Граф М. В. Толстой Рассказы из истории Русской Церкви 45 страница

Иерусалимский Патриарх Феофан, прибыв в Москву, из любви обратил внимание на страдальцев: он предложил Патриарху Филарету облегчить положение их; Дионисий и Арсений освобождены были из темницы; Наседка успел освободиться от гонения еще прежде. Совершенное же оправдание Дионисию Филарет произнес не прежде того, как получил письменный отзыв от других патриархов. Тогда (в 1626 г.) особенною грамотою повелел он не читать более слова "и огнем" в молитве водоосвящения и зачернить это слово в Требнике. Таким образом волнение невежества, дышавшего расколом, было укрощено.

Исправление и печатание книг при Патриархе Филарете продолжалось непрерывно. Преподобный Дионисий и сотрудники его указали много ошибок в разных церковных книгах. Согласно с волею Патриарха особенно тщательно пересмотрены были Требник и Служебник. Но так как волнения поднятые невежеством, волновавшегося из-за одного слова, показывали, что весьма нужна осторожность в деле исправления, да и сам Патриарх Филарет стремился более всего охранить русское от иноземного, от латинства, то в исправлении книг при нем следовали преимущественно также славянским спискам. В 1633 году окружною грамотою он потребовал отобрать по всем местам и прислать в Москву для предания огню устав, напечатанный справщиком Логгином [11].

В то же время обращено особенное внимание на распространение христианства между сибирскими народами. Еще когда при царе Грозном покорена была Сибирь, в ней стали селиться по местам русские; в 1603 году уже крестились некоторые из начальников чусовских вогуличей. В 1620 году по ревностной заботливости Патриарха Филарета положено было для успехов веры назначить архипастыря в Тобольск; архиепископом поставлен Киприан, игумен Хутынский, уже известный ревностию к отеческой вере. Благочестивый царь Михаил снабдил Сибирского архиепископа пособиями для жизни. Ревностный архипастырь воплощал надежды царя и Патриарха, крестил многих неверных в святую веру; а чтобы и жизнь христиан не была соблазном для слабых в вере, он старался врачевать то падение нравов, какое видно было в русских поселенцах того края. Это стоило ему многих трудов и огорчений. Для успехов веры и благочестия построил он несколько монастырей в разных местах своей епархии [12].

Заботы первосвятителя обращались и на бедственную, отдаленную Иверию. Персидский шах Аббас, пользуясь бедствиями России, опустошил Грузию. Кахетинский царь Теймураз I в 1619 году писал к царю Михаилу: "Лучше бы у матери моей утроба пересохла и я бы не родился, нежели видеть, что православная христианская вера и земля Иверская на моих глазах разорены; в церквах имя Божие не славится, и они стоят все пусты". Теймураз умолял подать помощь Грузии. На Соборе духовенства и земских лиц Кахетия, Карталиния и Имеретия приняты были в подданство русского царя. Россия спешила подать возможную помощь бедствующей Церкви и государству Грузии. В 1637 году при посольстве к Теймуразу отправились "для рассмотра и исправления христианской веры" Ипатский архимандрит, два священника с диаконом, два иконописца и столяр с материалами".

Желая поддержать мирные сношения с Россиею, разоритель Грузии, шах Аббас прислал в 1625 году посольство в Москву с дарами для великих государей. Патриарху поднесена была риза Господня в драгоценном золотом ковчеге, похищенная персиянами из Мцхетского собора [13]. В этом случае Патриарх и святители поступили весьма осмотрительно. Они рассудили, что о ризе Господней нет письменных свидетельств, а положиться на отзыв магометан невозможно: остается одно - молить Бога об открытии истины. Назначен был недельный пост с молитвою. После того в крестопоклонное воскресенье Великого поста первосвятитель, совершив всенощное бдение, повелел возлагать принесенную из Персии святыню на недужных, как древле равноапостольная царица Елена полагала найденные ею кресты на мертвеца. И как тогда истинный крест Христов узнали по силе, воскресившей мертвеца, так и теперь получено было удостоверение свыше о ризе Господней: больные разными болезнями по возложении на них святыни получали исцеления. В честь перенесения ризы Господней в Москву учреждено празднество в 10-й день июля и составлена служба [14].

