Для студентов 3 курса живописного факультета, проходящих практику по изучению техники живописи 5 страница

На этом сеанс кончился - очень, очень темный, а сейчас не так темно, как вчера.

15.06.1973.

Поставил холст к стене и стал смотреть на него, сравнивая с оригиналом. Пришел к заключению, что все-таки песок очень светлый, и небо. И поэтому сегодняшняя задача уплотнить часть берега и неба. Раствором для протирки я протер чистой кистью те места, где собираюсь заново писать, то есть песок и небо. Составил на палитре те цвета и тона, которые окружают данное место, то есть составляю и его окружение. Составив, приступил к работе. Написал берег, но слишком смотрится теплым, ввожу холодный цвет, становится лучше. Пока оставляю достигнутое. Приступаю к небу.

16.06.1973.

При свежем взгляде на холст, можно заметить, что небо и земля стали лучше, то есть точнее в тоне и цвете, хотя потеряли ту свежесть, которая была раньше.

Вижу, немного отклонился с туфлями детишек. На оригинале смотрю – кажется теплее, на определенном расстоянии, а подойду ближе – написано холодным цветом, составленным из кости, только местами пройдено теплым охристым цветом с добавлением английской красной. Стараюсь брать как в оригинале, на расстоянии смотрится холодным, что за оказия.

Прежде чем писать туфли, я протер составом жидкости, составленной раньше. Только после этого приступил к письму. Начат тяжелый кусок живописи – детские ботинки. Устал немного. Протираю помост, на котором стоят дети раствором и добавляю (…), так как в нем не хватает теплого цвета. Еще возился с ботинками, день уже кончается, явно день неудачный, да еще в добавок очень темновато.

18.06.1973.

Опять темно. Что-то дни пошли дождливые.

Ставлю холст к стене и смотрю на свою работу и на оригинал и сравниваю. Я с ботинками не справился. Видимо надо делать так как мне кажется, а не так как там. (…) Спрыснул пульверизатором, так как кистью можно смазать многое. (…) стал лучше от того, что добавил немного теплых тонов (охры).

Пишу залив, ботинки, уточняю черной краской рисунок. Беру более контрастно, чем в оригинале. Ввожу охру и английскую красную.

Вблизи вроде похоже, что на оригинале, как отойду – кажется опять холодным. Видимо надо усилить теплоту. Немного сегодня темно.

Можно пока оставить (…) часть. Пока ничего уже не вижу, видимо устало зрение.

19.06.1973.

Ставлю холст к стене, смотрю и сравниваю с оригиналом. Холст ставлю под таким углом, как оригинал висит на стене. Кусок дальнего берега не добрал в тоне и песок на левом углу с помостом тоже не добрал в тоне. Ботинки холоднее чем в оригинале. Вот те недостатки, которые я вижу свежими глазами.

Счистил лезвием бритвы весь красочный слой до грунта в левом углу берег и нижний кусочек песка рядом с помостом, в левом нижнем углу, тоже до грунта.

Смочил растворителем эти места и начинаю писать. В тоне получилось немного сильнее чем в оригинале. Может это лучше, потому что я заметил одно свойство красок – то, что при высыхании полностью, поверхность красочного слоя становится матовой и контрастность тоновая смягчается.

20.06.1973.

С утра начал думать о начале подготовки новой копии. Выбор был уже сделан. Подрамник был уже готов, приступил к подготовке холста. Решил копировать портрет М. К. Олив, притом попробовать на синтетическом грунте с покрытием тонкого слоя масляных белил, обезжиренных на бумаге и разведенных на лаке.

 

В. Серов. Портрет М. К. Олив. 1895 г.

 

Прежде чем все это делать, я посоветовался с Орловым Г. В.

Холст готовится после работы в музее, а в музее начал присматриваться и приступил к изучению палитры. При сегодняшней работе выяснилось, что Серов пользовался следующими красками: охра, английская красная, черная, изумрудная зеленая, умбра жженая, белила и может быть ультрамарин и желтая.

21. 06. 1973.

Для уточнения красок приступил писать этюд на картоне. Видимо, Серов сначала писал жидко, а потом начал постепенно нагружать. Это заметно при внимательном осматривании холста: местами чистый холст просвечивает через (…). Я приступил к этюду – написать только голову и (…). Этюд немного смотрится белесым, а фон местами (…). Сегодня уже не успеть заново написать. Завтра надо соскоблить и употреблять меньше белил.

