Начало Забайкальского Войска. 1 страница

 

В ходе освоения Сибири уже в XVII в. правительство обращало внимание на природные богатства этого края. Приказ Рудного сыска рассылал воеводам запросы о полезных ископаемых, прилагал инструкции, как брать образцы, которые пересылались в Москву для анализа специалистов. Аптекарский приказ точно так же требовал образцы местных лекарственных растений. И когда в столице узнали, что где-то в окрестностях Байкала находят серебро, была организована экспедиция «для проведывания руды». Туда отправились енисейские казаки во главе с атаманом Василием Колесниковым, присоединились и якутские под руководством атамана Ивана Галкина. Они основали Верхнеангарский острог, но не поладили между собой и разделились. Колесников остался в Западном Прибайкалье, группа его казаков во главе с Иваном Похабовым перешла по льду озеро, исследовала южный берег, а потом у устья р. Иркут построила ясачное зимовье — из которого вырос Иркутск. А Галкин обогнул Байкал, в 1648 г. заложил Баргузинский острог и совершил поход на р. Шилку, открыв месторождение серебра, за что был произведен в дети боярские.

Да, первыми сибирскими геологами были казаки-землепроходцы. В XVII в. были открыты залежи слюды в Западной Сибири, Енисейске, Прибайкалье, «цветное узорочное каменье» в Верхотурском, Тобольском, Якутском уездах, медь под Невьянском, железная руда на Туре, Тоболе, Исети, в Якутии, Прибайкалье, селитра на Олекме, свинец на Аргуни, нерчинское серебро. Возникали первые заводы, домницы. На некоторых месторождениях делались еще только пробные шурфы и плавки, но они уже были открыты, хотя позже заслугу себе приписали другие. Столь авторитетные исследователи Сибири как С.В. Бахрушин и С.А. Токарев однозначно установили: «Изыскания академиков XVIII века базировались на предшествующие поиски и опыт служилых людей XVII столетия».

Казаки оставались и прекрасными дипломатами, устанавливая дружеские отношения с местными племенами. И если в Западной Сибири этому во многом способствовала калмыцкая угроза, то в Забайкалье сказался другой фактор. По соседству усилились маньчжуры. Они сокрушили китайскую империю Мин, в 1644 г. взяли Пекин, и возникла могущественная и агрессивная империя Цин, которая стала разворачивать экспансию на север. Подчинила часть монголов, обложила данью приамурских дауров и дючеров. В таких условиях буряты и тунгусы предпочли переходить под власть царя.

Здесь выдвинулся Ерофей Хабаров. Он был устюжским крестьянином, в 1628 г. поехал в Мангазею в надежде разбогатеть на пушном промысле. Не получилось. Но Хабаров обнаружил, что в Сибири можно нажить состояние и другими способами — там очень дорого стоили хлеб, промышленные товары. И снова ушел за Урал, став «слободчиком». То есть одним из деловых людей, которые сами основывали деревни и управляли ими. Это разрешалось, требовалось только согласовать с уездным воеводой и платить налоги. Хабаров обосновался у устья Киренги, нанял работников, в 1640-х у него уже было 26 десятин пашни, собственные кузницы, мельницы, соляные варницы, он занялся торговлей, извозом, ростовщичеством. А в 1650 г. Хабаров обратился к якутскому воеводе Дмитрию Францбекову (Ференцбаху) с проектом освоения Приамурья. Сформировал отряд из 70 казаков и крестьян, поднялся по Лене, заложив г. Олекминск. Затем достиг Амура, где основал Даурский городок. И начал совершать плавания по реке, приводя в подданство местных жителей. Мужик он был крутой, силу применял без раздумий. Когда взбунтовалась и попыталась бежать группа казаков, с ними тоже расправился сурово.

