Граф М. В. Толстой Рассказы из истории Русской Церкви 9 страница

Благоверный Георгий под тяжестью бед не только не пал духом, но еще больше окреп. Удалясь в Ярославль, он взял с собою Ростовских князей с их дружинами и решился идти в глушь лесов на берега реки Сити, где тянутся болота на огромные пространства. Туда же пригласил он ополчение братьев своих, Ярослава и Святослава. Батый, взяв Владимир, отправил сильные отряды к Ярославлю в погоню за великим князем; но Георгий решился сберегать слабые силы свои до лучшего времени. Он разбил стан свой на берегах Сити [21] и ждал татар от Ярославля; но они, опустошив Переяславль и Кашин, напали на него со стороны Бежецкого Верха. С великим князем был брат его Святослав со своими юрьевцами и племянники князья Ростовские с их дружинами, но не было брата Ярослава с переяславцами. Открылась кровопролитная война с неприятелем многочисленным и рассвирепевшим; русские дружины при всем своем мужестве не устояли; великий князь был убит вместе с племянником Всеволодом Константиновичем, первым князем Ярославским; почти все русское войско легло на поле сражения. Это было 4 марта 1238 года. [22]

Князь Василько Ростовский, израненный, остался пленником в руках варваров. Изнуренный подвигами жестокой битвы, скорбию об отчизне и голодом, он был влачим татарами до Шеренского леса [23]. Здесь он должен был вытерпеть последнюю борьбу с обольщениями славы и ужасами смерти. Татары любовались величественным его видом, знали по опыту мужество и крепость руки юного князя: они старались убедить его, чтобы он поступил к ним на службу и пристал к нечестивым их обычаям. Но напрасно обольщали его дружбою Батыя, напрасно хвалились своим воинственным счастьем. Мужественный князь не слушал их; он не хотел прикоснуться к пище и питью татар, считая их нечистыми. "О, темное Царство, - сказал он, - не разлучить тебе меня со Христом моим. Он предал нас в ваши скверные руки, любя нас и даруя нам жизнь вечную. Но есть Бог, и темное царство погибнет, когда исполнится мера беззаконий его: взыщет Он кровь верных Своих". Варвары скрежетали зубами от ярости, готовые напиться кровью страдальца. А он молился вслух: "Господи, Ты знаешь тайны сердца моего, знаешь все нечистоты мои; очисти меня от грехов моих". Он молился за себя, за малолетних сыновей своих Бориса и Глеба, за всех братьев-христиан; он благодарил Бога, что в цвете лет умирает мучеником, и память о нем не будет бесславною. Варвары много мучили неустрашимого князя, свирепо умертвили его и бросили в лесу Шеренском.

Между тем Ростовский епископ Кирилл, возвращаясь из Белозерской страны, куда он удалился от татар, проходил по берегам реки Сити и в куче мертвых тел отыскал обезглавленное тело святого великого князя Георгия. Он узнал его по княжескому одеянию, взял с благоговением священные останки, привез в Ростов и, с великою честию совершив надгробное служение, положил в Ростовском соборе [24]; туда же привезли тело святого Василька, найденное в лесу Шеренском [25]. Вдовствующая супруга его, княгиня Мария, дочь святого князя Михаила Черниговского, дети, епископ Кирилл и весь народ Ростовский встретили с горьким плачем тело любимого князя и погребли его под сводами соборного храма [26].

Полчища татар с берегов Сити устремились к Новгороду; взяли Волок-Ламский, Тверь, Торжок, не давая никому пощады. Уже Батый был в 100 верстах от Новгорода, где плоды долговременной торговли обещали ему богатую добычу; но вдруг, испуганный непроходимыми лесами и болотами этого края, обратился назад к Козельску, который осмелился сопротивляться и выдержал семинедельную осаду. Наконец татары завладели Козельском, умертвили всех жителей и прозвали Козельск "злым" городом. Князь Козельский, младенец, из племени князей Черниговских, пропал без вести; говорили, что он утонул в крови.

Отдельные отряды татар по завоевании Владимира рассеялись по великому княжеству, завладели в течение одного месяца четырнадцатью городами, в том числе Ростовом, Ярославлем, Галичем, Дмитровым, Переяславлем, Юрьевым. "Головы жителей, по словам летописца, падали на землю, как трава скошенная". Один из этих отрядов (вероятно из-под Козельска) приступал к Смоленску, где прославился доблестными подвигами святой мученик Меркурий [27].

