Моим дорогим А. К. и Ю. К.

ЮЛЬКА И АТАМАН

Юлька негромко фыркнула и недовольно сморщила носик.

На второй палубе разгружался челнок, а рядом с трапом стояли два курсанта в типичных синих кителях столичной Военно-Космической академии. Именно их и предстояло встретить и препроводить до жилых кубриков звездолета «Александр Суворов». Юльке очень этого не хотелось делать, но приказ «дядьки Гема» (так все стажеры ласково именовали старшего корабельного мичмана Гемелла Васильевича Лесуненко) был однозначным. И вольной трактовке не подлежал.

Курсачей из ВКА очень не любили в Высшем военно-инженерном космическом училище имени Леонида Петровича Кондратьева: и преподаватели, и кадеты считали «академиков» заносчивым и нервным сбродом. Правда этот сброд составляли детишки «сливок» общества Российской империи. В академию направлялись выходцы из управленческой, военной и экономической элиты государства. О жизни в ВКА реально ничего не было неизвестно. Только упорно блуждали слухи, что даже двое сыновей государя-императора учатся в этом столичном учебном учреждении на Святом Владимире. Мол, поэтому на время учебы всем курсантам из ВКА меняли фамилии на псевдонимы, дабы «агенты врага не узнали» и прочее.

«Кондратьевское» в отличие от академии располагалось на одной из лун – Святой Ольге, вращавшихся вокруг Святого Владимира по уникальной орбите, что позволило здесь разместить целых три завода для ремонта космических кораблей, как гражданских, так и военных. Так что будущих инженеров флота готовили поближе к местам основной деятельности.

Юлька Воскобойникова заранее озаботилась встретиться с гордецами и неумехами, ведь «элитарных» деток вряд ли серьезно напрягали учебой, уставами и т. д. преподаватели и инструкторы ВКА. Дворянское сословие в империи четко делилось на два слоя: «верхушку» и «обычных».

Юлькин отец − капитан второго ранга Даниил Родионович Воскобойников, как и дедушка, и прадедушка поместий не имел. А потомственное дворянство, передаваемое по наследству, выслужил только прапрадед Геннадий Максимович, протаранивший шаттлом ганзейский крейсер «Тор» в эпоху Первого конфликта у «Черной Бездны». И как не крути, но Юлия принадлежала к худородному дворянству, которому путь в ВКА был закрыт почти на 80%. Она и не стала рисковать. После гибели нежно обожаемого папы в схватке с пиратами Тамариска денег у семейства с тремя детьми имелось не много. Старшие братья: Родион и Александр отправились учиться в «Кондратьевское» на казенный кошт. Юлю мама же желала отдать, после завершения гимназического курса, в единственный университет на их родной планете Чесма, где дочка героя могла учиться бесплатно. Но бедная Варвара Алексеевна не думала, что девочка после смерти отца бесповоротно решила посвятить себя военной службе. Юлия совершенно забросила светские развлечения. И когда ее сверстники кувыркались на каникулах в искусственных зонах невесомости, созданных в специальных клубах для молодежи, под музыку популярной группы «Мост Клячи», девушка дополнительно к гимназическим предметам, упорно грызла гранит аналитической математики и виртуального черчения, отвлекаясь лишь на воскресные и праздничные посещения любимого Александро-Невского храма. Когда мамочка узнала о выборе девушки, то бросилась к батюшке Венедиму, бывшему некогда сослуживцем Даниила Родионовича, с просьбой вразумить «эту безумную барышню». Но отец Венедим строго ответствовал: «Варвара, не гневи Господа нашего Иисуса Христа! Пускай ребенок идет своей дорогой! Что ей делать в университете, где как раз то кисейные барышни не столько образовываются, сколько ищут женихов? У Иулии – другой характер. И отец иному учил.»

Варвара Алексеевна смирилась. И Юлька отправилась на планетоид Святой равноапостольной Ольги. Экзамены сдала на «ура», хотя один из преподавателей и заявил, что «инженерное дело – не для смазливых вертихвосток». Потом, уже на третьем курсе, сему господину пришлось взять свои слова обратно. Юлька сдала его предмет «Техническое обеспечение ремонта шаттлов и малых вспомогательных судов» на «отлично», причем ни разика, не запутавшись в схемах и чертежах (чего, к слову, на их курсе не смог повторить никто, тем паче Юлия оказалась единственной особой женского пола, не вылетевшей на предыдущих двух курсах).