В 1651 г. по следам Хабарова пошли из Якутска 27 казаков во главе с Иваном Нагибой. Но с хабаровцами они каким-то образом разминулись. Построили судно и прошли по всему Амуру, причем с непрерывными боями. Вышли в море, но судно было раздавлено льдами у Шантарских островов. Экспедиции удалось спастись, и она сухим путем вернулась в Якутск, собрав большой ясак. Современники считали чудом, что отряд во всех передрягах не потерял ни одного человека. Однако другие отряды к Хабарову добирались, его силы росли. Пекин же воспринял выдвижение землепроходцев к своим границам крайне враждебно. Император категорически запретил подданным контакты с русскими. Подчиненных ему монгольских князей направил в набеги на Забайкалье, чтобы покорить здешние племена. А на Амур в 1652 г. отправил корпус из тысячи солдат с ружьями и легкими пушками. У Хабарова к этому моменту собралось до 200 служилых и «охочих людей». Но, как писали китайцы, в лице казаков они встретили бойцов «храбрых, как тигры, и искусных в стрельбе». Корпус был разгромлен наголову.

В 1653 г. Хабарова сменил на Амуре отряд Онуфрия Степанова, а Ерофей Павлович вернулся в Якутск, составив «чертеж реке Амуру». Царь высоко оценил его успехи и пожаловал в дети боярские. А в Забайкалье предпринял поход Петр Бекетов — тот самый, который 20 лет назад строил Якутск. Теперь он заложил Иргенский и Нерчинский остроги. И их основание в 1655 г. принято за отсчет старшинства Забайкальского Казачьего Войска. Впрочем, одновременно возникла и другая казачья община, вольная. От Москвы здешние места были далеко, злоупотребления властей бывали частенько. Но и люди в Сибири подбирались отчаянные, терпеть «неправд» не привыкли. В 1655 г. случилось сразу два восстания. Взбунтовались служилые Верхнеленского острога во главе с Максимом Сорокиным и ушли в Приамурье. А в Илимском остроге казаки и крестьяне убили воеводу, избрали атаманом Никифора Черниговского, решили жить вольной казачьей «республикой» и тоже двинулись на Амур. Здесь две общины объединились и построили крепость Албазин.

Служилые закреплялись в Прибайкалье и Забайкалье — были основаны Балаганский, Телембинский, Селенгинский, Удинский остроги. Буряты и тунгусы приветствовали строительство, помогали, поскольку и для них крепости обеспечивали защиту от вылазок маньчжуров. А отряд Степанова поставил на Амуре Кумарский острог. Китайский император направил сюда еще одну армию. Но казаки вместе с подоспевшими на помощь ратниками Бекетова приняли бой. Храбро отбивались в Кумарском остроге, и неприятельское войско было разбито, покатилось прочь «к немалой чести казаков». После этой победы приамурские племена стали склоняться «под государеву руку». И тогда в Пекине было принято решение лишить русских продовольственной базы и потенциальных данников. Маньчжуры устроили массовую депортацию дауров и дючеров, переселяя их на Сунгари. А казаков стеснили военными отрядами, не прекращались бои.

В 1658 г. Степанов докладывал в Якутск: «Поне все в войске оголодали и оскудали, питаяся травою и корением… а сойти с великия реки без государева указу не смеем никуда. А богодойские (т.е. китайские) воинские люди над нами стоят близко и нам против их… стоять и дратца стало нечем, пороху и свинцу нет нисколько». Просил помощи, но она опоздала. Степанов и почти все его соратники погибли. Но очистить от русских Амур китайцам так и не удалось. Албазин устоял, отбив все атаки. А на смену погибшим служилым шли другие, партию из 600 казаков и переселенцев повел из Енисейска в Приамурье атаман Афанасий Пашков … И результат депортации дауров и дючеров стал для Китая очень далеким от ожидаемого. Земель, пригодных для пашни, в Сибири было мало, они очень ценились, тем более что русским дозволялось селиться только «на порозжих местах». А места в Забайкалье и Приамурье освободились! Сюда пошло интенсивное переселение — и Даурия, оставшаяся без дауров, стала казачьей Даурией.