После 14-летнего правления Патриарх Филарет преставился в старости доброй 1 октября 1633 года и погребен при всеобщем плаче в первопрестольном Успенском соборе. Знаменитый боярин в Думе и на поле ратном при сроднике его царе Феодоре, гонимый и насильно постриженный при Годунове, митрополит Ростовский при первом самозванце, страдалец за веру и правду в 10-летнем плене польском, наконец, Патриарх и соправитель державному своему сыну Филарет Никитич Романов занимает видное место между великими людьми Русской земли, как незыблемый столп Церкви и отечества в самое трудное и опасное время. Он любил просвещение: возвратясь из плена, он принес с собою с юго-запада сознание необходимости просвещения для веры. В Чудове монастыре заведена была при нем патриаршая греко-латинская школа, первым учителем в ней был тот самый Арсений, который страдал пред тем за ревность свою в исправлении Требника; в 1633 году школа уже подавала иностранцу-путешественнику Олеарию надежды на лучшую будущность. А в следующем году напечатали для нее при букваре несколько грамматических правил. Под надзором Патриарха Филарета составлена и исправлена его рукою "Повесть о бывших после царя Бориса замешательствах" [15].

Папизм на севере наделал много зла, а на юге мнимое сближение с ним греческого православия (уния) раздирало Русь и топило ее в потоках собственной ее крови. В такое время недивно слышать отзыв православия о папизме не слишком мягкий. Патриарх Филарет на Соборе 1620 года положил перекрещивать обращающихся из латинства к Православию: постановление, неправое пред учением церковным, но извиняемое ужасами времени [16]. В том же духе горьких недостоинств папизма осуждены были сочинения Кирилла Транквиллиона и рассмотрен катехизис Лаврентия Зизания [17].

Хотя лютеранство представлялось менее опасным, нежели папизм, но постановление о перекрещивании римских христиан отнесено было и к лютеранам. Царь строго предписал, чтобы, как в Москве, так и в других городах, православные, находившиеся в услужении у иностранцев, оставили и дома их и впредь не поступали бы к ним для работ и служб.

Преемником Филарета на первосвятительской кафедре был архиепископ Псковский Иоасаф, "по изволению царя и по благословению Патриарха Филарета". Современные хронографы говорят, что "нравом и жизнию он был добродетелен, но к царю не дерзновенен", т. е. не пользовался таким значением в делах государственных, какое по праву принадлежало великому предместнику его, отцу государя. Печатание Богослужебных книг продолжалось и при новом Патриархе: Иоасаф сперва позволил издать Требник, Устав и Служебник Филарета без перемен; но потом счел необходимым исправить в них очень многое. Главное исправление состояло в пополнении чинов молитвами и действиями, частию -же в отмене некоторых действий [18]. В других книгах, например в Октоихе, желали исправлять ошибки писцов поверкою, но по спискам славянским или же только одним своим рассуждением. Особенно же усердно продолжали печатать еще не напечатанные службы. Для улучшения книг собирали славянские списки в Москву из монастырей; но точно так же, как при Патриархе Филарете, глубоко чувствовали и сознавали, что в исправленных книгах остается много разных погрешностей.

По кончине Патриарха Иоасафа I на престол патриарший возведен был по избранию жребием Симоновский архимандрит, старец Иосиф (27 марта 1643 года).

Вскоре после того (12 июля 1645 года) скончался царь Михаил, добродушный первоначальник державного рода Романовых на престоле русском. Пред кончиною, находясь в полном сознании, он велел призвать царицу, сына Алексея Михайловича с дядькою его Борисом Ивановичем Морозовым и Патриарха; простился с женою, благословил сына на царство, причем сказал Морозову: "Тебе, боярину нашему, приказываю сына и со слезами говорю: как нам ты служил и работал с великим веселием и радостью, оставя дом, имение и покой, пекся о его здоровье и научении страху Божию и всякой премудрости, жил в нашем доме безотступно в терпении и беспокойстве тридцать лет и соблюл его как зеницу ока: так и теперь служи".

Снова увидели люди русские венец Мономаха на главе шестнадцатилетнего отрока [19]. Но еще не знали они, что юному царю Алексею Промысл Божий предназначил расширить пределы государства, стесненные при отце его [20].

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Сказание Авраамия Палицына, с. 298.

