Сопротивление кооптацией психотерапевта

Желание психотерапевта помочь семье может быть его ахиллесовой пятой. Иногда психотерапевт настолько сливается с семейной системой, что теря­ет из вида цель терапии. Однако хуже всего в этой ситуации то, что психоте­рапевт включается.в процесс сопротивления. Далее в этой главе будут опи­саны два случая сопротивления, связанного с ролью психотерапевта — три­ангуляция специалиста и мнимое повиновение семьи.

Как уже говорилось в главе 2, триангуляция происходит в тех случаях, когда напряжение между двумя людьми становится настолько сильным, что требуется участие третьего лица для разрешения неуправляемого конфликта. Привлечение третьей стороны — это уход от конфликта. Например, ро­дители ссорятся по поводу поведения ребенка, вместо того чтобы выяснять отношения друг с другом. В некоторых случаях третий человек образует ко­алицию с одной стороной конфликта против другой.

В процессе терапии формирование этих двух паттернов'подразумевает включение специалиста в семейную систему. Например, мистер и миссис Мартин могут спорить на приеме у психотерапевта по поводу того, как не­обходимо поступить с Синди. В этой ситуации психотерапевт вынужден либо занять чью-то сторону, либо обсудить различия во взглядах супругов. Избегая присоединения к той или иной стороне конфликта, психотерапевт начинает обсуждать различия.

R сожалению, начав переговоры, психотерапевт может встроиться в семейный треугольник и тем самым поддерживать дисфункциональный status quo. Например, мистер и миссис Мартин избегали непосредственно­го взаимодействия друг с другом. Их общение сводилось к обсуждению тре­тьего лица — Синди или происходило с его участием. Когда психотерапевт выбирает путь обсуждения различий, он занимает место Синди в треуголь­нике.

В результате замены Синди психотерапевт снимает с нее часть напря­жения, и ее поведение начинает улучшаться. Для начала это неплохой ре­зультат. Однако если психотерапевт будет оставаться посредником между мистером и миссис Мартин и не станет развивать их способность к непо­средственному общению друг с другом, дисфункциональные паттерны се­мьи не изменятся: супруги не научатся конструктивному общению. Самое худшее в этой ситуации то, что улучшения в поведении Синди будут сохра­няться только до тех пор, пока психотерапевт будет играть роль посредника между супругами. Если на этом этапе семья завершит терапию, то Синди снова окажется в родительском треугольнике.

Более коварной формой триангуляции является склонение терапевта к формированию коалиций. Например, в зависимости от своих пристрастий психотерапевт может испытывать больше симпатий к одному из родителей, чем к другому. Так, мистер Мартин мог бы выглядеть в глазах психотерапев­та заботливым отцом и мужем, который пытается примирить дочь и новую жену. Поэтому психотерапевт мог бы присоединиться к позиции мистера Мартина и постарался бы добиться со стороны миссис Мартин согласия с методами воспитания, применяемыми мужем.

С другой стороны, миссис Мартин можно было бы увидеть в роли жен­щины, испытывающей затруднения при воспитании приемной дочери и не получающей поддержки мужа. В этом случае психотерапевт постарался бы заставить мистера Мартина оказать поддержку жене.

И наконец, Синди могла бы выглядеть жертвой конфликтов между взрослыми. Психотерапевт стремился бы защитить подростка или найти объяснение ее поведению, тем самым возложив вину на родителей.

Как показывают эти примеры, если психотерапевт триангулируется в конфликт, это не меняет семейной системы и не приводит к формирова­нию новых паттернов поведения. Вместо этого психотерапевт становится, еще одним участником семейной драмы и подключается к сопротивлению изменениям.

Вторым примером сопротивления, связанного с ролью психотерапев­та, является мнимое повиновение семьи. Этот вид сопротивления еще труд­нее выявить, поскольку психотерапевт начинает его осознавать только по истечении какого-то времени. Мнимое повиновение — это иллюзия того, что семья сотрудничает с психотерапевтом и участвует в терапевтическом процессе. Члены семьи регулярно посещают сессии и'всегда приходят во­время. Они вежливо кивают в знак согласия с наблюдениями психотера­певта или внимательно слушают его замечания. Психотерапевт, в свою оче­редь, с нетерпением ожидает следующей сессии, поскольку общение с се­мьей доставляет ему удовольствие.