Продолжались исследовательские экспедиции и в других направлениях. В 1651 г. Иван Баранов с группой «охочих людей» прошел с Колымы на Гижигу, к Охотскому морю. Примерно в это же время Василий Власьев и Кирилл Колкин предприняли плавание на Чукотку, установили контакты с «чухоцкими мужиками». Сотник Курбат Иванов, сменивший в Анадырском крае Дежнева, тоже построил кочи и ходил морем на Чукотку. Открыл залив Креста, бухту Провидения. Десятник Иван Меркурьев Рубец совершил поход на Камчатку. Потом туда же отправился енисейский казак Иван Камчатый. Открыл реку, названную его именем. На обратном пути Камчатый был убит юкагирами, но название реки «Камчатка» впоследствии перенеслось на весь полуостров. В 1680-х иезуит Авриль, беседуя в Москве с окольничим Мусиным-Пушкиным, вытянул из него информацию об Америке и ее жителях. Стало быть, казаки уже и туда забирались…

Сибирь обживалась. Русские и коренные жители привыкали друг к другу, при городах возникали национальные слободы. Впрочем, сибирское казачество само было смешанным. Русских женщин тут было очень мало. И казаки женились на местных уроженках после их крещения. В Западной Сибири предпочитали брать в жены татарок, в Восточной — якуток или буряток. Эти народы были ближе русским по быту, и жены могли вести хозяйство казака, да еще и мужа поучить особенностям сибирского скотоводства, огородничества, земледелия. Но крещение местных жителей было обязательным только при заключении браков с русскими. Царское правительство проявляло очень высокую веротерпимость, на смене религии не настаивало. Пропаганда христианства являлась только делом Церкви. Однако, по тогдашним понятиям, переход в христианскую веру вел и к изменению статуса. «Ясачный», согласившийся принять крещение, становился «русским» и переставал платить ясак. Но и крестьянских податей вносить не мог. И воеводам предписывалось вербовать таких людей на службу, они тоже становились казаками. А в Забайкалье в связи с маньчжурской угрозой и условие крещения не соблюдалось. Здесь в службу принимали бурят-буддистов, тунгусов-язычников. И, например, к Нерчинскому острогу было приписано 800 конных тунгусов.

А казачья община в Албазине сохраняла независимость 19 лет. Царских властей не признавала, принимала беглых, объясачивала в свою пользу местных. Пахала землю, разводила скот. Торговала, покупая боеприпасы. И удары китайцев отражала. Но становилось ясно, что рано или поздно враги ее сомнут. Поэтому в 1674 г. албазинцы били челом государю, «вины свои принесли». Что ж, царь их простил. Послал в знак милости икону Знамения Пресвятой Богородицы. И принял казаков на службу. Они стали гарнизоном того же Албазина. Отношения с Китаем Москва пыталась урегулировать мирным путем. В Пекин были направлены посольства Байкова, потом Спафария. Но ничего достичь не удалось. Император Канси был настроен непримиримо. Он сумел подавить последние очаги антиманьчжурского сопротивления в Южном Китае и решил всерьез заняться северными делами.

В 1684 г. Канси нанес двойной удар. Подчиненных ему монголов во главе с Тушету-ханом бросил на Селенгинск, а маньчжурскую армию с артиллерией — на Албазин. В Забайкалье русские с бурятами и тунгусами нападение отбили. А в Албазине оборонялось всего несколько сот казаков. Но императорским войскам никак не удавалось взять его. Штурмы отбивались, осада затягивалась. Да только и силы казаков таяли. Многие погибли, уцелевшие были переранены, боеприпасы кончались. Уповали разве что на заступничество Пресвятой Богородицы, молились перед иконой, присланной из Москвы. И все же сумели дотянуть до осени. А с наступлением холодов и ненастья китайские командиры занервничали. Знали, что при неудаче запросто лишатся голов и предложили переговоры. В результате удалось достичь компромисса — маньчжуры обещали отступить, если и русские оставят Албазин. Остатки гарнизона покинули крепость, и она была сожжена.