И вот Юлия Воскобойникова на четвертом курсе училища для прохождения преддипломной практики, сыграв перед начальством на своих успехах, выпросилась на звездный крейсер «Александр Суворов». Все шло замечательно. Два месяца практики пролетели одним днем. Под наставничеством старшего мичмана ТЭЧи (транспортно-эксплуатационной части) Лесуненко кадет Воскобойникова ремонтировала и боевых дроидов, и шаттлы, да и все, что попадало под руку. «Дядька Гем» только посмеивался над молодыми «транспортниками», пытавшиеся приударить за девицей. Которая, ух, как была хороша! Небольшого роста, с коротко остриженными каштановыми волосами, изящной фигуркой, большими карими глазами, заставлявшими мужской контингент принимать боевую стойку №3 «Атакую один, без прикрытия». Девушку кадеты и флотские старожилы интересовали куда меньше роботов и электросхем. Все ухажеры, несмотря на комплименты и даже предложения «руки и сердца», неизменно Юлией отправлялись «за тридевять парсек – поискать запасные батареи для списанного катера».

И вот случилось. Распоряжением командира крейсера (которые не обсуждаются ни при каких условиях!» мичман Лесуненко вынужден был отправить Воскобойникову встречать «академиков». Гемелл Васильевич еще и попросил (не приказал! что ухудшило настроение Юльки, ибо просьбу «дядьки Гема» она ценила гораздо выше приказов) встретить курсантов ВКА, показать корабль и помочь стать на довольствие…

Юлька вздохнула и легкой походкой направилась к «курсачам». Два энсина (такие звания присваивались в академии на выпускном курсе автоматически и не понятно зачем, элитарность что ли подчеркнуть?!) уже получили свои вещи после досмотра, когда заметили, шествующую к ним Юльку. Оба сразу же застыли в упомянутой выше стойке №3.

Девушка смело шагнула вперед, приблизившись почти на расстояние трех ладоней, быстренько и элегантно козырнув, задорно представилась: «Стажер ТЭЧ звездного крейсера «Александр Суворов» Юлия Воскобойникова. Назначена вашим сопровождающим!» Энсины как-то замешкались. Первым очнулся «академик» достаточно высокого роста, с рыжими волосами, резко выбивавшимися из-под образцово выглаженной пилотки, и промолвил: «Энсин Валентин Гордеев. Военно-космическая академия». Второй, широкоплечий и чуть ниже ростом, хотя и тоже под два метра, пригладив зачем-то черный чуб, выскользнувший из-под головного убора, сказал: «Гемелл Атаман! ВКА!»

Юлька прыснула. «Академики» неудобоуменно переглянулись. И чернявый произнес: «Вас, госпожа Воскобойникова, смешит моя фамилия?»

«Ой, извините, господин энсин, не фамилия», − ответствовала Юля – «Имя. Оно у вас, как у дядьки Гема, простите старшего корабельного мичмана Лесуненко, который и отрядил вас встречать!»

Курсант улыбнулся: «Надо же! А я думал, что один ношу имя святого мученика Гемелла. Имя очень редкое в нашей православной империи».

Далее разговор пошел вполне непринужденно. «Академики» оказались ребятами вполне неплохими. Юлька споро сопроводила их по всем «присутственным местам» крейсера. Естественно, стажеров-энсинов, разместили у пилотов. Профиль академии и не предполагал иной специализации. Общались молодые люди весело и приятно. Только Юльку стабильно настораживал взгляд Гема Атамана, коего она в шутку, ернически подначивая, иногда именовала Геной Крокодилом. Но он не обижался. Опять ведь срослось. И Атаман, и Воскобойникова в детстве любили смотреть мультики, снятые почти две сотни лет тому назад, на Старой Терре. И еще они уже оба пытались рыжего Валентина называть Чебурашкой. Но ему это прозвище абсолютно не подходило. И к тому же Гордеев реагировал на хохмочки чрезвычайно спокойно. Гемелл и Юлия от него отстали и больше не подкалывали.