 

25.06.1973.

Передо мной стоит большая задача – сделать копию с Марии Константиновны Олив. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что необходимо больше копировать В. Серова. Чем больше вникаешь в его работы, тем интересней становится работать. После первой работы я почувствовал потребность еще раз копировать одну из его работ. И вот, после пристального внимания я остановился на портрете М. К. Олив. Может это не верный ход, но меня в этом портрете привлекает большое умение говорить языком живописи, своею искренностью в отношении к модели. Здесь очень хорошо видно с какой любовью он относился к модели, и поэтому эта работа раскрывает какую-то степень характера Серова в отношении к близким своим людям.

Ничего не мешает в этой работе смотреть на лицо. Все второстепенное ушло в темный фон, все внимание сосредоточено на голове. Очень, до предела лаконично решена композиция портрета. При внимательном рассматривании холста можно заметить, что холст написан очень плотно, особенно фон темный. А внизу, видимо очень жидкими красками. При пятидневном письме этюда на картоне (предварительно, перед переходом на холст) пришел к выводу, что основными красками являются следующие: охра, черная, умбра жженая, желтая, изумрудная зеленая, английская красная, ультрамарин. (Ред. – Подчеркнуто Девятовым).

26.06.1973.

Сегодня решил закончить работу над этюдом, пора переходить на холст. Просто поражаюсь как Серов тонко моделировал лицо. С первого взгляда лицо написано, кажется, сразу и виртуозно, но все это кажется. При написании этюда, я пришел к выводу, что Серов писал портрет очень кропотливо и долго, и в последний сеанс проходил заново по всему лицу, то есть обобщал все детали. В этом лице слито все и выражена до предела натура позирующего. Цель моего этюда – выяснить палитру художника. И вот, мое мнение о красках, сказанное мною вчера оправдалось окончательно. Холст он начал писать жидко, а поверх него грузил постепенно. Я пришел к такому выводу потому, что в этюде я хотел добиться сразу того, что у него, но не получилось, надо набирать плотность красок постепенно.

Палитра: охра, черная, английская красная, изумрудная зеленая, желтый кадмий и ультрамарин, кадмий красный + белила.

22.06.1973.

Холст готов, осталось перевести рисунок. Холст приготовлен таким образом: холст уже загрунтован синтетичной проклейкой и грунтом, а поверх этого покрыт тонким слоем цинковых белил, обезжиренных от масла и разбавленных на мастичном лаке. Этим раствором покрыт поверх синтетического грунта. Сушил 5 дней. (…) После всего приступил к копии. Сначала жидко разбавил краску черную с ультрамарином на пинене и пролил по самым темным местам одежды, местами холст просвечивает. А еще пишу сразу плотным слоем без белил. Чистый холст оставляю у лица и рук и светлых мест волос. Пока на этом заканчиваю работу.

29.06.1973.

Прежде чем начать работу, как всегда взглянул на свой холст со свежими глазами и нашел сразу разницу в тоне. Вот первое, что бросилось в глаза. Цвет близок к оригиналу, а в тоне светло. То, что было сделано до сегодняшнего дня не все удачно, и поэтому сегодня стоит задача написать в тоне фон и платье, а лицо оставляю пока чистым холстом.

Начал писать снова с фона, один раз написал, отошел – опять светло. Пришлось снова утемнить в тоне, теперь вроде сидит на своем месте. Прежде чем писать фон, я опрыскивал пульверизатором раствором из эмульсии, разведенной на ретушном лаке. Писал кистью - получилось не так как в оригинале, пробовал придавить мастихином краску – становится лучше.

30.06.1973.