Но ушли казаки только для того, чтобы попросить подкреплений. На Амур двинулись новые отряды, и было образовано Албазинское воеводство. Воеводами были назначены Алексей Толбузин и Афанасий Бейтон (потомок перешедших в Православие шотландцев). Была заново отстроена крепость, в нее доставили 5 пушек, гарнизон довели до 800 человек. Однако и Канси не смирился. Приказал строить в Маньчжурии цепь укреплений и баз для войск. А в 1686 г. начал решающее наступление. Послал монголов на Забайкалье, а на Амур двинулась армия генерала Лантаня из 5 тыс. солдат при 40 пушках. По реке их везла флотилия из 150 лодок-бусов, часть сил шла берегом. Лантаню предписывалось взять Албазин и наступать на Нерчинск, соединиться там с монголами и изгнать русских за Байкал. Для наращивания удара следом за армией шли подкрепления, гнали 3 тыс. лошадей. В июле маньчжуры появились у Албазина. Когда они стали высаживаться с бусов, Бейтон с казаками ударил на них. Встретили врага ружейным и пушечным залпом и пошли в рукопашную. Десант смяли, покололи пиками, побили прикладами мушкетов и сбросили в воду.

Но подошли главные силы, оттеснили защитников в крепость и началась осада. На пятый день боев воевода Толбузин был тяжело ранен ядром в ногу и умер. Гарнизон возглавил Бейтон. Маньчжуры возвели высокий вал вокруг крепости, отгородив ее от внешнего мира. На валу установили батареи, простреливая город. Но казаки снова и снова отбивали атаки. И сами предпринимали отчаянные вылазки, мешали неприятельским работам, ломали построенные укрепления. Прославился снайпер-пушкарь Алеша Наседкин, без промаха наводивший малочисленные орудия и выигрывавший дуэли с китайской артиллерией, легендой стал силач-казак Квашнин, прозванный «Отойди подальше». Ему любое оружие оказывалось «не по руке», и он вооружился огромной самодельной секирой. Предупреждал товарищей: «Отойди подальше», раскручивал секиру над головой и кидался в гущу врагов. И казаки говорили: «Побег Квашнин вперед! Теперь удержу не будет!» Осада длилась 5 месяцев! 5 месяцев изоляции, непрерывных боев и бомбардировки. В Албазине сгорело все, что могло гореть — дома, палисады. Оборонялись на изрытых ядрами земляных валах. А армия Лантаня усиливалась подкреплениями и достигла 10 тыс. Но так и не смогла взять крепость и ушла восвояси…

И лишь после этого поражения Канси согласился на переговоры. В Забайкалье выехала делегация во главе с Федором Головиным. Но в 1687 г., когда она прибыла в Селенгинск, Канси вместо своих дипломатов бросил на город монгольско-маньчжурское войско. Гарнизон Селенгинска выдержал осаду и отбился. Нападали еще несколько раз, пугали. Потом прислали уполномоченных — опять с большим войском и требованием к русским уйти за Байкал. Долго бодались, старались переупрямить друг друга. И только в августе 1689 г. был подписан компромиссный Нерчинский договор. Россия отстояла за собой Забайкалье, верхние притоки Амура, но Приамурье уступила. В связи с этим Албазин, снова отстроенный после осады, был оставлен гарнизоном и сдан китайцам. Причем император казачью крепость очень зауважал. Приказал разобрать ее, перевезти и поставить в Западных горах близ Пекина — в качестве воинского памятника и образца фортификационного искусства.

 

ПИСЬМО ТУРЕЦКОМУ СУЛТАНУ.

Эпоха Алексея Михайловича была временем высочайшего взлета русской культуры, промышленности, торговли. Была создана могучая армия, к концу войны с Польшей в ней насчитывалось уже 75 полков «нового строя». Появились первые гвардейские части, были уже введены звания генералов, полковников, капитанов, поручиков. В ходе военных реформ изменилось и вооружение казаков. Вместо фитильных пищалей они обзавелись кремневыми мушкетами с бумажным патроном, пистолетами.