Батый, как бы утомленный убийствами и разрушением, удалился в землю Половецкую, на берега Дона. Ярослав Всеволодович, брат святого великого князя Георгия, в надежде, что буря миновала, спешил из Киева во Владимир принять достоинство великого князя и господствовать над развалинами и трупами.

На юге России продолжалась борьба между князьями, которые не приняли участия в бедствиях северной Руси, издали смотрели на них равнодушно, помышляя единственно о выгодах своего властолюбия; Михаил Черниговский, заняв Киев, посадил в Галиче сына своего Ростислава; но Даниил Галицкий успел завладеть без битвы своим родовым княжением. Галичане, по выражению летописца, "стремились к Даниилу, как пчелы к матке или как жаждущие к источнику водному". Но приближалась уже кара Божия и к южной Руси. Покорив совершенно половцев, толпы Батыевы снова появились в пределах России: опустошили Переяславль-южный и Чернигов на пути к Киеву.

Батый давно слышал о Киеве, о церковных сокровищах древней столицы и о богатстве людей торговых. Михаил Черниговский, княживший тогда в Киеве, удалился в Венгрию. Смелый Даниил Галицкий занял Киев; но и он видел невозможность обороны столицы с малочисленною дружиною и решился искать помощи у короля венгерского, поручив оборону Киева опытному и храброму боярину Димитрию.

Несметная рать Батыя со всех сторон облегла Киев; стенобитные орудия действовали день и ночь. Татары разбили стены и ворвались в город. Но Димитрий не знал страха. Он отступил с киевлянами к церкви Десятинной, ночью укрепил ее тыном и на другой день снова оборонялся. Варвары достигли храма Богоматери, но устлали путь своими трупами; они схватили мужественного Димитрия и привели к Батыю, который, удивляясь его храбрости, даровал ему жизнь.

Варвары несколько дней торжествовали победу ужасами разрушения. Они ограбили дома жителей и великолепные храмы, разрушили до основания церковь Десятинную - первое здание греческого зодчества в России, похитили все сокровища Печерской обители, сияли с главы Великой церкви златокованый крест, разломали ее до самых окон вместе с кельями и стенами монастырскими. Пещеры со святынею мощей были закладены и скрыты от варваров [28].

Гибель России совершилась. Князья, которые не жалели отчизны в кровавых междоусобиях, заботясь только о личной прибыли или о первенстве и власти, теперь все поравнялись: все сделались рабами варваров. Исчезла самобытность государства, исчезли начатки просвещения, успехи промышленности и торговли, разрушены города, храмы и обители иноческие. Словом, погибло все земное, все временное, все дела рук человеческих. Уцелело только то, что вечно и неизменно: святая вера Христова, Церковь православная, которой, по обетованию Спасителя, не одолеет и самый ад. Она одна уцелела между развалинами, горела и не сгорела, подобно купине, прохлаждаемая росою Любви Небесной. Она очищалась, как золото в горниле страданий, возвышалась незыблемо, как каменный утес посреди бурь океана. Только на этот утес могла опереться Русь, когда наступил светлый день воскресения ее из могилы!

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Княгиня Мария скончалась 19 марта 1206 года, приняв пострижение перед смертию. Гробница ее находится в церкви основанного ею девичьего монастыря во Владимире, где она приняла иноческое пострижение пред кончиною.

[2] По словам современного писателя Никиты Хониата, крестоносцы нашли столько серебра, золота и разных драгоценностей в домах цареградских жителей, что из бедняков вдруг сделались богачами. В храме Святой Софии крестоносцы изрубили на части и разделили между собой святой престол, слитый из золота с драгоценными каменьями, сорвали все украшения, захватили священные сосуды и утварь. Они навьючивали сокровища в храме и поднимали ударами копий вьючных животных, когда они скользили и падали на мраморном помосте: кровь животных и другие нечистоты оскверняли святилище. Развратная женщина пела непристойные песни и плясала на горнем месте.

[3] Нигде не было столько святынь, как в столице Православия восточного. В числе своих сокровищ Церковь Константинопольская имела Крест из животворящего древа, терновый венец Спасителя, много мощей мучеников и других угодников Божиих: почти все эти святыни были расхищены латинскими аббатами и монахами. Так, в Рим перенесены были - терновый венец, мощи великих святителей Григория Богослова и Иоанна Златоуста; в Амальфи - мощи святого апостола Андрея, в Венецию - мощи святой царицы Елены и святого Иоанна Милостивого; в Париж - части животворящего древа, ризы Богородицы и главы Иоанна Крестителя.