Сегодня узнал кое-что большее, чем когда-либо знал я. Вырос на голову выше. Всегда меня мучило тот технологический процесс в живописи о котором я не знал. Я всегда мог вести работу до определенной стадии, а дальше все шло у меня на спад и в конце до безобразия. Я не понимал причину этого явления. Мог блестяще начинать, а кончить безобразно. И вот сегодня прояснилось кое-что, а именно:

Пришел с утра М. М., попросил показать старую копию. Я уходил за ней и принес. Посмотрел М. М. на копию и сказал – первое, что бросается в глаза, то, что в тоне вяло и везде недобор, нет напряжения, и объяснил в чем тут дело. Работа проделана большая и доведена до определенного уровня, а дальше начинается самое большое и настоящее новое, то есть доделать все это до тонкого уровня, тень осторожно и кое где навести контрасты и немного решить тепло-холодность. Это самое ответственное время. Прежде чем все это делать - взять бальзамно-масляный лак и покрыть весь холст и дать впитать краскам, а потом начисто вытереть и снять весь излишек лака. По выражению М. М., это дает контрастность и напряженность цвета, если они были уже добраны в начале, а вследствие высыхания красочного слоя поверхность начинает светлеть и приобретать матовую поверхность. Следить за касанием. Из всего я понял, что я должен всегда сохранять напряженность цветового пятна и следить за касанием и соблюдать и быть внимательным в отношении тепло-холодности. Это все уже для меня высшее, которое надо прочно усвоить навсегда. (Ред. – Видимо студент не посещал лекции по технике и технологии живописи на первом курсе, которые проводил М. М. Девятов. Там все эти вопросы подробно изучались).

Все тоже самое надо соблюдать в отношении новой копии - «Портрет Олив».

Сегодня снова переписал фон, кажется окончательно и точно попал в тон.

Никак не могу понять, как написана ткань шеи, не то изумрудкой с теплым оттенком, не то холодным. Второй раз переписываю, не могу добиться того впечатления как там. Пока оставил ее, перешел к руке, (…). Вроде в тоне попал, но не совсем в цвете. Темно. Наверное, надвигается ливень, писать уже невозможно, прекращаю.

То, что узнал сегодня от М. М. многое значит, осталось только претворить и попробовать на практике.

02.07.1973.

Работать стало легче из-за того, что есть приспособление, которое делает застекленную работу Серова с меньшими отражениями в стекле. (Ред. – Видимо имеется ввиду что-то вроде разборной ширмы: крестовины (буквой «Т») на подставке, покрытой черным бархатом (см. лекции В. Е. Макухина)). Очень хорошо теперь видно поверхность холста красочного слоя. При беглом сравнении моя работа пережата в тоне местами. Прежде чем писать и подправлять местами, я опрыскивал пульверизатором ретушным лаком те места, где собираюсь писать.

Пишу волосы. Очень трудно писать, потому что очень тонкие цветовые колебания, дважды переписываю и не могу попасть в цвет. Не могу получить то цветовое звучание, которое есть там. Мне кажется не хватает на палитре еще красок, которые дадут в сочетании может, этот оттенок. Пробовал охру смешать с ультрамарином – очень светло и холоден, добавлял английскую – получается мутный цвет. Видимо, наверное, здесь участвует марс оранжевый и изумрудная зеленая, но их у меня нет, и поэтому пока оставляю волосы, перехожу на руки.

Вся рука почти написана. Почему-то черное платье, где я употреблял ультрамарин с темной коричневой краской, по высыхании дает мутную поверхность, то есть мутный цвет. Это у меня что-то не получилось, значит снова надо составить смесь без ультрамарина. (Ред. – Видимо, здесь все же имеет место прожухание масляных красок, которое не сочетается с темной и насыщенной живописью, (см. лекции Девятова)).

До второй руки (то есть пальцев) не успел добраться. Это уже на завтра. Время вышло. Сегодня были написаны волосы, руки кое-где, фон.

03.07.1973.

Начал писать с волос головы. Начал вводить зеленые, серые тона. За счёт этого волосы начинают звучать лучше. Местами ввожу чистые краски.

Пишу на ретушном лаке (Ред. – Подчеркнуто Девятовым и отмечено: «?».), иначе нельзя краски сплавлять и добиться той мягкости перехода, которые есть на холсте Серова.

Пришел М. М., посмотрел на работу и сравнил с оригиналом. Он пришел к выводу, что у меня нет контраста. Он сказал следующее: не добран свет, и это везде. Вследствие этого холст местами получился дырой. Везде надо добирать и немного брать даже сильнее, а потом сверху приглушить, если уж это сильно. Сначала накладывать очень светло, а потом брать краску в тоне потемнее и писать ими поверху написанного. Это делается с учетом, что краска постепенно садится.