А борьба за Украину миром с поляками отнюдь не завершилась. Гетман Брюховецкий тоже оказался «не сахар». Был человеком недалеким, но крайне честолюбивым и мстительным. Едва получив булаву, казнил своих соперников Самко и Золотаренко, обвинив в «измене». Но и сам чувствовал себя непрочно и решил опереться на русских. Первым из гетманов приехал в Москву, был пожалован в бояре. Хитрил он вовсю. Уступил московским чиновникам сбор доходов (которых разоренная Украина все равно не давала), а за это попросил усилить его русскими гарнизонами. Лично для себя выклянчил крупные земельные пожалования и чтобы его женили на представительнице знатного рода. Что ж, царь не отказал, сосватал ему княжну Долгорукову. Но свадьба не состоялась — на Украине каша заваривалась все круче.

Правобережная старшина выбрала гетманом Петра Дорошенко. Который вдруг внес новый поворот в здешние дела — принял подданство Турции! И Украина раскололась уже на четыре части: в западных районах Польша поставила еще одного гетмана, Хоненко, и независимую позицию занимало Запорожье. А Брюховецкого разозлило Андрусовское перемирие — он надеялся с помощью русских получить всю Украину. Недовольны были разделом и многие украинцы. Тем более что на Правобережье паны принялись жестоко усмирять крестьян. Усугубил дело грубыми ошибками канцлер Ордин-Нащокин. Ради дружбы с Польшей он выражал готовность уступить ей Левобережье, обещал панам прислать калмыков для подавления казаков. Царь такими предложениями возмутился и вскоре отправил Ордина-Нащокина в отставку. Но ведь и поляки были недовольны утратой Левобережья и доводили секретные предложения канцлера до украинцев, чтобы поссорить их с Москвой.

Этим воспользовался Дорошенко. Раздул агитацию — «москали продали наших братьев». Созвал в Чигирине тайное совещание, на которое прибыли полковники, крымский посол, Юрий Хмельницкий, сбросивший ради такого случая монашескую рясу, поддержал и Киевский митрополит Тукальский, не желавший подчиняться Московской патриархии. И вызрел грандиозный заговор. Брюховецкого окрутили, как ребенка. Митрополит и полковники заверили его, что если он поднимет восстание, то и Правобережье подчинится ему, а Дорошенко отречется от гетманства. И Брюховецкий клюнул. Направил послов в Стамбул и Бахчисарай. Принялся исподтишка готовить удар. Причем для агитации использовал свои собственные инициативы — увеличение гарнизонов, сбор налогов русскими. Теперь это выставлялось как доказательства «закабаления».

8 февраля 1668 г. по сигналу Брюховецкого «гетманские люди» внезапно начали истреблять русских. Восстание охватило 48 городов и местечек, были убиты тысячи людей, изменники захватили 14 тыс. рублей, 183 пушки, 142 тыс. четвертей хлеба (направленных правительством в помощь Украине). Брюховецкий послал грамоты и на Дон: «Москва с ляхами постановила славное Запорожское Войско и Дон разорить». Но донцы призыв отвергли, а посланцев арестовали и отправили к царю. Да и на Украине поддались агитации не все. В Киеве, Чернигове, Нежине, Переяславле русские отряды удержались при поддержке местного населения. А на границе сосредотачивалась армия Ромодановского [75].

Брюховецкий решил выступить на русских. К нему собрались правобережные полковники, якобы отпавшие от Дорошенко. Приехал и мурза Челибей, посол от Турции и Крыма. Привел татар и принял присягу на верность султану (Брюховецкий принес ее на кресте и Евангелии). Но когда гетман отправился к Диканьке, где он назначил сбор полкам, разыгрался последний акт заговора. Выяснилось, что туда же идет с войском Дорошенко. Потребовавший от Брюховецкого сдать булаву, бунчук и знамя. Тот кинулся к Челибею, чтобы посол вмешался. Однако мурза объявил, что их внутренние разборки султана не касаются. Казаки вступать в сражение «за гетманов» отказались. А полковники, давно ждавшие этого момента, схватили Брюховецкого и выдали сопернику. По приказу Дорошенко его забили насмерть дубинами.

