Золотоордынские города Поволжья: возникновение, время существования и этнокультурная характеристика

скачать скачать Автор: Зеленеев Ю. А.
Журнал: История и современность. Выпуск №1(11)/2010

Cобственно золотоордынская культура сложилась в городах степи, но ее синтез из различных культурных традиций не был завершен полностью. До настоящего времени есть разные мнения об источниках и путях формирования золотоордынских городов и главного маркера культуры Золотой Орды – красноглиняной гончарной золотоордынской керамики. Мусульманская культура Переднего Востока во многом определила векторы развития городской культуры Золотой Орды в первой половине XIV в., но не поглотила полностью другие этнокультурные компоненты, которые по-разному и в разных объемах проявлялись в центральной части Орды и на ее окраинах. Короткий период расцвета нижневолжских золотоордынских городов определяет и трудности с их идентификацией.

В Нижнем Поволжье в дозолотоордынское время существовали города Волжской Болгарии и Саксин (Суммеркент?). После возвращения в 1243 г. Бату из Центральной Европы начинается медленное возрождение городской жизни в Поволжье, в первую очередь как возникновение поселений городского или протогородского типа вокруг ханских ставок. Наиболее рано, возможно, уже с 1243 г., начинается восстановление Булгара. Затем в 1254 г. появляется Сарай. После него основывается Укек.

Мнение о том, что отмечаемый Рубруком поселок перевозчиков через Волгу можно отождествить с Укеком, довольно спорно, так как традиционными местами переправ через Волгу являлись переправы у Царицына (в районе переволоки) и на Самарской Луке. Другие доказательства соотнесения данного поселка с Укеком также пока недостаточно убедительны. Более приемлемым для определения даты существования Укека является упоминание Марко Поло о посещении города или поселка Укека его родственниками предположительно в начале 60-х гг. XIII в. (Поло 1997: 193).

Видимо, к концу XIII в. можно отнести возникновение города, остатками которого является Водянское городище (Бельджамен). Остальные золотоордынские города Поволжья основываются позднее.

Нижнее Поволжье по совокупности нескольких причин становится урбанистическим центром империи. К ним относятся наличие в этом регионе удобной для кочевников экологической ситуации и прохождение здесь важнейших торговых путей, которые вполне можно квалифицировать как трансконтинентальные. Но основной причиной образования нижневолжского золотоордынского города была административная необходимость его существования (Фёдоров-Давыдов 1997: 93).

Палеоэкологи считают, что период XIII–XIV вв. представлял собой климатический оптимум для степей Дешт-и-Кипчака (Рысков и др. 2006: 60). Это подтверждается и письменными источниками. Так, Джузджани писал, что «когда Туши (Джучи. – Ю. З.), старший сын Чингисхана, увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих» (Тизенгаузен 1941: 14).

Ранние золотоордынские города Поволжья создавались в монгольской этнокультурной традиции. Исключение составляет только Булгар, в котором, несмотря ни на что, сохранились традиции предшествующего времени.

Возникшие в Нижнем Поволжье Сарай и Укек в XIII в. представляли собой скопление юрт и кибиток и в редком случае –стационарные жилые сооружения. Именно так выглядели города степняков и в это время, и в предшествующий период. Во многом именно с этим связано то, что до настоящего времени ни в одном из городов Нижнего Поволжья (кроме Булгара) не выявлено слоев XIII в. И вероятность их нахождения очень мала. Культурный слой таких городов нарастал очень медленно и был очень тонок. Возможно, что он затем полностью разрушался в результате интенсивной хозяйственной деятельности в первой половине XIV в. К тому же степной город XIII в. был исключительно подвижным и, состоя из юрт и повозок, мог ежегодно перемещаться в пространстве, что также не способствовало наращиванию культурных напластований.

Стационарность города появлялась при отхождении от степных традиций градообразования. Показателен в этом отношении пример Водянского городища (Бельджамен). Ранний поселок, положивший начало этому городу, являлся русским – с русскими землянками и остальными элементами культурного комплекса. Слои с общеордынским культурным комплексом, как хорошо показывает Е. П. Мыськов, датируются не ранее начала XIV в. Для других городов наличие слоев даже начала XIV в. весьма проблематично.

Динамика развития золотоордынского градостроительства, предложенная в свое время В. Л. Егоровым, нуждается в определенном уточнении для городов Нижнего Поволжья (Егоров 1985: 77). Не вызывает сомнения выделенный первый этап: 40-е гг. XIII в. – восстановление и использование старых городов. Второй этап, первая половина 50-х гг. XIII в., – начало градостроительства – также существовал, с одной оговоркой: в это время началось создание одного города – Сарая (в 1254 г.), что очень четко фиксируется Рубруком. Третий этап, выделенный В. Л. Егоровым (вторая половина 50-х – начало 60-х гг. XIII в. – подъем градостроительства), отсутствует, так как в это время не появляются новые города, да и уже существующие развиваются довольно медленно. Этот период и следующий, по В. Л. Егорову, четвертый (70-е гг. XIII в. – начало XIV в.) следует объединить в один, сохранив за ним название «замедленный рост городов». В третьем периоде (вторая половина 60-х гг. XIII в. – начало XIV в.) появляются города Укек и Бельджамен. Следующий период является четвертым (начало – середина XIV в.) – расцвет градостроительства. Последний, пятый, период – затухание и упадок городской жизни – начинается с 60-х гг. XIV в., но продолжался он не до 1395 г., а вплоть до конца XV в., так как жизнь в нижневолжских городах продолжалась и в это время, и есть некоторые основания говорить, что и позднее здесь было население. Приблизительно такую же схему хронологического развития золотоордынского градостроительства поддерживают и авторы учебного пособия по археологии золотоордынских городов Нижнего Поволжья В. Г. Блохин и Л. В. Яворская (Блохин, Яворская 2006: 40). О том, что развитие золотоордынских городов шло намного сложнее предложенной схемы и по-разному на различных территориях Орды, пишет Г. А. Фёдоров-Давыдов (1994: 16). Правда, нужно учитывать, что В. Л. Егоров давал динамику развития городов на всей территории Золотой Орды, а не только на территории Поволжья, на которой мы акцентируем внимание в данном случае.