В качестве разжижителя надо употреблять масло и кроме этого ничего. (Ред. – Подчеркнуто Девятовым).

Значит, я ошибся, употребляя ретушный лак в качестве разжижителя. Краски сплавлять и добиться валерности можно только маслом. Это еще один урок для меня. Еще сказал, что на волосах не хватает серебристости.

04.07.1973.

Нанесенный вчера плотный густой слой платья уже высох. Чем это объяснить, холст стоял в темном прохладном месте. Наверное, это происходит от грунта. (Ред. – См. лекции М. М. Девятова, сиккативные свойства красок).

Начинаю писать платье снова. Написанное вчера платье на согнутом плече выглядит очень светлым.

Начал употреблять для волос масло. После опрыскивания волос ретушным лаком для переписки некоторых мест, масло в качестве разжижителя плохо ложится на лаковую поверхность, оно сворачивается, с трудом ложится на (…) масляную поверхность.

05.07.1973.

Сегодня приступил к письму лица, но прежде чем начать, я посмотрел на свой холст и оригинал и заметил следующее: те места волос где были написаны заново с добавлением масла, потемнели, то есть понизились в тоне, а голову, то есть лицо начал писать светлее, учитывая, что со временем краска сядет и потемнеет. По светлому начал писать дальше темными тонами.

Масла до сих пор не употреблял, думаю применить немного позднее, а пока раскладываю грубо краски, не отделывая до предела. Все тонкости (…) красок можно довести, наверно, только маслом и поэтому оставляю масло на завершение.

06.07.1973.

Начал продолжать начатую вчера голову. Краски не успели высохнуть, и по невысохшему слою начал писать с маслом. Очень странно ведет грунт. Краска местами начинает (…). Очень неприятно писать по такому слою. Никогда я не чувствовал так скверно, как сегодня. Хотел сделать лучше, но результата улучшения не добился. Видимо мне необходимо дать холсту немного просохнуть. Тон лица по сравнению с оригиналом очень светлый. Мне кажется, что я недостаточно набрал плотность массы лица. Пробовал класть краску, а потом торцевать, но из этого ничего не получилось. Думаю, дать просохнуть в какой-то степени, а потом поверх этого продолжать писать.

Надо выяснить, почему плохо писать маслом по полумасляному грунту. Думаю, что после просушки краски сядут. Это мое чистое предположение.

09.07.1973.

Как ожидал, краски немного подсохли, можно спокойно писать дальше. Прежде чем приступить, я опрыскивал пульверизатором лицо, а потом приступил. Сначала развел на палитре краски без всяких разжижителей. Кроме цвета лица я развел на палитре серую (цвет), добавляя в нее чистых красок. Хотел получить такой тон и цвет, хотел умышленно сделать немного зеленоватей. Но после переписки посмотрел на холст отойдя немного от него – весь цвет поблек, что было стало белесым. В общем, стало хуже. Что делать? Посмотрел, подумал и пришел к выводу, что надо скоблить и заново писать. Я взял мастихин, снял написанный слой. Теперь решил приступить по-новому: положить в основу чистые краски (звучные), а поверх пройти светлым холодком.

Снова приступил к работе. Через некоторое время, отойдя, посмотрел снова на холст. Стало лучше. Это более верный ход. По этому пути можно идти дальше.

10.07.1973.

На свежий взгляд мой холст выглядит немного светлее в тоне чем в оригинале.

Пришел М. М., посмотрел и сказал следующее: грубые мазки, положенные на фон, мешают смотреть – раз. Не хватает в лице холодных цветов света. И третье – надо соскоблить лезвием фон и протереть маслом и немного подправить рисунок.

Когда соскоблил лезвием фон и некоторые шероховатости на волосах и платье, то после протирки маслом действительно стало лучше, все следы мазков остались и не мешают основному. Это еще один урок на будущее.

12.07.1973.

Сегодня посмотрел сначала работу свою и опять начал сравнивать с оригиналом. Сидел примерно минут 20. И выяснил – немного отклонение в рисунке (то есть ее правый глаз немного справа поднять, добавить ее щеку (скуловой кости правой щеки).

