Вероятно, оптимален такой подход, при котором деньги выделяются ребенку родителями как его полноправная доля в семейных расходах.

Когда семейная жизнь течет нормально, складывается особый психологический механизм — удовлетворение от того, что ты поступил правильно, добросовестно выполнил свои обязанности, достиг нужных результатов. Подключение к этому тонкому процессу денежных интересов может и вправду все испортить. У ребенка должно сложиться ощущение осмысленной, правильной жизни в ее общем течении и убеждение в том, что это и есть самый надежный путь к исполнению желаний. Это и есть главная цель воспитания. А деньги, их количество - вопрос частный. Е с л и достигнута главная цель, повзрослевший ребенок наверняка будет богат.

Телевизор — наставник или зеркало?

В публицистике стали уже штампом сетования на то тлетворное влияние, которое современное телевидение оказывает на подрастающее поколение. В качестве аргумента принято ссылаться на результаты научных исследований. Как правило, эти ссылки звучат так: «Психологи установили, что просмотр телепередач со сценами насилия резко повышает агрессивность детей и подростков». Ну а раз психологи установили, значит, так оно и есть и сомнению не подлежит. Правда, небезынтересно разобраться, что же это за психологи и каковы настоящие результаты их наблюдений, на которые так безапелляционно ссылаются журналисты и общественные деятели.

Одно из первых исследований такого рода, взбудоражившее общественное мнение, было проведено в начале шестидесятых Альбертом Бандурой и сразу выдвинуло его в разряд психологических «звезд». В январе 1963 года была опубликована его статья «Имитация моделей агрессивного поведения» с описанием довольно несложного эксперимента. Двум группам детей предлагалось поиграть с незамысловатой надувной куклой по прозванию Бобо. Предварительно им демонстрировался кинофильм. Специфика опыта состояла в том, что контрольная группа смотрела фильм нейтрального содержания, а экспериментальная -фильм, насыщенный сценами насилия. Нетрудно догадаться, каково пришлось бедной Бобо в экспериментальной группе.

В русле своей теории социального научения Бандура из полученных результатов сделал печальный вывод: демонстрация насилия на экране формирует у детей приемы деструктивного поведения. Следующий вывод напрашивался сам собой: ради блага детей необходимо ввести контроль за содержанием телепередач, дабы свести на нет провокационное воздействие агрессивных сюжетов.

Справедливости ради надо отметить, что далеко не все психологи приняли выводы Бандуры. По поводу полученных им результатов возникло еще несколько гипотез, которые дискутируются по сей день. Было высказано сомнение в том, насколько корректно обобщать данные этого конкретного опыта. Вспышка агрессивности, последовавшая за просмотром соответствующего сюжета, может быть расценена как ситуативная эмоциональная реакция, а не как свидетельство закрепления негативных поведенческих стереотипов. Киносюжет можно расценить не как модель для усвоения, а как провокацию, своего рода катализатор. Согласно этой гипотезе, жестокие сцены служат стимулом для появления импульсов агрессивности у определенного рода людей, у которых такие сцены как бы отключают внутренние тормоза (по принципу катализатора, присутствие которого способно ускорять химическую реакцию). Соответственно природа агрессивности требует более глубоких исследований, и сведение ее к усвоению навыков было бы неоправданным упрощением.

В разнообразных модификациях исследования, подобные экспериментам Бандуры, были многократно повторены на протяжении последних десятилетий. Некоторые ученые считают, что их результаты вполне подтверждают гипотезу о социальном научении. Иные возражают: достоверно установленным можно считать лишь наличие корреляции (сочетания), что вовсе не однозначно свидетельствует о причинно-следственной зависимости.

В ряде исследований была выдвинута и, казалось бы, подтверждена противоположная гипотеза: демонстрация ребенку сцен насилия вызывает у него уменьшение агрессивности. При виде таких сцен происходит ослабление агрессивной напряженности - своего рода катарсис. Правда, такой подход подвергается массированной критике. Э. Аронсон в своей известной книге «Общественное животное» указывает: отмеченные таким образом изменения в поведении свидетельствуют только о формировании более спокойного и терпимого отношения к насилию, что само по себе вряд ли можно считать ценным личностным приобретением.