Отметим, что на золотоордынских городищах Нижнего Поволжья в подавляющем большинстве раскопаны слои и сооружения, относящиеся к XIV в. Слоев и сооружений XIII в. не выявлено ни на одном из них за исключением Булгарского городища. Более того, раскопки второй половины XX в. и начала XXI в. на золотоордынских нижневолжских городищах и негородских поселениях довольно четко показывают, что основное время их существования – начало – середина XIV в. При этом наиболее интенсивная жизнь в них проходила в периоды правления Узбека и Джанибека. Правда, и от периода после 60-х гг. XIV в., и даже от XV в. на некоторых из этих памятников имеются и слои, и сооружения, но их немного, и они являются документальным подтверждением наступившего упадка. Короткое время – с начала XIV в. до его середины – было не только временем расцвета, но и зачастую просто временем существования золотоордынских населенных пунктов в Нижнем Поволжье.

По-видимому, временем начала упадка нижневолжских золотоордынских городов является системный кризис этого государства, начавшийся в середине XIV в. К этому времени происходит оскудение пастбищ Дешт-и-Кипчака, что повлекло упорную борьбу за них. Как это ни парадоксально, причиной кризиса стала прежняя зажиточность. В XIII–XIV вв. в Нижнем Поволжье резко увеличивается количество населения и скота, что приводит к антропогенному воздействию на пастбища и «антропогенной аридизации» ландшафтов. То есть к середине XIV в. произошли вытаптывание пастбищ и смена состава растительности на более аридные варианты (Рысков и др. 2006: 62). А это повлекло за собой кризис всего кочевого, да и оседлого, хозяйства Золотой Орды, что в политическом отношении выразилось в событиях «великой замятни».

Г. А. Фёдоров-Давыдов на примере постепенной деградации зажиточных усадеб на Селитренном городище характеризует упадок города, который в 70-х гг. XIV в. стал вполне явственным. Обе раскопанные здесь большие усадьбы погибли не позднее 70-х гг. XIV в. (Фёдоров-Давыдов 1997: 96).

Короткий период расцвета нижневолжских золотоордынских городов определяет и трудности с их идентификацией. Так как наибольшая часть находок датируется временем Узбека – Джаныбека, есть сложности в определении местонахождения столиц Орды – городов Сарай и Сарай ал-Джедид, что и порождает периодически возникающие дискуссии по этому вопросу.

Как уже говорилось, нижневолжские города Золотой Орды возникают в соответствии с традициями, существовавшими у монголов в Центральной Азии. Некоторые из этих традиций довольно быстро отмирают, но некоторые сохраняются и в период, когда города имеют уже в основном мусульманский облик. Особенно это касается стремления знати подчеркнуть свое отличие от населения страны, несмотря на то, что по всем данным золотоордынская верхушка в XIV в. перешла на язык Дешт-и-Кипчака, а в культурном отношении явно являлась носителем симбиозной – мусульманско-кочевнической – культуры. Тем не менее отуреченные ханы и их такое же окружение даже в XIV в. считали себя великими моголами. Города Золотой Орды делились в первой половине XIV в. на торгово-ремесленную часть с квартально-уличной застройкой и свободно стоящие усадьбы зажиточного населения. Такая планировка особенно отчетливо фиксируется на Царевском (Сарай ал-Джедид) и Наровчатском (Мохши) городищах. Г. А. Фёдоров-Давыдов отмечал, что ввиду хорошо сохранившегося микрорельефа планировка Царевского городища сильно напоминает планировку Каракорума (Фёдоров-Давыдов 1997: 99).

Планировка домов знати сохраняет традиции монгольского домостроительства. Так, оба наиболее крупных дома-дворца, раскопанных на Селитренном городище, имели вход с юга, а трон хозяина – на севере с обращением на юг, то есть так же, как у великого хана в Каракоруме XIII в. (Там же: 96–97).

Существуют причины, резко изменившие этнокультурный облик поселений Нижнего Поволжья с начала XIV в. Если до этого времени основными градостроительными традициями были монгольская (Сарай) и местные, булгарская (Булгар) и русская (Бельджамен), то с начала XIV в. все более возрастающую роль начинает играть мусульманская градостроительная, да и вообще культурная традиция, связанная с Передним и Средним Востоком.

Серьезные этнокультурные изменения, которые начинаются в Золотой Орде в это время, невозможны без носителей культурных инноваций. Такими людьми были пленные, выводимые ордынцами из Восточного Закавказья, Северного Ирана во время практически постоянных войн с хулагидами в первой половине XIV в. (Фёдоров-Давыдов 1994: 16). Были походы и в Среднюю Азию, но нужно учитывать, что в предмонгольское время Средняя Азия в большей своей части находилась в зоне иранского культурного влияния, чему способствовала языковая близость населения этих регионов в то время. Надо отметить, что еще Ф. В. Баллод писал о том, что мусульманское искусство нижневолжских городов является частью некоего общего мусульманского искусства (Баллод 1923). Именно это население резко изменило весь культурный облик нижневолжских городов. Появляется квартально-уличная их застройка стационарными жилищами – от землянок до кирпичных наземных жилищ. Начинает складываться структура типичного мусульманского города с мечетью и базаром, которые постепенно формируют центральную часть города, а аристократические усадьбы, таким образом, оказываются как бы за его пределами.