Приступил и сделал, получилось больше характера.

Скоро подошел М. М., увидел работу и сказал следующее: решительно пройтись по всем световым частям холста, не хватает света в некоторых местах. (…) глаз левый немного (…), не хватает света на волосах. И последнее – посоветовал писать на расстоянии, смотреть в общем, то есть объединить в целое.

 

 

***

 

 

1975 год.

Дневник по копийной практике студента III курса

Копия с картины В. А. Серова «Дети»

Шерматов Камиль

 

 

2 июня.

Скажу сразу, что поучиться у Валентина Серова непосредственно, я давно мечтал. Это объясняется рядом причин. Во-первых, его творчество было и есть для меня примером, во-вторых о его творчестве я больше знал, чем о других художниках, и в-третьих, его работы отвечают требованиям нашей школы. Поэтому я выбрал именно его работу.

Сегодня я только присматривался к его произведению «Дети».

3 июня.

Сделал первую ошибку: начав этюд, попытался угадать и воспроизвести самый нижний слой работы. Это ничего не дает.

Скоблю и прочистил пиненом. Теперь стараюсь попасть точь-в-точь - последний слой, как можно ближе в цвете угадать и правильно выдержать в тоне. (Для этюда взял только фрагмент – голову младшего мальчика и немного окружение).

6 июня.

Понял еще одну свою ошибку – работа не идет, потому что не организовал палитру. Дробность на холсте объясняется этим.

Для каждого куска на холсте отдельно развожу набор цветов, скорее не цветов, а растяжки серых, охристых и умбристых цветов.

Работа после этого пошла удачнее. Возникли другие сложности. Сегодня переписываю часть моря. По отношению к земле и голове мальчика, она отстала в тоне.

Перетеплил. Теперь рубашка вырывается. Но после проскабливания они уравновесились.

14 июня.

Ввожу в голову холодных рефлексов и одновременно в рубашку теплых.

Сегодня начал основной холст. Начал писать от куска, а именно – с той головки мальчика с которого делал этюд.

16 июня.

Трудно держать настрой палитры. Сравнивая цвет на палитре и в оригинале, добиваюсь близости, но на холсте получается иначе. Видимо, это вызвано тем, что цвет ложится на белый холст, в то время как у него последний слой находится на нескольких слоях.

20 июня.

Мешают белые куски холста. Сегодня записал левый верхний край до плеча мальчика. В оригинале переходы цвета очень тонкие. У меня в силу того, что белая основа, это не получилось. Поэтому соскоблил и ушел.

21 июня.

Обработал поверхность ретушным лаком. Теперь добиваться единства уже легче.

23 июня.

Все пожухло. Обработал лаком ретушным. В тоне поднялось. Пишу весь верхний край, с лева на право, до груди старшего мальчика. Камертоном держу левый край.

26 июня.

Пишу рубашки у обоих мальчиков. На протяжении всего процесса работы прежде всего добиваюсь настроя палитры. Организация, то есть, правильная, логичная палитра очень помогает.

30 июня.

Сегодня целый день пишу правый угол с перилами. Трудно добиться тона и цвета.

Цельности добиться трудно, ввиду присутствия теплых и холодных оттенков. В оригинале они держатся, так как они как бы вплавлены друг в друга.

Глазам приелась поверхность холста, поэтому думаю 1 – 2 дня не работать.

3 июля.

Сегодня писал брюки у обоих мальчиков. Захватил и ноги. Взял одним пятном, после просыхания думаю пройтись по свету и тени.

7 июля.

Обрабатываю всю поверхность ретушным лаком и пишу пол. За одно пишу ноги, а именно, влияние на них от пола.

Написал левый нижний угол.

От левого угла, по низу перехожу на правый нижний угол. Трудно добиться единства пола с нижней частью земли. Смягчил перила, так как они были очень резко написаны.

11 июля.

Усталость уже чувствуется. Дома попробовал на основе практики написать несколько автопортретов.

15 июля.

В работе появилась дробность. Теплыми тонами прохожусь по участкам моря и пола. Холодными оттенками (Ред. – зачеркнуто) цветами - по земле. Единство (Ред. – зачеркнуто).

18 июля.