Через неделю вся ТЭЧ была взбудоражена тем, что Юлия Воскобойникова согласилась на прогулки в свободное время по зимнему саду с вновь прибывшими энсинами. А затем, каждый Божий день, каждое утро на рабочем станке Юльки в ТЭЧи начала появляться одна алая роза. Никаких записок к ней не прилагалось. Таинственный воздыхатель оставался неизвестным. В конце концов доброхоты, из числа младшего офицерского состава и кадетов, устроили засаду. За «преступлением» был застукан энсин Гемелл Атаман, которого решили слегка проучить. Закончилось все печально. Атаман с казацкой прямотой, отбив все попытки членовредительства, загнал трех «доброжелателей» под верстаки и заставил петь «Боже, храни императора!» Инцидент дошел и до командира крейсера, но улажен без последствий. Все дружно заявили, что была репетиция хора, в ожидании дня высочайшего тезоименитства. А синяки образовались по весьма прозаическим причинам: скользкие полы и личная нерасторопность тому виною.

До Рождества Христова дожили без происшествий. И уже никто не удивился, что Юлия пошла на службу в храм в сопровождении Гема и Валентина. «Кто бог велий, яко Бог наш? Ты еси Бог творяй чудеса» и «Днесь Христос в Вифлееме раждается от Девы: днесь Безначальный начинается, и Слово воплощается: силы небесныя радуются, и земля с человеки веселится: волсви Владыце дары приносят: пастырие Рожденному дивятся. Мы же непрестанно вопием: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение.» − устойчиво звучало в голове Юльки в радостные дни Святок.

Елка. Настоящая, невесть каким образом доставленная на звездолет. Подарки. Святки летели и летели. А Атаман поздравил девушку по-своему. На прикрепленном шаттле он изобразил Юлин профиль и красную розу. Рисовал «академик» хорошо, но командование не оценило творческие способности энсина. Для исправления недостатков и улучшение дарования новоявленного художника, ему были рекомендованы три дня гауптвахты. Вразумление, впрочем, отложили на время после Крещения Господня. Негоже православные праздники портить наказаниями. А рисунок так никто и не закрасил.

Святочные гуляния для Юльки закончились неожиданно. Старший мичман был вызван к командиру. Звездный крейсер «Александр Суворов» обнаружил в пустоте дрейфующую боевую станцию «Кайзер». Этот объект ганзейцы тащили к «Черной Бездне» при Первом конфликте, но из-за поломок вынуждены были бросить. Станция особого интереса не представляла. Кому нужна этакая рухлядь! Но капитан доложил по команде. И руководство ВКС России все же решило «Кайзера» обследовать. Командир крейсера, подумав, не стал тревожить экипаж и отдал приказ направить двух человек для осмотра станции. И только при нахождении чего-нибудь нужного предвиделось полное исследование с последующим раскурочиванием. Кандидатура Гемелла Лесуненко всплыла самой первой. Второго же напарника дядька Гем мог выбрать самостоятельно. Он и пригласил с собою Юльку, как человека, ищущего новых знаний. Боевой агрегат противника лучше изучать непосредственно, а не по книжкам. Юлия без раздумий согласилась, тем паче Первый конфликт у «Черной Бездне» был памятен семейству Воскобойниковых.

К «Кайзеру» мичмана и кадета доставил на шаттле энсин Гемелл Атаман, успевший в добавок к профилю девушки и розе на правом борту своей машины, дорисовать на левом казака на белом коне. За что получил еще три дня «губы».

Юля и Гемелл Васильевич высадились на «Кайзере» без приключений. Атаман улетел, «помахав крылышками» шаттла и пообещав через три дня забрать российских военных с ганзейской станции. Хотя, как он признался при радиопереговорах, Юлю ему отпускать совсем и не хотелось.

Кадет и мичман на ганзейской развалюхе ничего особо впечатляющего за два дня и не нашли. Документы и ИСКИНа ганзейцы увезли давным-давно. А орудия взорвали. Системы жизнеобеспечения станции все же работали исправно. И в жилом комплексе, и в мастерских царствовал полный беспорядок. Иногда попадались раритетные предметы, вроде, годных к употреблению, но устаревших десятки лет назад, «пустотных» скафандров и, внимание, лазерных указок! Какому дурню они потребовались на боевой космической станции Юлька и Гемелл Васильевич так и не догадались.