Г. А. Фёдоров-Давыдов вслед за С. В. Киселёвым определял термином «усадебно-квартальная застройка города» наличие в золотоордынских городах первой половины XIV в. улично-квартальной планировки торгово-ремесленной его части и свободно расположенных аристократических усадеб (Фёдоров-Давыдов 1994: 14–15). Совсем иную схему в своих работах предлагает Э. Д. Зиливинская, которая считает дворы горожан усадьбами (Зиливинская 2008: 44).

На мой взгляд, появление оборонительных систем вокруг ордынских городов связано не только с усилением военной опасности, но и с появлением населения, для которого обнесение города укреплениями являлось традиционным способом его защиты. Вполне возможно, что появившиеся в середине XIV в. оборонительные системы вокруг населенных пунктов как раз и подчеркивают их городскую принадлежность, так как укреплять незначительные поселки было накладно, да и просто невозможно из-за отсутствия должного количества трудовых ресурсов.

Появление нового населения подтверждается и продолжающимися изменениями культурного комплекса. К ним нужно отнести появление большого количества кашинной керамики, имеющей, скорее всего, иранское происхождение. Иранизмы появляются даже в названиях городов – Гюлистан, Шехр ал-Джедид (Фёдоров-Давыдов 2003: 29). В богатом здании на Селитренном городище среди настенной росписи помещены персидские стихи (Фёдоров-Давыдов 1997: 97).

Мусульманская культура Переднего Востока во многом определила векторы развития городской культуры Золотой Орды в первой половине XIV в., но не поглотила полностью другие этнокультурные компоненты, которые по-разному и в разных объемах проявлялись в центральной части Орды и на ее окраинах.

Появление нового – мусульманского – населения в поволжских районах Золотой Орды приводит и к изменению эстетических вкусов в этом регионе. Только этим можно объяснить появление в большом количестве поливной керамики с переднеазиатскими орнаментальными традициями.

Поливная керамика поволжских городов Золотой Орды, по мнению различных исследователей, имеет хорезмское или иранское происхождение, что вполне справедливо. Но, на мой взгляд, нужно учитывать замечание В. Ю. Коваля о том, что в предмонгольское время Средняя Азия в культурном отношении была очень тесно связана с Ираном, что породило появление зачастую одинаковых культурных комплексов в материальной культуре этих регионов.

Некоторые культурные элементы одинаковы и для Средней Азии, и для Ирана. Например, стеклянные туваки (Бусятская 1976: 52). Анализ стекла из мастерской Селитренного городища показал, что часть его производилась в традициях ближневосточного стеклоделия, а часть, как пишет автор исследования, – в среднеазиатской традиции, но присущей всему Востоку (Там же: 60). Термин «Восток» здесь, как и в понимании многих других авторов, не вполне ясен, но в контексте подразумевается Передний и Средний Восток.

В первой половине XIV в. сложился керамический комплекс золотоордынских городов, который иногда называют главным маркером, определяющим культуру Золотой Орды. В настоящее время есть много мнений об источниках и путях формирования красноглиняной гончарной золотоордынской керамики, но, как отмечал Г. А. Фёдоров-Давыдов в одной из последних своих работ, этот вопрос пока не имеет удовлетворительного решения. При этом он считал, что керамический комплекс имеет смешанную этнокультурную традицию, и полагал, что на золотоордынской территории нет прямых прототипов керамики, которую мы характеризуем как золотоордынскую. Упрощенные схемы, выводящие этот комплекс или из Волжской Болгарии, или со Среднего Дона, не могут объяснить всего многообразия этнокультурных истоков золотоордынской керамики (Фёдоров-Давыдов 2001: 202).

На мой взгляд, происхождение всех видов красноглиняной керамики имеет свои корни в античной керамике Восточного Средиземноморья и Причерноморья. Другое дело, что каждый конкретный тип красноглиняной керамики в средние века прошел свою конкретную историю.

Так, тарная керамика Золотой Орды имеет много общего с аналогичной посудой Закавказья. Хумы ордынских городов, на которых было перенесено название аналогичной среднеазиатской посуды, сходны с кюпами Азербайджана и карасами Армении. Большие тарные кувшины в предзолотоордынский период были распространены в городах Закавказья. Туваки (суваки, сунаки) представлены в XI–XII вв. во многих городах Закавказья (Тбилиси, Двин, Орен-Кала). В Средней Азии такие сосуды появляются с IX в. Кувшины-афтоба также в XI–XIII вв. были распространены в Закавказье и Средней Азии. Также можно говорить о наличии прототипов для неполивных чаш на поддоне и поливных чаш-пиал в материалах XI–XIII вв. Орен-Калы и Двина. Различные типы альбарелло были широко распространены в Восточном Средиземноморье с предмонгольского периода. То же самое можно сказать и о чашах с зеленой поливой и росписью ангобом и о чашах и мисках с желтой поливой и с граффито (данные по керамике взяты из работ С. А. Курочкиной).

Естественно, нельзя выводить прототипы этих форм только из Закавказья, но одно из направлений формирования основ материальной культуры прослеживается достаточно четко.