[2] Тело Сусанина погребено в Костромском Ипатьевском монастыре, но место могилы, к сожалению, забыто. Зятю Сусанина, Богдану Савинину, и всему его потомству дарована вечная свобода от всех податей, работ, рекрутства и половина земли, принадлежащей деревне Деревнищи; а так как село Домнино с деревнями, в том числе и показанная земля, по кончине инокини Марфы Ивановны отказаны были Новоспасскому монастырю, то потомкам Сусанина дана взамен пустошь Коробово, на левом берегу Волги, отстоящая от Костромы в 35 верстах. Они основали на сей земле деревню Коробово и доныне, пользуясь дарованными им правами, называются "белопашцами". Они сохраняют грамоты царя Михаила Феодоровича, подтвержденные в 1692 году царями Иоанном и Петром Алексеевичами, а в 1767 году императрицею Екатериною II.

[3] При венчании на царство Михаила сказано было боярство двоим стольникам: родственнику царскому, князю Ивану Борисовичу Черкасскому, и вождю-освободителю князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому; Козьма Минин пожалован в думные дворяне. Яростные споры о местах во время самого торжества доказали, что московские вельможи чувствовали себя столько же независимыми, как и в эпоху междуцарствия.

[4] Знатнейшие роды боярские мало-помалу выбыли из Думы: Романовы перешли на престол, удалились Годуновы, исчезли Шуйские беспотомственно, за ними Мстиславские, за теми Воротынские, погибли самые важные, самые энергичные из Голицыных; а при чиновном составе тогдашнего общества, при малочисленности фамилий, стоявших наверху и хранивших старые предания, исчезновение важнейших из этих фамилий имело решительное влияние на состав царской Думы.

[5] Перемирие с Польшею на 14 лет заключено было в лаврской деревне Деулине, в 3 верстах от Троицкой Лавры. Через год сооружен там деревянный храм во имя преподобного Сергия, "истинного миротворца". Эта церковь сгорела в 1867 году.

[6] Речка Пресня впадает в реку Москву в Пресненской части города Москвы. В наше время этот ручей, запруженный плотинами, составляет из себя два пруда, занимаемые зоологическим садом.

[7] Путешественник Олеарий сохранил нам печать Филарета: на одной стороне была изображена Богоматерь, а на другой следующая надпись: "Смиренный Кир Филарет Никитич, Божиею милостию Великого Государя Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Руссии Самодержца по плотскому рождению отец, волею Божиею по духовному чину Пастырь и Учитель и по духу Отец, Святейший Патриарх Московский и всея Руссии".

[8] Один современник (в хронографе митрополита Пахомия 1639 г.) так изображает Патриарха Филарета: "Божественные писания отчасти разумея, нравом мнителен, а владетелен таков был, яко и самому царю боятися его. Бояр же и всякого сана царского синдиката зело томяше заточенми необратными и инеми наказаньми; к духовному же сану милостив был. Всякими делами царскими и ратными владел".

[9] В предыдущих "Рассказах" мы неоднократно упоминали о преподобном архимандрите Дионисии.

[10] Арсений Глухой пишет, что из числа 12 славянских списков в 10 списках не было слова "и огнем"; в одном из двух остальных прописано оно на поле, а в другом над строкою; но в печатном Требнике это слово внесено уже в строку.

[11] Грамота - Акты Экспедиции III, № 228. Устав, изданный в 1610 году, поведено отобрать "для того, что печатал его вор и бражник чернец Логгин не по отеческому преданию, а своим самовольством".

[12] В Туринске - Николаевский, в Алапаеве - Невьянский-Богоявленский, в Таре - Спасский, в Томске - Знаменский, в Тобольске - Николаевский.

[13] О пребывании ризы Господней в Грузии сохранилось следующее предание. При распятии Господа нашего Иисуса Христа находился в числе воинов один грузин. Ему досталась по жребию риза Господня (хитон нешвенный). Возвратясь в отечество, он подарил святыню сестре своей, девице, а она, умирая, велела положить ее с собою в могилу. Впоследствии риза Господня, вынутая из могилы девицы и вложенная в драгоценный ковчег, сохранялась в Мцхете, в престольном храме первосвятителей Иверских (Четьи-Минея 10 июля).

[14] Ковчег с ризою Господнею был положен в нарочно устроенном медном шатре, у западной стены Успенского собора. Теперь эта святыня в соборном алтаре, в Петропавловском приделе.

[15] Она напечатана в Москве в 1837 году под названием "Рукопись Филарета".