Так или иначе на качестве телепрограмм за последнюю четверть века эта дискуссия заметно не сказалась. Типичную позицию высказал Джо Уизан, продюсер кровавых боевиков: «Воздействие на общество? Я и не задумываюсь об этом. У психологов нет ответов, почему же их должен иметь я?»

Разумеется, такая позиция достойна осуждения. Здравый смысл подсказывает, что жестокость на экране, если и не влияет непосредственно на формирование личности, то и ни к чему хорошему привести не может. Многие педагоги согласятся: стычки школьников, еще несколько лет назад напоминавшие безобидную возню, сегодня часто бывают похожи на поединок кикбоксеров и порой заканчиваются увечьями (ведь это только в кино после удара ногой в живот можно вскочить как ни в чем не бывало). Н е т сомнений, что соответствующие приемы ребята заимствуют у кинокумиров. Однако было бы слишком просто свалить всю вину н а «безнравственное» T V.

Ведь телевидение не столько формирует общественные настроения, сколько им потакает. Телемагнаты, опираясь на рейтинг той или иной программы, стремятся показывать то, что пользуется наибольшим успехом и привлекает самую массовую аудиторию. При этом остается без ответа важный вопрос: отчего же стрельба, мордобой и пытки так милы зрительскому взору? Тот, кто сумеет на него убедительно ответить, вероятно, затмит славу Бандуры.

От Остера к Толстому

Недавно знакомый издатель задумал совершить благое дело, сулившее к тому же немалую выгоду. Замысел был великолепен и прост: переиздать массовым тиражом детские книжки, которыми он сам зачитывался четверть века назад. Увы, ожидания не оправдались: современные мальчишки и девчонки остались безучастны к романтическим приключениям Кожаного Чулка и капитана Блада.

Рассказывая о своем издательском фиаско, мой знакомый продемонстрировал нехитрый прием, к которому вечно прибегают неудачники: принялся искать виноватых. Таковыми, разумеется, оказались те самые мальчишки и девчонки, не проявившие читательского энтузиазма.

- В о т ты мне скажи как психолог, - горячился прогоревший издатель, - они что - вообще не читают? Мы ведь такими не были! Страшно подумать, кем они вырастут...

Достойного ответа я в тот момент не нашел, но горестный вопрос запал в душу. Как часто бывает, кое-какие соображения появились потом, по зрелом размышлении. И этими соображениями хотелось бы поделиться с теми взрослыми, которые задаются сегодня тем же самым вопросом: почему современные дети читают мало и неохотно?

Говорят, что правильно сформулированный вопрос уже содержит половину ответа. В данном вопросе ответа не видится никакого. Так, может быть, вопрос неверен?

Все дело в том, что проблема детского чтения занимала родителей и воспитателей еще давным-давно. Пару лет назад в русском переводе увидела свет интересная книжка - «История Англии в рассказах для детей». Написала ее почти век назад одна пожилая леди, желавшая приохотить к чтению своего внука. Нельзя сказать, что сорванец совсем ничего не читал. Приключения пиратов и ковбоев он проглатывал запоем. Но историю отечества находил скучной. К счастью, бабушка оказалась замечательной рассказчицей.

Много лет спустя с подобной проблемой столкнулся еще один англичанин - сэр Киндерспи. Среди увлечений его сына чтению вообще не находилось места. Изобретательному отцу удалось придумать такую концепцию детской книги, которая не только увлекла его сына, но и послужила основой процветания крупнейшего ныне издательства «Дорлинг-Киндерсли».

Так что не будем ополчаться на современных детей. Тем более что и среди них немало увлеченных читателей. А дети, которые читать не любят, были всегда. К сожалению, не у всех из них оказались столь талантливые папы и бабушки. И детишки, повзрослев, так по-настоящему читать и не научились. Об этом, в частности, свидетельствует повальное увлечение взрослой читающей публики примитивными триллерами и слащавыми романчиками, которые даже трудно назвать литературой. Это, скорее, сказки для взрослых. И читают их те взрослые, кто в детстве не читал хороших сказок. Ведь для того, чтобы в сорок лет насладиться Пастернаком и Маркесом, просто необходимо в четыре года прочитать «Буратино», в четырнадцать — «Алые паруса», в двадцать четыре - «Повелителя мух» и т. д. А иначе и в сорок будешь читать про Карабаса и Мальвину, которых, потакая твоей иллюзорной зрелости, добренькие авторы перекрасили в мафиозные или сладострастные тона. На досуге присмотритесь в метро к нашей «самой читающей» публике, и на одну настоящую книгу в чьих-то руках вы насчитаете с десяток п о ш л ы х книжонок. В о т вам и пропорция читающих детей, воспроизводимая от поколения к поколению.