На окраинах региона вместе с общеимперскими культурными процессами отмечаются и свои региональные тенденции развития культуры. Так, в Булгаре появляется керамика, связанная с Хорезмом. В то же время здесь появляется тюрко-угорская керамика, распространенная в домонгольский период в восточной части Волжской Болгарии. Заметно увеличивается количество русской посуды. Происходит дальнейшее смешение культурных традиций болгар и болгар-сакетимов. Н. А. Кокорина, рассматривая керамическое производство Булгара золотоордынского периода, подчеркивает, что сохранились все этнокультурные группы в керамике, существовавшие в домонгольский период, с добавлением вышеперечисленных компонентов (Кокорина 1997).

Нельзя пройти и мимо того факта, что строительство мечетей, этого важнейшего элемента мусульманской культуры, имеет определенные ближневосточные корни (Зиливинская 1998: 34).

Иногда за культуру Золотой Орды принимается культура только золотоордынских городов. Но она не отражает всего многообразия культурных традиций, существовавших в этом государстве, хотя ее роль была очень велика, особенно в XIV в.

Эта «собственно золотоордынская культура» сложилась в городах степи, но ее синтез из различных культурных традиций не был завершен полностью. Как считал Г. А. Фёдоров-Давыдов, этот вопрос является наиболее важным в изучении золотоордынской культуры (Фёдоров-Давыдов 1997: 101).

Культура золотоордынских городов Поволжья сыграла определенную роль в формировании культурных традиций образовавшихся в постордынское время тюркских государств Поволжья – Казанского и особенно Астраханского ханств.

Таким образом, во второй половине XIII в. в Поволжье появляются несколько городов, созданных в традициях степного градостроительства с элементами местной градостроительной традиции. В первой половине XIV в. происходит быстрое разрастание ранее существовавших городов, возникновение новых и появление многочисленных оседлых поселений в их округе. Время их наивысшего подъема приходится на периоды правления Узбека и Джаныбека. Этот период характеризуется сменой градостроительных и культурных традиций и связан с появлением значительного количества переднеазиатского мусульманского населения в Орде.

Затем наступает спад, превратившийся с 70-х гг. XIV в. в упадок. Кроме объективных причин, приведших к кризису (оскудение пастбищ, политическая нестабильность, возникшая на этой почве, и как результат ее – развал международной торговли), сказался и субъективный фактор, а именно – отсутствие «ориентации руководства на быстрый процесс межэтнического экономического и культурного взаимодействия» (Кульпин 2006: 62).

В середине ХIII в. в результате завоевательных походов на территории Евразии образовалось одно из монгольских государств — Улус Джучи. Оно включало в себя степные пространства Западной Сибири, Казахстана, Восточной Европы до Дуная. Эти области назывались Дешт-и-Кыпчак (Кыпчакская степь). Кроме того, в состав государства вошел ряд оседлых областей со старыми городскими центрами: Северный Кавказ, Крым, Молдавия, Волжская Болгария, среднеазиатские области до низовий Сырдарьи, часть Хорезма. В зависимом положении находилась Русь.

Позднее государство Улус Джучи стало называться у русских Золотой Ордой. Это название закрепилось в исторической литературе. Первоначально оно означало «золотой шатер» (ставка хана).

В своем развитии Золотая Орда пережила несколько этапов: становление (1242-1266 гг.); расцвет (1267-1359 гг.); упадок (с 60-х до 80-хгг. XIVв.), когда Орда властвовала только в пределах Поволжья.

Одной из примечательных особенностей Орды с самого ее основания является то, что она была носителем двух хозяйственных систем — кочевой степной и городской ремесленно-торговой. Этим определялось своеобразие золотоордынского общественного строя. На первом этапе своего существования Орда рассматривала районы с оседлым населением и городскими центрами как объект периодических грабительских походов. Только во второй половине XIII в. монгольская аристократия стала склоняться к политике покровительства оседлым землям и городам, содействовала восстановлению хозяйства и превращению покоренных территорий в объекты систематического налогового обложения. Изменению политики золотоордынской аристократии в определенной степени способствовало освобождение Улуса Джучи от власти главы Чингизидской империи — великого каана. Примечательно, что именно джучидские ханы в 1270-е гг. первыми из правителей монгольских государств стали чеканить монету от своего имени. Освободившись к концу XIII в. от высшей имперской власти, золотоордынские правители сократили выплату дани в Монголию, средства оставались в их собственной казне. С этого времени начинается интенсивный рост городов в основном районе Золотой Орды — в степных низовьях Волги. Если в середине XIII в. основными городами Орды были Болгар, Хорезм (Ургенч), крымские города, т.е. центры в окраинных оседлых землях, то в XIV в. таким становится Сарай в дельте Итиля (Волги), практически в центре громадных владений Улуса Джучи.

На Нижней Волге, где возводились новые города, благоприятно сочетались пойменные низины, удобные для земледелия, и степные просторы — для кочевий и пастбищ. Слабая заселенность давала возможность их более быстрого освоения, чем традиционная территория кочевий кыпчакского населения. Здесь же важнейшая восточноевропейская торговая магистраль — Волга перекрещивалась с караванными путями из Причерноморья. Средней Азии и Монголии. Над торговыми путями устанавливался контроль золотоордынской власти.

Золотоордынские города ставились на местах кочевий ханской ставки — собственно «орды». Рудимент старого кочевого быта, она была характернейшим элементом золотоордынского общественного строя. Ханская орда являлась главной столицей, политическим центром Улуса Джучи. Даже в XIV в., когда в Золотой Орде было множество больших и богатых городов, хана чаше можно было застать кочующим в орде. Сарай также выполнял роль столицы, политического центра государства, но делил ее с ордой, являясь при этом основным экономическим, культурным и религиозным центром страны.