[4] Успенский собор в Ростове, существующий доныне, достроен и освящен уже по кончине Константина, при сыне его, святом князе Васильке Ростовском. По своему зодчеству этот храм принадлежит к числу великолепнейших древних зданий в России (Святыни и древности Ростова, изд. 3-е, с. 27-45).

[5] Мощи блаженного епископа Симона были погребены во Владимирском Успенском соборе, а впоследствии перенесены в Киев, в пещеру преподобного Антония, где и ныне почивают.

[6] Великий князь Константин Всеволодович скончался 2 февраля 1219 года во Владимире и погребен в соборе, в приделе святого князя Глеба Андреевича, у южных дверей алтаря.

[7] Князь Юрий Владимирович Муромский был внук Святослава Рязанского, а этот последний был правнук Ярослава Великого от четвертого сына его Святослава.

[8] Мощи святого князя Петра и княгини Февронии почивают под спудом в одной раке, в Муромском соборном храме. Празднование памяти их установлено на Соборе 1547 г.

[9] В двух верстах от Новгорода, в древней Петропавловской церкви на Синичьей горе, где прежде был женский монастырь, почивают под спудом мощи преподобной инокини Харитины, княжны литовской и настоятельницы Петропавловской обители. Некоторые полагают, что она была обрученною невестой святого князя Феодора.

[10] Новгородский летописец пишет: "Преставися князь Феодор, сын Ярославль вящьший, и положен бысть в монастырь святаго Георгия, и еще млад, и кто не пожалует сего? Сватба пристроена, меды изварены, невеста приведена, князи позвани, и бысть в веселия место плач и сетование за грехи наши".

[11] Местночтимая в Новгороде блаженная княгиня Феодосия Мстиславовна, дочь Мстислава Удалого, супруга великого князя Ярослава Всеволодовича, мать девяти сыновей, в числе которых были двое святых - Феодор и Александр Невский, в конце жизни постриглась под именем Евфросинии и скончалась 4 мая 1244 года. Гробница ее в соборной церкви Юрьева монастыря близ Новгорода.

[12] В 1614 году, когда Новгород был во власти шведов, гроб святого князя Феодора был вынут из земли и открыт наглыми солдатами шведскими. Митрополит Новгородский Исидор перенес гроб в Софийский собор, причем мощи девственного князя не только оказались нетленными, но источили исцеления. Они почивают открыто, в серебряной раке, при входе в Предтеченский придел Софийского собора.

[13] Ныне река Килипа, близ Мариуполя.

[14] Юго-восточный край Галиции, часть нынешней Подольской губернии.

[15] Святая княгиня-инокиня Евпраксия, в мире Евфросиния, дочь Полоцкого князя Рогвольда Борисовича, супруга князя Ярослава Псковского, отвергнутая мужем, который ушел к рыцарям и женился на немке, построила в Пскове Предтеченский храм, сохранившийся доныне, и при нем основала девичий монастырь. Там она постриглась и была настоятельницей. Приглашенная для свидания с мужем в ливонский городок Одемпе (Медвежья голова), она была там убита 8 мая 1243 года злым пасынком. Мощи ее привезены во Псков и погребены в построенной ею церкви, а чрез несколько дней совершилось чудо: от иконы Спасителя, стоящей над гробницею убиенной княгини, текло миро в течение 12 дней. Эта чудотворная икона и теперь стоит на том же месте. Надпись о чуде вырезана на древнем подсвечнике и на камне, вделанном в стену церкви. Блаженная Евпраксия изображена на древней иконе в молитвенном положении пред Иоанном Предтечею и апостолом Андреем. (Святыни и древности Пскова, с. 70).

[16] Собрание летописей, Ч. I, с. 191.

[17] Епископ Ростовский, Кирилл II, по выражению летописца - "блаженный, учительный, истинный пастырь, пасый люди Ростовския с кротостию", был посвящен в 1231 году и скончался 21 мая 1262 года. По всей вероятности, ему принадлежит, известное в рукописях "Поучение попам". (Прибавление к Творениям Святых Отцов за 1843, с. 426 и 427).

