен к рассмотрению Государственной Думой отработанный проект российского Гражданского уложения, в котором с собственных («вещных»!) традиций и учетом разработок европейской законодательной культуры и ее образцов, прежде всего, Германского гражданского уложения, со­держались передовые нормативные установления по во­просам собственности по типу европейского континен­тального законодательства.

Но здесь, в обстановке народных бедствий, связанных с Первой мировой войной, и резко обострившихся в этой связи социальных и политических отношений, 25 октября 1917 г. грянула Великая Октябрьская социалистическая революция, по существу, насильственный захват во имя коммунистических целей власти в России левым ради­кальным крылом социал-демократической партии — большевиками. И последовавшее на этой основе жесткое, насильственное проведение коммунистическим режимом сообразно марксистским догмам курса на строительство коммунизма — на «разрушение до основания» сущест­вующих отношений и порядков (и, прежде всего, собст­венности в ее фактическом состоянии и тенденциях раз­вития) и создание нового общества с принципиально но­вой системой собственности — невиданной в мире после

Часть третья. Собственность в России

крушения древних восточных теократических деспотий и превалированием партийных идеологических характери­стик.

ОДИН ИЗ ОСНОВНЫХ пунктов характерных для во­площаемых в России с октября 1917 г. марксистских догм заключался в том, что сторонники коммунистической идеологии увидели в негативных сторонах частной собст­венности, а затем и в ней самой главное зло в человече­ском обществе. Уже в первом программном документе коммунизма, в «Коммунистическом манифесте», основа­тели коммунистического мировоззрения Маркс и Энгельс объявили, что истинный приверженец коммунизма толь­ко тот, кто не признает, решительно отрицает частную собственность. Поэтому основой общества и счастливой жизни людей была объявлена собственность обществен­ная, прежде всего — государственная, названная впослед­ствии в конституциях и законах советского общества «всенародным достоянием».

Так и поступили большевики при осуществлении ги­гантского коммунистического эксперимента по разруше­нию старого и созданию нового («советского») общества, начатого после большевистского переворота 1917 г. в России.

Большевики, как это повелось на Руси, пошли еще дальше своих западных наставников. Сообразно ради­кальным, воинственным идеям вождя большевизма Лени­на в советском обществе утвердилась линия на тотальное огосударствление собственности. Свидетельством тому ста­ла не только фронтальная национализация всех отраслей народного хозяйства в годы «военного коммунизма» 1918—1921 гг., достигшая предельного максимума к концу Гражданской войны, но и то, что в первые же дни после завоевания государственной власти большевиками были, как это ни странно, отменены, казалось бы, малозначи­мые с социальной стороны гражданско-правовые инсти­туты — дарение, мена — юридические формы, в рамках которых реализовывались правомочия собственника.

Глава одиннадцатая. Собственность в России

Да и вся хозяйственная жизнь в стране стала строиться по понимаемым по-ленински идеалам коммунизма — на предельно централизованной основе по модели «одной фабрики», охватывающей все народное хозяйство страны. Сообразно этому в СССР с начала 1930-х гг. и установи­лась государственная суперцентрализованная плановая система хозяйствования.

Линия на тотальное огосударствление собственности проводилась в советском обществе с непреклонной реши­тельностью и последовательностью.

В первые десятилетия советской власти были предпри­няты две мощные массированные атаки в этом направле­нии с использованием всей мощи партийно-государст­венной власти, партийной большевистской системы и ка­рательно-репрессивных учреждений.

Первая из них — это только что отмеченная эпоха «военного коммунизма», которая, однако, ознаменовала по своим итогам крах коммунистического эксперимента (хотя идеологи коммунистического мировоззрения впо­следствии упорно насаждали мысль о том, что будто бы порядки того времени были вызваны чуть ли ни исклю­чительно сложными условиями Гражданской войны и иностранной интервенции).

Знаменательно, что введенная в 1922 г. новая эконо­мическая политика (нэп), частично восстановившая в ус­ловиях наступившей после Гражданской войны общей экономической разрухи порядки частной собственности и свободного рынка, с самого начала была объявлена как вынужденная мера временного отступления от военно-коммунистического направления в экономике.

И действительно, с конца 1920-х гг. была предпринята Уже под руководством ленинского преемника Сталина вторая массированная, жестокая и кровавая атака по ут­верждению на практике идеи тотальной государственной собственности также по модели «одной фабрики». При­чем она выразилась не только в политике сплошной кол­лективизации (сопровождаемой во многих регионах стра­ны «голодомором»), но и в ныне малоизвестных попыт-

Часть третья. Собственность в России

ках введения в промышленности коммунистического принципа прямого продуктообмена¹.

Не меняет ситуацию и то обстоятельство, что под угро­зой быстротечного обвального краха экономики в услови­ях «военного коммунизма» и затем нового наступления на частную собственность и рынок в конце 1920-х — начале 1930-х гг. в тотально огосударствленную систему оказа­лись внедренными также и некоторые материальные сти­мулы, а также стали использоваться известные элементы рынка, товарно-стоимостных отношений (в 1920-х гг. на­прямую — частной собственности, а в 1930-х гг. — «хоз­расчета», «самоокупаемости»). В целом народное хозяйст­во советского общества продолжало основываться на мо­нопольной государственной собственности. И потому оно, имеющее характер мобилизационной экономики, со­храняло неспособность к нормальному динамичному функционированию, ориентированному на человека, на его потребности и интересы; в нем оставались неуничто­жимыми всесильный бюрократический аппарат, принуди­тельный и полупринудительный труд.

ТОТАЛЬНОЕ ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ собственности в России, особенно с 1930-х гг., когда российское обще­ство стало именоваться «социалистическим», приобрело всеобщий, всеохватный характер.

Оно охватило не только те предприятия, организации, объединения (такие, как тресты), бюджетные учрежде­ния, которые изначально и официально обретали статус «государственных», но и практически все кооперативные организации (колхозы, организации потребительской, жилищно-строительной и иной кооперации), а также в части хозяйственной деятельности — общественные орга­низации и объединения.

¹ Возможно, только смерть Сталина в 1953 г. помешала, так сказать, третьей атаке в рассматриваемом направлении в 1940— 1950-х гг., в одной из своих статей тех лет он вновь восхвалял идею прямого продуктообмена.

Глава одиннадцатая. Собственность в России

Все они по экономическим вопросам должны были действовать по правилам «обобществленного хозяйства». Не случайно, например, в 1950-м и последующих годах все колхозы того или иного административного района одним росчерком пера в правительственном постановле­нии могли быть разом, что и происходило на практике, «преобразованы» в совхозы.

Поэтому деление собственности на «государственную (общенародную)» и «кооперативно-колхозную», введен­ную Конституций СССР 1936 г., потеряло какой-либо ре­альный смысл.

Тотальное огосударствление собственности в России затронуло и личную собственность граждан, о которой с восторгом говорилось в общесоюзной Конституции 1936 г. Она в соответствии с марксистскими догмами, во­площенными в советском законодательстве, была отнесе­на к числу «производных» и должна была носить «строго потребительский» характер. И потому, например, в так называемых коллективных садах, размеры участков каж­дого садовода и находящихся на них строений не должны были (ни на один сантиметр) превышать нормативы, пре­дусмотренные в действующих нормативных актах, пре­имущественно в инструкциях различных ведомств.