Золотоордынские города были построены прежде всего как административные центры — форпосты ханской власти на завоеванной территории. Города возникали по повелению ханов. Расцвет городов пришелся на период сильной ханской власти, а упадок совпал со временем ее ослабления. Города строились в исторически быстрые сроки. Этому способствовало то, что грандиозные завоевания монголов вызвали массовый поток рабов-пленных. Рабы использовались первоначально как строители новых городов, а позднее как их население, как подневольные горожане. Постепенно рабы- ремесленники высвобождались от рабской зависимости, превращаясь в феодально зависимых людей, живущих под опекой хозяев, но своим домом. Рабский труд трансформировался в труд феодально зависимого населения.

Золотоордынские города появились не в результате длительного экономического развития в местах традиционной оседлости, а возникли «мгновенно» в районах, лишенных длительной селитьбы. За короткий срок — вторая половина XIII — начало XIV в. — по берегам Волги и ее притоков от среднего течения и до дельты выросла целая цепь золотоордынских поселений. Археологические материалы фиксируют не менее 75 городищ. Большинство их мало изучено, поэтому нет оснований все места с золотоордынскими слоями относить к городским центрам, однако размах строительства впечатляет, тем более что помимо Поволжья золотоордынские поселения возникают в Западной Сибири, на Северном Кавказе, в Подонье, в Крыму, в Поднепровье, в Молдавии. Примечательно, что везде, даже в старых поселенческих районах, вблизи домонгольских городов, золотоордынские поселения не имеют предшествующих культурных напластований.

Городскими центрами в Нижнем Поволжье были Сарай — столица Улуса Джучи (ныне Селитренное городище, в 100 км выше Астрахани на протоке Волги — Ахтубе), Новый Сарай (Царевское городище под Волгоградом), в который в 40-х гг. XIV в. была перенесена столица, Водянское городище (в 40 км выше Волгограда), Увек (под Саратовом), Хаджи Тархан (Астрахань) и др.

Золотоордынские города, даже столичные центры, с момента своего возникновения были лишены оборонительных укреплений. Только в 1360-е гг., в период смут и междоусобиц, вокруг городов прокапывается ров и насыпается вал. Впрочем, их вряд ли можно назвать укреплениями в полном смысле этого слова: на валах отсутствовали какие-либо конструкции. Следовательно, у золотоордынских городов изначально и осознанно была исключена одна из важнейших (если не главная) функций — оборонительная, что было следствием уверенности ханской власти в своей силе.

Ранние ордынские города состояли, вероятно, из группы замков-усадеб, к которым пристраивались дворы рабов и полурабов — строителей и ремесленников, согнанных с захваченных земель. В период расцвета Орды отдельные замки превращаются в городские усадьбы с примыкающими к ним кварталами ремесленников. В этих городах появляются общественные места — мечети и минареты, бани, государственные ремесленные цеха, монетные дворы и т.п. Города и отдельные усадьбы благоустраиваются, обеспечиваются водой, канализацией, дорогами.

Жилые постройки в золотоордынских городах наглядно демонстрируют социальную ранжированность жителей.
Низшую ступень социальной лестницы занимали рабы и полурабы. Они жили совместно в больших прямоугольных или овальных землянках. Эти жилища имели земляные лежанки (суфы) вдоль двух или трех стен и вход в виде узкой лестницы. Отапливались жаровнями. Площадь землянок 11-32 кв. м.

Зафиксированы случаи перестройки больших землянок в дома с элементами благоустройства, когда в суфах прокладывались дымоходы-каны, соединявшиеся с печью-топкой, ставились круглые печи-тандыры для выпечки лепешек, делались тошнау — устройство для умывания.

Такие перестроенные или изначально благоустроенные землянки меньшего размера (9-15 кв. м) служили жилищами индивидуальной семьи полусвободных или бедных свободных горожан. Малоимущие проживали также в однокомнатных домах, частично заглубленных в землю. Эти дома имели деревянные стены, обмазанные глиной.

Архитектурный декор

Наземные однокомнатные квадратные в плане дома площадью от 10 до 50 кв. м с деревянными или кирпичными сырцовыми стенами могли быть жилищами бедняцких семей, слуг или зависимых людей. Постройки часто входили в комплекс богатых усадеб. Они имели все элементы благоустройства внутри помещения. В суфах устраивались двойные или тройные линии дымоходов. Иногда несколько однокомнатных построек соединялись в многокомнатные дома. Эта тенденция привела к тому, что позднее стали сразу ставить многокомнатные постройки, кирпичные и деревянные, образованные несколькими соединенными между собой домами, обычно с индивидуальными входами.

Жилищами золотоордынской аристократии были большие многокомнатные дома, которые нередко представляли собой настоящие дворцовые комплексы. Громадные постройки до 570-580 кв. м возводились из дерева, сырцового либо жженого кирпича. Пол выстилался жженым кирпичом, иногда поливным. Лежанки-суфы центрального зала имели многоканальные каны. В центре устраивали бассейн. Стены центральных залов расписывались по белой штукатурке, украшались изразцовыми панно. По сторонам зала располагались жилые, складские, хозяйственные помещения, имелись специальные детские комнаты. Иногда в доме насчитывалось до 10 и более комнат. Жилые помещения белились, иногда расписывались. Специальные комнаты отводились под тошнау, обычно с кирпичным полом, тандыры, домашнюю мельницу. Имелись внутренние дворики. Центральные входы архитектурно декорировались. Для остекления в окна вставлялись гипсовые решетки. Двери оформлялись алебастровыми орнаментированными наличниками. Крыши таких домов, возможно, крылись черепицей.