Да только и победитель просчитался — расправа с гетманом возмутила рядовое казачество. Кричали, что Дорошенко «татарскую веру принял». Ему неделю пришлось поить войско, пока старшина не уговорила казаков признать его гетманом обеих частей Украины. Но признали не все. Запорожцы ушли, объявили Дорошенко «гетманом ханского величества». Татары, увидев такие настроения, двинулись обратно в Крым — по пути не забыв нахватать полон, что никак не способствовало популярности нового гетмана. Поход на русских сорвался. А Ромодановский действовал четко и выверено. Наносил короткие удары, деблокировал осажденные города. И выяснилось, что поддержка восстания была далеко не всенародной. Простые крестьяне и горожане устали от гетманских свар, встречали русских как избавителей. Запорожцы предложили восстановить Переяславский договор. Заколебалась и старшина. Демьян Многогрешный, которого Дорошенко оставил наказным атаманом на Левобережье, принес повинную и присягнул царю. И на раде, созванной в Глухове был избран гетманом.

Международная обстановка была очень сложной. В Польше снова взяли верх антирусские настроения. Она требовала вернуть Киев, уступленный царю на 3 года. Но московское правительство, которое возглавил Артамон Матвеев, резонно указало, что поляки уже нарушили договор, не оказав помощи против Брюховецкого, Дорошенко и татар. А значит, и о выполнении договора с русской стороны толковать нечего. Ну а Дорошенко с крымцами, получая отпор на Левобережье, в 1671 г. напал на Западную Украину. Паны попрятались по замкам и своих подданных защищать не спешили. В драку вступили только казаки Хоненко.

Но неожиданно пришел на выручку запорожский кошевой Иван Сирко. Он родился на Харьковщине в семье слободских казаков-эмигрантов. С детства упоенно слушал рассказы о запорожцах и ушел в Сечь, где выдвинулся умом и боевыми качествами. После победы украинского восстания Богдан Хмельницкий назначил его винницким полковником, но жизнь «удельного князька» была не для Сирко, и он вернулся в свое любимое «лыцарское братство». Был сторонником запорожской вольности и строгого соблюдения традиций. Поэтому сотрудничество с гетманами, которые связались с татарами и турками, стало для него принципиально невозможным. А защита Украины от «басурман» являлась главным принципом Сечи, и кошевой помог Хоненко. Нанес удары по тылам врагов и вынудил их отступить.

Однако наскоки Дорошенко были лишь предлогом для вмешательства куда более могущественного противника, Турции. В 1672 г. султан Мухаммед IV предъявил вдруг полякам ультиматум: «не беспокоить» владения Дорошенко, вступившего в число «невольников высокого порога нашего». Король Михаил Вишневецкий стал оправдываться, что Украина «от веков была наследием наших предшественников, да и сам Дорошенко не кто иной, как наш подданный». Этого оказалось достаточно. Турки двинули армию за Дунай. Польша пыталась обороняться, на ее сторону перекинулся и Хмельницкий в надежде получить гетманство. Но османы раскатали противников в два счета. Хмельницкий попал в плен, были взяты Каменец, Львов. И король запросил мира, уступая султану всю Правобережную Украину.