[18] В древних рукописных святцах, известных под названием: "Книга глаголемая описание о российских святых", помещены в числе святых князья Рязанские: Роман Ольгович, Олег Красный и Феодор Юрьевич с супругою Евпраксией и младенцем Иоанном.

[19] Этот храм воздвигнут князем Феодором Юрьевичем для чудотворной иконы святителя Николая, принесенной в землю Рязанскую в 1224 году. Перед тем князь Феодор видел во сне святителя Николая, который сказал ему, что невидимо сопутствует иконе своей, приближающейся к его уделу, и обещал испросить у Господа венец Небесного Царствия ему, жене его и сыну. Впоследствии юный князь женился на Евпраксии, "девице от царского рода" (вероятно, из рода императоров Византийских) и имел от нее сына Иоанна. Место, где Евпраксия убилась с младенцем, прозвано Зараз (убой). Здесь после возник город Зарайск.

[20] В тех же древних святцах помещены между святыми: святитель Митрофан, князья Владимир, Всеволод и Мстислав Георгиевичи, мать их, великая княгиня Агафия с снохами Мариею и Христиною и дочерью княжною Феодорою.

[21] Село Станилово с валами и окопами остается памятником Георгиева стана. Оно находится в Моложском уезде Ярославской губернии, на берегу реки Сити, которая вытекает в Бежецком уезде из огромной топи и впадает в реку Мологу, в 40 верстах от впадения сей последней в Волгу.

[22] Хотя в "Степенной книге" мученическая кончина святого князя Георгия показана 4 февраля и память его совершается в тот же день, но здесь очевидная ошибка, потому что весть о взятии Владимира дошла к великому князю в исходе февраля (Никоновская летопись, 376). Битва на Сити не могла быть ранее 4 марта.

[23] Шеренский лес известен и ныне, в 25 верстах от Кашина и в 38 от Колязина. Здесь был позднее Шеренский монастырь, конечно, в память страдальческих подвигов князя-мученика, а ныне село Шеренское, при реке Шеренке, в лесной стороне ("Русские святые" март). Проф. Соловьев указывает этот лес близ Козельска. Но здесь епископу Кириллу вовсе было не по дороге проходить с Белоозера.

[24] Голова великого князя Георгия отыскана после и положена в гроб его. На втором году после кончины тело страдальца веры и отчизны перенесено было во Владимир. Тогда увидели невиданное чудо: святая глава прильнула к святому телу, так что не осталось и следа отсечения. Мощи святого великого князя почивают открыто, во Владимирском соборе, в серебряной раке, устроенной в 1645 году, по обещанию, Патриархом Иосифом.

[25] Тело Василька, брошенное в лесу, узнала одна женщина и сказала о том богобоязненному человеку, поповичу Адриану, который взял тело и скрыл до времени в тайном месте.

[26] Мощи святого князя Василия Константиновича погребены в княжеской усыпальнице под сводами алтаря Ростовского соборного храма. Они почивают в средине усыпальницы, под самым престолом. Теперь нет входа в усыпальницу, но старожилы ростовские еще помнят, что прежде была дверь туда из придела святого Леонтия.

[27] В "Русском Временнике" повествуется: во время приступа татар к Смоленску, был там православный и благородный римлянин Меркурий. Он слышал глас от чудотворной иконы Богоматери, повелевшей ему выйти на единоборство с татарином-исполином, который наводил собою страх на Смоленскую рать. Меркурий победил этого богатыря и убил его. Потом вышел ночью на Долгий мост и перебил множество татар. Утомившись, он заснул, и татарин отрубил ему сонному голову. Не одолев города, татары отступили. Мощи святого Меркурия почивают под спудом в Смоленском Успенском соборе; тяжелый железный шишак и копье святого витязя висят над его гробницею.

[28] Повествуют, что иноки Печерские укрылись в лесах и собирались на молитву в один малый придел, уцелевший среди развалин монастыря. (Карамзин Н. М. История Государства Российского ч. IV).

КНИГА ВТОРАЯ

ГЛАВА I

Состояние Русской земли под игом монголов. - Великий князь Ярослав Всеволодович. - Состояние Церкви. - Блаженный митрополит Кирилл. - Победа святого Александра Невского над шведами и ливонскими рыцарями. - Мученический подвиг святого князя Михаила Черниговского и боярина его Феодора. - Святой Александр на великом княжении. - Кончина его.