Вблизи дворца ставились баня, дома для слуг и охраны, мастерские ремесленников. Площади усадеб достигали 10 000 кв. м, возможно и больше. Внутри усадеб обязательно располагался колодец, иногда бассейн. Перед дворцом иногда делали открытые платформы со стенками из жженого кирпича. Во дворах у домов стояли тандыры, открытые или под навесами. Встречаются хозяйственные ямы, в том числе зерновые. На больших усадьбах выгораживались сады. Усадьбы ограждались стенами домов, глухими фасадами выходившими на улицу, и глинобитными заборами. В летнее время во дворе ставились легкие шатры — юрты.

Стационарные юртообразные постройки встречаются в городской застройке. Юрты обкладывались обломками жженого кирпича (они-то и сохраняются). В юртах находят скопления углей от открытых очагов и частично мощение пола жжеными кирпичами.

В городах выявлены элементы благоустройства. Вдоль городских улиц выкапывались арыки — канавы с проточной водой. В кварталах рядовой части населения имелись общественные колодцы и устраивались большие квартальные водоемы на площадях. Использованная вода отводилась по деревянным дренажным трубам.

В застройке золотоордынских городов важное место занимали культовые постройки и общественные бани. По письменным данным, в Сарае было 13 соборных и много других мечетей, строившихся в комплексе с минаретами.

Одна из соборных мечетей исследована в ходе раскопок. Постройка представляла собой крупное прямоугольное здание площадью 1700 кв. м, сложенное из жженых кирпичей. Колонны делили центральный зал на девять нефов. Вход в мечеть был оформлен мощным порталом. У входа, внутри постройки, был вымощенный кирпичом дворик. К западу от главного портала стояло небольшое помещение с двумя колоннами, кирпичным полом и стенами, богато украшенными мозаикой с позолотой. Рядом с мечетью раскопан Г-образный дом с несколькими изолированными жилыми комнатами с канами и печами. Одна комната была пустая, с небольшой нишей: вероятно, это маленькая мечеть. Все здание, возможно, являлось странноприимным домом (хонако). Руины мечетей были исследованы и в других золотоордынских городах.

Общественные бани состояли из нескольких помещений: обширного отапливаемого предбанника с глинобитным полом и суфой, моечных с подпольным отоплением и подачей воды по керамическим трубам. Вода отводилась по подземному водостоку. В комнатах для отдыха посетитель мог остыть после мытья. Подобные бани были предназначены для рядовых горожан. В постройках для более привилегированных они были большей площади (до 200 и более кв. м) — устраивался фонтан в предбаннике, оборудовались дополнительные помещения. Кроме общественных были усадебные бани, основные их конструктивные элементы аналогичны.

Погребальные постройки — мавзолеи были разных типов, однокамерные и двухкамерные. Они нередко декорировались, в том числе мозаиками. Наряду с наземными были подземные мавзолеи.

Золотоордынские города были крупными центрами ремесла. Формы организации ремесленного производства были разнообразны: индивидуальные мастерские с узкой специализацией и небольшим объемом продукции; усадебные мастерские, в которых работа велась на хозяина; крупные производства, в которых десятки мастеров были объединены в одну мануфактуру, принадлежащую знатному владельцу; наконец, безусловно, были государственные мануфактуры, например монетные дворы. Наиболее развито было гончарное ремесло.

Поливная или глазурованная керамика — ярчайшее и характернейшее проявление цивилизации и культуры золотоордынского города. Поливные сосуды изготовлялись из глины и кашина (кремнеземистой массы, смешанной с клеем, которой заполняли специальную форму). В керамике хорошо проявились присущие золотоордынской городской культуре синкретизм и многокомпонентность. Технология поливной керамики в Золотой Орде складывалась под воздействием трех мощных течений: иранско-среднеазиатского, византийско-восточнокавказского и дальневосточного.

Формы поливной керамики разнообразны, но в видовом отношении ограниченны. Больше всего чаш разных вариантов с кольцевым поддоном. Имеются также тарелки, горшковидные сосуды, одноручные кувшины, бутылки, светильники, фляги, чернильницы. Видовая ограниченность глазурованной посуды многократно компенсируется орнаментальным разнообразием. Полихромная гамма росписи обеспечивалась нанесением на белый, реже светло-бирюзовый фон зеленого, синего или коричневого контура рисунка и расцветкой деталей орнамента синими точками и бирюзовыми пятнами. Чрезвычайно разнообразна орнаментация, сочетавшая растительные (чаще всего цветок лотоса или трилистник), геометрические, реже зооморфные (водоплавающая птица или крылатый кентавр) элементы, дополняемые в ряде случаев и орнаментами в виде арабской вязи.

Поливная керамика. Чаша и варианты росписи

Красноглиняная и реже сероглиняная керамика очень разнообразна: столовая кухонная посуда (кувшины, тарелки, миски, горшки, сковороды, кубки), бытовые предметы (светильники, копилки, свистульки, игрушки), тара (амфоры, хумы), технические изделия (трубы, черепица, кувшины для водоподъемных колес). Для декорирования столовой красноглиняной и сероглиняной столовой посуды использовали штамп, нарезной, иногда налепной орнамент.