[16] Правила о перекрещивании латинян и униатов отменены решением патриаршего Собора в Москве 1667 года и грамотою Константинопольского Патриарха Иеремии в 1718 году.

[17] В 1627 году рассмотрено было "Учительное Евангелие" Транквиллиона и определено - как это сочинение, так и другие сочинения Кирилла, какие найдутся, сжечь "и чтоб впредь никто никаких литовских книг не покупал" (Собрание грамот 3, 298). Книгу пересматривал священник Иван Наседка. Катехизис Зизания написал 1628 г. в Москве; исправителями были Богоявленский игумен Исаия и типограф Григорий Онисимов, спорившие с Зизанием целых три дня; они выпустили все, что им казалось новостью, и внесли то, что казалось, хотя не всегда было, стариною.

[18] Например в Филаретовом Требнике 1623 года положено погребение священников; а в Иоасафовом оно отменено. В первом: в начале чина исповеди положен указ, как иереям вязать и разрешать; здесь же положено в Великий пост, исключая первую и последнюю седмицы, есть рыбу в четыре дня недели: в субботу, воскресенье, вторник и четверток. В Иоасафовом Требнике это исключено.

[19] Царь Алексей Михайлович родился от второго брака царя Михаила с дочерью бедного дворянина Стрешнева, Евдокией Лукьяновной. Первая супруга царя Михаила была Мария Владимировна, дочь думного боярина, князя Долгорукова.

[20] Уклоняясь, по возможности, от описания дел государственных, не имевших тесной связи с церковными делами, мы не говорили о несчастной войне царя Михаила с польским королем Владиславом (тем самым, который в Смутное время был избран на московский престол). Война эта была неудачна: при заключении мира в 1634 году уступлен Польше Смоленск с несколькими городами Северского края. Для примирения со шведами (1617 г.) отдана была Ижора и Карелия, т. е. все прибрежье Финского залива.

ГЛАВА II

Угодники Божии, жившие в первой половине XVII века, преподобные: Дионисий, архимандрит Сергиевой Лавры; ученик его блаженный Дорофей; Иринарх, игумен Соловецкий, Диодор Юрьегорский, Прокопий Вятский, Вассиан Тотемский, Симеон Верхотурский, Симон Воломский. - Упадок иночества и просвещения. - Семена будущего раскола.

Обратим благоговейный взор на подвиги угодников Божиих, современных царствованию первого самодержца из благословенного рода Романовых. Начнем с великого поборника веры и отчизны, преподобного Дионисия, архимандрита Сергиевой Лавры. Освобожденный от истязаний, которым подвергнут был за исправление Требника, он имел утешение принять в обители своей Патриарха Иерусалимского, своего защитника от неправедного гонения. Первосвятитель Феофан возложил на страдальца правды свой клобук, положив его прежде к ногам преподобного Сергия и совершив молитву к угоднику Божию. И всему братству Лавры со слезами радости изъявил Патриарх одобрение за его подвиги: "Прежде слышали все церкви восточные скорбь вашу и труд, понесенные вами за Христа от гонителей правой веры, а ныне очи мои видели все, за что пострадали вы; и ненапрасно, потому что многим послужило это ко спасению".

Особенно Патриарх изъявил желание видеть тех иноков обители, которые во время беды ратной дерзнули возложить на себя броню и с оружием в руках ратовать против врагов. Преподобный Дионисий принял было требование Патриарха с недоумением, но подвижники добровольно вызвались: "Яви нас, отче, владыке нашему; буди все по воле его".

И представлено было Патриарху более двадцати иноков, "в них же первый был именем Афанасий Ощерин, зело стар сый и весь уже пожелтел в сединах". Патриарх спросил его: "Ты ли ходил на войну и начальствовал над ратью мученической?" Афанасий ответствовал: "Ей, владыко святый, понужден был слезами кровными". Патриарх спросил еще: "Что тебе свойственнее - иночество ли в молитвах тайно или подвиг перед всеми людьми?" Афанасий, поклонясь, ответствовал: "Всякая вещь и дело, владыко святый, в свое время познается: у вас, святой отец, от Господа Бога власть в руках разрешать и связывать. Что творю и сотворил - то сделано по долгу послушания", и, обнажив голову, поклонился ему и сказал: "Известно тебе да будет, владыко мой, вот подпись латынян на главе моей от оружия; а еще и в лядвиях моих находится шесть памятей свинцовых; сидя же в келии в молитвах, как можно найти было добровольно таких будильников к воздыханию и стенанию? Все это не по нашему изволению, но по воле пославших нас на службу Божию".