Страшное иго порабощения легло на Русскую землю. Более двухсот лет Церковь Русская, князья и народ наслаждались свободою; но князья - кровопролитными распрями, а народ - грубыми пороками и суевериями, остатками язычества, навлекли на себя наказание Божие. Наступило время тяжких и продолжительных страданий.

Поработитель Руси - Батый основался на берегах Волги, назвав столицу свою Сараем. Здесь кочевала Орда его, известная под именем Золотой, или Кипчакской. Но и сам Батый не был полновластным повелителем: он, в свою очередь, зависел от великого хана, наследника Чингиса, который кочевал с большою ордою в пустынях Средней Азии.

Особенно тяжело и безотрадно было положение князей. Покорностью диким завоевателям определялась не только участь самих князей, но и участь народа: по судьбам Вышнего, это было для князей уроком - дорожить счастьем народа. И когда для спокойствия христианской земли своей князья жертвовали своим самолюбием, имуществом, здоровьем и самою жизнию - это была жертва чистая, высокая, христианская [1].

В 1243 году Батый назначил в города русские своих надзирателей - баскаков, а князьям приказал являться к нему с изъявлением покорности. Прежде всех подвергся этому унижению великий князь Ярослав Всеволодович: он должен был отправиться в Золотую Орду к Батыю, а одного из сыновей своих послал в Татарию к великому хану монголов - Октаю. Батый принял Ярослава с уважением и назвал "главою всех князей русских", отдав ему Киев. Поступок великого князя служил примером для князей удельных: они также били челом надменному татарину, чтобы мирно господствовать в областях своих.

Мало-помалу князья начали устраиваться в своих уделах; мало-помалу начали оживать города и селения Русской земли, изнуренной, безлюдной, полной развалин и гробов. Ростовская область поступила в наследство малолетним сыновьям князя-мученика, Борису и Глебу Васильковичам под опекою матери [2]; впоследствии младший из них получил в удел Белозерскую область и сделался родоначальником князей Белозерских [3]. Также и в Ярославле стали княжить сыновья князя Всеволода Константиновича, павшего на берегах Сити [4], святые князья Василий и Константин [5]. На юге князь Михаил Всеволодович должен был по воле хана уступить Киев великому князю и возвратился в Чернигов. Храбрый Даниил Галицкий, после опустошения земли своей монголами, должен был смириться и идти на поклон к Батыю, который в знак особенного благоволения впустил его в свой шатер без всяких суеверных обрядов, ненавистных православным князьям. "Ты долго не хотел меня видеть, - сказал Батый, - но теперь загладил вину повиновением" [6]. Впрочем Даниил мечтал об освобождении при помощи западных государей, входил даже в сношения с папою и хитрил пред ним, изъявляя расположение к покорности римским догматам. Папа Иннокентий IV, со своей стороны, нарек его королем русским, прислал ему корону и скипетр, разрешил совершать литургию на квасном хлебе и наблюдать обычаи, не принятые Римскою Церковью. Храбрый и умный король Галицкий ожидал помощи от западных соседей, которых папа побуждал ко всеобщему ополчению против монголов; но так как это ополчение не состоялось, то Даниил снял с себя личину, отрекся от связи с Римом и смеялся над гневом папы [7].

Состояние Церкви было так же скорбно, как и состояние государства. На огромном пространстве от Белого озера до южного Галича Батый оставил за собою пепел и пустыню: храмы Божии были истреблены огнем или остались грудами камней; священная утварь, иконы, книги сделались добычею богохульных хищников; украшенные сединою служители алтарей умерщвлены, а молодые отведены в плен [8]. Нелегко было возобновить храмы и все нужное к богослужению; еще труднее - найти способных священнослужителей среди всеобщего опустошения и нищеты, тем более, что образование более или менее сохранилось только на юге - в Галиче и Волыни, - в странах, менее угнетенных дикими завоевателями. Митрополиты и прочие архипастыри должны были, подобно князьям, являться с поклоном в Орду для утверждения на своих кафедрах. Монголы не поднимали явного гонения на христианскую веру, как некогда римские императоры в первые века христианства. Чингис в "Ясе", принятой преемниками его за основной закон государства, признавал единого высочайшего Бога, но вместе с тем велел чтить всех богов, чьи бы они ни были; отсюда толпы жрецов идольских в Орде и уважение к жрецам всех религий. В ярлыках, выдаваемых ханами русским святителям, запрещалось хулить веру русскую под страхом смертной казни, но произвол дикого завоевателя был для него выше всякой религии; он говорил: "Бог владеет небом, а сын Божий, хан - землею". Естественно, что ему не могли быть приятны те, кто не признавал мнимо-божественного его достоинства. Естественно также, что тот же неукротимый произвол принуждал иногда христиан следовать суевериям языческим. Много страдала Русская Церковь и от ненасытной алчности татар: они нападали внезапно, без всякой причины на города, покорные их власти, грабили церкви, монастыри, отнимали все, что попадалось в руки.