Особый вид производства золотоордынских керамистов — изготовление мозаик и майолик, широко использовавшихся в архитектурном декоре. Мозаиками покрывались наружные поверхности зданий, из них составлялись панно, декорировались фризы, карнизы и т.п. Основу мозаик образовывали вырезанные отдельные элементы орнамента из керамических плиток, которые покрывались обычно непрозрачной поливой — ультрафиолетовой, белой, голубой, красной, желтой. Своеобразие золотоордынских мозаик было в том, что мозаичные элементы дополнительно орнаментировались узорами из золотой фольги на красной основе. Майолики — керамические плитки с полным растительным либо геометрическим рисунком на поверхности.

Керамические изделия

Архитектурный декор дополняли терракотовые элементы со штампованным орнаментом, резными гипсовыми оконными решетками, накладками на отдельные детали зданий. Золотоордынский архитектурный декор развивался под воздействием иранских и восточнокавказских (азербайджанских) импульсов.

Сосуды со штампованным орнаментом:
1 — кувшин; 2 — фляга

Сложное по технологии стеклоделие представлено многочисленными находками — сосудами, украшениями, оконным стеклом — и следами производства. В Сарае обнаружена мастерская по изготовлению бус, подвесок, перстней и браслетов, что свидетельствует о местном производстве и узкой специализации ремесленников. Формы стеклянных сосудов разнообразны: флаконы, кувшины, стаканы, бокалы, чаши. Оконное голубоватое или зеленоватое стекло имело вид плоских дисков. Продукция золотоордынских стеклоделов и состав стекла находят широкие аналогии в мастерских разных стран, в основном — среднеазиатских.

Железоделательное ремесло в нижневолжских городах специально не изучалось, но продукция его известна по археологическим материалам. Золотоордынские кузнецы выпускали различный инструментарий — топоры, долота, тесла, серпы, лопаты, пилы, наковальни, мотыжки; оружие — мечи и сабли, кинжалы, дротики, наконечники стрел разных типов, в том числе монгольские стрелы с прорезью («свистящие»); предметы конского снаряжения — арковидные стремена, удила, подковы; бытовые предметы — замки и ключи к ним, кресала, гвозди, костыли, скобы и др.

Изделия из кости:
1 — безмен для взвешивания монет; 2 — пряжка; 3 — накладка; 4 — перстень лучника; 5 — рукоять
ножа; 6 — навершие посоха.

Гак же как и в Волжской Болгарии, в золотоордынских городах с XIV в. производили чугун, из которого изготовляли котлы, втулки-оси для телег. В Новом Сарае был обнаружен чугунолитейный горн с 79 отверстиями для сопел. Такое количество необходимо было для постоянной подачи воздуха и достижения температуры плавления железа.
В Новом Сарае на двух усадьбах были открыты косторезные мастерские. Ассортимент изделий косторезов был ограниченным — главным образом рукоятки ножей, накладки, навершия, производились также кольца для натягивания тетивы лука, костяные стрелы, проколки, копоущки, пластинчатые орнаментированные накладки на колчаны и ларцы.

Мастерские ремесленников по обработке цветных металлов и ювелиров, работавших с золотом и серебром, раскопаны в нескольких золотоордынских городах. Ремесленники владели всеми технологическими приемами — литьем, в том числе способом литья «на выплеск», спайкой, штамповкой, чеканкой, гравировкой.

Из цветных металлов, в том числе серебра и золота, изготовляли массу украшений (серьги, браслеты, кольца и перстни), детали одежды (пряжки, поясные бляшки, накладки и бубенцы), бытовые предметы (посуду, зеркала, пуговицы, бронзовые замочки в виде фигур животных, подсвечники и светильники, миниатюрные сосудики). Формы предметов (особенно украшений) были разнообразны. Они нередко орнаментировались, чаще всего гравировкой. Великолепны литые браслеты с львиными личинами на концах, бронзовые и золотые. В большинстве случаев декорировалась внешняя сторона зеркал геометрическим и растительным орнаментом; изображениями животных, бегущих по кругу; сценами охоты на льва; изображениями лисицы и винограда — сюжет античной басни.

Торевтика наряду с поливной керамикой — область художественного ремесла, где наиболее ярко проявилось высочайшее мастерство и степень культуры золотоордынских ремесленников. Серебряные сосуды — кубки, чаши, кувшины — покрывались тончайшей гравировкой. Интересна группа золотых и серебряных сосудов с ручками в виде дельфинов и драконов, иногда с кольцами в пасти, почти всегда с тонким проволочным украшением по гребню.

Изделия из цветного металла:
1,2 — зеркала; 3 — сюльгама; 4 — пряжка; 5 — серьга; 6 — перстень; 7 — браслет; 8 — сосудик (вид
сверху), 9 — привеска; 10 — ложечка; 11 — булава

Золотоордынские ювелиры заимствовали для орнаментики своих изделий китайские мотивы. Подобные сюжеты пользовались популярностью в кочевых ордах. Для изделий, вероятно, находивших большой спрос у горожан, золотоордынские мастера использовали другой стиль торевтики, сочетавший мусульманское, ближне-восточное, отчасти византийское и западноевропейское влияние. В этом отношении показательна находка в мавзолее г. Увека — серебряная чашечка с плоским дном, на внутренней стороне которой гравировкой изображен лев с загнутым вверх хвостом, который завершается растительным побегом. На боковых стенках сосуда шесть медальонов. В трех из них изображены птицы, а в других — растительный орнамент.