Патриарх, без сомнения, удовлетворенный сознанием, что над воинственным одушевлением защитников Лавры господствовал дух иноческого благочестия, смирения и простоты, благословил Афанасия, целовал его с любовию и прочих его сподвижников отпустил с похвалою.

Преподобный Дионисий ввел в обители чтение бесед святого Златоуста по переводу, сделанному Максимом и Силуаном, также бесед Григория Богослова и рассылал их списки по монастырям. "Келья не имеет устава", - говорил Дионисий; в келье по своей горячей любви к Богу он почти все время проводил в молитве, в чтении слова Божия и писаний святых Отцов. Спать ложился за три часа до благовеста к заутрене: когда приходил к нему пономарь со свечою, он в малой мантии полагал 300 поклонов земных; потом, разбудив келейников, шел в церковь. Он строго соблюдал церковный устав, не позволяя ничего убавлять против него. Сам читал и пел на клиросе. Признательный к благотворителям обители, он требовал, чтобы читались синодики на проскомидии. В каждую утреню обходил он церковь и осматривал, все ли в храме; выходил с братиею и на работы монастырские. У него были и живописцы, и иконописцы, и мастера золотых и серебряных дел. Он усердно заботился о храмах не только Лавры, но и сел монастырских, где построено им несколько новых храмов, особенно после разгрома польского. Все, что получал он для себя от благотворителей, употреблял не на себя.

Из числа учеников преподобного Дионисия особенно известен блаженный Дорофей, по прозванию Трудник [1]. Келарь Симон Азарьин пишет о нем: "Он был так тверд в благочестии, что никогда не оставлял церковного Богослужения, исправлял должность пономаря в церкви чудотворца Никона и вместе с тем был канонархистом и книгохранителем. В келье выполнял он правило необыкновенное: ежедневно читал псалтирь и клал до 1000 поклонов, притом же писал книги. Спал он очень мало и никогда не ложился для сна. Пищею его служил кусок хлеба и ложка толокна и притом не каждый день; только по убеждению архимандрита стал он есть хлеб с квасом. По известию священника Ивана Наседки Дорофей, усердно трудившийся для раненых и больных, много терпел неприятностей и по особенности своей жизни. Следившие за жизнию его замечали, что не едал он по три и по четыре дня, а иногда и целую неделю. Иные говорили о нем, что он - святой человек; другие же, видя его валяющимся у стены или у печки, смеялись над ним, как над глупцом. "Раз и я, - говорил Наседка, - смеялся над ним вместе с другими. Дионисий, заметив это, строго посмотрел на меня. Спустя 10 лет в духовной беседе в Москве напомнил я Дионисию о замечании его относительно Дорофея; авва сказал: "Не спрашивай иноков о делах иноческих. Для нас беда открывать мирянам наши тайны". Я, грешный, просил объяснить мне это. "Вы, миряне, - сказал он, - если услышите худое о чернецах, осуждаете их на грех себе; а если услышите доброе, не стараетесь подражать тому, а только хвалите; из вашей похвалы выходит опасное искушение для нас: рождается гордость". На вопрос о значении строгого взгляда его, он отвечал: "Вы смеялись над человеком святым оттого, что жил он не по-вашему. Мне известно, что не едал он по неделе, по 10 дней капли воды не бывало у него во рту; ходил босой, нагой, голодный, с неумытыми руками и лицом. Он мучился блудными помыслами и потому-то томил себя голодом и жаждою".

После опустошений польских в селах Лавры храмы были сожжены или ограблены. Преподобный архимандрит построил несколько церквей сельских, из которых иные еще доселе целы. Ревностный о благолепии дома Божия он имел в запасе всякую церковную утварь и, когда являлись просители, с любовью выдавал нужное для той или другой церкви.

Проведя жизнь в высоких подвигах любви к Богу и к ближнему, авва Дионисий мирно преставился 10 мая 1633 года, и Патриарх Филарет сам отпевал его [2].