В некоторых случаях семьи прибегают к лести: «То, что вы сказали на прошлой сессии, очень нам помогло», — тем самым как бы подтверждая правильность выбора профессии психотерапевтом. Родители выглядят ис­кренними и удовлетворенными.

Однако постепенно психотерапевт начинает обращать внимание на пассивность семьи. Чем больше специалист втягивается в процесс решения семейных проблем, тем менее активной становится семья. В ответ на реко­мендации психотерапевта семья реагирует следующим образом: «Что тут скажешь — мы пытались сделать то, что вы предлагали, но это не помогло». Поскольку члены семьи не пытаются выразить несогласие с рекомендация­ми специалиста и не выражают открытого протеста (сопротивление в виде неподчинения, которое будет обсуждаться ниже), психотерапевт принима­ет их реакцию за проявление сотрудничества и усиливает собственную ак­тивность.

В этих случаях психотерапевт неизбежно принимает основную часть ответственности за изменения на себя. В результате дисфункциональные паттерны семьи не подвергаются сомнению и не меняются. Психотерапевт действует, исходя из представления о том, что семья стремится к сотрудни­честву и выполняет рекомендации. Все члены семьи находятся в тайном сго­воре, одобряя линию поведения специалиста, которая становится частью сопротивления изменениям.

При появлении данного вида сопротивления терапия не продвигается и заходит в тупик. Отсутствие позитивных изменений служит сигналом того, что психотерапевту необходимо сделать шаг назад и переоценить ситуацию:

1. Пересмотреть определение проблемы. Иногда заявленная семьей про­
блема не имеет решения. Например, родители, которые хотят, чтобы их сын-
подросток «имел лучшие виды на будущее»*ставят цель, которая нереалис­
тична, поскольку существуют субъективные суждения о том, какие виды
лучше, а какие — хуже. К тому же цель изменения плохого отношения пре­
вращает терапевтические сессии в бессмысленное обсуждение спорного
вопроса: «У тебя неправильное отношение к будущему». «Нет, правиль­
ное!» — «Нет, неправильное!» Во время этой дискуссии члены семьи неиз­
бежно просят психотерапевта присоединиться к той или иной стороне.

2. Задать себе вопрос, что именно делает работу с семьей настолько при­
ятной и безрезультатной. Как уже говорилось выше, данный вид сопротив­
ления заставляет психотерапевта играть определенную роль в семейной дра­
ме, тем самым только усугубляя ситуацию, а^не меняя ее. По иронии судьбы, в тех случаях, когда терапевтические сессии проходят без запинки, осо­бенно в самом начале знакомства с семьей, психотерапевт играет такую роль, которая поддерживает существующие дисфункциональные паттерны. На­пример, если психотерапевт Мартинов согласился бы «лечить» Синди, ро­дители почувствовали бы себя комфортно и принялись ждать изменений. Дисфункциональные паттерны не подвергались бы сомнению, и родители пассивно наблюдали бы за тем, что будет делать специалист. Конечно, по­ведение Синди вряд ли могло измениться в условиях сохранения существу­ющих паттернов. Поэтому первые сессии проходили бы без затруднений до тех пор, пока у родителей не появилось бы легкое чувство неудовлетворен­ности, поскольку Синди продолжала бы вести себя как и прежде.

3. Переоценить цели психотерапии. Разумной реакцией на тупиковую ситуацию является ее открытое обсуждение:

«Не знаю, как у вас, а у меня появилось чувство, что мы зашли в тупик. Кто-нибудь еще так считает?»

«Я бы хотел у вас выяснить, насколько далеко мы продвинулись вперед и куда должны двигаться дальше?»

«Может быть, я что-то пропустил. У вас есть какие-нибудь идеи?» «Это бесполезно, не так ли? Я открыт для самых разных предложений». Еще раз стоит напомнить, что содержание ответов на эти вопросы не настолько важно, как сам процесс ответа: «Принимают ли члены семьи уча­стие в дискуссии? Берут ли они на себя ответственность за изменения? Стре­мится ли семья к сотрудничеству с психотерапевтом (это служит показате­лем успешного установления соглашения с семьей)?» Кроме того, пригла­шение членов семьи к сотрудничеству по идентификации тупика и поиску выхода из создавшейся ситуации позволяет сформировать новые паттерны интеракций в терапевтическом альянсе (психотерапевт + семья).