В премудром намерении Промысла и любви Божией иго монголов было врачевством для нравственных болезней народа русского. Какое же действие оказало иго на народ? Общее бедствие прежде всего пробудило в народе чувство покаяния: люди русские применили к себе покаяние ниневитян и каялись; вспоминали о рабстве Израиля в Египте и возносились мыслию от земли к Небу. Народ сознавал, что он народ христианский, а лютые властители его - неверные, ненавистные Богу. Таким образом утвердилась вера в превосходство христианского учения. Эта вера ободряла народ в скорбях, в трудах самых тяжких: она заставляла дорожить тем, что внушало ему христианство. Благодаря вере Христовой, народ русский удержал любовь к разоренной родине и не перенял дикой хищности от монголов.

К довершению бедствий Русской Церкви, она в первые, самые тяжкие годы порабощения Руси оставалась без первосвятителя. Митрополит Иосиф Грек, прибыв из Царьграда пред самым нашествием Батыя, пропал без вести [9]. Управление митрополией с 1243 года принял на себя Кирилл - один из южных игуменов по выбору князей. Но всеобщее расстройство дел не прежде дозволило ему принять посвящение от Патриарха, как в 1250 году. Возвратясь оттуда в Киев, он отправился обозревать северные епархии своей митрополии, посетил Чернигов, Рязань, Владимир и, наконец, Новгород, который не видал у себя Батыя и единственный из престольных городов Руси оставался еще независимым и неразоренным.

Можно думать, что сам Господь хранил Новгород вместе с Псковом и другими его пригородами, как оплот, со стороны Запада, более опасного для Руси, нежели орды монгольские: татары разоряли государство и губили народ, а латинство грозило опасностью самой чистоте веры Православной. Папы старались воспользоваться для своих целей общими бедствиями Русской земли и поднимали на нее крестовые походы: то из Швеции, то из Ливонии. Но на западных пределах Руси, в великом Новгороде, княжил тогда юный князь Александр, сын великого князя Ярослава Всеволодовича, одаренный необыкновенным разумом, мужеством, величественною красотою и крепкими мышцами Самсона; голос князя, по выражению летописца, гремел, как труба на вече.

В 1240 г. шведский король, вследствие папской буллы, отправил многочисленное войско под начальством зятя своего Биргера на ладьях в Неву, к устью Ижоры; при войске были бискупы, чтобы крестить русских. Благоверный Александр вышел к ним навстречу с малою дружиной, но с твердой надеждой на Бога. На берегах Невы, где шведы стояли уже станом, встретил Александра начальник приморской его стражи ижорянин Пелгуй, ревностный христианин, и поведал ему чудное видение, которого удостоился накануне.

Ожидая князя, он провел ночь на берегу финского залива в бдении и молитве. Мрак ночной исчез, и солнце озарило поверхность тихого моря. Вдруг Пелгуй услышал шум на море и увидел ладью с гребцами, овеянными мглою, и двумя лучезарными витязями в ризах червленых; витязи походили на святых страстотерпцев Бориса и Глеба, как изображались они на иконах. Один из витязей сказал другому: "Брат Глеб, вели грести скорее, да поможем сроднику нашему Александру". Битва началась 15 июля, в день памяти святого Владимира, просветителя Руси, в начале дня и продолжалась до ночи. Шведы бились упорно, но потерпели страшное поражение. Александр собственным копьем "возложил печать на лице" Биргера. Темная ночь спасла остатки шведов: они спешили бежать восвояси, наполнив три судна телами лучших своих мужей и оставив поле битвы, усеянное трупами своих собратий [10]. Эта славная победа доставила Александру прозвание "Невского".