В то же время просиял благочестием другой настоятель обширной и многолюдной обители, преподобный Иринарх, игумен Соловецкий с 1614 года. Тогда настоятель Соловецкого монастыря был лицом весьма значительным для целого северного края. На него возлагалась защита севера от шведов и датчан. Хотя со шведами заключен был тогда мир, но и на них нельзя было полагаться; а датчане, возлагая надежды на счастие шведов, потребовали от России, чтобы отдана им была вся Лапландия (земля лопарей), и приготовились поддерживать требование свое морскою войною. Царь Михаил, предоставив блаженному игумену Иринарху, кроме беспошлинной продажи соли и рыбы, казенную подать с монастырских крестьян и еще казенную долю с рыболовных промыслов на Норвежском берегу моря, предписывал привести все крепостные строения монастыря в полную боевую готовность на случай войны. Сколько забот и трудов игумену! На восточной стороне монастыря построена вторая каменная стена с двумя огромными башнями; внутри монастыря построены два корпуса для военных людей; на северной и южной стороне обители проведены глубокие рвы, выложенные камнем. В Сумском и Кемском острогах сделаны новые укрепления. В них и в обители число военных людей увеличено до 1040 человек на содержании монастыря. Датчане в 1632 году на четырех военных кораблях появились у Карельского острова, ограбили некоторых русских промышленников, но ни на что более не отважились и возвратились. При таких заботах об ограждении обители от внешних бед преподобный Иринарх, как сам был примером духовной жизни, так и ревновал возбуждать и поддерживать в братии заботу о жизни духовной. Эта ревность заставила его просить великих государей - царя и родителя его Патриарха, - дабы словом власти напомнили забывчивым инокам об их обязанностях. Во все время правления своего преподобный Иринарх отличался снисходительною кротостью в отношении к другим и строгостью к себе. Проведя последние два года свои без дел начальственных, в подвигах безмолвной молитвы, он преставился 17 июля 1628 года [3].

При настоятельстве преподобного Иринарха подвизался в Соловецком монастыре преподобный Диодор Юрьегорский, постриженный в иночество еще игуменом Антонием, который поручил его в надзор духовному иноку иеромонаху Иосифу Новгородцу.