Второй день пребывания на «Кайзере» заканчивался. Юлька откровенно скучала, помогая мичману разбирать старого робота-механика. Дядька Гем восхотел поживиться запчастями. Так, на всякий случай. Видимо проснулся в мичмане долго дремавший хомяк-обскурант.

Предупреждающий сигнал с крейсера о метеоритном потоке застиг кадета и мичмана врасплох. Ну, не ожидалось ничего подобного в округе здешней. С «Александра Суворова» сообщили, что надо срочно приготовиться к эвакуации, хотя шаттл вышлют только через три часа в виду повышенной опасности для полетов. Старший корабельный мичман ответил: «Есть. Будем ждать.» Юлька чуток напряглась, но особенно беспокоиться не захотела.

Находок существенных имелось не столь уж и много. Все упаковали всего лишь в четыре контейнера. Робота, естественно, доразбирать не стали…

Вдруг станцию затрясло. Все заскрежетало. Юля не удержалась на ногах и пребольно стукнулась головой о переборку.

Очнулась девушка на полу, облаченная в старый пустотный ганзейский скафандр. Рядышком сидела мичман, держа в руках свой термос с кофе. Воскобойникова присела. На Гемелле тоже был скафандр, впрочем, шлемофона у него, как и у Юлькиного не имелось. Однако, шлемофоны лежали поблизости.

«Вот, девонька!» − произнес Лесуненко – «Влипли мы маленько. Полстанции, как кошка языком слизнула. Врезалось в нас что-то тяжеленькое. Ну, да ничего. Переждем. Скоро нас заберут. Я скафандры приглядел. Не надо рисковать зря. А пока кофейку попей, деточка».

Юлька желала возразить, что она – не деточка, а кадет, но отказалась от перебранки в условиях, мягко сказать, нестандартных. И машинально взяла крышку от термоса, полную до краев, ароматным кофейным напитком. Так же машинально она выпила предложенное. И сразу же стала проваливаться в сон, как в яму, как в обволакивающую трясину. В уме запел чей-то ласковый голос: «Днесь Христос в Вифлееме раждается от Девы: днесь Безначальный начинается, и Слово воплощается: силы небесныя радуются, и земля с человеки веселится: волсви Владыце дары приносят: пастырие Рожденному дивятся. Мы же непрестанно вопием: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение.» А еще, плавно опускаясь в сонные пещеры, Юлия почувствовала, как кто-то надевает на ее скафандр шлемофон. Шлемофон накручивается тяжело, скрипит. И ворчание дядьки Гема услышала Юлька: «Живи девочка. Прости меня, грешного за то, что снотворное подмешал к кофейку. Никто не виноват, что шлемофон проклятый, только один целый остался. Я уж обойдусь. Пожил. И семьи не нажил. Мне помирать легче. Может этот шалопут прилетит и спасет хоть тебя. Не должен тезка подвести».

Юлька случайно повернулась к иллюминатору, засыпая окончательно и бесповоротно. В голове девушки вновь запел голос: «Ты еси Бог творяй чудеса». И в иллюминаторе, как показалось, мелькнул всадник на белом коне…

***

Из книги приказов по звездному крейсеру «Александру Суворов»: «Самовольно покинув корабль в период прохождения метеоритного потока, энсин Гемелл Атаман направился к ганзейской станции «Кайзер» (по союзной классификации – «Один −5684VXJ»). Шаттл не был проверен перед вылетом бригадой технического обслуживания. Заключение начальника ОБАТО не подписано… Подвергнуть энсина Г. Атамана аресту на восемь суток. Подпись командира крейсера удостоверяю. Начальник штаба − Крылов».

 

***

 

Из электронного издания газеты «Имперский курьер»: «Сего дня на планете Чесма, в городе Ставрополь-на-Чесме, в храме Святого и благоверного князя Александра Невского митрополитом Чесменским и Югорским Иеронимом освящен предел во имя святого мученика Гемелла Пафлагонянина, Анкирского.

Храм почтил своим присутствием ряд высокопоставленных лиц нашей империи: второй сын государя императора, великий князь Гемелл Николаевич и его супруга, великая княгиня Иулия Данииловна, а также граф Валентин Феодорович Горский и барон Г. В. Лесуненко.

По достоверным сведениям, это событие связано с некоей романтической историей (засекреченной III охранным отделением ЕИВ канцелярии), коя произошла в дни прошлогодних Святок в глубоком космосе…»