Дети не во всем слушаются родителей, но внимательно приглядываются к их поведению. Желая стать взрослым, ребенок неосознанно стремится стать таким, как родители. Ну а если маму и папу он ни разу не видел с книгой в руках? Если книгу ему никогда не дарили, не читали вслух?..

Первые книги, которые попадают в руки ребенка, - это прочные «раскладушки» с картинками, в которых текста либо минимум, либо вовсе нет. Это даже не книги в полном смысле слова, а скорее игрушки. Но своей формой они приучают ребенка к тому, что есть развлекательные предметы особого рода, которые несут изображенную информацию. В раннем возрасте ребенок воспринимает зрительный образ легче, чем словесный. По мере овладения речью и формирования мышления текст приобретает все большее значение. Но это процесс постепенный. И пропорция картинок и текста также должна меняться постепенно. Текст поначалу должен быть приближен к речи ребенка, в основе которой лежит диалог. Недаром говорила Алиса из известной сказки: «Книжка без картинок и без разговоров - неинтересная!»

По мере развития ребенка его мышление становится все более способно оторваться от наглядного образа и прямой реплики. Собственно, развитие мышления и состоит в обретении способности мыслить отвлеченно. Однако, по мнению психологов, лишь один из четырех взрослых людей обладает этой способностью в полной мере. Остальные мыслят конкретно и приземленно, не умеют воспринимать подтекст, до них «не доходят» тонкие шутки и философские афоризмы.

Родители, имеющие основания считать себя культурными людьми, бывают обеспокоены недостаточным, по их мнению, развитием мышления ребенка, которое надолго «застревает» на конкретной стадии. Эти опасения не беспочвенны. Не обретя вовремя умения воспринимать смысловую глубину текста, человек рискует на всю жизнь остаться «читателем» комиксов.

Увы, многие обречены на это в силу природной ограниченности ума, о которой мы лишь в последние годы осмеливаемся говорить без стеснения. Но если ум ребенка живой и подвижный, вдвойне обидно не дать ему развиться. И родители сами будут виноваты, если не помогут ребенку стать тем, кем он может вырасти. А без книги, без чтения это вообще невозможно.

Но если ребенок читать не любит - значит ли это, что он безнадежно туп? Вовсе нет. Умственные способности во многом являются врожденными, но с любовью к книге никто не рождается. Ее необходимо формировать, а это дело непростое и трудоемкое. Как и все прочие человеческие навыки, чтение осваивается сначала совместно, причем взрослому принадлежит ведущая роль. Е щ е когда малыш не знает букв, взрослый у него на глазах «извлекает» из книжки забавные стишки и интересные истории. Но ребенок последует примеру взрослого, только если эта деятельность его по-настоящему заинтересует. Понятно, что, если читать малышу телефонный справочник, ничего, кроме скуки, это у него не вызовет. Увы, многие книжки, вроде бы созданные специально для детей, по уровню занимательности не превосходят этот справочник. И родителям необходимо тщательно подбирать материал для чтения, руководствуясь прежде всего интересами ребенка. П р и этом сколь бы ни был высок авторитет «Рассказов для детей», написанных классиком в позапрошлом веке, если они ребенку не интересны, значит, они ему на пользу не пойдут. Не будем забывать и о том, что хорошая книжка для маленьких - это книжка с картинками, и совместное чтение - это еще и (или даже в первую очередь) рассматривание картинок. Если картинки не нравятся, в формировании любви к чтению наступает пауза, а то и делается шаг назад.

Вот тут-то отчасти и кроется ответ на вопрос, заданный в самом начале. Дело в том, что установки издателей и родителей по формированию читательских интересов во многом устарели. То, что на протяжении многих лет, из поколения в поколение, дети с удовольствием читали одни и те же книги, еще не означает, что нынешнее поколение обязательно должно испытывать тот же читательский энтузиазм. По сравнению с несколькими поколениями своих предков современные дети растут в принципиально иных условиях. Центральное место в их восприятии мира заняла видеоинформация, составляющая серьезную конкуренцию книге.