Изделия золотоордынских торевтов: кубок и блюдо

Высочайшее мастерство золотоордынских торевтов ярко проявляется в одном из шедевров ювелирного искусства, так называемой «шапке Мономаха» — тронной регалии русских царей. Золотой головной убор XIV в. покрыт тончайшей сканью и зернью так, что на поверхности образуется сложнейшая плетенка. Его филигранные узоры выполнены в традициях среднеазиатских мастеров.

Золотоордынские города создавались ханской властью на торговых путях, что изначально превращало их в важнейшие центры международной торговли и места оживленного внутреннего торга. Ханы и аристократы покровительствовали торговле, которая приносила большие доходы. Существовали купеческие объединения с участием аристократов, которые организовывали крупную караванную торговлю. Государственная власть обеспечивала почтовую связь и безопасность дорог.

Международная торговля в золотоордынских городах в значительной степени была транзитной и потребительской. Импорт был объемнее экспорта. В города Нижнего Поволжья стекались товары с востока и запада, с севера и юга: фарфор и драгоценности, стеклянная и металлическая посуда, ювелирные украшения и оружие, шелк и парча, древесина, пряности и благовония. Все эти товары шли либо на потребность золотоордынской знати, или оптовыми партиями поставлялись в другие страны, тем самым осуществлялся обширный средневековый товарообмен. Есть свидетельства о существовании в золотоордынских городах постоянных купеческих контор.

Находки торгового инструментария повсеместны и многочисленны: весы «аптечного» типа и детали от них, безмены, весовые гирьки. Золотоордынские гирьки — бронзовые, призматические шести- и восьмигранные или многогранные. Разновесами служили также цилиндрики или розетковидные толстые пластины. Обычно золотоордынские гирьки не имели обозначения кратности.

Интенсивности рыночных отношений способствовала золотоордынская монетная чеканка, организованная первыми ханами в Болгаре, а позднее переведенная в города Нижнего Поволжья и другие ордынские центры. Золотоордынская монета имела хождение во многих странах и в первую очередь на подвластных территориях.

Известно большое количество монетных кладов, найденных как на городищах, так и вдали от них. Последние, вероятно, были зарыты купцами недалеко от трассы дороги в моменты опасности. Встречаются очень большие клады — до 30 тыс. серебряных монет. Огромное количество монет, главным образом медных, находят в культурном слое золотоордынских городищ. Кроме серебряных и медных монет в денежном обращении Золотой Орды ходили палочковидные «ладьевидные» серебряные слитки, встречаются золотые монеты.

Взаимозависимость ханской власти и международной торговли определилась в дальнейшей истории. В годы междоусобиц 1360-1370-х гг. и похода Тимура (1395-1396) трассы Великого шелкового пути были перенесены на юг и пошли по маршруту через Среднюю Азию, Иран и Левант. В результате пострадала торговля золотоордынских городов, ослабла центральная власть золотоордынских ханов, города пришли в упадок.

Объемный материал раскопок золотоордынских городищ дает возможность достаточно детализированно реконструировать быт горожан. Для освещения домов пользовались масляными светильниками — глиняными и металлическими, а также свечами, вставлявшимися в керамические и бронзовые подсвечники. Богатые дома и общественные здания освещались подвесными арабскими стеклянными лампами и люстрами с несколькими лампами. Лежанки-суфы устилали кошмами и циновками. На пол стелились тростниковые циновки.

Пищу готовили тут же. Отдельных кухонь нет даже в богатых домах. Хлебные лепешки пекли в тандырах. Мясо жарили на жаровнях.

Играли в кости, шашки, шахматы. Находят детские игрушки — фигурки птиц и животных, свистульки. Была распространена достаточно сложная игра— «вавилон». Для нее расчерчивалось игровое поле на плитках, кирпичах или обмазке суфы.

В пищу шла конина, баранина, говядина. Свинина была запрещена Кораном. Растительная пища — рожь, пшеница, орехи, изюм, чернослив, персики, бобы, виноград, арбузы. Употребляли пряности. Пили кофе, кумыс, хмельной напиток — бузу, вино, чаще медовое, редко — привозное виноградное.

Одежда — штаны, рубахи, кафтаны, у богатых из дорогих шелковых и парчовых тканей. Употреблялась меховая и кожаная одежда. Носили кожаную обувь. Голову покрывали колпаками. Знатные женщины носили высокие головные уборы на каркасе—бокка. Опоясывались кожаными ремнями, кушаками, поясами с металлическими накладками, иногда золотыми с камнями. Пояса были знаком власти и принадлежности к элите. В числе женских, а иногда и мужских украшений — серьги, кольца, перстни, браслеты, нашивки на одежду. Общеупотребительны были деревянные гребни, у женщин — зеркала, туалетные щипчики, стеклянные флакончики.

Быт горожан дает дополнительные свидетельства высокого уровня культуры золотоордынской городской цивилизации.

Золотая Орда, основанная монгольскими ханами для удержания в покорности населения завоеванных земель, во второй половине XIII — первой половине XIV в. была крупнейшим средневековым государственным объединением Евразии. Она создавалась как паразитическое государство, экономическую основу которого составлял труд порабощенных народов, а территориальную целостность — централизованная ханская власть, разветвленная военно-бюрократическая система. Основу населения золотоордынских городов составляли покоренные народы Восточной Европы, Кавказа, Средней Азии. Золотоордынская городская культура была эклектичной, возникшей на базе производственных и культурных достижений покоренных народов, что создавало удивительный культурный симбиоз. Благодаря труду согнанных ханами в Нижнее Поволжье ремесленников и строителей золотоордынские города вскоре превратились в своеобразные центры аккумуляции достижений экономики и культуры на границе Европы и Азии.