Возвращаюсь к лицам мальчиков. Они уже кажутся сырыми. Серыми и умбристо-охристыми цветами прохожусь по ликам. Постепенно они уходят в пространство.

19 июля.

Сегодня писал только волосы. Начал со старшего мальчика, так как у него по пятну темнее. Ввожу рефлексы в пятне волос.

22 июля.

Пожухла вся нижняя часть картины. Обрабатываю ретушным лаком. Ввожу влияния от пола, и в ногах - от окружающей среды.

26 июля.

На протяжении всего времени проходился по всему холсту. Сильно отстало небо. Сегодня писал только небо.

28 июля.

Вырывается по цвету лицо старшего мальчика. Проскоблив лицо и рукав, переписал лицо, окружение до локтя, захватив перила и горизонт в правом верхнем углу.

31 июля.

Работа идет к концу. Все время прописываю весь холст. Ввожу влияние неба в рубашках, на перилах и в левом углу картины на поверхности моря.

1 августа.

Сегодня уточнял по рисунку фигуры, горизонт.

Проскоблив правую верхнюю часть до рукава мальчика, переписал по основе, которая осталась.

3 августа.

Написал детали, то есть складки на рубашках, темные пятна на перилах, лодки вдали, пятна завитков волос.

Принцип, структуру работы стал понимать только в последнюю неделю. Практика дала мне много. Благодаря ей я узнал многие вещи, которые в общем-то приходят с опытом. В силу этого копия, по-моему, не достигла завершения должного, но в то же время она осталась на стадии, которая, по-моему, принципиально верна.

 

 

***

 

Отчет о копийной практике в Русском музее

студента III курса живописного факультета

Петухов Сергей

 

 

Для копии я взял работу Валентина Серова «Дети». Почему я выбрал именно эту вещь писать не буду, потому что, во-первых, это было почти случайно, во-вторых это просто ни к чему, хотя сейчас, после окончания копии, смог бы написать о ней много прелести. Все что я получил от работы и общения с этой вещью останется при мне. Поведаю лишь о том, как проходила работа.

Итак, остановившись у «Детей», первый день я провел в изучении. Просто стоял и смотрел. Сделал несколько рисунков головок детей (это в общем-то ничего не дает: Серов – это рисунок кистью).

Последующие дня четыре писал этюды. Вот тут и начались проблемы. Когда Орлов увидел первый этюд головки, то высказал мнение, что если я даже и попал в цвете где-то, то скорей от живота, чем от головы, ибо, глядя на мою палитру другого мнения быть не могло – курятник. Я кивнул головой, но кардинально ничего не изменил, что потом и сказалось.

В эти дни готовил холст (грунт эмульсионный, белый, но не ослепительно). У Серова основа мелкозернистая, тщательно обработанная. У меня зерно было крупней, но я тоже тщательно обрабатывал.

Работая над этюдами, я отбрасывал все большее количество красок, и пришел к такому решению:

Необходимы (плюс, минус др.):

охра светлая и золотистая,

марс коричневый темный,

умбра натуральная,

ультрамарин и, конечно, кость жженая. (P.S. Когда писал этюды пользовался тиоиндиго черной. Ни в коем случае нельзя этого делать. Даже добавляя в нее умбру натуральную, не избавиться от ее холода. Мне казалось, когда я писал этюд, что через нее (тиоиндиго) можно писать воду, где-то небо – это не реально. Все идет из кости, ультрамарина, охры. Все просто. Но пока дошел до этого – намучился. Не привыкли мы к такой палитре, все по принципу «чем больше, тем лучше». Серов мне стал наукой. Вроде и смотрел, и знал об этом раньше, но это одно дело, другое – копировать).

 

Итак, наступил момент, когда я пришел с холстом, на нем переведенный с фото рисунок, и приступил (робко) к работе.

Первой ошибкой было то, что я начал жиденько мазать красочкой, приблизительно похожей на оригинал, вместо того, чтоб сразу сочно, корпусно (относительно) начать писать, предварительно, конечно, разложив все колера на палитре. Но как я уже сказал, моя палитра оставалась в удручающем состоянии. Где-то три дня я продолжал тюкать головки, желая, как можно ближе попасть в цвете и нарисовать похожими, в общем, «до бличка в глазу» (еще одна ошибка), пока не пришел в тупик. Нужда пересилила лень, я очистил палитру и где-то день потратил на то, чтоб ее настроить (не без помощи наставников). Теперь я вздохнул свободней, писать стал смелее, уже не боялся, что приду на следующий день и не узнаю свою работу, что придется опять копаться в своей палитре и искать нужную красочку.