В силу уже отмеченных особенностей детского восприятия и мышления телеэкран для ребенка гораздо привлекательнее печатного текста. С экрана образы поступают в сознание в готовом виде, их можно воспринимать без глубокого осмысления. Всякий текст, несущий в себе знаковую функцию, требует расшифровки (в самом широком психологическом смысле). А для этого ребенку нужно приложить некоторое усилие, совершенно излишнее при просмотре мультфильмов. Руководствуясь простейшим принципом экономии энергии, ребенок предпочтет пассивно наблюдать за проделками Карлсона на экране, чем читать о них в книге.

К тому же теле- и видеоэкран, вполне согласуясь с ритмом современной жизни, постоянно учит, что любая информация должна подаваться и восприниматься динамично. Кинорежиссеры знают, что растянутость повествования, малая насыщенность событиями и действиями, длительные рассуждения и видовые экспозиции способны совершенно погасить зрительское внимание. Поэтому на экране постоянно что-то происходит, и все скрытое в душевном мире находит немедленный выход в виде реплики и поступка. С малых лет привыкнув к такого рода восприятию, человек уже не может сосредоточиться в тексте на размышлениях автора, лирических отступлениях, пейзажных зарисовках, описаниях переживаний и т. п. Книга, не живущая по законам видеоряда, не находит у него отклика. С этим явлением просто необходимо считаться, вместо того чтобы недоумевать, отчего сегодня юного читателя не воодушевляют «Детство Темы» или «Зимовье на Студеной». Сказанное не умаляет значения классических произведений, но нельзя не признать, что в современных условиях их монополия в познавательном и личностном развитии детей уже утрачена. Современного ребенка, окруженного благами, немыслимыми для его родителей, нельзя воспитывать по принципам полувековой или даже двадцатилетней давности.

Во все времена лучшие детские произведения создавались в непосредственном взаимодействии с детьми, когда автор импровизировал, чутко прислушиваясь к нюансам детских интересов и эмоций. Так родились «Остров сокровищ», «Алиса в стране чудес» и многие другие книги. Но времена меняются, меняется и психология маленьких читателей. И не их вина, что они уже не такие, как их мамы и бабушки, и живут другими интересами. Время не повернуть вспять, и вряд ли кумирами нынешних детишек станут Витя Малеев и Васек Трубачев. Но дети не перестанут читать, если и в наши дни найдутся нынешние Кэрроллы и Стивенсоны, готовые в кругу юных слушателей рассказывать новые сказки, записывать их и издавать. Ведь когда появляются такие книжки, сами собой стихают разговоры о нечитающем поколении. Так что родителям надо понять: если не получается привить интерес к чтению, начав с Толстого, - лучше начать с Успенского или Остера. Тогда в свое время придет интерес и к Толстому.

Плюсы и минусы «тепличного воспитания»

Однажды мне понадобилось сходить в школу, где учился мой сын (в ту пору третьеклассник), чтобы сделать очередной взнос в пользу нашего бесплатного образования. Как водится, сбором денег занимались активисты родительского комитета, и с одной такой мамой мне предстояло встретиться. Каково же было мое изумление, когда я застал ее за совершенно невероятным, с моей точки зрения, занятием: заботливая мама, сидя на корточках перед своим сыном, завязывала ему шнурки. Она очень торопилась: сразу после уроков надо было успеть на занятия по английскому языку. К тому же мне было известно, что ее сын посещает бассейн и музыкальную школу. Судя по всему, девятилетний паренек уже умел плавать, бренчать на фортепиано этюды Черни и кое-какие слова произносить по-английски. В о т только завязывать ш н у р к и до сих пор не научился. И этот пример заставил меня о многом задуматься. В с е мы изо всех сил стремимся стимулировать развитие своих детей. Но насколько правильны те цели, которые мы ставим, и методы, которые избираем? Не рискуем ли мы вырастить тепличное растение, обладающее многими ценными качествами, но плохо приспособленное к реальной жизни?