Похоронив отца своего, скончавшегося иноком на Соловках, Диодор пожелал видеть Соловецких отшельников, подвизавшихся на пустых островах. Он ушел на пустынный остров, не взяв с собою ни пищи, ни питья; ходя 40 суток по острову, он изнемог до крайности; некоторые из братии нашли его лежавшим под деревом и едва живым; они принесли его на монастырское подворье и призвали духовника. После исповеди, укрепившись пищею, ревнитель отшельнической жизни поселился на пустынном острове при двух найденных им отшельниках. Отсюда ходил он беседовать и с другими отшельниками, каковы были: старец Ефрем, Никифор-белец, Алексий, Иоасаф, Тихон-москвич, Федор-рязанец, Порфирий, Трифон, Иоасаф, Севастиан и другие. Пустынник Тихон по настоятельной просьбе его рассказал о себе, как он ушел из Алексина во время первого самозванца, оставив все свое и переплыв на утлой лодке море; Никифор, встреченный безо всякой одежды, поспешил скрыться и только сказал: "Посещай подвижников, Диодор, чтоб и самому иметь от Бога утешение". Диодор усердно посещал пустынников, доставляя им необходимое для жизни. Впоследствии братия обители стала роптать на то и говорить, что хлеб обители тратится на тех, кто не трудится для обители. Особенно же когда ушел в отшельничество больничный келарь Кирик, лучше которого никто не ходил за больными, братия сильно возмутилась, и игумен Иринарх вынужден был принять меры против страсти к отшельничеству. Он послал братию, стрельцов и рабочих на острова с тем, чтобы они возвратили отшельников в монастырь; тогда и Диодор вместе с другими заключен был в оковы в больнице, и к нему приставлена была стража. Спустя три месяца он снова ушел на остров и прожил там полгода. Брат его, живший также в Соловецком монастыре, отыскал его, но в самом жалком положении - расслабевшим от борьбы с нечистыми духами. Диодор решился теперь расстаться с Соловками и удалиться на Онегу. Недалеко от Кеноозера в пустынном лесу избрал он себе место для пребывания и начал подвизаться. Но соседние жители вынудили его уйти оттуда. Ему понравилась Юрьева гора, над Водло озером в 25 верстах от Олонца к северу; здесь водрузил он крест, поставил келью и начал подвизаться в молитве; сюда вскоре пришел к нему пустынник Прохор, и они 7 лет провели отшельниками. После того Диодор решился основать здесь обитель Святой Троицы и отправился в Москву; при посредстве келаря Сергиевой Лавры Александра [4] получив доступ к великой старице Марфе Ивановне (матери царской), он получил от нее разную утварь и 200 рублей денег; царь Михаил дал старцу грамоту; от других благотворителей получено им 300 рублей. Так построены были храм и обитель. Скоро собралось довольное число братий и построен был еще храм Богоматери с приделом в честь Соловецких чудотворцев. Хлебопашества своего еще не было у обители, а место было вдали от поселений. Поэтому случилась нужда в хлебе. Поднялся ропот на старца. "Деньги, - говорили, - истратили на храм, а питаться нам нечем". Потерпите, отвечал старец, и сам стал на молитву. Ему явился светлый старец. "Кто ты?" - спросил Диодор. "Я Александр Ошевенский, - сказал явившийся, - не скорби, а утверждай братию; пропитал же Господь народ израильский в пустыне, а вас немного; будет время, что здесь соберется множество иноков, теперь же скажи братии, чтобы ловили рыбу в озере". Старец не с первого раза поверил явившемуся, опасаясь обольщения; три раза явился ему небожитель, и только тогда, когда явившийся произнес молитву Господню, Диодор выслушал его доверчиво. Братия столько наловила рыбы, что, оставив себе нужное, продали остальное за 60 рублей и купили хлеба. В другой раз избавились от голода тем, что нечаянно нашли в лесу черную куницу и продали ее за 8 рублей. В монастырь прислан был от Патриарха Филарета инок Феодосий для усмирения, человек беспокойный. Раз так озлобился он на старца, наставлявшего его добру, что хотел убить его. Он завел преподобного в лес под каким-то предлогом и жестоко избил его до того, что бросил под деревом, считая умершим. Когда старец, придя в себя, добрел кое-как до кельи, Феодосий испугался и бросился в ноги настоятелю, прося простить его. "Бог да простит тебя, чадо, это - не твое дело, а дело врага", - отвечал незлобный старец и не сказал тогда никому о случившемся. Феодосий и после того не переменился. Он начал возмущать братию против настоятеля и уговорил некоторых удалиться из обители. 17 человек убежали с Феодосием, похитив что только могли из собственности монастырской. Диодор благодарил Бога, что избавил обитель от смут и тревог. Много и других скорбей пришлось испытать блаженному Диодору; но он все переносил терпеливо. Большая часть времени его проходила в уединенной молитве. Приблизился и конец жизни его. Собираясь ехать в Каргополь по нуждам обители, старец собрал братию и убеждал проводить жизнь иноческую и не слушаться людей, подобных Феодосию; а старцу Прохору сказал: "Уже нам с тобой здесь не видаться; если Богу угодно, увидимся в Будущем Веке". И точно, прибыв в Каргополь, он заболел, приобщился Святых Тайн и мирно скончался 27 ноября 1633 года. Он погребен был там под церковию; но собеседник его Прохор спустя два года перевез нетленное тело его в обитель, где оно было похоронено на южной стороне храма Святой Троицы. После преподобного Диодора осталось духовное завещание, в котором строго заповедал он братии отнюдь не держать в обители ничего хмельного [5].

В XVII веке немало являлось людей с именем юродивых. Патриарх Иоасаф I в 1636 году писал: "Иные ходят в образе пустынническом, и в одеждах черных, и веригах, растрепав волосы, но не для Господа и не в Господе" [6]. И позднее Собор 1667 года осуждал таких же людей: "Иже мнятся благоговейни быти, но суть же таковы, живут посреди градов и сел в образе отшельника и затворника, волосаты и в монашеской свитце, иные же и в железах скованы, такожде наги и босы ходят по городам и селам в мире, тщеславия ради, да восприимут славу от людей и да почитают их за святых, ко прелести простым и невеждам" [7]. Не таков был блаженный Прокопий Вятский. Взяв на себя иго юродства для одного Христа, для Христа он нес его до смерти: до смерти терпел скорби самолюбия, язвимого то насмешками, то бранью, то холодностию людей, до смерти заставлял страдать плоть свою и от недостатка пищи, и от перемен погоды. Он блаженно почил 21 декабря 1627 года [8].