Естественно, после работы, в свежую еще краску я чуточку взбрызгивал ретушного лака, и перед началом слегка тоже. (Ред. – Ретушный лак используется перед работой, для проявления прожухших участков живописи и для нужного скольжения кисти (так как в его составе обычно присутствует смоляной лак и, или уплотненное масло для живописи). Такой же или похожий по составу лак используют и как межслойную обработку перед нанесением нового слоя живописи (см. лекции М. М. Девятова). Логика использования ретушного лака после работы - не ясна).

Но вот, в один прекрасный день, к моему огорчению (как и моих наставников) обнаружилась значительная вялость, цветовая заниженность всей работы. То ли краска села, то ли сказалось начало работы. Некоторые куски совсем провалились. Это была кульминация. И вот чем пришлось заниматься: короче говоря, все с начала в двойном варианте. Пришлось – теми же красками, НО! в тоне светлей, а в цвете звонче (по отношению к оригиналу) перекрыть весь холст заново. Когда же краска подсохла, то я, не скобля (только вспрыснув) продолжил, скорее по-новой начал писать, беря все отношения у Серова. Здесь я уже не спешил, некоторые места высыхали (земля, вода) и вот тогда я выборочно слегка скоблил. Предыдущий слой начинал просвечивать, работа становилась свежей и насыщенной, к тому же после скобления создалось впечатление матовости, чем дышит весь холст Серова. (P.S. Я старался не использовать никаких разбавителей и лаков, писать чистой краской).

Ну, вот так я постепенно вылез. Общий настрой холста меня устраивал. Но это еще не Серов. Там, где, казалось бы, случайно оставлен или поставлен мазок, что соскоблено, что затекло – все имело огромное значение, без этого нет той легкости холста, того Серовского трепета. И пришлось следить за каждой козявочкой, найти нужный ход чтоб выполнить ее. Как раз те блички, которыми я занимался в начале, нужны были сейчас. Тогда же они только с толку сбивали.

Закончил я работу, когда уже не знал, что делать. И когда кончил, еще не знал, какую пользу принесла работа над копией, как понимаешь сейчас, вспоминая об этом, когда работаешь в мастерской. Благодарю руководителей практики.

С. Петухов.

 

 

***

 

 

Отчет по прохождению практики

Студента IV курса

Енисова В. Е.

 

Руководители:

М. М. Девятов, Г. В. Орлов.

 

Для копирования я выбрал работы В. А. Серова «Дети» и «Лошади на взморье». Первой работой, к которой я приступил была работа В. А. Серова «Юсупов». Но ввиду плохо загрунтованного холста, а также плохо сделанного рисунка, после двухнедельного копирования пришлось оставить работу над этим портретом.

 

В. Серов. Лошади на взморье. 1905 г. Холст, масло.

 

Вторая работа, за которую я взялся, была «Лошади на взморье». Копировать ее было труднее чем я предполагал, потому что основная сложность состояла в том, что это этюд, написанный сравнительно быстро, а в процессе копирования добиться впечатления быстро написанного этюда довольно трудно. Особенно мешало в период работы то, что я писал не пастозно, а брал много разбавителя, что приводило к прожуханию и провалам в цвете. Я копировал ее в течении двух недель, и только к самому концу несколько улучшил ее.

В процессе работы я пользовался бальзамно-масляным лаком, разбавителем, а также ретушным лаком для межслойной обработки. Работа над этой копией помогла мне разобраться в цветовых отношениях, которые часто встречаются в период работы над этюдом на пленэре, а также культуре ведения этюда.

 

Вторая работа была «Дети». Размер ее был чуть меньше натурального. Работал над ней в протяжении 12 дней, и поэтому много не успел сделать – первого числа зал закрыли.

Рисунок перевел с фотографии. Особенно трудно было писать голову старшего мальчика. На нее я потратил дней шесть, и она так и не получилась ни в цвете, ни в рисунке.