Когда мы говорим о «тепличном воспитании», то смысл этого образного выражения, кажется, понятен всем. Тепличным растением называют ребенка, который окружен чрезмерным вниманием и заботой, огражден от неудобств и неприятных столкновений с действительностью. Плоды такого воспитания плачевны: рано или поздно человеку приходится столкнуться с несовершенством мира, но он оказывается к этому не подготовлен. Ребенок вырастает инфантильным, несамостоятельным.

В Англии в последние годы много говорят о «тепличных детях» (hothouse children). Однако буквальный перевод в данном случае может ввести в заблуждение. Дело в том, что англичане акцентируют иной - положительный - аспект так называемого тепличного воспитания. Действительно, цветок, которому созданы благоприятные условия, растет быстрее и расцветает ярче. Так и ребенок, чье развитие стимулируют и поощряют, добивается значительного прогресса

Несколько лет назад увидела свет книга английского психолога Майкла Хоу «Правда и вымысел о тепличных детях». В ней автор пытается сопоставить различные подходы к воспитанию и раннему обучению детей. Каждый из нас заинтересован в том, чтобы наши дети добились успеха в жизни, максимально проявили свои способности и таланты. Поэтому чрезвычайно интересно прислушаться к мнению английского психолога по данному вопросу. Так что же правильно, полезно, а что неверно в «тепличном воспитании»?

В британской психологии и педагогике долгое время господствовало убеждение, что способности, определяющие достижения человека на его жизненном пути, являются врожденными и практически неизменными. Измерить их можно довольно точно с помощью психологических тестов. По настоянию «отца английской педагогической психологии» сэра Сирила Берта в школах была введена система тестирования, позволявшая уже в младшем школьном возрасте отсортировывать «интеллектуальную элиту». Правда, придирчивый анализ работ самого Берта позволил выявить ряд злоупотреблений и откровенных подтасовок, что сильно поколебало позиции его сторонников. Да и педагогическая практика, основанная на раннем отборе, приводила не столько к дифференциации, сколько к дискриминации. В результате система «сортировки» детей по способностям была в Англии постепенно ликвидирована. (Увы, чужие ошибки не всегда служат уроком. Сегодня в наших школах активно внедряется подразделение детей на одаренных и второсортных. Поощрение одаренности - благородное дело, но это лишь одна сторона медали. Не рискуем ли мы уже в который раз набить собственные шишки, повторяя чужие заблуждения?)

Не так давно английское телевидение показало серию передач, посвященных детям, которые с самого раннего возраста демонстрировали необычайно я р к и е ^ способности. Эти дети раньше начинают говорить, их речь богата и выразительна. Они раньше осваивают грамоту и быстро приобретают широкую эрудицию. Некоторые уже в дошкольном возрасте демонстрируют необычайные достижения в области математики, играют на музыкальных инструментах, говорят на иностранных языках. Впрочем, создатели передач сосредоточили внимание не на исключительной одаренности этих детей, а на тех усилиях, которые были приложены родителями для развития их способностей. Демонстрация впечатляющих примеров породила оживленную дискуссию о том, какую роль могут сыграть родители в ускорении и обогащении развития ребенка.

Впрочем, показательные примеры такого рода известны давно. М. Хоу приводит пример почти трехсотлетней давности. В начале XVIII века в Венеции существовал детский приют, в котором преподавал музыку известный композитор Антонио Вивальди. Естественно, дети, волею судьбы оказавшиеся в приюте, не могли похвастаться происхождением от знатных и одаренных предков, так что их врожденная предрасположенность к музицированию была весьма сомнительна. Тем не менее, взращенные в атмосфере высокой музыкальной культуры, они с детства осваивали искусство пения и игры на разных инструментах. По оценкам современников, уровень концертов, проводившихся в приюте, был непревзойденным. В целом примерно треть воспитанников впоследствии получила признание как певцы и музыканты. Это свидетельствует о том, что благоприятная стимулирующая атмосфера и создание богатых возможностей для культивирования тех или иных способностей могут привести к поразительным результатам даже вне связи с врожденной предрасположенностью. (Существование врожденной одаренности в таком случае вообще можно поставить под сомнение.)

Таким образом, заключает Хоу, почти любой ребенок, если создать ему благоприятные, тепличные (в позитивном смысле) условия, способен на очень высокое развитие способностей. То есть большинство детей способны на гораздо более высокие достижения, чем от них обычно ожидают.