Кончив со шведами, Невский витязь должен был поспешить против ливонских рыцарей, которые завладели Изборском, разбили псковитян и при помощи изменника Твердислава ворвались в самый город Псков. Александр двинулся на защиту Пскова и разбил немцев на весеннем льду Чудского озера. Пятьсот рыцарей пало в битве, около пятидесяти попало в плен. Когда Александр с торжеством входил в город святой Ольги, ведя за собою пленных рыцарей, весь Псков с восторгом встречал его. Он завещал псковичам любовь к своему потомству. "Если кто из позднейших моих потомков прибежит к вам в печали, - сказал он, - или просто придет пожить к вам, и вы не примете и не почтете его, как князя, то назоветесь вторыми жидами".

Эта знаменитая победа защитника православия над ливонскими рыцарями (современники прозвали ее "Ледовым побоищем") заставила орден трепетать за собственное существование [11]; папа принужден был до времени отложить свои виды на присоединение Русской земли к латинству. Александр после того недолго оставался в Новгороде. Отец его, великий князь Ярослав, должен был ехать в Большую Орду на берега Амура, где монголы по смерти Октая занимались избранием нового великого хана. Он в последний раз простился с отечеством; сквозь степи и пустыни достигнув до ханского стана, в числе многих других данников, смирился пред троном нового хана Гаюка и скончался в Орде 30 сентября 1246 года, как полагают, от яда, данного ему матерью хана [12]. Тело его было привезено и погребено во Владимире, в соборной церкви.

Почти в то же время в Золотой Орде Михаил Всеволодович, князь Черниговский, и боярин его Феодор явились исповедниками и мучениками святой веры. Потребованный к Батыю Михаил просил благословения у отца духовного епископа Иоанна. "Многие князья ездили в орду, - сказал ему епископ, - и, прельстясь славою мира сего, ходили сквозь огонь, кланялись идолам, вкушали оскверненную пищу; но ты, князь, не подражай им". Князь отвечал: "Я желаю пролить кровь мою за Христа и за веру чистую". То же сказал и боярин Феодор. Епископ дал им святые дары на путь и отпустил с молитвою. Когда Михаил прибыл в стан Батыя с юным внуком Борисом Ростовским и боярином Феодором, Батый приказал жрецам совершить над Михаилом все, что следует по языческим уставам, и потом уже представить его в ханскую ставку. Жрецы потребовали, чтобы князь и боярин прошли сквозь огонь [13]. Михаил отвечал: "Христианин поклоняется Творцу, а не твари". Узнав о непокорности русского князя, Батый озлобился и велел ему выбрать одно из двух: или поклониться богам, или умереть. "Я готов поклониться царю, - отвечал Михаил - ему вручил Бог судьбу царств земных: но я христианин и не могу поклониться тому, чему поклоняются жрецы". Напрасно юный Борис со слезами умолял деда поберечь жизнь свою, напрасно бояре Ростовские вызывались принять на себя и на весь народ епитимию за князя: Михаил, подкрепляемый благочестивым Феодором, не хотел слушать их. Он сбросил с плеч княжескую шубу и сказал: "Не погублю души моей; прочь слава мира сего тленного, не хочу ее".

Пока вельможи ханские относили к Батыю ответ князя-христианина, блаженный Михаил и достойный боярин его начали петь псалмы и, окончив пение, приобщились Святых Тайн. Татарские чиновники еще раз сказали им: "Идут от хана убить вас; покоритесь и останетесь живы". Михаил и Феодор отвечали в один голос: "Не слушаем вас, не хотим славы мира сего". Скоро явились убийцы. Соскочив с коней, татарские палачи схватили Михаила, растянули за руки и за ноги и начали бить кулаками и палками по груди, потом повернули лицом к земле и били ногами. Долго длилось это зверство. Наконец, какой-то отступник Домант, уроженец Путивля, отрезал ножом голову святому мученику. Последнее слово его было: "Я христианин!" [14].

Тогда стали уговаривать боярина Феодора и обещали ему почести. Он отвечал: "Не хочу кланяться твари, хочу страдать за Христа моего, как и государь мой князь". Его мучили так же, как и князя, и, наконец, отрубили ему голову. Это было 20 сентября 1246 года. Тела исповедников Христовых брошены были в пищу псам, но остались целы и невредимы. Господь, за Которого пострадали мученики, явил Свое знамение в подкрепление веры слабых и унижение язычества. Над святыми мощами стоял столп светлый, горели огоньки, и слышалось небесное пение. Богобоязненные христиане тайно взяли их и принесли в Чернигов [15].