А на Левобережье совсем некстати назрела новая смута. Старшина донесла, что Многогрешный тоже сносится с султаном. Правда это была или клевета, но его арестовали и приговорили к смерти. Однако Алексей Михайлович помиловал, ограничился ссылкой в Сибирь. И закипела свара за гетманскую булаву. В ее ходе оклеветали и Сирко, он был сослан в Тобольск. Но царю интриги старшины уже поперек горла стали. Он потребовал, чтобы на этот раз собралась «черная» рада — с участием рядовых казаков и поселян. И те, кто считались главными претендентами, на выборах проиграли. Булаву получил генеральный судья Иван Самойлович — первый со времен Богдана Хмельницкого гетман, верный России. Быстро разобрались и с Сирко. За него горячо ходатайствовали запорожцы. И атамана вернули из Сибири. С ним беседовали царь и патриарх, убедившись, что он вовсе не враг русским, и что место такого человека на Украине. Тем более что ждали большой войны. Ведь Дорошенко объявлял себя гетманом не только Правобережья, а всей Украины. Значит, на очереди у турок была Россия.

Но их задержали поляки. Сейм не утвердил позорный мир, Вишневецкий слетел с престола и королем стал Ян Собесский, возобновивший войну. Впрочем, успехов не добился. Тем более что паны обороняли только польские области, а Украину бросили на произвол судьбы. Турки взяли 17 городов, вырезав мужчин, а женщин и детей угнав в рабство. Имя Дорошенко теперь по всей Украине вызывало проклятия, а его столица Чигирин превратилась в огромный рынок ясыря, где татары и приспешники гетмана сбывали полон. Москва же вела себя осторожно. Старалась избежать прямого столкновения с турками, если полезут — готовилась встречать их на Днепре. Но и свои союзнические обязательства выполняла. На Дон был послан генерал Касогов с 6 полками солдат и стрельцов. Вместе с казаками атамана Фрола Минаева они захватили каланчи возле Азова. Азов осаждать не стали, но построили 60 стругов и в 1674 г., когда татары опять хлынули на Украину, донцы с ратниками вышли в море. К ним присоединились запорожцы, обрушились на берега Крыма и заставили хана увести орду.

И турецкое руководство пришло к выводу — чтобы обезопасить тылы, надо уничтожить Сечь. В Крым было перевезено несколько янычарских полков, и зимой, когда никто не ждал, они с татарами выступили. Нападение наметили сразу после Рождества, рассчитав, что казаки будут пьянствовать. К Сечи сумели приблизиться скрытно, по льду перешли днепровские протоки, сняли караулы. Вот только не знали они запорожских обычаев. На третий день после Рождества здесь происходила рада, съезжались женатые казаки с хуторов. И перед радой полагалось быть трезвыми. Когда среди ночи турки проникли вовнутрь Сечи, первый же заметивший их запорожец поднял тревогу. Из всех куреней открыли шквальный огонь, косивший «гостей». Янычары сбились, закупорив узкие улочки, и гибли во множестве. А потом казаки высыпали в рукопашную. Уцелевшие враги бежали. Украинский летописец сообщает, что побитых было 15 тыс. Разумеется, сильно преувеличив — но ясно, что положили их будь здоров.

Кошевой Сирко в долгу за «визит» не остался, предпринял поход на Крым. Соединился с донцами, калмыками, русские прислали полк стрельцов. Составилось войско в 20 тыс. и форсировало броды Сиваша. Операцию спланировали хитро, 4 тыс. запорожцев осталось у бродов, а остальные отряды ринулись по Крыму, устроив переполох. Хан быстро разобрался в обстановке и бросил конницу к бродам, чтобы запереть обратный путь. Но войско попало в ловушку. Его встретил Сирко, а разошедшиеся отряды имели задачу вернуться на пятый день. И навалились с тыла. Крымцев разгромили. Мухаммед IV разгневался и обратился к Сечи с личным посланием, требуя перейти к нему в подданство, а при отказе угрожая стереть казаков с лица земли. Ответом стало знаменитое письмо запорожцев к султану:

«Ти — шайтан турецький, проклятого чорта брат i товарищ, самого люципера секретар! Який ти в чорта лицар, що голою сракою iжака не вб`ешь? Чорт видкидае, а твое вiйско пожирае. Не будешь ти годен синiв християньских пiд собою мати: твоего вiйска не боiмось, землею i водою будемо битися з тобою. Вавiлоньский ти кухар, македоньский колесник, ерусалимський броварник, олександрiйский козолуп, Великого i Малого Египту свинар, армяньска свиня, татарський сагайдак, кам`янецький кат, подiльский злодiюка, самого гаспиду внук i всього свiту и подсвiту блазень, а нашого бога дурень, свиняча морда, кобиляча срака, рiзницька собака, нехрещений лоб, хай би взяв тебе чорт! Отак тобi козаки вiдказали, плюгавче! Негоден еси вiрних християн пiд собою мати. Числа не знаемо, бо календаря не маемо, мiсяць у небi, год у книзi, а день такий у нас, як i в вас, поцiлуй же за це ось куди нас!.. Кошовий отаман Iван Сiрко зо всiм Кошем Запорiзьким» [224]. Текст этого послания хранится в Днепропетровском музее им. Яворницкого, но… вряд ли оно дошло до адресата. Любой пленный, с которым его отправили, не мог не понимать, что везет свой смертный приговор. Да и султанские чиновники тоже. И, конечно, не передали по назначению.

Тем временем главные русские силы стояли на Днепре. К ним стали переходить правобережные полковники, пришел и Хоненко, разочаровавшийся в поляках — у него осталось всего 2 тыс. казаков. И ратники Ромодановского с казаками Самойловича начали совершать рейды на правый берег, против Дорошенко. Били его сторонников, подступали к Чигирину. И достигли своего, от Дорошенко стали уходить подчиненные, он вступил в переговоры. А в начале 1676 г. умер Алексей Михайлович. Правобережный гетман снова было заартачился, понадеявшись на раздрай у русских и помощь турок, но на Чигирин двинулась армия Ромодановского. Горожане замитинговали и приняли решение сдаться, Дорошенко был отправлен в Москву. Новый царь Федор Алексеевич обошелся с ним великодушно. Принял на службу, но на Украину уже не пустил, дал поместья в России.

Однако турки в это время добили Польшу, вынудили заключить мир и отдать Правобережье. И теперь-то султан предъявил ультиматум царю — отступиться от Украины и изгнать казаков с Дона. Получил твердый отказ. Тогда турки выпустили из тюрьмы Юрия Хмельницкого, он охотно согласился сотрудничать и был назначен «князем Малороссии». У него собралось «войско» из 150 проходимцев [75]. А чтобы «сопровождать» его и усадить на гетманство выступила армия в 140 тыс. воинов Ибрагима Шайтан-паши и татар Селим-Гирея. Считали, что кампания будет легкой — казаки перейдут к Хмельницкому, а русским останется только уйти за Днепр. Поэтому на взятие Чигирина отводилось 3-4 дня, потом предполагалось взять Киев. Янычарам заранее объявили, что их распустят домой «ко дню Касыма» (26 октября), а обратно призовут в «день Хозыра» (23 апреля) следующего года — завоевывать Левобережье.

Гарнизон Чигирина возглавлял Афанасий Трауернихт, перешедший в православие немец. Западную часть, «замок», обороняли 8 тыс. солдат и стрельцов, а восточную, «нижний город» — 9 тыс. украинских и донских казаков. Орудий было 50, но из них лишь 14 тяжелых, остальные легкие. 2 августа 1677 г. полчища Ибрагим-паши обложили город. Защитникам предложили уйти, сохранив жизнь и имущество. Комендант созвал на военный совет офицеров и атаманов, и было решено: «Отвечать не иначе, как пушками». Турки установили батареи, начав бомбардировку, стали приближаться к стенам траншеями и апрошами. Солдаты и казаки совершали вылазки, ходили «в секиры и дротики» (штыков военная наука еще не знала), закидывали ручными гранатами, срывая осадные работы. Но к 17 августа турки пробили в стенах проломы, вывели из строя часть крепостных пушек, подвели мины. И начались штурмы. Взрывали вал, лезли на приступы. Защитники их вышибали контратаками, под огнем ремонтировали укрепления, рыли ямы, чтобы ослабить действие мин.