Впрочем, надо остерегаться и преувеличенных амбиций по этому поводу. Чрезмерная интенсификация обучающих занятий в раннем возрасте чревата психологическими срывами. Возможности ребенка велики, но не безграничны. Зачастую их недооценивают, и это не позволяет детям их полностью реализовать, но и переоценивать их опасно.

Кроме того, сосредоточение усилий на каких-то определенных занятиях (например, музыкой или иностранными языками) порой приводит к односторонности развития. Если родители мечтают видеть своего ребенка музыкантом-виртуозом и спокойно относятся к двойкам по математике, то, возможно, они сумеют добиться своей цели. Надо лишь отдавать себе отчет, верно ли избрана цель и допустимо ли ее достижение в ущерб другим сторонам развития. Показательным признаком служит при этом энтузиазм самого ребенка в отношении к избранной сфере. Если же налицо отсутствие интереса или, более того, приходится преодолевать сопротивление ребенка, то надежды на успех мало. Поэтому важно, чтобы родители не навязывали ребенку собственные нереализованные устремления, а прислушивались к его индивидуальным склонностям.

Если чрезвычайно высокое развитие способностей, как правило, возможно, то это вовсе не означает, что оно всегда желательно. Не исключено, что, в чем-то обогащая ребенка, мы одновременно его обделяем в другом. Ребенок, заметно выделившийся из массы сверстников, рискует столкнуться с серьезными проблемами в общении с ними, что также приводит к формированию нежелательных психологических черт.В этой связи уместно вспомнить об идеях, высказанных много лет назад нашим соотечественником А. В. Запорожцем. Им была сформулирована концепция амплификации (буквально - обогащения) детского развития. Предостерегая против подстегивания развития (так называемой искусственной акселерации), он призывал не торопиться загонять детей за парты, а максимально использовать в раннем возрасте развивающие возможности специфически детских видов деятельности, прежде всего игры. Как показали неутешительные результаты перехода к массовому обучению шестилеток, концепция амплификации гораздо более соответствует природе детства и отнюдь не отрицает интенсивного развития.

Важно помнить, что главным развивающим фактором для ребенка оказываются не столько целенаправленные обучающие усилия, сколько интеллектуальная атмосфера | семьи. Наивно ожидать, что сын вырастет ценителем Гомера и Вергилия, если мама уже много лет не брала в руки иных книг, кроме любовных романчиков. Большинство родителей помнят со школьной скамьи от силы десяток английских или немецких слов, однако упорствуют в том, чтобы их дети стали читать в оригинале Шекспира или Гёте. Смешно смотреть, как папа, который в ходе своих деловых операций двузначные числа складывает на калькуляторе, требует, чтобы его дочь приняли в гимназический класс с математическим уклоном.

Наверное, прогресс человечества в т о м и состоит, ч т о дети превосходят родителей. Но они не в состоянии превзойти их многократно, и это тоже непреложный закон, связанный не столько со спорными механизмами генетической предрасположенности, сколько с обстановкой взросления. В иерархии человеческих способностей и достижений ребенок может и должен встать на ступеньку выше папы и мамы, но наивно ожидать, что он как по волшебству вознесется ввысь, перепрыгнув сотни ступенек. Поэтому, задавая планку развития своим детям, надо отдавать себе отчет, на каком культурном и интеллектуальном уровне находится семья ребенка - наша семья. Исходя из этого уровня и надо ставить планку, причем даже повыше, чтобы было к чему стремиться. Но вознести ее слишком высоко было бы бесполезно, а в конце концов - просто жестоко и глупо.

Родительские амбиции порой заставляют нас подстегивать развитие ребенка. Ну разве не приятно похвастаться, что четырехлетний малыш умеет читать? Но вот только зачем ему это умение в столь раннем возрасте? Малышу в силу объективных закономерностей психического развития на этом этапе необходимо главным образом эмоциональное общение со сверстниками и особенно - с родителями. «Братьев Карамазовых» он все равно читать не станет, а сказку про Карлсона даже полезнее услышать из уст мамы, чем в этом возрасте прочитать самому. Кстати, блистательный Уинстон Черчилль до четырехлетнего возраста вообще не говорил, однако в итоге стал Черчиллем.